www
♪ LockederS — Crux♪ Спросонья Кёнсу не сразу разбирает, что именно его разбудило. Сон с реальностью постепенно меняются местами, он различает мелодию звонка, нашаривает рукой в темноте телефон и снимает трубку. — Да? — Привет. Сонливость как рукой снимает. Кёнсу шире распахивает глаза, осознавая, кому принадлежит голос. Последний раз они созванивались с Бэкхёном около двух месяцев назад, да и тот разговор был довольно коротким. Всецело уйдя в работу, Кёнсу почти не скучал. Впрочем, если быть до конца откровенным, он безумно волновался и боялся того дня, когда служба Бэкхёна наконец закончится. И его звонок может означать только одно — этот день настал. — Привет, хён. Он этого не может видеть, но чувствует — Бэкхён улыбается. Сердце, и без того начавшее гулко стучать внутри, забилось ещё быстрее. — Рад тебя наконец услышать. Как ты? Как Кёнсу? Откровенно задолбался. Когда всех, кто мог как-то угрожать благополучию «Либерти», нейтрализовали, руководители клуба задумались о расширении. Подготовка, ремонт и переоборудование нового помещения заняли достаточно времени. Однако идея получила настолько сильный отклик, что вот уже как четыре месяца второй клуб открыт для новых и прежних гостей. Управление им было решено вверить в руки Минсока и третьего совладельца «Либерти». И когда Кёнсу поинтересовался у Исина, как он теперь будет справляться, Исин сделал ему неожиданное предложение, поначалу повергшее Кёнсу в шок. У него в голове слова «Кёнсу» и «руководитель клуба» никак не хотели вставать рядом, и он отказывался до тех пор, пока Чондэ почти не поссорился с ним, пытаясь донести, что вообще-то Кёнсу подходит на эту роль лучше всего. И Кёнсу даже понравилось. Теперь дни не похожи один на другой, но и на работу уходит больше времени и сил. И в предыдущий раз Бэкхён звонил, когда он, ещё только привыкая к новому режиму, физически был не способен долго с ним разговаривать. Он бы предпочёл рассказать обо всех событиях лично. Но если бы Бэкхён мог подождать до их встречи, вряд ли разбудил бы его поздним звонком. — Устаю. Но чертовски доволен. Мечтаю о выходном, когда можно будет провести день, просто ничего не делая, но в ближайшее время меня ждёт только упорная работа, чтобы потом всё было хорошо. А ты как? Как ощущения? — О, знаешь, — он на секунду задумывается, — такое чувство, будто я вот-вот шагну в пустоту и узнаю, что такое свободное падение. Дух захватывает. И кончики пальцев покалывает от нетерпения. — В его голосе слышытся азарт. — Уже решил, куда отправишься? Чем будешь заниматься? — Чем заниматься — ещё нет, хотя пара идей у меня есть. А насчёт временного жилья я уже предварительно договорился. Кёнсу прикусывает губу. — Я тут подумал. Как тебе идея пожить у меня? На аренду мне вполне хватает, так что тебе не придётся за неё платить. По крайней мере первое время, пока не найдёшь постоянную нормальную работу. Плюс, это возможность чаще видеться, потому что на данный момент мне крайне тяжело находить на это время. — Даже не знаю. — Голос Бэкхёна звучит озадаченно. — О таком варианте я совсем не думал. А тебе точно будет удобно? В смысле, если это только чтобы мне помочь, то не сто... — Всё нормально, — перебивает Кёнсу. — У меня две комнаты, потому будет где разойтись. Если не считать периодически остающихся у него Чондэ или Сэхуна, Кёнсу уже давно ни с кем не делил квартиру. Не то чтобы ему было некомфортно одному, скорее наоборот. Однако мысль о жизни с Бэкхёном под одной крышей, пускай и в качестве друзей, заставляла кровь бурлить. Он не мог не попытаться. — Хм... — тянет Бэкхён. — В таком случае я не вижу поводов отказываться, честно говоря. Надо будет только отзвониться человеку, с которым я договаривался. От волнения руки Кёнсу становятся горячими и влажными. — Вот и отлично. — Кёнсу не может сдержать улыбку. — С тебя адрес и время, когда приезжаешь в Сеул.www
