Любовь, зомби и чуток странного юмора

Запах Кёртиса не слишком привлекает зомби. Он уже в который раз обращает на это внимание. Может быть, на самом деле виноват Мэтт? Он идет медленно, не сводя взгляда с полутрупа, уставившегося на него единственный целым глазом. Между ними метров пятнадцать. Вокруг рта, на подбородке, шее, груди и рваной грязной одежде видно запекшуюся кровь. Кёртис видит, как он принюхивается и резко переводит взгляд на тихо рыкнувшего Мэтта. Цепочка поводка позвякивает, когда Мэтт делает пару шагов в сторону зомби, рычит уже громче. Зомби отступает, вжав голову в плечи. Под его ногами шуршит пакет, и внимание резко переключается на источник шума. Кёртис аккуратно дергает цепь, уводя Мэтта за собой, пока еще есть такая возможность. Они отходят достаточно далеко, когда раздается громкий рычащий крик. От него в животе мгновенно становится холодно, легкие сдавливает, язык прилипает к нёбу, не давая сделать нормальный вдох. Кёртис оборачивается, пытаясь увидеть источник шума. На них бежит около дюжины каннибалов. И этих не отпугнет ручной зомби. Мэтт не сразу поддается, когда Кёртис тянет его за собой, в итоге приходится схватить его за руку. Мэтт неловко переставляет ноги, едва не падает пару раз, но он все-таки следует за ним. И словно чудо — Кёртис видит раскрытые двери полуподвального помещения между домами. Судя по запылившейся вывеске, тут раньше был магазин. Едва они вбегают внутрь, как за ними влетает еще один. Кёртис почти выхватывает мачете, а неизвестный смотрит ясными злыми и испуганными глазами, уже направив пистолет ему в голову. Долбанный стрелок. И пять секунд до того, как зомби до них доберутся. Кёртис чертыхается сквозь зубы, отпускает рукоятку ножа и толкает правую дверь. Стрелок шустро убирает пистолет в кобуру и захлопывает левую, погружая помещение в полутьму. Они задвигают щеколды за долю секунды до того, как в дверь впечатывается первый из зомби. Кёртис всем телом чувствует силу этого удара, сжимает челюсти и давит со своей стороны. Дышит тяжело, смотрит на стрелка, который прижимает дверь спиной, упершись ногами в пол. И видит, когда тот замечает третьего — явно лишнего по его мнению. Уже хватается за пистолет, но в этот раз шустрее оказывается Кёртис. Остро наточенное лезвие мачете прижимается к горлу, в то время как пистолет еще направлен дулом вниз. — Выстрелишь — и ты труп. Стрелок растягивает сухие губы в оскале, ошарашенно глядя на Кёртиса, но тут же снова — на Мэтта, отслеживая его передвижения. Тот напряжен, и его стойка не сулит ничего хорошего, потому что он явно собирается кинуться, чтобы отожрать человеческого мясца. — Это ж зомбак! — выплевывает стрелок. — Он ручной. — Ручной?! — Да, — быстро говорит Кёртис, не отстраняя нож. — Он меня слушается. Рот у него запечатан. Поводок видишь? Стрелок шарит глазами, замечает цепь, идущую от пояса Кёртиса к шее Мэтта. — Да ты шизанутый. Раздается звон разбитого стекла — зомби рычат снаружи, пытаясь влезть через окна, но те, кто прятался тут раньше, заранее забили их досками изнутри. — Ч-ч-ч… — Кёртис прикладывает палец к губам, не сводя взгляда со стрелка. Стрелок следует совету, не сводя взгляда с Мэтта. Мэтт тоже замирает, прислушиваясь. Поколупавшись у входа, зомби притихают. Кёртис слышит их шаркающую походку и недовольное ворчание. Теперь они будут еще несколько часов торчать у этого магазина, пока их не отвлечет кто-нибудь другой. Стрелок неожиданно говорит: — Можно упереть один стеллаж в стойку, тогда другая его сторона зажмет двери. Кёртис смотрит на него, видит, как кадык скользит под взмокшей кожей, задевая лезвие. У него почти такое же телосложение, как у Мэтта, — выше и шире в плечах, чем Кёртис. Не лучший соперник. Он обращает внимание, что