Черное пламя

Октябрь был дождливый. Пожелтевшие листья медленно падали на землю, и всё больше деревья теряли свою крону. Себастьян скучающе любовался осенним пейзажем. По крайней мере наблюдать за погодой было куда интереснее, чем за мисс Хопкинс, которая расхаживала по кабинету и увлечённо что-то объясняла. Иногда он осматривал обстановку в классе, но мало что менялось. Позади всё так же сидела девушка, которую все звали Бист и, кажется, даже забыли её настоящее имя. Она отдыхала, положив голову на плечо Джокера, который никак на это не реагировал. Он тоже очень давно приобрёл такую кличку и никто уже не обращался к нему по имени. Прозвище хорошо подходило к его внешнему виду и стилю: отросшая рыжая чёлка всегда заколота невидимкой, на ушах множество серёжек, на руках — браслетов, и обязательно каждый раз в дополнении к форме яркий галстук. За несоблюдение дресс-кода его часто ругали, но Джокер не обращал на это внимания. Он часто улыбался и был дружелюбен, а особенно любил принимать участие в различных мероприятиях. На фестивале в честь основания лицея Джокер мелькал чаще всех и не заметить его было крайне трудно. За первой партой сидел Снейк. Староста и примерный ученик, хотя зубрилой его назвать было сложно. Он был флегматиком по натуре, в чём Себастьян видел сходство их характера. У Снейка были необычные белые волосы и ресницы, за что его часто дразнил параллельный класс. Это было единственным, к чему они могли придраться. Он уже давно привык к этому и никак не реагировал. Соседом Себастьяна по парте являлся высокомерный Клод. Их связывала любовь к готике и ещё много чего, но даже несмотря на это, у них всё равно часто возникали конфликты. Клод был наглым и всегда получал то, что хотел. Он мог добиваться своего не совсем правильными способами и ничуть не переживал по этому поводу. В класс постучались. Большинство одноклассников синхронно посмотрели на дверь. Вошёл директор лицея, Винсент Фантомхайв. Хопкинс прервала свою речь и внимательно посмотрела на него. — Прошу прощения, что отвлекаю, но у меня для вас прискорбная новость, — обратился директор к классу. Он не улыбался, как это бывает обычно, и лицо его было немного хмурым. Некоторые заметно напряглись. Однако ни Себастьян, ни Клод, ни Джокер не обратили внимания на настроение директора. Их больше интересовало то, что он скажет. — Несколько дней назад ваш одноклассник, Тейт Робертс, погиб. В классе повисла тишина. — Это всё потому, что он общался с тем занудой из параллели, — довольно громко сказал Джокер, которому, по всей видимости, наплевать на смерть одноклассника. Некоторые подтвердили его мысли, что только вызвало раздражение у преподавателя. — Прекратите немедленно, — строгим тоном она оборвала речь лицеистов и заставила их замолкнуть. Фантомхайв лишь шумно выдохнул и сказав, что он сожалеет, покинул класс. — Интересно, его кто-то прикончил или он сам? — тихо спросил Клод у Себастьяна. — Думаешь, у него были причины? — Говорят, что у него были проблемы в семье, — в разговор вмешался Джокер. — Я уверена, что его на самоубийство тот очкарик подтолкнул, — добавила Бист и усмехнулась. Преподаватель заметила их перешептывание и перевела на них взгляд. Они были вынуждены замолчать, чтобы больше не злить мисс Хопкинс. Урок длился полтора часа, и до его конца оставалось не так мало времени. Несмотря на строгость преподавателя, молодые люди всё равно иногда перешёптывались, обсуждали смерть их товарища. Их класс не был большим — всего лишь четырнадцать учеников. А сейчас уже тринадцать, в связи со смертью одного из них. Это был последний год, и некоторые уже успели найти себе подработку, поэтому пропуски занятий не были редкостью. Их класс разделялся на несколько профилей, поэтому не на всех уроках он был в полном составе. На данный момент они были в сборе, потому что английский являлся обязательным для всех. Многие лицеисты были из благополучных семей и неплохо учились. Несмотря на это, некоторые не отличались вежливостью и были избалованы до того, что пререкания с учителями казались чем-то обыденным. Чаще всего преподаватели закрывали на это глаза и редко вмешивались в конфликтные ситуации между старшеклассниками. Самым уважаемым учениками являлся Себастьян. В основном он представлял интересы класса, потому что его товарищи полностью доверяли ему в этом деле. Он был умным и расчетливым, умел произвести впечатление на учителей, а спорить с ним было практически бесполезно. Себастьян крайне редко вступал в конфликты со старшими, хотя с учениками из параллели нередко перекидывался едкими фразами. В лицее было два выпускных класса, между которыми сложились