Жара. Городские пейзажи вдалеке дрожат в раскалённом воздухе. Тени забились в щели и углы, не давая возможности спрятаться от палящего солнца. Торговый автомат пикает и с глухим ударом отправляет бутылку вниз. Прикосновение — и пальцы обжигает холодом. Ледяная бутылка прислоняется к щеке, и по ней почти сразу начинают стекать прохладные капельки. Кёнсу пропускает между пальцев длинную чёлку и думает, что волосы стоило всё-таки уложить перед выходом, чтобы не было настолько жарко. Он ненавидит такую погоду. Часы на полупустом перроне показывают, что до прибытия поезда остаётся пара минут. Кёнсу считает, что он вполне успеет за это время растаять и превратиться в неприглядную лужицу. Если бы не приезд Бэкхёна, он бы ни за что не вытащился на улицу в такое время. Он почти не спал. Не только потому, что не мог найти себе места перед долгожданной встречей, но и потому что поезд Бэкхёна прибывает в то время, в которое он обычно ещё досматривает сны. Поезд прибывает на станцию. Воду к этому моменту он так и не открыл. Бэкхён машет ему рукой, едва выйдя из вагона. Из вещей у него — только небольшой рюкзак и плеер, виднеющийся в кармане. Кёнсу салютует ему в ответ, прислоняя заметно потеплевшую бутылку к шее. — Вижу, ты не очень рад солнышку. — У Бэкхёна приподнятое настроение и весьма бодрый вид. Кёнсу почти завидует. — Грей оно градусов на 10 поменьше, я бы радовался куда сильнее. — Привереда. — Какой есть. Пошли уже отсюда. По дороге домой Бэкхёну хочется прогуляться, и Кёнсу не в силах ему отказать. Потому в его квартире они оказываются уже под вечер. Бэкхён, кажется, способен болтать круглые сутки, и у не особо разговорчивого Кёнсу с непривычки пересыхает во рту и устаёт язык. Они с Чондэ вполне могли бы посоревноваться в этом деле, но последний, в отличие от Бэкхёна, больше любит трындеть сам, не вовлекая Кёнсу сильно в разговор. Может быть, со временем, когда у Бэкхёна кончатся вопросы, а у Кёнсу — истории, Бэкхён тоже станет болтать в основном один. Хозяйственный Кёнсу к приезду хёна успел подготовить комнату и приготовить ужин, чтобы хотя бы в этот день о нём не болела голова. И хотя по пути они перехватили уличной еды, к вечеру оба чувствуют себя голодными. Войдя в квартиру, Бэкхён немного преображается: становится тише, спокойнее, с интересом рассматривая каждую деталь. Остаётся не так много времени перед работой, потому, кратко рассказав хёну, где что находится, и попросив ничего без разрешения не трогать в своей комнате, он отправляется на кухню. — У тебя тут уютно очень, — отмечает Бэкхён спустя несколько минут, когда приходит к Кёнсу. Он садится за небольшой стол, куда ставятся кружки с ароматным чаем, и аккуратно берёт одну из них, глубоко вдыхая пар. — Что-то подобное любил заваривать Минву. — Он немного грустнеет. — Скучаешь по нему? Поставив тарелки с рисом и овощами на стол, Кёнсу садится напротив, принимаясь за еду. — Не знаю. Наверное? Если подумать, он единственный человек, чья смерть меня хоть как-то затронула. — Даже не знаю, что лучше: когда все люди не оставляют в тебе никакого отклика, или когда привязываешься к людям слишком сильно и не умеешь отпускать? — Ты так это сказал... — Бэкхён кривит лицо, и Кёнсу едва сдерживается от смешка. — Брр. Но я думаю и то, и другое — не очень. Во всём нужна золотая середина, — подытоживает он. — Это, кстати, тоже фраза Минву. — Кажется, мне ещё многое предстоит о нём улышать, живя с тобой, — с наигранным негодованием произносит Кёнсу. — Да уж, — смеётся Бэкхён. Закончив с едой, Кёнсу отправляет посуду в раковину. — Мне уже пора выходить, — по пути в коридор бросает он хёну. — Ты ведь справишься тут один? — А можно с тобой? Кёнсу застывает на полушаге. — Ну... Технически с этим проблем нет. Любой, у кого есть карточка гостя, может привести с собой друга. Не говоря уже об управляющем. Но я там до самого утра, и если ты устал с дороги и захочешь спать в какой-то момент, то я не... — Брось. Думаешь, я не вытерплю ночь без сна? Или проблема в чём-то ещё? — Бэкхён внимательно смотрит ему в глаза. — Нет-нет, ничего такого, просто... — Кёнсу делает паузу, пытаясь найти объяснение тому чувству, которое внезапно возникло при мысли, что хён придёт к ним в клуб. — Просто ты застал меня врасплох своим вопросом. Вот и всё. Честно. — Тогда погнали? Мне собираться не нужно. — Да, сейчас возьму рюкзак, и пойдём. Кёнсу направляется в свою