Дети ясной ночи.

— Я действительно не буду вам мешать? Тридцать пятый раз прозвучавший вопрос начинал раздражать. Но Аллен стоически переносил перемигивания и ухмылочки Лави. На его взгляд, тот уж слишком воодушевился, узнав, что у Канды всё относительно в порядке, но были трудности. Кажется, он даже больше радовался этим трудностям. Достойная причина для того, чтобы его любовник не ночевал дома, одним словом. И теперь вот он в приподнятом настроении портил настроение Уолкеру. Они вдвоём пристроились в самом конце автобуса, наконец-то возвращаясь к Аллену домой. Как раз ко времени, когда за тем должен был заехать Тикки. И юноша, помня, что Лави тоже имеет отношение ко всей этой истории, предложил ему съездить с ними. Последние пятнадцать минут Керр безжалостно проходился своими глупыми шутками о том, что ему очень жаль разрушать уединение нечужих ему людей. На последние три вопроса Аллен не отвечал, кивал или дёргал головой, продолжая смотреть в окно. К сожалению, рядом к тому же почти не было людей, автобус был заполнен ровно на все сидячие места и ещё двое стояли в середине салона. И периодически эти двое сменялись, как, впрочем, и их количество. Но вот в самый конец салона пройти и пристыдить хоть немного глумящегося Керра никто не собирался. А Аллен, сначала смущающийся этих полунамёков со временем, начал тоже веселиться понемногу, а сейчас ему было пофиг. Так и добрались до ближайшей к их пункту назначения остановки. Оказалось, что к вечеру на улицах Эшфилда изрядно посвежело, похолодало и даже потемнело. Было ещё рано, даже фонари вдоль неширокой парковой дороги не горели. Кутаясь в лёгкую одежду, парни перебрались в машину к Тикки, который ни чем не выразил своего удивления, и всего через несколько минут сосредоточенного молчания Керр осторожно начал прощупывать почву в сторону Микка. Почва оказалась благодатной. Вне Сайлент Хилла Тикки Микк ничего против Лави не имел, а сам парень в нормальных условиях умел всегда вовремя включать своё врождённое обаяние. Так доехали до «Чёрной Башни» они уже практически друзьями. За это время на улице ничего не изменилось, и, удачно припарковавшись на последнем оставшемся свободном месте, Уолкер вынырнул наружу, даже немного радуясь подступающим холодам и зиме. Что-то было согревающее в грядущей смене года, зимних праздниках. Пусть даже он обычно во всём этом не участвовал, всё равно внутри что-то подпрыгивало в предвкушении. Да, определённо, это было предвкушение. «Башня» же на самом деле оказалась охранным агентством, и ещё на пути сюда Тикки пояснил, что одним из его главных работников является Мариан Кросс, что это контора не так проста, как кажется; за приличным фасадом скрывается несколько неспокойных тайн, и именно они занимаются охраной периметра и всех въездов-выездов Сайлент Хилла. Это немного настораживало. А ещё «башня» находилась в настоящей башне. Потому что среди остальных зданий, не превышавших десятиэтажный рубеж, она – двадцатиэтажка – наполовину жилая, наполовину отданная под офисы и магазины на первых этажах, смотрелась гигантом в стране людей с нормальным ростом. А ещё у нее был чёрный фасад. И казалось, что скромное охранное агентство занимает в здании слишком много места, что тоже немного напрягало. Но Аллен сегодня был в слишком хорошем настроении. А потому, когда они прошли в приёмную, где находились только две девушки: тёмноволосая Линали Ли - дочь главы местного аналитического отдела, и светловолосая незнакомка с туманных улиц Сайлент Хилла с тем же лицом. Теми же остались светлыми волосами чуть ниже плеч, концы которых явно недавно стригли. Одета она была, правда, более повседневным образом, без всяких плащей, сапожки, юбка практически до колен, как раз для не самой жаркой