Я поднимаю голову к ночному небу И наслаждаюсь сиянием. Оно исходит от бесчисленных звёзд прошлого, Ещё задолго до того, как я появился на свет. Вот и сегодняшний день уже стал частичкой прошлого. Чем я хуже? Я тоже буду сиять! ONE OK ROCK — Memories
www
Поцелуи становятся неотъемлемой частью их жизни. Если Бэкхён вдруг был против такого стечения обстоятельств, то ему стоило никогда не целовать Кёнсу. Потому что теперь он остановиться не способен. Впрочем, поначалу неслабо офигевавший Бэкхён, видимо, даже проникся и сам порой проявляет инициативу. Кёнсу в восторге. В дождливый выходной день они решают посмотреть кино на проекторе, который Кёнсу недавно установил в своей комнате. За окном ещё только начинает клониться к горизонту вечернее солнце, однако неизменные плотные шторы позволяют сохранять полумрак в любое время суток. К концу полуторачасового фильма от большой пачки начос на двоих ничего не остаётся. Лежа в обнимку, они незаметно переходят от обсуждения фильма к болтовне о всяком, когда Кёнсу приподнимается на руках и нависает сверху, заглядывая в глаза Бэхёна. Придвигается лицом почти вплотную и трётся носом о щёку, получая в ответ улыбку. Чувствует, как на поясницу опускается рука и с нажимом ведёт наверх, а сам зарывается пальцами ему в волосы. Кёнсу почти урчит и наконец целует, кайфуя от ощущений. Бэкхён податливый. От его кожи исходит сильное тепло в противовес почти всегда холодному Кёнсу. Подобно мягкой постели, из которой нет ни малейшего желания выбираться, он не хочет, чтобы это прекращалось. Впрочем, когда в паху становится ощутимо жарко, он отстраняется и снова ложится рядом, приводя дыхание в норму. В попытке найти новую тему для продолжения разговора Кёнсу бесцельно осматривает то, что оказывается в поле зрения, но замирает, когда натыкается взглядом на о чём-то задумавшегося Бэкхёна. И тема вдруг возникает сама собой: — Знаешь, — Бэкхён моргает и поворачивает голову в его сторону с вопросом во взгляде. — Всё равно я в упор не понимаю, каким образом ты причастен к тому, что случилось с Тао и остальными. Взгляд Бэкхёна становится тяжелее. — Наверное... кхм, — он прочищает горло, прежде чем продолжить, — теперь уже можно рассказать. По крайней мере тебе. Когда до Кёнсу доходит, что сейчас ему всё расскажут, он устраивается поудобнее, перевернувшись на бок, и подпирает голову рукой. — Так какую роль ты играл в том, что задумал Минву, кроме того, что был последний, кто с ним общался? Бэкхён вытягивает руку вперёд и осматривает её так, будто первый раз видит. — Внутри меня есть чип. — Кёнсу округляет глаза. — Уникальный, который содержит в себе определённую программу. Я не знаю тонкостей, но если бы меня убили, в Сеуле произошло бы сразу несколько крупных взрывов. От всего, что дорого тем людям, которые насолили ему и мне, остался бы только пепел. Это был крайний вариант на тот случай, если больше ничего не останется. — А какой тогда сработал? — От волнения голос Кёнсу дрожит. — То, что случилось с данными, счетами и прочим — это сделал не человек, ты ведь понимаешь? Это программа. Вирус, который передался на устройство Тао в тот момент, когда он встретился со мной лично. — То есть... — Кёнсу начинает догадываться, что к чему. — Да. Если бы никто не стал меня искать, ничего бы не случилось. Видишь ли, Тао и главы других семей ещё были вместе с Минву, когда он разрабатывал эту программу. Вернее, её прототип. Минву был самым старшим, и хотя ему уже не принадлежала фактическая власть, все к нему прислушивались. До того момента, когда он разошёлся во мнении касательно применения этой программы. Остальные хотели использовать её как оружие, как крупномасштабное средство шантажа. Минву сказал, что не позволит этому