Мы были завтра

      После того, как Малфой получил от мадам Помфри прожигающий взгляд и нотации, он ещё больше рассвирепел. Гермиона отсела подальше, чтобы ни коим образом не попадаться под горячую руку.       — Да какое они права имеют?! — взорвался он, когда мадам Помфри скрылась в своём кабинете. — Будто у меня других дел нет!       Но здесь Гермиона не выдержала.       «И он ещё так просто об этом заявляет?!»       — Н-да уж, действительно. Твои другие дела будут поважнее, — съязвила она, скрестив руки на груди. От того, что дала ей мадам Помфри, она на удивление стала храбрее. Может, фельдшерица бутылки перепутала?       — Грейнджер, заткнись! Хватит портить мне жизнь! — процедил Малфой, повернувшись к Гермионе. – Я всё сказал. Я-не-пойду-к-ней.       Хоть сейчас Малфой излучал лишь гнев, в его глазах Гермиона уловила промелькнувший страх. Отчего-то стало не по себе.       — Малфой, я, конечно, понимаю… — «Что? Я понимаю Малфоя?», — но я тоже не в восторге от всего этого. И Глория прекрасно понимает, что мы это не мы. — «Гений, Гермиона!». — Но твои слова всё равно сделали ей больно. А если бы услышал Лео или…       — Хватит, Грейнджер, — оборвал Драко. — Мне всё равно. Раз эта… Глория понимает, что мы не её родители, она оклемается, поверь.       Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы не заехать Малфою по голове. Она сдержанно выдохнула, отведя взгляд к полу. Малфой лишь скривил уголки рта в ухмылке.       — Ладно, — проговорила Гермиона вставая с койки, — не хочешь отбывать наказание, Малфой, я пойду к Дамблдору. Он-то тебя в миг уговорит…       — Как это не по-гриффиндорски, — протянул Малфой, издевательски глядя на удаляющуюся Гермиону.       — Как это не по-малфоевски! — вспыхнула та, развернувшись. — Да будь ты в конце-концов человеком! Заткни ненадолго в себе труса!       Гермиона пожалела, что сказала это. Малфой насупился, начав прожигать в Гермионе дырку своим взглядом. Грейнджер уже думала, что он снова захочет драться, но нет — он встал, удерживая забинтованную руку, и прошел мимо. Открыл дверь лазарета и, не посмотрев на Гермиону, скрылся за ней. Грейнджер оставалось лишь сесть на койку с открытым ртом.       Но надолго остаться на месте она не смогла. Так и не удержавшись от любопытства, она понеслась за Малфоем через минуту. Но того уже не было в коридоре. Тогда Гермиона как следует сосредоточилась, потому что лекарство мадам Помфри всё не давало ей спокойно стоять на ногах. Да и вообще, если фельдшерица узнает, что Гермиона встала, той не поздоровится ещё больше. Грейнджер направилась к западным балконам, где, по словам Дамблдора, должна была быть Глория.       Гермиона не знала, чего она хочет больше, а точнее, чего хочет и чего не хочет. Она не понимала, хочет ли, чтобы Малфой действительно общался с детьми. Ведь его вспыльчивый, неосторожный и резкий характер может усугубить ситуацию в десятки раз!       Не заметив, как добралась до западных балконов, Гермиона тут же спряталась за статую Гарварда Криворукого, когда увидела впереди фигуру Малфоя. Тот осторожно, даже, (к удивлению Гермионы), робко шел к стоящей на одном из балконов Глории. Она стояла спиной, но было видно, что девочка старательно утирает слёзы.       Внизу у Гермионы что-то заныло. То ли от несправедливости, то ли от своей же беспомощности.       Малфой между тем подходил всё ближе к Глории и всё острее ощущал желание припустить отсюда на своих двоих до самой гостиной Слизерина. Где-то глубоко ныло непонятное ему чувство, будто просило, умоляло остаться. И Драко оно не нравилось. Слишком липко, гадко, противно и невыносимо тяжело было его ощущать внутри.       Руки, которые должны были слегка коснуться плеча девочки, не слушались, будто окоченев от холода. Драко всё пытался их вытянуть и только беззвучно открывал рот, словно рыба. А Глория не поворачивалась. Наверняка знала, но не поворачивалась.       «Слишком сложно», — пронеслось в голове у Драко. Только вот что сложно: поговорить или убежать? — «Конечно, легче убежать!» — сломя голову. Чтобы не видеть этих слёз и не чувствовать этого ужасного чувства! Но почему-то Малфой знал, что оно его не оставит…       — Папа никогда не разрешал нам заходить в его лабораторию, — послышался хриплый девичий голос. Драко закоченел, застыл как статуя, — а мы ослушались! Ослушались его! Я не уследила за Фиц и Лео… Это я виновата во всём!       Малфой слушал и не понимал, почему до сих пор стоит здесь и смотрит на вздрагивающую спину девочки.       Да, сейчас она не его дочь. Она его дочь лишь в будущем — он это прекрасно понимает. И не хочет этого. Но это уже случилось, точнее, случится.       Случается.       Случается? Он начинает что-то понимать? Драко отрезал все свои ненужные сейчас мысли.       — Нет, ты не виновата, — слишком холодно начал он. Просто не мог перестроить голос. Кто он? Заботливый родитель, чтобы ласково говорить с ней? — В этом виноват только я…       Гермиона, если бы могла, удивлённо бы ахнула. Малфой признал свою ошибку! Впервые! Ну почему здесь нет всей школы?!       Глория, похоже, была ошарашена не меньше, потому что повернулась к Малфою, взглянув заплаканными глазами.       — Почему?..       — Потому что, — пожал плечами Малфой. — Если бы я не начал два года назад свои исследования, то этого вообще бы не произошло! Это же всё взаимосвязано. Ты наверняка в мать и должна понимать такие вещи. По-любому в Гриффиндоре… — не зная, зачем, добавил он. — Или всё же Когтевран?       Гермиона зажала рот рукой. Малфой считает её умной?!       «Ущипните меня!»       — Вообще-то, — Глория стыдливо отвернулась, будто признавалась в порче вещи, — Слизерин… Мама, конечно, не одобрила, но тебе… В смысле, папе! — тут же поправилась она, будто её ударило током. — Ему понравилось, он сказал, что это хорошо…       — Что ж, наверное, — невразумительно буркнул Драко, засунув руки в карманы. Ну вот, что говорить?! А главное, зачем? И так всё ясно, что он здесь из-за своих слов…       Он встал сбоку от Глории, всмотревшись туда, куда смотрит она. Впереди открывался чудный пейзаж леса, далёких гор, затянутых облаками. Они напоминали фигуры в тумане, которым некуда идти. Макушки Запретного леса щекотали им пятки и они бежали… бежали…       — Ты не должна об этом думать! — вдруг выпалил Малфой, не смотря на Глорию. Девочка резко повернула голову к нему. — Мои слова… — он вдруг замялся, потому что увидел распахнутые карие глаза девочки. Внутри всё защемило, будто он случайно сунул палец в закрывающуюся дверь. — Мои слова ничего не значат, ты должна это понимать, — собрался Драко.       Глория опустила глаза, пытаясь совладать с мыслью. Как Гермиона сейчас её понимала. Наверное, ей тоже хотелось врезать Малфой по лицу за его слова.       «Ну что за идиот?!», — протянула Гермиона, но вмешиваться не стала, сама не зная, почему. Что-то вдруг подсказало, что Глория будет рассудительней её…       — Я… — начала та, — я это понимаю… И не нужно было это объяснять.       Она вдруг начала рыться по карманам своей горчичной кофты, достав оттуда колдографию. Она без слов протянула её Малфою, а глаза так и кричали, что она до сих пор не верит. Взяв колдографию и взглянув на неё, Малфой отшатнулся.       Да, счастливые лица людей, стоящих полукругом. А в центре… В центре он и…       «Грейнджер…»       И не просто Грейнджер, а невеста-Грейнджер или уже жена-Малфой. Тут не разберешь… Ещё и его родители рядом! — (Драко думал, что отец такого не переживёт!) Вон и Поттер затесался между делом… И Уизли.       Гермиона жаждала подойти поближе и посмотреть, что же там, но всё ещё из последних сил держалась за статую Гарварда Криворукого.       — Мама очень любит эту колдографию… Она говорит, что здесь все близкие ей люди, — пояснила Глория. — Она стояла у тебя в лаборатории. Я отобрала её у Лео до того, как… — И она не исправила «тебя» на «отца». Не стала. Просто смирилась и решила жить сейчас, а дальше пусть, что будет.       Но Малфой этого не заметил. Он зачарованно смотрел на колдографию и гадал, что же он такого сделал в жизни, что избежал наказания отца и женился на Грейнджер.