погоды, кофта со свободным воротом. — А! Это ты! — неожиданно среагировал Тикки. — А Аллен не сказал тебе, к кому вы едете? — бодро поинтересовалась девушка, оглядывая прибывших. — Не совсем. — Вы знакомы? — в свою очередь открыто удивился Аллен. — А это кто? — решил огорошить всех своим полным незнанием Лави. — Действительно, — закашлялся Тикки, — надо хотя бы представиться, — он с намёком кивнул девушке, но та лишь тряхнула головой и склонила голову набок, а потому Тикки продолжил, — Линали, я так понимаю… — Да она уже в курсе, мы успели познакомиться. И с ней, и с её братом и Клауд Найн. Интересная женщина, знаете. Только уж очень не любит показывать лицо. — Задумчиво, и, словно со скрытым значением, произнесла девушка, а Линали, щелкающая мышкой за компьютером, лишь коротко кивнула. — Однако я лучше действительно вас оставлю, проведаю брата… — поднимаясь из-за стола и кивая прибывшим, произнесла девушка. — Такое милое создание, — прошептала едва слышно гостья с мечтательной улыбкой, глядя вслед закрывшейся за Ли дверью. — Милая? — переспросил Лави, видно, впервые в своей жизни посчитавший, что может ошибаться в значении хорошо знакомого ему слова. Потому что сказано это было ни к селу, ни к городу. — Да, здесь очень ярко, но она так странно стоит на земле. И эта земля тоже. Никогда раньше не встречала настолько открыто привязывающихся к другим людям. Но вы правы, — девушка моргнула, отводя взгляд от двери и улыбаясь одним лишь кончиком губ, — сейчас мы говорим совсем не о том. — В таком случае нам следует представиться полностью… — Я вас уже знаю, — перебила девушка, — Тикки Микк, насколько я помню, это вы член Семьи Ноя, таинственным образом не прошедший посвящение. — Таинственным образом? — переспросил Аллен. — Это формулировка Сэм, — не уточняя, кто это или что это, ответила девушка. — И ваши стороны… Ваша попытка по уравновешиванию стоит на грани безумия. А Они любят безумие. Думаю, поэтому согласились. Ваша вина и ваш долг, ваше превосходство становится на одну и ту же строку. Тикки Микк, вы… ты… Это твоя игра, и, как ни странно, из неё ты можешь выйти лишь победителем. Недоумённый шепот Лави и изумлённое выражение лица Тикки были ответом на эти странные слова. Аллен передёрнул плечами: — Почему нельзя сказать прямо? — Потому что это его игра. Он сам так пожелал. Теперь уже Тикки удостоился двух совершенно недоумевающих взглядов и, будто защищаясь, попытался пожать плечами, мол, он и сам не в курсе того, что это может значить. И когда это Аллен надеялся, что, выбравшись из Сайлент Хилла, покончит со всеми загадками единым разом? — Ну а теперь ты, — девушка указала ладошкой в сторону безрадостного Лави. Тот, вновь оказавшись в пред Сайлент Хиловской обстановке, чувствовал себя, словно океанская рыба на не своём блюде… Впрочем, несчастной рыбёшке неудобно было бы на любом. Но кто знает, может быть, и рыбкам очень важно, чтобы о их тушках заботились после смерти. — Лави Керр, сын славного рода полицейского, три поколения которого служило именно там. Да… И только первый был нормальным мужиком, как мне сказали. Ну, разве что жену поколачивал. Но для их быта это было нормально… А, да! Ещё Лави чудом выжил, а чудо частично зовут Кандой Юу. — Я выжил Кандой? Девушка кивнула, никак не комментируя этот вопрос. — Ты сильно связан с собственными корнями. — И сейчас я чувствую себя, словно на приёме у гадалки… — Я ощущаю себя почти так же, — девушка слегка качнула головой. — Это плохо, что корни… — Смотря, какие они, разумеется. — А можно подумать, с корнями можно связи не иметь? Как бы это выглядело? — тут же влез Аллен. — Как прививка. К бесполезным корням вредного, никому ненужного растения прививают росток плодоносящего, цветущего, разносящего в иное