стойка продавца действительно находится не так далеко от выхода, и что высоты широкого стеллажа хватает для этого нехитрого плана. — Только давай без шуток, — просит он спокойно, но в голосе слышится напряжение. — Если оно не кинется не меня, я ничего ему не сделаю. Устраивает? Кёртис взвешивает все за и против и в итоге отстраняет мачете от чужого горла. — Устраивает, — и тут же наматывает поводок на кисть, заставляя Мэтта подойти ближе, и закрепляет звено цепи с помощью карабина. Мэтт недовольно сопит, недобро глядя на стрелка, словно обвиняя его в том, что у него отнимают ту часть свободы, которая была ему доступна. Стрелок все еще с легким шоком с отвращением смотрит на это, а потом шустро отходит от двери к ближайшему стеллажу. Пустые пыльные полки, металлические и прочные перекладины. Такие точно не сломать. Он тянет стеллаж, отчего ножки громко царапают пол, снаружи снова начинается возмущение. — Быстрее! — подгоняет его Кёртис. — Делаю что могу, — стрелок ставит стеллаж вплотную к стойке. — Отойди, — и как только Кёртис подается в сторону, опрокидывает его в сторону дверей. Широкая верхняя полка со скрипом скользит по гладкой поверхности и со стуком упирается в металлические ручки. У Кёртиса сводит под ребрами, когда очередной зомби врезается в двери, но своеобразная баррикада удерживает их на месте — они только вздрагивают, стеллаж тихонько дребезжит и замирает. — Божечки, идеально, — восхищенно выдыхает Кёртис. — Мы проверим заднюю дверь. — Все что угодно, только уведи это подальше. Кёртис не обращает внимания, тянет Мэтта за собой вглубь магазина, доставая фонарик и выискивая помещения для персонала. Мэтт с такого близкого расстояния начинает к нему принюхиваться, прижиматься лицом к плечу и шее, вызывая мурашки, а руками лезет под толстовку и нагло царапает. — Не мешай, — бурчит Кёртис, чувствуя совсем не то, что надо чувствовать в подобной ситуации. Мэтт хочет его съесть, а он неожиданно хочет трахаться. — Может, я и правда шизанутый… — проговаривает еще тише и думает о том, как больно кусаются зомби, чтобы хоть немного себя остудить. Отцепляет звено цепи от карабина, увеличивая длину поводка и давая Мэтту возможность отойти дальше, чем на шаг. Задняя дверь оказывается заперта и забита, как и окна. Кёртис дергает ее пару раз за торчащую между досок ручку и остается удовлетворен защитой территории. Заглядывает в пару отдельных помещений — кабинет с кучей разбросанных по полу бумаг, туалет с раковиной и аптечкой (Кёртис сразу же выгребает оттуда все, что видит) и небольшая комната отдыха: здесь есть диван, телевизор, настольный футбол, холодильник, микроволновка и куллер. Кёртис не сразу верит, что в полупрозрачном бутыле вода. Быстро подходит, хватает стаканчик и нажимает кнопку. Прозрачная струя оказывается самой настоящей, Кёртис пьет и чуть не стонет. Вынимает бутылку из сумки и приставляет ее горлышком к крану. За этим его с застает стрелок. — Это вода? — Да. Тут хватит на троих. Если есть бутылка, то… — На троих? — в голосе возмущение. — Тебе и твоему чудищу Франкенштейна хватит и одной порции. Кёртис направляет на него фонарик. — Собираешься условия ставить? — Как единственный, кто еще не съехал с катушек. Кёртис смотрит на Мэтта — тот заинтересованно разглядывает что-то на полке, — и снова на стрелка. — Хочешь начать с дележки имущества? Договорились. Тогда мне — диван и… Со стороны коридора слышится треск дерева и рычание зомби. Стрелок выглядывает из комнаты и тут же захлопывает дверь изнутри. — Двигай холодильник! — Они зашли?! — Кёртис не верит этому. — Да! Ты же обещал проверить черный ход. Какого, блядь, хуя?! — Не к чему было придраться! Кёртис роняет фонарик на диван, с трудом сдвигает тяжеленный холодильник