враждебные отношения и нередко возникали перепалки. Несколько раз они устраивали серьёзные драки, а в столовой однажды начали настоящую битву едой. Только вот весёлого в ней ничего не было — многие с особой жестокостью отнеслись к своим соперникам. На первый взгляд их поведение казалось детским садом, и было удивительно то, что такие взрослые люди занимаются подобными вещами. Однако речь шла о репутации и господстве в школе, а избалованные лицеисты привыкли получать своё. К тому же у многих уже давно сложилась неприязнь к другим. Когда их отпустили на долгожданный перерыв, Себастьян вместе с остальными поспешил покинуть класс. Они с Клодом шли по длинному коридору к нужному кабинету, а вскоре к ним присоединился Джокер. Он бурно обсуждал один из недавно произошедших конфликтов между двумя классами, но в разговоре больше участвовал Клод, чем Себастьян, хотя тот всё же слушал их. Недалеко от них стоял Сатклифф, который увлеченно перешептывался со Спирсом, иногда уголки его губ чуть приподнимались в полуулыбке. — Похотливая шлюха ещё не сбежала от своего сутенёра? — Себастьян улыбнулся, посматривая на парочку, которая стояла у стенки. Это прозвучало довольно громко, поэтому Сатклифф нахмурился и недобро посмотрел на него. Он сделал шаг вперед, сохраняя зрительный контакт. — За своим гаремом лучше бы последил, а то мало ли, — Грелль проговорил каждое слово чётко, после чего улыбнулся во все тридцать два. Несмотря на уверенность Сатклиффа, Себастьян прекрасно знал, что вывести его из себя очень просто. И он пользовался этим. — Они хотя бы не красятся как шалавы. Почему ты не носишь чулки в сетку? Тебе бы подошло. Сатклифф зашипел, хотя это больше было похоже на рычание. В коридоре уже потихоньку начали собираться любопытные зеваки. Себастьян сделал ещё один шаг вперед, приблизившись к нему непозволительно близко. — Ещё одно твоё слово, и я повыбиваю тебе все зубы, — Сатклифф не переставал смотреть Себастьяну в глаза. — А силёнок-то хватит? Себастьян даже не вытащил руки из карманов, чтобы в случае чего перехватит его удар. Сатклифф был на взводе. Он занёс руку для удара, но тут кто-то вмешался в их несостоявшуюся драку и резко схватил Грелля за кисть. — Вам не стоит драться в пределах школы, хи-хи. Это был библиотекарь. Не сказать, что он имел какой-то статус в лицее, но все его избегали, так как даже его вид внушал некий страх. Высокий мужчина с длинными платиновыми волосами всегда прятал глаза под чёлкой и часто загадочно улыбался. Он постоянно носил тёмную одежду — его было невозможно представить без излюбленных серых рубашек, чёрных сапог и осеннего плаща того же цвета. О нём ходило много слухов, особенно, среди младшеклассников. Старшие же давно привыкли и многие даже разглядели в нём интересного собеседника и человека. Однако между собой преподаватели и лицеисты всё равно прозвали его Гробовщиком. Перечить ему не хотелось. Себастьян разочарованно вздохнул, а потом подмигнул Греллю и улыбнулся. И эта была самая ненавистная Греллем улыбка. Сатклифф аккуратно опустил руку после того, как Гробовщик отстранился и ушёл по своим делам, не комментируя больше ничего. Грелль лишь проводил Михаэлиса уничтожающим взглядом. Не сказать, что они ненавидели друг друга, однако у них была взаимная неприязнь. Себастьян обожал издеваться над Сатклиффом в связи с тем, что тот очень легко заводился, а Грелль не мог позволить Себастьяну просто так насмехаться над ним. Однако они никогда не переходили черту дозволенного. Между ними возникали конфликты, время от времени даже драки, но на легких ударах и злобных комментариях всё заканчивалось. Сколько бы Сатклифф не пытался игнорировать подобные вещи, у него не выходило. Грелль молча развернулся и пошёл в класс, стараясь унять дрожь от злобы. На самом деле Михаэлис устраивал разборки не только с ним. Кто только не дрался с Себастьяном — перечислить можно было почти всех одноклассников Грелля. Михаэлис умел выводить из себя. У него это получалось чертовски хорошо, и большинство это безумно злило. Грелль зашёл в класс со звонком и громко хлопнул за собой дверью, заставив преподавателя вздрогнуть. Уилл уже сидел на своём месте и читал какую-то книгу. Он не любил ввязываться в драки и предпочитал словесные перепалки. Так же он был неплох в организации различных подстав и заговоров. Уилл прекрасно знал о характере Грелля, поэтому редко когда останавливал его или защищал. Сатклифф с шумом сел рядом с ним, бросив свою сумку на пол. — Если тебя ещё раз вызовут к директору, я не буду тебя отмазывать, — не отрываясь от чтения предупредил его Уилл. На соседнем ряду сидел Рональд, который сразу обратил внимание