время по округе аромат спелых слив, к примеру. Впрочем, бывает и наоборот. Ну, так это выглядит, когда корни отличаются от дальнейшей линии. Для меня, разумеется… И да, Лави, на тебя я могла бы смотреть очень долго, прямо как иные на пламя. С такими корнями и связью в Сайлент Хилле тебе опасно. Было. Сейчас это, скорее всего, отсечено. Или не всё? Есть ещё одна связь, но она настолько древняя, что меня на неё не хватит никогда. Это интересно. А то, что отсечено пока не до конца, ещё не зажило. А это значит, что делать там тебе сейчас нечего. Только вот ты себя должным чувствуешь. У нас сейчас из Сайлент Хилла наклёвывается некая связь. Я думаю, она напрямую связана с одним из вас, с тем, кто отсутствует. И проводником кто-то служит, антенной этакой. Девушка повернулась теперь уже к седому подростку. — И, кстати, ты — Аллен Уолкер. С тобой я тоже знакома, как и ты со мной. Ты личность со всех сторон примечательная, сирота, необычный сирота. Но вы и без меня это знаете. Да и о нас всех, я так поняла, ещё расскажут в Семье Ноя. Не так ли? — Да. И, думаю, никто не будет против, если к нам присоединится кто-то ещё. — Здорово. Ну а я… Я — Хизер Мейсон. Действительно приятно видеть вас всех в спокойной обстановке реального мира. И да, отвечая на ваш взгляд, Тикки Микк, я больше известна под иным именем. — Алесса, значит, всё-таки, — сделал единственный возможный вывод Аллен. — А Тикки, он опасался встречи с тобой. В Сайлент Хилле-то. — А меня там действительно лучше не встречать. Особенно в определённое время. Ночью, к примеру. Я и сама бы с собой встретиться ночью не пожелала бы и предпочитаю там не задерживаться. Всякое бывает. К тому же, насколько я понимаю, о моей второй жизни, психическом состоянии и контроле он ничего не знал. Так что удивляться здесь можно только осведомлённости вашей семьи Ноя, о которой я до недавних пор ничего не знала. — А когда узнала? Ничего, что я… — Всё в порядке, — махнула рукой Хизер, сцепляя пальцы в замок и на некоторое время погружаясь в собственные мысли. Этого времени как раз хватило, для того чтобы остальным успеть уложить в головах сделанное открытие. Впрочем, делал это только Аллен, для Лави имя Алессы Гиллеспи много не говорило. А вот Уолкеру давало надежду разобраться с самим собой и всем тем, что его окружает. Сначала возможность поговорить с этими Ноями, теперь вот встреча с Хизер. — Будет неплохо, если мы прогуляемся? — Если ты тоже планируешь познакомиться всё же с моей Семьей, то нам в одну и ту же сторону. Это будет даже удобно. — Вот и хорошо, отдохну у вас от жары. — От жары? — Да, у вас жарко до того, что начинаешь ощущать себя свежесваренным. Или это со мной что-то не то, или осень сломалась в этом году. — Ну не знаю, — первым направляясь к выходу, отозвался Лави, — у нас здесь с этим всё в порядке. Холод, слякоть, дожди. — И леса под боком. Я так устаю в городской суете, никогда не любила столпотворения, а как переехала учиться… Думала, что чем дальше от этих мест, тем лучше, тем меньше они будут похожи. А всё равно. Видно, не создана я для толпы! — Я тоже, а Лави никогда не понимал, как можно жить без шума! — заметил Аллен, толкая входные двери «Башни» и выбираясь под пробирающий до костей ледяной ветер. Спереди уже отчего-то смеялась Хизер, словно самый обыкновенный человек, даже Лави умудрился в её компании расслабиться. А Аллену от этого ветра очень хотелось прижаться к Тикки. Но он лишь оглянулся, встретился с ним взглядом и, вздохнув, пошёл рядом, изредка позволяя своей руке едва касаться руки Микка. Надо же, он привык к человеку, к теплу человека, к прикосновениям человека. Ещё немного, и станет зависимым. А ведь всего пара месяцев прошло! — Ты довольно хорошо находишь общий язык с незнакомыми