с места, толкает к двери, отчего линолеум идет складками и рвется. — Давай! Давай! Стрелок ему помогает, прижимая дверь и подтягивая холодильник. Зомби пытаются вломиться, но ничего не получается. Дерево натужно скрипит и трещит, но дверь остается целой, а холодильник остается на своем новом месте. Стрелок неожиданно пихает Кёртиса в плечо, отчего тот едва не заваливается, запнувшись о складку линолеума. — Это твоя вина, сраный ты фрик! Кёртис сжимает челюсти и с силой толкает в ответ. — Я ее проверил! Мне ее выбить надо было, что ли? — О, я знаю. Ты с ними заодно! С одним уже таскаешься. Скоро с остальными подружишься! — А у тебя богатое воображение, — несколько удивленно проговаривает Кёртис. — Он мой друг, ясно? Так что пошел ты нахуй! Стрелок кривит губы, хочет сказать что-то еще, но закрывает рот. А потом бьет по холодильнику кулаком несколько раз, отчего металлическая дверца гнется, а на белой краске остаются красные смазанные пятна. — Блядь! — выкрикивает в сердцах. Зарывается пальцами в волосы, оглядывает помещение. Здесь нет окон и других дверей, один единственный выход запечатан. Никакого освещения, кроме рассеянного света от фонарика. И они здесь втроем неизвестно на сколько. — Блядь! Кёртис морщится, но поспешно утягивает Мэтта в дальний угол. Тот напряженно смотрит на стрелка, не думает с него даже взгляда сводить — чует запах крови. Кёртис слышит, как он тихо-тихо урчит. Проверяет его кляп и намордник, потом толкает на один из стульев, чтобы сидел и не мешал. — Это максимум на пару часов, — Кёртис ставит рюкзак и сумку рядом с Мэттом на пол и сам устало опускается на соседний стул. — Нихера не на пару. Будут нас караулить, возьмут измором. Мы здесь сдохнем, или нас твой дружок покусает, и мы присоединимся к братии полумертвых ребят. И лучше всего его прямо сейчас убить, потому что жрать он уже хочет. — У меня есть для него еда, — просто отвечает Кёртис. — А тебе надо взять себя в руки и не устраивать истерику. — Да пошел ты! — стрелок смотрит на него с ненавистью, а потом его взгляд меняется. — Ты сказал, у тебя есть еда для зомби? Ты, что… людей ему скармливаешь?! — Иисусе, ты что, — старается не переборщить с возмущением. — Я не это имел в виду. — А что ты имел в виду? Что мне не надо спать? Или что ты его на меня натравишь, если что? Кёртис пожимает плечом, но потом выставляет руку ладонью вперед. — Успокойся. Мы здесь взаперти. А… твоя кровь привлекает Мэтта, так что… сделай с рукой что-нибудь. Стрелок непонимающе хмурит брови, смотрит на свои костяшки и чертыхается. Зомби притихают и, похоже, разбредаются по магазину — иногда слышно, как они что-то роняют с полок и рычат издалека. Кёртис задумчиво чешет подрободок, а потом принимается шариться в ящиках стола. Холодильник оказывается пустым и дурно пахнущим. Находит много чего: одноразовую посуду, пакетированный и рассыпной чай, растворимый кофе, пару кубиков сахара, а у самой стенки — банку консервированной кукурузы. Не жизнь, а праздник. — Эй, любишь кукурузу? Стрелок поднимает на него взгляд, продолжая заклеивать руку пластырем. — Возможно. — Ну… тут есть. Можем поделить на двоих. Мэтт такое не любит, его сейчас вегетарианская кухня не очень радует. — Почему ты зовешь его Мэтт? — Потому что так его зовут. — Сколько ты с ним уже таскаешься? Ты действительно считаешь, что ему так лучше? Ставлю двадцать баксов, что он просил его прибить, как только его укусят. Кёртис выдыхает, прикрыв глаза. — Я к тебе в душу не лезу, мистер Истерика, так что давай поговорим на нейтральные темы. — Это на какие, например? Погоду обсудим или ситуацию на валютном рынке? — Например… Как тебя зовут? Стрелок цыкает, смотрит на Кёртиса внимательно и долго, и все-таки отвечает: — Рой. Кёртис