случиться. И по реакции на свои слова он понял, что больше слушать его никто не будет. Поэтому прежде, чем его вышвырнули, он спрятал все наработки, которые у него были. — Но почему Тао и другие не позаботились об охране этих материалов, раз они были так нужны? — Они не успели. Никто не ожидал, что Минву так быстро обо всём догадается. Когда обнаружилось, что ничего нет, Минву уже исчез. И, надо сказать, прятаться у него получалось куда лучше, чем у меня. — Окей. Получается, Минву скрылся и доработал программу так, чтобы с помощью неё же отомстить? — Да, именно так. Оставалось только найти способ занести вирус на устройство, с которого был бы доступ к необходимым данным. Например, персональный телефон или ноутбук. Минву мне не рассказывал, но думаю, программа способна определять, какие данные ей нужны, а какие нет, и сама уже дальше распространяется, пока не доберётся до всего, что от неё требуется. — Выходит, ты подвернулся как раз кстати? — Почти. У Минву уже был готов проект чипа, когда он меня встретил. Но лучше носителя, чем я, он себе найти не смог бы. Поэтому он скорректировал план, вживил в меня чип без моего ведома, а потом поставил перед фактом. Но я не возмущался. Меня всё устраивало. — А что теперь? Этот чип ведь всё ещё внутри тебя? — Для меня он безопасен. И, я думаю, взрывов уже тоже не будет. Минву бы не хотел невинных жертв. — Бэкхён находит его руку своей и проводит по кисти большим пальцем. — Вот так. Теперь ты всё знаешь. ♪ The Weeknd — Blinding Lights ♪ Он ведёт пальцем выше, перемещаясь на запястье и следя взглядом за своими действиями, обводит косточку, плавно проводит до локтя, до края рукава футболки, пробирается под ткань и накрывает ладонью лопатку, большим пальцем массируя плечо. Их взгляды встречаются, и Кёнсу понимает, что безумно хочет его поцеловать. Он проводит ладонью вдоль тела, желая обнять, но случайно задевает пах и тут же отдёргивает руку. — Ой, прости, — зачем-то извиняется он. Бэкхён многозначительно приподнимает бровь. Вообще, надо сказать, Кёнсу с самого начала их отношений избегал взаимодейстий с эрогенными зонами Бэкхёна, с членом — в особенности. Несколько раз ему случалось видеть хёна обнажённым, однако он старательно отгонял от себя мысли о чём-то большем, чем то, что у них уже было. Почему? Спустя время Кёнсу сознался себе в том, что боялся. Боялся спугнуть или сделать что-то, что будет хёну неприятно. И так как решиться заговорить об этом он не смог, он выбрал ждать, пока хёну, как с поцелуем — самому не захочется. Но прямо сейчас у Бэкхёна стоит, и Кёнсу, пускай и регулярно пользующемуся секс-игрушками, становится жарко. Нестерпимо жарко для того, чтобы оставаться равнодушным. — Что-то не так? — настолько невозмутимо спрашивает Бэкхён, что Кёнсу даже хочется провести рукой по его промежности снова, чтобы убедиться, что ему не показалось. — Э-эм, нет? — Он чувствует, как щёки заливает краской, будто он девственный школьник, у которого ни разу ничего подобного не было. Хочется влепить себе пощёчину, но под пристальным и тёмным взглядом от неловкости деться некуда. — И часто ты вот так вот возбуждаешься? — Он указывает на заметный бугорок в штанах взглядом, а потом снова поднимает его к лицу хёна. — Или дело в чём-то конкретном? — Ты же мне нравишься, — совершенно спокойно поясняет Бэкхён, пожимая плечами. — Кажешься мне привлекательным. В последнее время у нас более тесные взаимоотношения, — Бэкхён переводит взгяд на его губы и чуть задерживается, прежде чем посмотреть снова в глаза. — Я думал, это нормальная реакция в таких случаях. В горле пересыхает. А внизу начинает нарастать тепло. — Прости, я не это имел в виду. — Кёнсу машинально облизывает губы. — И ты ничего не собирался