людьми, — в это время Лави продолжал беседу с Хизер. — Это разные вещи. К тому же иногда я до сих пор их боюсь – отголосок моей первой жизни. Да и отец учил меня быть едва ли не параноиком. Он обычно очень за меня беспокоился… — А сейчас? — очень медленно задал вопрос Лави, предчувствуя что-то плохое. — Он умер. — Ох, соболезную, было не очень-то правильно с моей стороны… — Ничего страшного, это произошло уже пять лет назад, — Хизер с Лави остановились перед пешеходным переходом, дожидаясь зелёного сигнала. — И к тому же… Женщина, которая сделала это, тоже мертва. Она пришла за мной из Сайлент Хилла. — Клаудия Вульф, — теперь уже историю сопоставил Тикки. — Да, — Хизер коротко оглянулась. — А я опять не в теме… — Это не та тема, которую хочется слушать сутками, — оборвал Аллен Лави, на некоторое время умолкая: наконец-то загорелся зелёный. И сразу же оказалось, что и напротив, и позади есть люди, кое-кто из них не занят своими делами, а нагло вслушивается в чужие беседы. Так что некоторое время они шли молча до самой машины Тикки, а там уже замерли, видимо, пытаясь решить, кто и куда теперь отправиться и о чём дальше беседовать. — Это всё, конечно, хорошо, но ты ведь хотела меня для чего-то увидеть? — решил уточнить Аллен. — Да, действительно. Поговорить с тобой просто так, убедиться, что всё нормально, и в то же время, что может оказаться более важным, мне нужно было поговорить о Канде Юу и о том, что такого связанного с ним может находиться в Сайлент Хилле. Об этом в первую очередь, конечно же, лучше говорить именно с ним, но я так же хотела бы спросить и у вас: кто или что, жив он или мёртв, важен или не очень, может, ждать Канду в Сайлент Хилле? — У него там мать с братом умерли. Не родные, — заметил Лави. Взгляд Хизер замер, она сама вся напряглась, резко, на каблуках развернулась на сто восемьдесят градусов и раздражённо зашипела, со злостью хлопая ладонью. — Какого чёрта, Сэм? — Хизер? — стоящая в трёх метрах от них черноволосая девушка улыбнулась виновато, — Доброе утро. — Сейчас вечер! — А мне как-то всё равно… — легкое пожатие плечами. — Ой-ёй-ёй, — покачал головой Тикки, наблюдая за тем, как Хизер, пылая негодованием, приближается к черноволосой. — Кажется, я знаю, кто это… — Что ты здесь делаешь…? — А это кто? — продолжил гнуть свою линию массовых знакомств Керр, невинно улыбаясь, и Хизер была вынуждена развернуться обратно, потом некоторое время колебаться между продолжением успевшей сформироваться в голове тирады и адекватным поведением. — Это Сэм, моя кузина. Последнее слово было выделено таким тоном, что сразу стало всем ясно: даже если это и правда кузина, то точно нелюбимая. — Сэм? — продолжал упорствовать Лави, пока вновь прибывшая девушка, вытягивая шею и привставая на цепочки, осматривала их компанию. — Саманта она. Не люблю длинные имена. — О! А вы похожи, даже очень. Аллен, попытавшийся определить, в каком именно месте могут быть похожи эти две, тоже присмотрелся. Ну, каблуки могли создать разницу в росте, у черноволосой, однако, каблук оказался выше, но рост всё равно на полдюйма уступал. По телосложению — возможно. Но если телосложение Хизер Аллен бы определил даже в категорию почти спортивной, то Саманта скорее была худощавой. То же и с лицом — впалые щёки и глаза. Слегка более заострённый подбородок, нежели у Хизер. Да и разрез глаз тоже немного разный. Или, может быть, так казалось из-за того, что косметики на лице Хизер особо не наблюдалось, а глаза Саманты были тщательно подведены? — Прямо как близняшки, которые разные характером и росли в разных условиях. Хизер и Саманта переглянулись. — Они не близняшки, — покачал головой Тикки, — так, как выглядит Саманта, если я верно понимаю, могла бы выглядеть Алесса Гиллеспи в