кивает, представляется в ответ: — Я Кёрт. Ну, а это Мэттью. — Охуеть теперь. Кёртис решает промолчать, подтягивает к себе сумку и, порывшись, вытаскивает оттуда консервный нож, обратив все внимание на банку. Через минуту на двух мисках лежит по горке желтой и рассыпчатой кукурузы, сок Кёртис сливает в стаканчики, чтобы добро не пропадало. Одну тарелку и стаканчик он придвигает к краю стола, а сам отходит и садится рядом с Мэттом. Они едят в тишине, Кёртис думает о том, что следующим нужно будет покормить Мэтта, и он переживает насчет реакции Роя. Вообще Рой ему кажется нестабильным. Хотя его можно понять: не каждый день встретишь выжившего рыжего парня, который, к тому же, таскает за собой зомби в наморднике. — А на вкус ниче так, — неожиданно прерывает молчание Рой. Поднимается с дивана и ставит посуду на край стола. Мэтт глухо рычит, подается вперед, явно собираясь встать. Кёртис тут же хватает его за ошейник и тянет обратно, а Рой хватается за пистолет, но пока не вытаскивает. — Тише-тише, мы тут все друзья, — Кёртис бросает взгляд на руки стрелка. — Отойди подальше. — Он хочет кинуться. — И что? Укусить все равно не сможет. А ты — отойди уже, ради бога. Рой отходит к противоположной стене, садится на подлокотник дивана и наблюдает. Кёртис радуется, что уговорить его оказалось не так сложно. Достает наручники, при виде которых Рой тут же фыркает от смеха, но ничего не говорит, а Кёртис не акцентирует на этом внимание. Он пристегивает Мэтта к батарее и снимает с себя толстовку. — Твою ж… — вполголоса комментирует увиденное Рой. — Если не отвернешься, то увидишь самое волшебное самоистязание на свете, — Кёртис вытаскивает мачете, проверяет остроту лезвия пальцем — от касания на подушечке тут же набухает алая капля. — К тому же, эротическое, — улыбается Рою и стаскивает с себя ботинки, джинсы и белье с носками. Остается полностью голым, только на руке болтается браслет с металлической пластинкой. — Если это обманный маневр, то я вас обоих укокошу. Кёртис не отвечает. Приставляет лезвие мачете к своему боку — ровно над зажившим длинным шрамом (одним из множества других), — и, вдавив его в кожу, режет. Тело хочет отдернуться от боли, вывернуться, все нервные окончания горят огнем, но Кёртис только сжимает зубы и ведет лезвие дальше, отрезая часть собственного тела. Кровь бежит по боку, заливает бедро и тонкими яркими струйками оплетает ногу, собираясь в лужицу у правой ступни. — Какого хера ты творишь?! Мачете выдергивают из руки, вынимают лезвие из разреза, разбрызгивая кровь в стороны. Кёртис резко выдыхает со сдавленным стоном, и тут же едва не орет — чужая ладонь с такой силой прижимает почти отделенный лоскут к открытой ране, что перед глазами темнеет, а в ушах раздается громкий металлический стук. — Бля… — только и может выдавить Кёртис. В ушах гремит все громче, когда Рой впопыхах заматывает его бок бинтами. Кёртис за мутной пеленой видит, как Мэтт кидается к нему со все еще прицепленными к батарее руками. Он рычит и скользит ногами по полу, труба же стонет от такого напора, готовая вот-вот лопнуть. — Стой… — Кёртис выставляет руку вперед, понимая, что вторая закинута на плечи Роя. От него пахнет потом, землей и — неожиданно — травой. Боль становится меньше, она центрируется в ране, отчего та начинает зудеть, заживая. Кёртис вздрагивает и отстраняется от Роя, пихнув его в лицо. — Стой-стой-стой! Ты что сделал? — смотрит на свой окровавленный бок, кое-как замотанный бинтами, и разочаровано стонет. — Я тебя просил об этом?! — Ты ж ебнутый! — Рой хочет его поддержать, но Кёртис отступает, и тот, поджав губы, тоже делает шаг назад. — Хочешь скормить себя этому отродью, пожалуйста. Тебе некуда свою жизнь потратить, я смотрю, совсем крыша