на эту парочку. Он посчитал, что его долг — вмешаться в разговор. Иначе бы он не был Рональдом Ноксом. — Грелль опять с кем-то поцапался, верно? — В очередной раз повёлся на глупую провокацию, — спокойно сообщил Спирс. — Пора бы уже заиметь мозги. Грелль недовольно фыркнул, но спорить с ним не стал. Уильям являлся лидером в их классе, и все следовали его правилам. Непослушание порой влекло за собой издевательства до тех пор, пока виновник не признает свою вину. Это было слишком жестоко, но благодаря этому в классе всегда царила дисциплина. В конце концов, если не следовать за Спирсом, то всё может обернуться не слишком красочно. Быть изгоем в собственном классе и подвергаться нападкам со стороны параллели — самая ужасная вещь, которая могла произойти. В их классе было пятнадцать учеников, все из которых признавали Уилла как своего лидера. У них шёл урок математики, на который опоздал только Алан. Он являлся старостой класса, и преподаватели уважали его, поэтому на такие вещи никто не обращал внимания. Алан вообще не собирался приходить в лицей после недавнего инцидента, но его родители обязательно бы отчитали его за пропуски, не обращая внимание на состояние сына. Он сел за первую парту и быстро достал свою тетрадь. Урок математики не был его любимым, однако с преподавателем складывались неплохие отношения. Тем более математик являлся их классным руководителем. Его звали Эрик Слингби. Он был довольно строгим и запросто мог прикрикнуть на учеников. Время тянулось очень долго. Все пытались вникнуть в суть урока, однако нашлись те, кому было не до этого. Например, Грелль всё никак не мог остыть, а Рональд переписывался с очередной девицей. Преподаватель не обращал сначала никакого внимания, а потом его терпение лопнуло, и он забрал у него смартфон. — Будете клеить своих дам в неурочное время, мистер Нокс. Рон что-то пробурчал, но возражать не стал — взял ручку и наконец-то соизволил записать тему. Математика — явно не его. Тем более то, что они сейчас проходили, для него было похоже на древнее заклинание. Алан же понимал в этой науке гораздо больше, хотя всё равно время от времени путался. Сейчас он с интересом слушал учителя и параллельно рассматривал его. Алан отметил для себя, что считал учителя вполне симпатичным. Нелепо заплетенные косички выглядели мило несмотря на то, что совсем не подходили такому строгому мужчине, как мистер Слингби. Зато ему шли его очки, которые время от времени он поправлял. Алан не заметил, как засмотрелся на Эрика, и не заметил, как перестал его слушать. В один момент их взгляды встретились, и Слингби едва заметно улыбнулся. Алан отвёл взгляд, понимая, что ему стоит сконцентрироваться не на внешности преподавателя, а всё-таки на том, что он говорит. — Мистер Хамфриз, выйдете к доске и нарисуйте график по уравнению, о котором я только что говорил, — мистер Слингби медленно подошёл к его парте. Алан растерялся и быстро забегал глазами по тетрадке, понимая, что он совершенно не знает, о каком уравнении преподаватель только что говорил, а в записях их было несколько. — Что такое, мистер Хамфриз? — он приподнял брови, будто бы удивляясь его поведению. Позади сидела Паула, которая быстро сориентировалась и подсказала Алану, о каком уравнении функции шла речь. Только тогда он смог выйти к доске и нарисовать нужный график. — Если вы будете в следующий раз отвлекаться, заставлю вас вспомнить все графики, которые мы изучали за последние несколько лет, — сказал Слингби и разрешил сесть обратно. Алану хотелось сгореть от стыда. Он никогда не чувствовал себя так. Хорошо, что Слингби хотя бы не упомянул при всех о том, чем занимался Алан вместо того, чтобы слушать его. После урока математики, который был последним, Алан медленно собирался домой. Там его как всегда ждала вечно пустующая квартира, поэтому в его действиях не было никакого энтузиазма и даже сумку он собирал с неохотой. — Алан, — Слингби посмотрел на него, когда он остался единственным в кабинете. — Да, мистер Слингби? — Алан поднял голову и посмотрел на учителя, учителя, надеясь, что то, что он сейчас скажет не будет связано с произошедшим на уроке. — Ты в порядке? В порядке ли он? Алан сам не знал ответа на этот вопрос. После того, что он видел, он точно был не в порядке. Однако не хотел, чтобы преподаватель за него беспокоился. — Всё хорошо, — сказал он, едва заметно улыбнувшись. — Мне жаль, что так вышло. — Мне тоже, — Алан кивнул, — до свидания. Мистер Слингби попрощался с ним, и только после этого парень вышел из кабинета. На улице опять лил дождь. «В этом году октябрь дождливый», — подумал про себя Алан, раскрывая на крыльце зонт.