с этим делать? Просто дальше бы лежал, как ни в чём не бывало? — А ты? — задаёт он закономерный вопрос, и Кёнсу решает сознаться: — Я боялся, что тебе не понравится. — Ну а я не особенно знаю, как это делается. С девушками-то я спал, но не с парнями. Кёнсу сглатывает. — Так... тебя научить? Он кладёт ладонь на внутреннюю часть бедра хёна и медленно ведёт вверх, добирается до вставшего члена и проводит вдоль него пару раз туда-обратно. Вместо ответа Бэкхён тянется рукой к поясу джинс и не спеша расстёгивает пуговицу, а затем и ширинку. Кёнсу не заставляет себя долго ждать и обхватывает ладонью член уже только через ткань трусов, которые частично скрывают форму, но позволяют почувствовать рельеф и упругость. Он несколько раз проводит ладонью, несильно сжимает, а затем наконец ныряет под резинку трусов и обхватывает головку уже без лишней ткани. Бэкхён реагирует шумным выдохом и дёрнувшейся плотью. Кёнсу разрывает от одновременно двух желаний: сейчас же наброситься на него и растянуть долгожданный момент как можно сильнее. И пока он мучается с выбором, Бэкхён наклоняется к нему и утягивает в жаркий поцелуй, от которого начинает кружиться голова. Когда он останавливается, то берёт его лицо в свои ладони и говорит почти в губы: — Я сделаю всё, что ты скажешь. Я правда этого хочу. В подтверждение своих слов он спускается руками к нижнему краю футболки Кёнсу, поддевает его и тянет наверх. Кёнсу послушно поднимает руки, позволяя снимать с себя всё лишнее. И так же послушно позволяет уложить себя спиной на кровать. Он потихонечку сходит с ума от того, что прекрасно видит желание в глазах напротив, но при этом Бэкхён раздевает его нарочито медленно. Видимо, они оба выбрали второй вариант. Как только на Кёнсу не остаётся ничего, Бэкхён принимается изучать его руками, следуя взглядом за своими движениями. — Ты красивый, — тихо произносит он и выпрямляется. — Мне нужно что-нибудь принести или?.. Загипнотизированный Кёнсу моргает, не сразу понимая, что имеется в виду, а затем мотает головой. — Не нужно. У меня всё есть. Лучше разденься. Он поднимается с кровати и подходит к тому самому злополучному шкафчику, зависает перед ним на пару секунд и, решив для первого раза выбрать классику, выуживает оттуда тюбик лубриканта и невскрытую пачку презервативов. Как раз когда Бэкхён подходит к нему и обнимает со спины, согревая теплом и вызывая волны мурашек. От ощущения прижимающегося к его спине члена и предвкушения становится невыносимо. Однако прежде чем он успевает хоть что-нибудь сделать, он чувствует поцелуй на шее. Затем мягкие губы проводят небольшую дорожку и оставляют новый поцелуй чуть ниже. Дыхание учащается и становится тяжёлым. Каждый следующий поцелуй вызывает дрожь и желание вжаться в Бэкхёна как можно сильнее. Наконец Бэкхён прихватывает губами кожу под ухом и согревает дыханием, когда говорит: — Пойдём. Кёнсу ещё ни разу не приходилось самостоятельно разогревать себя в присутствии партнёра. От желания руки немного трясутся, когда он открывает тюбик и щедро выдавливает прозрачный гель на пальцы. Устроившись поудобнее, он разводит шире ноги и касается пальцами колечка мышц, принимаясь массировать. Бэкхён первое время внимательно наблюдает, затем подползает ближе, стараясь не помешать Кёнсу, склоняется над ним, удерживая себя на руках, и целует. Охотно отвечая, Кёнсу чувствует приливающее к мышцам тепло. А немного погодя Бэкхён накрывает его ладонь своей. — Я хочу помочь, — признаётся он. И Кёнсу кивает. Находит наощупь тюбик, выдавливает ещё немного смазки и наносит её на пальцы Бэкхёна. — Главное, не торопись. Он обхватывает ладонь хёна и осторожно вводит пару его пальцев в себя ненамного, направляя и показывая, что от него