поехала! Подцепишь заразу и сдохнешь, точно сдохнешь теперь. Кёртис разматывает бинты под протестующий возглас, но Рой в ответ получает только: «Отъебись». Все пропитано кровью, но она уже не течет шустрым потоком как до этого, а края раны у бедра начинают подживать, срастаясь с почти отрезанным куском плоти. Этого не видно за следами крови, но Кёртис чувствует. — Подойдешь, я тебя прибью, — бросает Рою и, сунув в рот скомканный бинт и стиснув его зубами, хватает еще болтающийся край кожи и дергает со всей силы, отрывая. Кровь оказывается почти всюду, а Кёртис едва не теряет сознание. Или ему это только кажется. Руки дрожат, а из горла вырывается глухой вскрик. Швыряет кусок мяса прямо на стол, отчего Мэтт дергается сильнее — то ли к столу, то ли к Кёртису. — Господи, блядь, боже мой… — Рой, накрыв рот ладонью, пытается побороть тошноту. — Ты точно шизанутый. На всю башку… — Смотри, — Кёртис показывает на рану на своем боку. Рой тяжело дышит, но все-таки переводит взгляд. И видит то, что мало кто видел до этого: кровь останавливается, а края раны стягиваются, рубцуясь. И это — за полминуты, на что обычно уходит месяц. Открытые травмированные ткани и мышцы покрываются сукровицей, она стекает по бедру и ноге, проделывая светлые дорожки на едва засохшей крови, и вскоре образуется корка. — Какого… — Регенерация, долбоеб. Я же сказал, это будет волшебное самоистязание. Ключевое слово «волшебное». Трудно было догадаться? — Ты… — Рой кое-как отводит взгляд от заживающей раны, смотрит в глаза — он растерян и шокирован. — Мог бы по нормальному предупредить — на человеческом языке, я же… Это же невозможно… — Как скажешь. Кёртис неловко поднимает сумку, вываливает оттуда почти все содержимое, добираясь до бинтов, смачивает их водой из куллера и стирает набежавшую из раны кровь. Рой вполне может закричать о том, что это нерациональное использование дефицитного продукта, но молчит. Только тяжело садится на диван, отчего фонарик скользит к спинке и упирается светом в подлокотник. В помещении становится темно — только из щели между дверью и косяком просачивается едва видимая полоса. — Рой, — немного устало просит Кёртис. Рой послушно поднимает фонарик и, не глядя, направляет на него свет. Он старается не смотреть, что делает Кёртис дальше, но не может не слышать: как он выкидывает мокрые от воды и крови куски бинта в небольшую урну, как отодвигает стул, как брякает пряжкой ремня, надевая джинсы, и берет мачете — все это под тяжелое рычащее дыхание ручного зомби вперемешку с активизировавшимися «друзьями» снаружи. Тяжелый металлический запах крови вокруг тоже не идет на пользу. Внутри снова скручивает, и недавно проглоченная кукуруза едва не возвращается наружу. Но лезвие скользит по столу, и Рой все-таки смотрит. Видит, как Кёртис снимает с Мэтта намордник, позволяя размять челюсти, а потом, бесстрашно сжимая пальцами кусочек мяса, едва ли не вкладывает его в рот зомби. — Умница, — Рой видит, как он улыбается — мягко, ласково, словно щенка кормит, а не чудовище. — Прожевывай тщательнее, Мэтти. И «Мэтти», что удивительно, не откусывает ему пальцы, он послушно берет предложенную еду, тут же начиная жевать. Бледные потрескавшиеся губы становятся красными от крови. Кёртис заботливо подклеивает цветные пластыри на лице, а зомби не пытается вцепиться ему в шею. — Что за сраная романтика… — только и может выдавить Рой. Получается глухо. И он не обращает внимания на ответ Кёртиса, потому что — от осознания всего происходящего — его все-таки тошнит. Он успевает подтянуть к себе урну и между спазмами желудка слышит смешливое: — Так переживает, будто от него кусок отрезали. Рой уныло прощается с кукурузой, думая о том, что это будут самые тяжелые несколько часов в его жизни.