Один раз и навсегда

      Висевшие на стене часы громко тикали. Хотя, возможно, Ване просто казалось, что громко, потому как иных звуков в помещении вовсе не было. Чужие руки стянули с него простынь, а Брагинский искренне постарался не цепляться за нее, как утопающий за соломинку. Этого лучше не делать, и парень прекрасно это понимал. Матрас чуть прогнулся от веса еще одного тела, а Ваня все так же лежал, зажмурившись, просто боясь открыть глаза и увидеть лицо этого человека. Сердце билось, как бешеное, тело просто сковало от страха, а Брагинский понимал, что надо уже взять себя в руки и хотя бы попытаться успокоиться.       – Ваня?       Это оказалось слишком большой неожиданностью. Парень шокировано распахнул глаза, осознав, что Корсар впервые назвал его по имени. И ведь не просто именем, а его уменьшительно-ласкательным вариантом. Даже венгр не обращался к нему так.       У Артура было все то же нечитаемое выражение лица. Полное отсутствие эмоций, но такие живые и удивительные глаза цвета зелени… Брагинский был слишком растерян, чтобы попытаться понять, что вообще не так с этим человеком. Он сидел как раз перед ним, опираясь о собственные колени и едва дотрагиваясь до чуть разведенных ног Ивана. Между ними практически не было никакого расстояния, но все же они не касались друг друга, хотя Ваня на расстоянии мог ощутить тепло чужого тела.       – Ты ведь понимаешь, что я не хочу причинять тебе боль?       Корсар с серьезным видом склонил голову в бок, словно размышляя над чем-то, и это лишь сильнее вводило в недоумение.       – Что? – отозвался Брагинский.       На самом деле он понял суть вопроса, но отвечать на него честно было слишком уж страшно. Нет, он не считал ни в коей мере, что этот человек не хотел делать ему больно. Более того, он был полностью убежден в том, что ему доставляют удовольствие проявления садизма по отношению к другим. Иначе, зачем надо было так его истязать? Какой в том смысл, если Артуру это не нравится?       Корсар так пристально смотрел на него, что парень снова растерялся и начал заливаться краской. Хотя и стоит отметить, что взгляд зеленых глаз ни разу не скользнул ниже, он смотрел именно на лицо Ивана.       – Я правда этого не хочу.       Брагинский выдохнул. Поразительно, они ведь впервые просто нормально разговаривают. И не важно, что это происходит в постели, и что они оба голые. Это не имело значения, потому что Артур впервые просто нормально говорил с ним, а не запугивал, не угрожал и не приказывал что-то.       – Вы… – Ваня сглотнул. – Вы хоть сами в это верите?       Корсар немного прищурился. Брагинский уже было испугался, что ляпнул лишнее, но мужчина лишь положил свои ладони на его бедра, оказавшись еще ближе. От прикосновения кожи к коже стало до ужаса волнительно, а парень слишком хорошо помнил, как больно было еще вчера. Он вздрогнул, но Артур ловко удержал его на месте.       – Если ты не будешь сопротивляться, я не буду причинять тебе боль, – сказал Корсар твердым и уверенным голосом. – Считай это уговором, если хочешь, мне все равно. Полное подчинение с твоей стороны – хорошее отношение с моей. Но никак иначе.       Ваня с шумом выдохнул. Чужие руки ненавязчиво скользили по его телу, мучительно медленно, но с явным напором, и от этого становилось не по себе. И все же он хорошо уловил смысл того, что ему сказали. В голове тут же начали строится различные предположения того, как и чем это обернется в дальнейшем. Корсар трогал его, но смотрел при этом все так же прямо в глаза, ожидая ответа.       Брагинский постарался убедить себя в том, что все совсем не так плохо, как он изначально подумал. Конечно, неизвестно, чем для него обернется полное подчинение, но если в обмен на это Корсар перестанет относиться к нему, как к мусору под ногами, то это самый благоприятный вариант развития их странных отношений.       – Я… – собственный голос дрогнул, но Ваня мысленно приказал себе успокоиться. – Я не буду сопротивляться. Хотя у меня, насколько я понимаю, нет выбора.       Он был уверен в том, что выбора и правда нет, но все же, если так, то почему Корсар ставит такое условие? К чему вообще этот уговор?       – У тебя нет выбора, – отозвался Артур. – Но есть шанс стать кем-то большим, чем просто навязанным узором человеком.       Больше никаких слов ему не требовалось. Он склонился ниже, а после оперся рукой о подушку, как раз рядом с головой Ивана. Когда он оказался настолько близко, и когда низа живота отчетливо коснулась чужая возбужденная плоть, Брагинский едва не забыл, как надо дышать. Он снова вспомнил о том, что было вчера, но опять строго приказал себе откинуть прочь эти ненужные мысли. Интересно, а что было бы, если бы они заключили этот странный уговор вчера? Сложно сказать, но момент уже упущен, и теперь думать об этом смысла нет.       Корсар свободной рукой раздвинул чужие ноги шире, а после устроился меж ними удобнее. Он оказался таким горячим, что впору было снова растеряться. И он был так волнующе близко… Иван терялся в собственных ощущениях. Все как-то странно слилось воедино: страх, волнение, растерянность, презрение к самому себе и своей слабости. Артур как-то странно двинулся, и Брагинский потрясенно выдохнул, осознав, что по телу прошлись табуном мурашки от трения плоти к плоти. Он даже потрясенно вскинул голову и, переборов собственный стыд, опустил взгляд вниз. Член Артура, с крупной бордовой головкой, уже немного влажной от смазки, касался паховых волос Вани, и парень ясно ощущал, как о его промежность трутся яички. К его удивлению, это не было чем-то неприятным.       Чужая рука, такая сильная и властная, схватила его за подбородок, заставляя вновь положить голову на подушку. Теперь Корсар еле-еле шевелил тазом, создавая трение между ними, и смотрел при этом в глаза несколько потрясенного парня. Их носы соприкоснулись, а после произошло то, чего Ваня точно не ожидал. Он закрыл глаза, почувствовав прикосновение к своим губам и осознав, что это его первый поцелуй. Артур явно знал, что надо делать, а вот сам Брагинский попусту терялся. Он неумело ответил, а после чуть приоткрыл рот, позволяя Корсару творить с ним все, что только вздумается.       Артур буквально всосал нижнюю губу Ивана, а после скользнул в его рот своим языком. Это было слишком странно и необычно, но во всем происходящем чувствовалось нечто сокровенное и волнительное. Брагинский пытался как-то отвечать, ощущая чужой вкус и просто не зная, как вообще надо на все это реагировать. Нет, ему вовсе не было неприятно, более того, собственное запястье горело таким приятным теплом, что все тело расслабилось, окончательно покоряясь.       Брагинский открыл глаза лишь в тот момент, когда Корсар оторвался от его губ и скользнул чуть ниже, касаясь ими сперва подбородка, а потом и шеи задышавшего быстрее парня. Это в самом деле было волнительно, но едва лишь Артур уткнулся в его шею, Ваня невольно выдохнул и сжал ладонями простыни. Он попросту не ожидал, что его тело может так реагировать на прикосновения к шее. Потрясенный таким открытием, парень не сразу понял, что мужчина уже трогает его за талию и бедра, все сконцентрировалось именно на шее.       Собственная шея Ивану никогда не нравилась. На ней были уродливые шрамы, полученные еще в детстве и с годами лишь несколько взбугрившиеся. Стесняясь их, парень всегда скрывал шею и не любил даже сам на нее смотреть, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к уродливой коже. Но, очевидно, Артура эти шрамы нисколько не смущали. Он провел кончиком языка по одному из них, заставляя парня под собой затрепетать и забыть обо всем на свете. Кажется, это называется эрогенной зоной – участок тела, прикосновения к которому доставляют особое удовольствие. Ваня даже не подозревал, что у него таковой зоной является шея.       