комнату, слыша, что Бэкхён следует за ним. Проходит вглубь комнаты, но не доходя до рюкзака, краем глаза замечает, что оставил приоткрытым один из шкафчиков. В ужасе расширяет глаза, краснеет и пулей подлетает к шкафчику, захлопывая его перед недоумённо моргающим хёном. — Просто забей, — поясняет он свои действия. — У всех есть вещи, которые не хочется никому показывать. — Да если бы ты не обратил на это столько внимания, я бы даже не посмотрел в ту сторону. А теперь мне интересно. — Придётся тебе жить с этим, извини. Кёнсу уже собирается вновь пойти к рюкзаку, как Бэкхён решительно двигается в сторону шкафчика. — Да ладно тебе, что там такого может быть? Детские фотографии? Я обещаю, что не буду смеяться, только покажи, — тянет Бэкхён. — Ну пожалуйста! — Это не обсуждается, — не сдаётся Кёнсу, преграждая Бэкхёну путь и пытаясь оттолкнуть его руками. — Серьёзно, прекращай. Нам пора выходить, а то опоздаем. — Я только одним глазом вгляну, иначе умру от любопытства! Бэкхён продолжает напирать, и Кёнсу, пускай и будучи почти одного с ним роста, чувствует, что проигрывает ему в силе. И тем не менее не готов отступать. Однако в очередной раз переставляя ноги, пытаясь устоять на месте, спотыкается о ковёр и падает. Бэкхён, резко потеряв точку опоры, хватается за первую попавшуюся вещь — тот самый злополучный шкафчик. Который открывается и вываливает на них своё содержимое. Кёнсу краснеет ещё сильнее и подрывается как ужаленный, гневно глядя на полностью обескураженного Бэкхёна, развалившегося среди парочки фаллоимитаторов и других секс-игрушек. Он явно пытается что-то сказать, но слова никак не находятся, и он лишь продолжает разглядывать игрушки вокруг себя. Внутри Кёнсу гнев наконец берёт верх над стыдом, и он порывисто хватает подушку, начиная хлестать ею Бэкхёна. Тот с опозданием принимается закрываться руками. — Ай! Эй! Перестань! Ай! Ну прости! Прости, пожалуйста! Я ведь не знал... — Что ты не знал? — принимается возмущаться он. — Что если человек просит что-то не трогать, то нужно уважать его право на личную свободу? — Ну прости! Я не собирался заходить так далеко! Просто ты выглядел так забавно, что удержаться и не подразнить тебя было невозможно! Кёнсу резко останавливается и выпрямляется над ним. Бэкхён изрядно потрёпанный, взлохмаченный, раскрасневшийся, наверное, честно пытающийся выглядеть виноватым, но со смешинками в глазах и в уголках губ. — Чего?! — возмущается Кёнсу. — Издеваешься что ли? Он думает, что выглядит примерно так же, как хён. С бардаком на голове, взмыленный, со стекающей каплей пота на скуле и шее. — Нет, — улыбается. — Хотя я честно даже не думал о том, что там может храниться что-то такое. — Он косится на одну из игрушек. Кёнсу сдаётся. Он устало вздыхает, подходит ближе и принимается убирать всё упавшее на место. — Ладно. Проехали. Надо умыться и, видимо, заказывать уже такси. На автобусе мы уже не успеем.www
На работе Кёнсу почти полностью забывает о хёне. Тот умудряется затеряться в толпе и исчезнуть из поля зрения до самого закрытия, лишь пару раз попавшись Кёнсу на глаза: в компании Сэхуна и в одиночку. Стоит двери закрыться за последним гостем, Сэхун материализуется будто из тени и вкрадчиво интересуется: — А можно Бэкхён-ши попробует спеть что-нибудь? Пожалуйста, Кёнсу-ши. — С тех пор, как они с Сэхуном сдружились, Кёнсу не в силах устоять, когда парень на него смотрит, как сейчас. Но он вскидывает бровь вверх, ожидая хоть каких-нибудь подробностей. — Ну, он между делом проболтался, что давно подобного не делал. А смотря на оборудование здесь, понял, что соскучился. — С подключением справишься? Сэхун в секунду меняется, начиная словно источать сияние. — Конечно! — бросает он и убегает за кулисы разбираться с проводами. — Чем ты его так обрадовал? — интересуется Чондэ, когда Кёнсу приближается к барной стойке. — Скоро увидишь. — Выступление? — пытается угадать Чондэ, увидев, что Сэхун возится с микрофоном. — Твоё? — Нет. Бэкхёна. — О-о-о... — многозначительно тянет Чондэ. И больше ничего не успевает сказать, потому что Кёнсу отходит от стойки, надеясь как можно быстрее выполнить все свои