свои… Хм.. А кстати, сколько тогда лет обличию Саманты? В смысле, биологический возраст ну и… — Шестнадцать, — раздражённо шаркнула ногой Сэм, — но будто бы это кого-то волнует. И, кажется, эта фраза послужила новым спусковым крючком для Хизер. — Меня, например, волнует, что ты здесь делаешь? Я же тебя… — Шшш! — Сэм приложила к губам Хизер палец, — не получится. Я по делу. — По какому делу? — По важному, несколько минут назад тебя очень хотели убить! Слова Саманты были сказаны настолько громко, что редкие прохожие начали недоумевающее оглядываться по сторонам. — Чего… кто? — переспросила Хизер. — Тебя убить хотели… — Саманта снова, теперь уже очень невинно шаркнула ножкой. — Вот. Так что прогнать ближайшую неделю обратно в город ты меня не сможешь, я в своём праве! Могла бы за меня порадоваться, я же впервые здесь. Вот… Целых три минуты мялся перед зеркалом, подбирая, что надеть, — продолжала девушка, вцепляясь своими тонкими, длинными и очень белыми пальцами в края натянутой туники. — Чего случилось с тем…? — Ну, я же не садистка. Умер быстро. Кажется, это был исполнитель. — Сэм, ты тупица! — Из-за того, что снова назвала себя в мужском роде? — Да… Чёрт, — Хизер треснула себя по лбу, — и что мне с тобой здесь делать? Ты же… Я только отправить же тебя обратно не могу, в остальном всё должно быть в силе! — И всё-таки что здесь происходит и кто это вообще? — продолжал свои попытки докопаться до правды Лави, махая руками, словно птенчик, пытающийся взлететь, и таким хитрым способом выражая своё недоумение. Хизер сердито сверкнула глазами, но махнула руками своей «кузине», дабы та представилась сама. — Отлично… — рот девушки растянулся в довольной улыбке. — Меня зовут Саманта, или Сэм, сейчас я официально кузина Хизер. Но так же ранее я носила такие имена, как Самаэль, Дартион, Кузчибара (по версии Хизер) и ещё парочку, подстраиваясь под время и веяния. Ну а по делу я одно из двадцати восьми лиц Тихого Холма. Его дух, его сущность. А это Хизер, человек, который обожает искажать мои имена. Но на самом деле у неё короткая память. ** Сухие ветви хрустели под ногами, словно чьи-то кости. Да и ощущение, будто идёшь прямо по чужим останкам, было настолько ярким, что Вайзли успел пару раз пожалеть, что пришёл сюда именно ночью. Но на другое время Фиддлер согласен не был, а именно ему и предстояло здесь работать, а Вайзли, он так, последить, чтобы всё прошло нормально. А то Фиддлер личность не очень устойчивая и надёжная. Вот и приходится бродить за ним вокруг здания старой фабрики посреди неуютного очень леса в слишком большой близости к Сайлент Хиллу. А Вайзли к этому ещё не привык. Но Семье в любом случае давно уже требовалось рассмотреть место таинственного приюта получше и не только потому, что здесь когда-то некая группа лиц держала Аллена Уолкера, но и потому, что раньше здесь могло происходить что-то ещё более важное. И Фиддлер замер перед одной из стен, странной пародией на саму смерть: худощавый, всегда небрежно, но тщательно одетый, чтобы тело было максимально закрыто, бледный, с большими позвякивающими треугольными серьгами в ушах и немытыми тёмными волосами, обычно собранными в длинный, перехваченный в нескольких местах хвост, который иногда закалывался причудливым образом на голове. Острые черты лица, глаза — будто тёмные провалы с вечно расширенными зрачками. С такими впору целыми сутками носить, не снимая, затемнённые очки, но они Фиддлеру категорически мешали. Да и главным в его обличии было не всё это… Сейчас его внешний вид был почти идеальным, почти тем самым лучшим, который у него мог быть. Но… Не зря Фиддлера в Семье называли «гниением» или «разложением». Не зря. Он ощупывал стену тонкими, бледными пальцами, осторожно, будто в поисках тайной