Корсар ласкал его весьма умело, в самом деле не причиняя никакой боли, и именно поэтому парень окончательно забылся и, отпустив сжатые простыни, коснулся руками чужих плеч, а ноги согнув в коленях и сжав их по обе стороны от мужчины. Так они были еще ближе, это усиливало трение между ними, и это было настолько невероятно, что Брагинский просто пропал в собственных ощущениях.       В какой-то момент Корсар приподнялся, но не успел Ваня на это среагировать, как мужчина припал к его груди, довольно резко накрыв губами затвердевший сосок и сжав руками бока. Брагинский выгнулся всем телом, а потом потрясенно осознал, что возбужден. Артур скользил по нему все ниже и ниже, трогая, выискивая самые чувствительные места и лаская их так, что Ваня под ним стонал без всякого стеснения. Все мысли прошли, растворились в ощущениях, казалось, даже собственное тело забыло о минувшей боли, а душа забыла о страхах и унижении. Ивану было так хорошо, что все просто перестало иметь значение. Дыхание срывалось, сердце билось о ребра, а внизу живота все словно свернулось в плотный узел, заставляя трепетать.       Артур вытянул руку, чтобы коснуться пальцами чужого подбородка. Когда эти самые пальцы чуть огладили приоткрытые губы, Ваня с трудом сфокусировал взгляд. На запястье сиреневатым свечением искрился узор, половинка его собственного узора, и этот самый момент, когда эта рука касалась его лица, в то время как мужчина с жаром выцеловывал каждый миллиметр чувствительной кожи на плоском животе парня, показался просто волшебным. Это было именно то, о чем так мечтал Брагинский, то, что он безумно желал познать и постичь. Парень успел усомниться в том, что это вообще возможно, но, как видно, природу не обманешь. Они с Артуром в самом деле созданы друг для друга, и за это единство, которое уже произошло, не жалко отдать все на свете.       – А-ах…       Корсар обвел кончиком языка пупок, а после опустился чуть ниже. От его жаркого дыхания Ваня встрепенулся, а уже мгновение спустя мужчина обхватил губами головку члена, заставив окончательно пропасть в невероятных ощущениях. Брагинский едва не вскрикнул, а Артур снова сжал рукой его бедро, удерживая на месте. Он прекрасно понимал, что абсолютно все, что происходит, для этого парня впервой. Никто прежде не касался его так, никто не доставлял удовольствия, никто не слышал его возбужденных стонов. Керкленд был этим доволен. Ему нравилось осознавать, что он первый и единственный для этого человека, ведь подобное определенно дорогого стоит.       Погрузив член в рот едва ли не на половину, Артур ощутил на языке терпкий привкус смазки. Нельзя сказать, чтобы ему вообще нравился минет как таковой, но это была именно та ситуация, когда это более чем уместно. Мужчина принялся неспешно сосать, лаская языком, держа при этом левую руку на лице парня. Тот так сильно вцепился в нее, словно в поисках какой-то опоры, и выглядел при этом настолько невинно, вызывая искреннее желание поскорее им овладеть. Керкленд хотел его, хотел просто до одури, но старался не спешить. Только не в этот раз.       Тюбик с любрикантом лежал как раз на краю кровати, ожидая своего часа. Выловив подходящий момент, Артур оторвался от чужой плоти и посмотрел на парня. Тот явно мало что соображал, держался за его руку, скрепив ладони на линии узора. Его собственный узор искрился, точно вторя своей половинке, и это даже как-то красиво смотрелось. Вырваться из захвата было совсем не просто. Парень посмотрел на него, слишком растерянный, чтобы что-то понимать, а Корсар коснулся его подрагивающего живота.       – Я не причиню тебе боли.       Артур в самом деле не хотел делать ему больно. То, что уже было – не более чем необходимость. Если парень смирится, Корсар больше не причинит ему боли. Не потому, что уже обещал, а потому, что сам того не хочет.       У Ивана был мутный взгляд. Интересно, он хоть что-нибудь понимает? Сил терпеть больше не было, а потому Корсар потянулся за тюбиком, честно стараясь не срываться и сдержать себя от еще одного изнасилования, несмотря на то, что бороться со своими желаниями было в самом деле совсем не просто.       