обязанности перед концом рабочей смены. Так как он теперь отвечает не только за самого себя, из клуба он уходит одним из последних. И, пожалуй, это одна из немногих изменившихся вещей, которые ему не нравится. Однако сегодня, видимо, все уйдут с работы в одно и то же время, потому что послушать поющего Бэкхёна, о котором только глухой в их клубе не слышал, захотели почти все сотрудники. ♪ EXO — For Life ♪ Когда Бэкхён садится за фортепиано, Кёнсу от волнения начинает кусать губы. Красивые пальцы медленно проводят по клавишам и мягко нажимают, пробуя звук. Но вместо того, чтобы начать играть, Бэкхён убирает руки с клавиатуры и поворачивается к сгустившемуся у сцены персоналу «Либерти»: — Э-э, кхм. — Он обводит всех взглядом. — Должен сказать, что очень признателен за возможность сыграть сейчас здесь. У вас очень хороший инструмент. Заранее прошу прощения, если не оправдаю чьи-то надежды — я не играл уже несколько лет, и, сами понимаете, пальцы отвыкли. — Пожимает плечами. — Но сейчас попробую что-нибудь изобразить. На этих словах он поворачивается обратно к инструменту и кладёт руки на клавиши. На пару секунд прикрывает глаза — Кёнсу задерживает дыхание — делает вдох и плавно берёт первый аккорд. Если бы Кёнсу предложили выбрать момент, в котором он бы хотел остаться навсегда, он бы выбрал этот. Бэкхён как-то спел ему по телефону какую-то шуточную песенку, потому что вспомнил в тему к их разговору. Однако его пение сейчас — совершенно другое. У Бэкхёна дрожат пальцы, и инструмент отзывается на неуверенное нажатие неровным, немного топорным звуком. Но в свою песню он без сомнения вкладывает себя всего, словно живя прямо сейчас ей одной. Кёнсу не замечает, как по щеке начинает катиться слеза. Слишком красиво. Слишком душевно и задевает за живое. По дороге домой Бэкхён засыпает в автобусе. Кёнсу бессознательно принимается его разглядывать, пока ничто не мешает. И лишь через несколько минут до него доходит, что он откровенно пялится на другого парня в общественном транспорте. Машинально он утыкается в телефон и открывает чат с лучшим другом.«Дэ, это просто нечестно
В плане?Я и без того не могу перестать о нём думать. Так у него ещё и голос как у Бога Это я молчу про то, что фортепиано — мой любимый инструмент
Не преувеличивай. И твой голос мне нравится большеЭто потому что ты мой друг
Ты сам предложил ему жить у себяЭто всё было из альтруистских побуждений! Ему ведь так явно проще
Ему проще. А тебе?:( А может это и к лучшему? Вдруг у меня такая же фигня как у Чанёля? Я не могу отпустить, потому что где-то внутри надеюсь ещё на что-то. А поживя с ним наконец встречусь лицом к лицу с реальностью и успокоюсь
Будем надеяться».www
♪ Matt Nash - Exo (Original Mix) ♪ Совместную жизнь с Кёнсу нельзя назвать спокойной или размеренной. Несмотря на то, что именно так её описывал парень в своих рассказах по телефону. Он с Бэкхёном регулярно находит о чём поспорить, и природное обаяние, благодаря которому Бэкхён раньше легко заводил новые знакомства и которое помогало ему порой устроиться на работу, не спасает его сейчас от недовольного Кёнсу. Впрочем, неминуемая участь только подстёгивает Бэкхёна делать что-то аналогичное снова. Не нарочно, конечно. Но решив однажды перед сном проанализировать свои действия, Бэкхён пришёл к выводу, что ему, во-первых, нравится. Потому что несмотря на все их потасовки и споры с Кёнсу легко. А во-вторых, благодаря этому беспокойства Бэкхёна, гнетущие его последние годы, уходят на второй план. Пускай и не забываются совсем. Мысль о том, что он всего лишь инструмент в чужих руках, прочно въелась в сознание. Будто это единственная его роль в жизни и на большее рассчитывать не придётся. Всё закончилось гораздо раньше, чем мог предположить Бэкхён. И то, что план Минву сработал, позволяет ему начать новую жизнь, к которой он не готов. По крайней мере не был готов, заканчивая службу в армии. Однако стоило ему сойти на платформу, и оказалось, что можно, будучи втянутым Кёнсу в водоворот событий, просто жить. После однозначного фурора, который произвело его выступление, его пригласили регулярно выступать по пятницам. Исин