педальки, на которую нажмёшь, и всё сдвинется, секретный проход — перед тобой. — Эти стены заметно свежее. Очень свежие. Вайзли окинул придирчивым взглядом сырые подтёки и грязно серый цвет, качая головой. Он умел вести дела с теми, у кого была голова на плечах, а не со стенами. Он мог бы подстраховать Фиддлера. — И больше, чем полагается. Лет восемь, не больше десяти. Снести бы всё это по-хорошему. Эта Ледора знала, как делать вещи, откуда такая хорошая защита, почему никто не мог сбежать, не имел своей воли, даже ты мальчишку не сумел вытащить, ясно почему… Заживо замурованные. Ничего о человеческом понятии милости… Надеюсь, им хоть каналов к вентиляции не оставляли, чтобы дольше мучились... Фиддлер резко отвернулся от здания, не обращая внимания на замершего позади светловолосого парня. А Вайзли вздохнул, подумал, что уже успел отвыкнуть от того, что убийство — это нормально. Всё же возвращение к приюту было не самой лучшей на свете идеей. — Думаешь, здесь всего один слой? — громко крикнул он вдогонку бодро удаляющемуся «родственнику». Тот в ответ лишь приостановился, извлекая что-то из кармана и проводя какие-то манипуляции. Вайзли чертыхнулся, не желая идти быстрее, чем есть, темнота ему не помеха, он в ней отлично видит. Ему не нравились эти места даже сейчас, когда «круг» удерживавший их раньше разрушился. До самого пепелища они добирались молча. Иногда Фиддлер останавливался в том или ином месте, склонялся над какими-то камнями, словно пытался что-то разглядеть, и всё сильнее снижал шаг. До тех пор, пока они не миновали старый, разрисованный заборчик, и покосившаяся дверца глухо скрипнула им в спины. Фиддлер довольно твёрдо пошёл прямо к центру, легко забрался по доскам на фундамент, прошёлся туда-обратно. — А где похоронен Уолтер Саливан? — Официально или как? — И то, и другое. Если дело касается Сайлент Хилла, уверен, созданная иллюзия тоже имела бы свой вес. — Официально — тюремное кладбище в Сайлент Хилле. Там, где они заключенных держали. — А он себя зарезал после суда уже? — под нос пробормотал Фиддлер с явным сомнением. Он всё осматривался вокруг, рассматривал что-то в обгорелых обломках мебели и стройматериала. Как бывает при пожарах, некоторые предметы мебели вопреки логики и здравомыслию почти не пострадали, тогда как другие сгорели полностью, например, тумба или найденная здесь же небольшая книжная полка с несколькими выжившими, но разодранными и запылившимися книжками. А затем он просто улёгся прямо на запылённый пол. — А вообще здесь, неподалёку. Только тела-то там уже нет. Сам Уолтер, вроде бы, его и забрал, когда вернулся после собственной смерти. — Странный тип. Огонь, когда под боком озеро. Слышишь, как они шепчут? — Утопленники-то? Нет. — Вот и я тоже. Зато огонь… огонь хорош, да ещё и при свидетеле. Проводить обряд при свидетеле, это же какая мощь! Я начинаю, кажется, понимать смысл Двадцать Одного Таинства! Точнее, последней жертвы! Вот гениальный шизофреник, вертикальные ряды мира, самые странные формы преображения, что такого сделал с ребёнком этот приют? Может, откроешь мне тайну, что вообще можно сделать, чтобы так получилось? Сначала Орден, потом Секта. Ну и земли… — Про Уолтера отдельная песня, что можешь сказать о жилище Ледоры? Фидлер медленно поднял голову, впиваясь взглядом в Вайзли. — Скажу по обоим случаям: Ледора ваша слишком умная баба, чтобы селиться прямо здесь же, под боком озёрным. Она в стороне наблюдала за всем и за границы явные города не уходила. Маскировалась. А что касается Уолтера и того, что он чудил и может продолжить чудить, — это ведь теперь твоя работа, — так это то, что… Опасно это. Ещё большим расширением грозит. А влияние Тихого Холма и без того больше положенного. Граф должен знать об этом.