Брагинский смотрел на то, как он выдавил на пальцы правой руки смазку, а потом отвел взгляд, вновь опрокинулся на подушку, явно стараясь расслабиться. Что ж, он так же был верен своему обещанию, и это очень хорошо.       Керкленд коснулся его промежности, стараясь не спешить, и в тот же момент снова обхватил губами член, отвлекая от неприятных ощущений. Ваня снова вцепился в простыни, когда чужой палец проник в него на одну фалангу. Было немного больно, совсем чуточку, и то лишь от того, что кожа еще зудела после минувшей ночи. Артур медленно протолкнул палец до основания, а после, выждав несколько долгих секунд, стал двигать им, мягко растягивая мышцы. Брагинского немного трясло. Он вздрагивал, и хотелось верить, что не от боли.       – Руку… пожалуйста…       Корсар резко вскинул голову. Он услышал эти слова, хотя парень говорил очень тихо.       – Что?       – Дайте мне… руку…       Никогда прежде Артур Керкленд не испытывал ни к кому такой всеобъемлющей нежности. Даже к матери, всегда такой строгой и печальной, и даже к Франциску, которого он так любил. Потрясенно осознав, о чем его просит парень, он потянулся к нему и едва не опрокинулся на Брагинского всем телом, взяв его за руку и прижавшись грудью и груди. Второй палец вошел в парня не так быстро, как первый, но Артуру хватило сил и терпения, дабы не причинить Ване боли. Их сплетенные руки – его левая рука с узором и правая рука Брагинского, – оказались как раз рядом с головой парня, на подушке.       Когда-нибудь парень все поймет. Он поймет, почему Корсар вел себя с ним именно так. Поймет, чем была вызвана вся та грубость, злость и язвительность, на которые Артур был весьма щедрым. Он поймет, что на самом деле чувствует король криминального мира Англии, когда остается с ним наедине. Парень не глупый, он все поймет, но это будет потом. А пока ему придется многое вытерпеть, мириться с характером Керкленда и всем тем, что сулит ему совместная жизнь с его родственной душой.       Когда Артур вставил в растянутое нутро свой уже мокрый и отчаянно нуждающийся в разрядке член, Брагинский громко простонал и вцепился свободной рукой в чужое плечо. Буквально вжав его в мягкий матрас, Корсар выждал некоторое время, позволяя парню привыкнуть к себе, а после стал двигаться. Терпение уже подводило, и в какой-то момент ему просто сорвало крышу. Он двигался все быстрее и резче, сходя с ума от узости чужого тела, его жара и податливости.       Ваня зажмурился. Его рука так сильно сжимала плечо, и эта боль несколько остужала пыл Корсара. Словно вспомнив о своем обещании, он чуть сбавил пыл и поспешил обхватить рукой член Ивана. Хотелось сперва довести его до разрядки.       Брагинский уже просто кричал. В какой-то момент он выгнулся всем телом и сдвинул голову в сторону их сплетенных рук. На шее отчетливо проступали вены, волосы закрывали вспотевший лоб. Он вскрикнул, обильно кончая прямо в руку Артуру, а тот на мгновение замер, смотря на него и осознавая, насколько же прекрасен этот парень. На собственном животе ощущалась его теплая сперма, но это лишь сильнее заводило. Корсар продолжил вбиваться в покорное тело, теперь уже совершенно не осторожничая и просто наслаждаясь всем, что происходит.       Сжимая левой рукой руку парня, а правой его бедро, он, наконец, кончил в чужое тело, испытав самый невероятный оргазм в своей жизни.       Ему не лгали, рассказывая о том, что секс с нареченным действительно самое невероятное и прекрасное из всего того, что только может быть, и теперь Артур знал это наверняка. Он еще пару раз двинулся, теперь уже почти лениво, продлевая столь невероятное удовольствие, а после потянулся чуть выше, касаясь носом светлых волос Ивана и вдыхая их аромат. Впервые за всю свою жизнь он ощущал себя цельным человеком, впервые ему было настолько хорошо.