же позвал его в клуб работать, и если возражать против первого предложения не было ни единой причины, то над вторым он серьёзно задумался. Ведь с одной стороны это неплохой вариант — для прежнего Бэкхёна, который почти нигде надолго не задерживался. Но с другой, это совсем не то, чем бы он хотел заниматься в жизни. Если у него появился шанс, то он должен его использовать на все сто. И по его мнению «Либерти» — не то место, куда можно устроиться, а потом свалить, как только подвернётся то, что ему по душе. «Но что если поиски затянутся надолго? — размышляет он, лёжа один в гостиной Кёнсу — самой большой комнате, в которой Бэкхёну приходилось жить. — Или отсутствие работы, наоборот, заставит меня искать быстрее?» Он делится своими переживаниями с Кёнсу на следующий день днём, когда тот просыпается. — Тебе не кажется, что ты слишком много думаешь? — отвечает он сразу, как только Бэкхён озвучивает свой вопрос. — Кто бы говорил, конечно, но... — Кёнсу шумно вздыхает, гладя на него. — Что-то не так? — Нет, просто... — Кёнсу останавливается, складывает на груди руки, пальцами одной из них зарываясь в волосы спереди. — Ты выглядишь так же, как когда мы тебя только вытащили из той дыры. — Он взъерошивает волосы, затем проводит ладонью по лицу. — Слушай, я могу представить, что когда ты буквально всё своё время проводишь ожидании — не важно, чего именно, — то чем только ни начинаешь забивать голову. Поверь, я понимаю. Но это в прошлом. И я повторю свой вопрос: тебе не кажется, что для человека, у которого достаточно свободы действий, ты слишком много думаешь? — Самое смешное, что я с тобой согласен. — Бэкхён отводит взгляд и про себя усмехается. — Но стоит мне на мгновение притормозить, то по привычке накатывает. И мне потом долго не отделаться от этого. — Тогда тебе тем более нужна работа прямо сейчас. Пока ты не отучишься от этой привычки. Что скажешь? Бэкхён кивает. Но есть ещё один вопрос, который мучает его: — Почему ты всё ещё работаешь в клубе? — Кёнсу округляет глаза от неожиданной смены темы разговора. — Разве ты не планировал накопить на обучение и возобновить его? Кёнсу мрачнеет и несколько секунд сверлит его тяжёлым взглядом. На его лице отчётливо отражается внутреннее противостояние. — Не хотелось бы говорить об этом. Но раз уж у нас сегодня день откровений. — Он вздыхает. — Я пытался, где-то год назад. Но мне отказали сразу по нескольким причинам. И одна другой хуже. Если кратко — возобновить или даже заново поступить в то же учебное заведение у меня не получится. — Почему? — Из-за моей работы. Из-за моей ориентации. И ещё по некоторым менее значительным причинам. Кое-кто очень сильно не захотел, чтобы я там учился. — И ты сдался? — Нет. Ну то есть, можно сказать, я сам виноват в том, что так вышло. — Кёнсу ловит его вопросительный взгляд и продолжает: — Видишь ли, у Чондэ есть брат. И поначалу мы были уверены, что его попытки вернуть Чондэ в семью пускай и эгоистические, но от чистого сердца. Оказалось всё намного сложнее: его брат планировал полностью оставить управление компанией их родителей, но те отказались от младшего сына, узнав, что он гей. Чондок пытался уговорами заставить Чондэ «стать нормальным», вернутся к родителям, «которые его обязательно простят», а сам он планировал после исчезнуть. Но ничего не вышло, и Чондок оставил эту затею. То есть мы так думали, пока он не начал Дэ шантажировать. И когда Чондок понял, что у самого брата давить не на что, он нашёл мишень получше. — Тебя? Это он тебя сдал? — Да. Он узнал, что я подал документы на восстановление, и поставил ультиматум: либо Чондэ выполняет его условия до конца срока подачи, либо он сдаёт меня с потрохами. Универ не стал бы жертвовать своим статусом ради одного студента. Бэкхён усмехается. — Как же это знакомо, чёрт побери. Кёнсу кивает. — Дэ просто разрывало от злости и бессилия. Ему совершенно не хотелось, чтобы я жертвовал собой из-за него. Но и выполнять требования брата было немыслимо. Если бы у нас было больше времени, можно было попытаться что-то сделать, но увы. В итоге в восстановлении мне отказали. — Что мешало отказаться от управления