требуется. Вскоре он убирает свою руку и втягивает Бэкхёна в новый поцелуй, позволяя дальше действовать самому. Когда мышцы разогреваются достаточно, он позволяет проникнуть в себя глубже. Бэкхён понимает его с полуслова, когда Кёнсу даёт знать, что готов. Он отстраняется, садясь на колени, немного повозившись, вскрывает упаковку, разрывает один из блестящих квадратиков и под шумный вдох Кёнсу раскатывает презерватив по своему члену. Ожидание смерти подобно — это вот про такие моменты. Кёнсу кажется, будто на то, чтобы вновь приблизиться к нему, у Бэкхёна уходит примерно Вечность. Он опускает взгляд и видит, как хён приставляет головку ко входу. Пульс бешеный. Жарко до невозможности. Он приоткрывает рот в беззвучном стоне, когда чувствует наполняющий его член. Бэкхён входит в него наполовину, неспеша подаётся назад, оставляя внутри только головку. И вновь толкается, уже глубже, но так же не торопясь, давая время им обоим привыкнуть. — Посмотри на меня, — где-то у самого уха. И Кёнсу смотрит, пока Бэкхён наконец не наполняет его собой полностью. И от этого безумно хорошо. До головокружения. — Чувствую себя таким дураком, — со сбившимся дыханием говорит Бэкхён. — Почему? Кёнсу зарывается пальцами в его волосы и убирает с лица длинную чёлку. — Потому что не дал понять, что хочу тебя, раньше. Улыбка тонет в поцелуе, а Бэкхён начинает набирать темп. Кёнсу перемещает руки на его спину и чувствует под пальцами, как двигаются мышцы при каждом толчке. Кожа у хёна гладкая и жгуче-горячая, хочется не переставая её касаться. Кёнсу сжимает её пальцами, и жмётся ближе к нему, подаваясь навстречу и кайфуя от переполняющих ощущений. Как же сильно ему этого не хватало, чёрт побери. Бэкхён, опираясь на одну руку, второй смещает Кёнсу чуть вниз, меняя угол, и сбавляет темп, толкаясь теперь плавно. Он прикрывает глаза и дышит ртом, явно наслаждаясь каждым движением. Кёнсу думает, что красивее в жизни он ничего не видел. Он пропускает момент, когда тянется губами к груди Бэкхёна, выцеловывая её извилистыми дорожками. Находит скорее на ощупь твёрдую бусину соска, проводит по ней языком, а затем втягивает в рот, слыша судорожный вздох. — Нравится? — шёпотом, оставляя новый поцелуй у впадинки над ключицей. «Да» Бэкхёна тонет в его глухом стоне, когда Кёнсу проводит языком от основания шеи до уха. От того, насколько ярко он реагирует, сносит крышу. Убедившись, что не оставил ни одного участка кожи без своего поцелуя, Кёнсу мягко, но настойчиво отталкивает Бэкхёна от себя и переворачивается, одновременно ложась на бок так, что теперь Бэкхён оказывается сзади него. Он кладёт свободную ладонь Кёнсу на пояс, притягивая к себе на каждом сильном толчке. Потом смещает её на тазовые косточки, размашисто проводит по животу, груди. Кёнсу ловит его ладонь и опускает вниз, накрывает ею свой член и блаженно стонет, когда Бэкхён принимается надрачивать его в такт своим движениям. Сделав несколько более резких толчков, Бэкхён вдруг останавливается, приподнимается на руках и утягивает Кёнсу вверх за собой, ставя на четвереньки. На языке вертятся всякие идиотские непристойности, которые едва удаётся не произносить. От поцелуя у линии роста волос по телу проходит дрожь. Бэкхён уже самостоятельно находит его член рукой, оставляет ещё несколько поцелуев на спине и выпрямляется, свободной рукой сминая ягодицу. По быстрым и резким движениям, Кёнсу догадывается, что Бэкхён собирается заканчивать, и обхватывает член поверх его ладони, надеясь закончить вместе с ним. Тепло собирается пульсирующим комком в одной точке, и через несколько секунд мир Кёнсу разлетается вдребезги под громкий стон Бэкхёна. Он выходит из Кёнсу, тяжело дыша, садится на кровати. — Подашь салфетки? — Перевернувшийся