и уехать без участия брата? Не так мало семей, в которых дети не идут по стопам родителей. — Одним из условий получения наследства является необходимость продолжить и развивать бизнес родителей хотя бы одним из братьев. Чондок лишаться наследства не хотел, как и не хотел оставаться в этой стране. Попытка усидеть на двух стульях сразу привела к психологическому расстройству. Не очень серьёзному, и тем не менее. И вскоре после того, как мы это выяснили, он не без нашей помощи попал в психлечебницу. Надеюсь, после этого он больше трогать Дэ не будет. — Почему ты ничего не стал мне рассказывать? — Потому что мне хотелось как можно скорее забыть об этой истории. С головой ушёл в работу, помогал с открытием второго клуба, а потом вот занимался управлением. Я думаю, ты должен меня понять. Бэкхён понимает. Он ведь тоже многое Кёнсу не рассказывал по той же причине. — Что собираешься делать теперь? Или ты ещё об этом не думал? — Ну... информация дальше руководства института не ушла, а учиться можно не только там. Правда, сейчас меня в целом устраивает моя жизнь, и я не уверен, так ли нужны мне большая сцена и всеобщая известность в обмен на то, что есть сейчас. Мне нравится выступать. Но вернувшись к учёбе, мне, скорее всего, придётся работу сменить. Раньше работа в «Либерти» была просто хорошим подспорьем и способом неплохо зарабатывать. А теперь только этим всё не ограничивается. — Значит, желанию вместе выступать перед тысячами людей не суждено сбыться? — улыбаясь, но с лёгкой грустью спрашивает Бэкхён. Эту мечту он вряд ли надеялся исполнить, но она была словно символом веры в то, что он сможет однажды изменить свою жизнь. И тёплое воспоминание о ней вновь вспыхнуло, когда он возобновил общение с Кёнсу. Ему грустно, как бывает грустно от ностальгии — ни больше, ни меньше. Кёнсу почему-то смеётся. И Бэкхён ловит себя на мысли, что ему чертовски нравится, как он выглядит в этот момент. — Появись у нас такая возможность, было бы глупо её упустить, — улыбаясь, произносит он и находит взглядом глаза Бэкхёна. — Ух. Когда я с тобой об этом говорю, появляется ощущение, будто в мире вообще ничего невозможного не существует. — Хочешь верь, хочешь — нет, — отвечает Бэкхён, не отводя взгляд, — но я чувствую то же самое.www
Бэкхён принимает предложение Исина и устраивается в клуб барменом. На вопрос Кёнсу, удивлённого, с какой ловкостью он справляется со своими обязанностями по прошествии всего нескольких смен, он отвечает, что ему не раз приходилось работать в этой должности прежде, и он многому нахватался. За барной стойкой тем не менее творятся чуть ли не чудеса: фокусы с красивым смешиванием коктейлей, мини фаер-шоу с их поджиганием и прочие прелести, не сложные, но зрелищные. Бэкхён быстро становится популярным, не уступая Чондэ. Но если об отношениях Чондэ с хозяином клуба знают все, и очень редко кто пытается с ним всерьёз флиртовать, то желающих пригласить на свидание Бэкхёна находится хотя бы один каждую ночь. И Кёнсу мог бы сожалеть о том, что сам подтолкнул хёна идти к ним работать, но ему нравится, что они живут в одном режиме и могут спокойно находить время для общения. Для них становится нормой проводить время от времени выходные вечера и ночи, сидя вдвоём в гостиной. Кёнсу иногда зажигает свечи, включает музыку, но часто они сидят в тишине, занимаясь каждый своим делом. И если очередной девушке Бэкхён вместо обаятельного отказа ответит согласием, то значит так тому и быть. Возможно, чем скорее это произойдёт, тем лучше. ♪ Hyggelig — When I Come Home ♪ В один из таких вечеров во второй половине августа Кёнсу сидит на диване, забравшись на него с ногами и скрестив их, и читает. За окном шумит дождь — причина, по которой Бэкхён тоже остался дома, а Сэхун не приехал, хотя собирался. Капли бьются о стекло, тарабаня какую-то примитивную мелодию, и Кёнсу нравится слушать её отзвуки, мыслями погрузившись в сюжет книги. Краем глаза он замечает, как меняется свет: фигура, сидевшая на кресле у окна, встаёт, направляясь в его сторону. Кёнсу не придаёт этому никакого значения до тех пор, пока фигура не останавливается прямо напротив него, больше никуда не двигаясь. Он поднимает голову от книги, собираясь спросить у Бэкхёна, в чём дело, но тот его опережает: — Кёнсу, скажи, ты всё ещё меня любишь? — Чего?! — с удивлением и возмущением вперемешку задаёт встречный вопрос Кёнсу. Однако он мгновенно остывает, встретившись глазами с нависающим над ним хёном — выглядит он слишком серьёзно для того, кто решил бы его в очередной раз подколоть. Он отводит взгляд и чуть краснеет, отвечая: — Да. Люблю. А чт... Прежде, чем он произносит ещё хоть звук, Бэкхён накрывает его губы своими и... целует? Кёнсу от неожиданности распахивает глаза и отклоняется назад. Только спинка дивана не даёт ему сбежать, и он так и остаётся застывшим от изумления, глядя на Бэкхёна, прильнувшего к его губам. В голове на первой космической проносятся вопросы, на которые у него нет ответа. А Бэкхён тем временем, так и не дождавшись реакции Кёнсу, приоткрывает на секунду глаза, встречается с ним тёмным взглядом, от которого у него сердце сначала пропускает удар, а затем срывается в бешеный ритм, когда Бэкхён глаза закрывает и медленно, мягко, но настойчиво пытается поцеловать его снова. И Кёнсу посылает всё к чёрту. Даже если это сон или дурман, или он вовсе сошёл с ума. Почему бы это ни происходило, он мечтал об этом столько, что, пожалуй, возмущение и вопросы оставит на потом. Он подаётся чуть вперёд, выпускает книгу из рук и запускает их в волосы Бэкхёна, отвечая на поцелуй. Позволяет Бэкхёну поднять себя с дивана, выпрямляется. Хён больше не нависает над ним и освободившимися руками обнимает, притягивая ближе. Кёнсу становится жарко, голова идёт кругом. Он перебирает пальцами пряди волос Бэкхёна, массирует подушечками его голову и, кажется, только это удерживает его от того, чтобы не сойти с ума. Если, конечно, он уже этого не сделал. Бэкхён продолжает не спеша его целовать, одной рукой мягко прижимая к себе у пояса, а второй водя по спине. Кёнсу кажется, будто это длится целую вечность, и прямо сейчас ему всё равно, даже если весь остальной мир перестал существовать. Наконец Кёнсу чувствует, как хён берёт его руку и высвобождает из своих волос, отстраняясь. — Тебе понравилось? — вкрадчивым и чуть охрипшим голосом спрашивает Бэкхён, смотря на него с неприкрытым волнением. Кёнсу открывает рот, но вместо ответа получается выдать только невнятный звук. — Мне понравилось. А тебе? — Серьёзно?! — к нему возвращается дар речи. — Ты правда считаешь уместным спрашивать, понравилось ли мне целоваться с парнем, по которому я сохну фигову кучу времени?! Чёрт побери, да! Мне — понравилось, если тебе действительно нужен ответ! А теперь потрудись объяснить, какого хрена здесь происходит?! Он почему-то краснеет, видя, как хён прикусывает губу, тщетно пытаясь не засмеяться. Это остужает голову. Но не сильно. — Всё просто. — Бэкхён опускает взгляд на их руки и осторожно проводит большим пальцем по кисти Кёнсу. — Я понял, что ты мне нравишься. Больше, чем кто-либо ещё. Ему не послышалось? Бэкхён только что признался, что... — Так, погоди. — Кёнсу мысленно пытается совладать с волнением, которое до сих пор не отпустило после поцелуя, а заодно сложить сказанное только что Бэкхёном с тем, что он знал до этого. — Разве тебя интересуют не девушки? Бэкхён поднимает на него взгляд, слегка наклонив голову вбок. — Как думаешь, сколько девушек за всю жизнь у меня было? — Э-э-эм... — Кёнсу неожиданный вопрос сбивает с толку. — Нисколько, — прекращает его недолгие мучения Бэкхён. Кёнсу не может сдержать удивления. — Были свидания, были встречи на один вечер, но все они происходили не по моей инициативе. Я просто... был не против. Но у меня никогда не было полноценных отношений. В детстве — не считается. А потом у меня ни времени, ни необходимости в этом не возникало. У Кёнсу внутри как будто что-то переворачивается. — Но тебя ведь столько раз звали на свидание у нас в клубе. И ты ни разу не согласился. Почему? — Потому что ни одна из этих девушек не вызвала у меня столько же эмоций, как общение с тобой. — Сердце Кёнсу гулко ударяется о грудь. — Каждый раз, когда я задумывался об этом, я понимал: мне это не нужно. Потом