на спину Кёнсу указывает в нужном направлении. Бэкхён кивает: — Дай мне только пару секунд. — Он проводит рукой по лицу. — Всё... нормально? — То же самое хотел спросить у тебя. — Кёнсу улыбается и провожает Бэкхёна взглядом, когда он проходит мимо. — Спасибо. — Он берёт протянутые салфетки и принимается вытирать капли собственного семени. — Кёнсу, я серьёзно. Если бы что-то не понравилось мне, я бы остановился. Решив, что остальное смоет уже в ванной, Кёнсу садится на край кровати, ловит Бэкхёна за руку и притягивает к себе. — Мне всё более чем понравилось. — Он берётся пальцами за край презерватива и начинает аккуратно снимать его. — Эй, я мог бы и сам, — смеясь, останавливает Бэкхён. — Перестань. Ты... Бэкхён запинается и замирает, когда Кёнсу, полностью сняв презерватив, высовывает язык, ловя стекающую с головки каплю, а затем обхватывает головку губами, слизывая всё, что на ней осталось. Не встретив никакого сопротивления, он снова высовывает язык и проводит им по всей длине до основания, чувствуя выпирающие венки. И обнимает за ягодицу ладонью, притягивая, когда Бэкхён рефлекторно подаётся назад. Согрев головку дыханием, он открывает рот шире, принимая на всю длину. С удовольствием отмечает судорожный вдох Бэкхёна, совершает несколько небыстрых движений туда-обратно и выпускает член, напоследок целуя его. Встаёт, забирает салфетки и направляется к выходу из комнаты: — Я в душ первый.www
Золотое солнце медленно катится к горизонту, заливая всё вокруг тёплым песочным светом. Жёлтые блики скачут, меняясь из-за качающейся на ветру листвы, иногда попадают в глаза и ослепляют на мгновение, после чего мир уже кажется голубоватым. Зря он забыл очки. — Кёнсу, смотри! Они с Бэкхёном вышли из дома, чтобы сходить в магазин, но почему-то уже пару часов гуляют по центру города, разговаривая о какой-то ерунде и собирая опавшие листочки. — М? — Тут объявление о кастинге! Кёнсу заинтересованно моргает и оборачивается в сторону плаката. Вчитывается в требования к кандидатам — они подходят. Кёнсу шумно вдыхает прохладный воздух. — Ну? — чуть ли не прыгая на месте, интересуется Бэкхён, наклоняя голову. Из глаз у него разве что звёздочки не сыпятся. — Мы же пойдём? — Ты чего так завёлся, будто нас уже взяли? — Кёнсу толкает его и прикусывает губу. Ещё ведь рано радоваться. Почему тогда он еле сдерживает улыбку? — Я завёлся, потому что это же офигенный шанс! И ты обещал, помнишь? — Помню. И сдержу обещание. — Я-ху! — Бэкхён всё-таки подпрыгивает и порывисто обнимает Кёнсу. — Всего-то недельку подождать, и, может быть, наша жизнь круто изменится! Вопреки ожиданиям «всего-то неделька» тянется неимоверно долго, наполненная беспокойными размышлениями и сомнениями. Кёнсу старается скрыть свою нерешительность от Бэкхёна, однако думает об этом буквально каждую свободную минуту. Нет, он не боится провалить кастинг и достаточно трезво оценивает собственные способности. Он боится перемен. Боится попрощаться с уже удачно сложившейся жизнью и начать заново добиваться места под солнцем. Стоит ли оно того? И насколько сильно он будет жалеть, если не попробует? Впрочем, есть ещё одно обстоятельство, о котором Кёнсу вспоминает уже на исходе недели: Чондэ. Если лучший друг узнает — а он узнает, — что Кёнсу отказался от участия в кастинге мечты из-за клуба, то просто его съест. И до глубокой старости будет вспоминать. В конце концов, возможно, это единственное, ради чего Кёнсу готов променять работу в «Либерти». Поэтому прямо сейчас он стоит перед дверью в агентство, готовый выложиться на полную. И рядом — любимый человек, собирающийся сделать то же самое. — Ну чего, идём? — Голос Бэкхёна вырывает его из мыслей. Кёнсу берётся за ручку двери. — Да. Идём.