это переросло в «мне это не нужно, ведь я хочу проводить больше времени с тобой». А потом я понял, что «я хочу проводить с тобой больше времени, потому что ты мне нравишься». Пожалуй, можно считать, что эти девушки помогли мне окончательно разобраться в себе. От взгляда, которым смотрит на него Бэкхён, у Кёнсу слабеют ноги, но... — Что если это только привязанность? — Кёнсу не может позволить себе напрасно начать на что-то надеяться. Бэкхён вздыхает. Затем подходит к нему совсем вплотную и притягивает к себе, обнимая. — Мне тепло, когда ты смеёшься. У тебя потрясающий голос вне зависимости от того, говоришь ты или поёшь. Ты очень серьёзен, когда дело касается по-настоящему важных для тебя вещей, и меня это восхищает. Ты мне безумно дорог. С тех пор, как мы первый раз созвонились, я насобирал тысячу и одну деталь, которые мне в тебе нравятся. И сейчас, смотря на тебя и размышляя об этом всём, пока ты читал, я понял, что хочу тебя поцеловать. Буквально первый раз в жизни, я не был «не против», я именно «захотел».* — А если бы я сказал, что больше тебя не люблю? — Кёнсу почти готов расплакаться. Это не может быть правдой. Ещё чуть-чуть, и кто-то щёлкнет пальцами, зазвенит будильник или ещё Бог весть что, и это всё развеется, словно мираж. — Мне бы пришлось смириться с этим. Хотя бы потому что это сделал когда-то ты. — Бэкхён обнимает его крепче. — Однако, как бы эгоистично это ни звучало, я хотел верить, что это не так. Это становится последней каплей. Кёнсу выпутывается из объятий, отстраняясь, отступает назад и падает на диван, закрывая лицо руками. — Кёнсу? — Я должен быть сейчас невероятно счастлив, да? — задаёт он вопрос скорее самому себе. — Но мне так больно, что трудно дышать!.. — Слёзы медленными ручейками начинают течь по его щекам, обжигая кожу. — Ведь это было безумно тяжело! — Слова звучат отывисто из-за севшего голоса. — Тяжело осознавать, что я продолжаю любить тебя несмотря ни на что! Ему холодно. Грудь судорожно вздымается, пытаясь набрать больше воздуха, но горло словно сдавили, и дышать получается через раз. А потом он чувствует тепло. И руки, которые сцепляются у него на животе — Бэкхён обнимает его со спины. — Прости, — тихо говорит он куда-то в волосы, вызывая волну мурашек у Кёнсу. — Прости, что мне понадобилось столько времени. Пусть это будет последний раз, когда ты из-за меня плачешь.www
Убаюканный объятиями хёна и в конце концов успокоившийся, он, похоже, засыпает, потому что когда он открывает глаза, в комнате горит только ночник, а сам он лежит на диване, заботливо укрытый одеялом. Кёнсу не спешит вставать. Вместо этого он переворачивается на бок и сильнее укутывается в меховое одеяло. В голове проносятся недавно сказанные хёном слова. Всё ещё с трудом верится. Но больше он не ждёт, что вот-вот кто-нибудь объявит, будто это чей-то безжалостный розыгрыш. Это правда. Хён принял и ответил на его чувства взаимностью. Его невольно тянет на улыбку. — Не спишь? — Тихий голос вырывает Кёнсу из потока мыслей. — Я не хотел тебя будить. — А зря. У меня теперь голова будет болеть. Бэкхён проходит в комнату и присаживается около него. — Ты в порядке? — Угу. Они встречаются взглядами и безмолвно смотрят друг на друга какое-то время. Бэкхён выглядит обеспокоенно. Наверное, такой реакции он не ожидал. Но Кёнсу просто ничего не мог поделать со своими эмоциями. С его признания прошло много времени, а чувства всё не исчезали, и чем дальше, тем невыносимее это было осознавать. Он ощущал себя утопающим, уже погрузившимся в воду и не имеющим возможности всплыть, но до последнего пытающимся начать дышать воздухом из воды. Бесполезное занятие — никто не эволюционирует так быстро. Но он делал это. Внутри него в борьбе здравого смысла и бессмысленной надежды побеждала вторая. Пока в конце концов не оказалось, что всё это было не зря. — Ты очень красивый, — нарушает тишину Бэкхён. Кёнсу удивлённо моргает. — Ни разу тебе не говорил почему-то. — Так... тебя не волнует, что тебя привлекает парень? — Меня волнует только то, что в мире нет человека, с которым мне было бы так же хорошо, как с тобой. Остальное значения не имеет.**