Докопались...

— То есть, ты встретил Малфоя и решил, что тебе необходимо с ним работать? – уточнил Рон, после того как Гарри изложил ему своё желание стать членом экспедиционной группы. – Почему это не сработало с кем-нибудь из наших друзей? — Никто из наших друзей не ищет тайные проходы в древнем храме, – усмехнулся Поттер. – Да и потом – мы уже давно не школьники, нам нечего делить и доказывать кому-то свою крутость. — Хорошо, – закивал Уизли. – Я тебе верю и, как обычно, во всём поддерживаю – для чего ещё нужны друзья, – но когда через две недели вернётся Джинни, я скажу ей, что вместо того, чтобы дожидаться её, ты умотал искать какие-то там проходы вместе с Малфоем. Потому что для чего ещё нужны старшие братья, как не разбивать надежды мелких надоедливых сестёр? — Ты любишь Джинни так же, как и всю свою семью, – улыбнулся Гарри. – Ты не будешь разбивать её надежды. — Буду, если они касаются тебя. Ты тоже часть моей семьи, поэтому наблюдать за вашими отношениями – это как быть свидетелем инцеста. — Ты вырос с Фредом и Джорджем, – напомнил Поттер. — Да, и это сломало мою психику ещё в детстве, – подтвердил Рон. – Нет, если, конечно, ваша любовь будет такой сильной и всепоглощающей, что дойдёт до свадьбы, то ничего уж не поделаешь, но я буду на ней рыдать. Заливаться слезами буду я, Поттер. — Почему вот твои родители не против наших отношений, а ты против? – вздохнул Гарри. — Потому что они вообще не верят, что вы встречаетесь. И потому что они странные. Вся моя семья, включая тебя и Гермиону, странная. Все мои друзья странные. Вся жизнь странная. — Что ты сегодня принял вообще? – спросил Поттер. – Реально… странный. Мда. Рон победно вскинул руку и расхохотался. Гарри подхватил его смех, потому что разговоры с Уизли (почти любым) всегда носили оттенок лёгкого бреда и начальной стадии шизофрении. Рон же вообще редко бывал серьёзен, потому что считал, что они ещё слишком молоды, чтобы перестать быть немножечко детьми. Собственно, именно поэтому он и расстался с Грейнджер после года отношений. Гарри некоторое время переживал, что теперь их троих будет преследовать неловкость, но ничего не было: Гермиона довольно быстро нашла себе нового (старого) поклонника, Рон проехался по этому поводу парочкой шуток и искренним пожеланием стать счастливой. И всё – они снова были троицей самых лучших в мире друзей. — В общем, ладно, – выдохнул Поттер, когда они прекратили смеяться. – Когда я приду в храм, на связь выйти не получится – так что ты меня не теряй. — Договорились. Письма не посылать, Министерство на уши не ставить, – кивнул Рон. – Если тебя кто-нибудь сожрёт, или там, Малфой покусает, выкручивайся сам. — Именно это я и буду делать, – подмигнул ему Гарри. – Кстати, как твоя личная жизнь? Мне нужно будет искать где-то утешительные подарки с надписями "это не ты мудак, это женщины тебя не достойны"? — Нет, думаю на этот раз обойдёмся без подобного, – покачал головой Рон. – Но если что – то я обязательно свяжусь с тобой и буду жаловаться. — Я же буду вне связи, – напомнил Поттер. — О, поверь мне, тебя это не спасёт, – многозначительно отозвался Уизли. – Тебе тоже удачи. И помни, если после всей этой экспедиции к нам на ужины будет приходить Малфой – я за себя не ручаюсь. — Не волнуйся – ты об этом даже не узнаешь, – улыбнулся Гарри. – Ладно, мне пора. Завтра на рассвете ухожу в приключение. — Постарайся не разбудить какое-нибудь древнее зло, которое захочет потом уничтожить мир, – сказал ему Рон и помахал рукой. Поттер усмехнулся, убрал зеркало в карман рюкзака и улёгся на кровать, вновь смотря на звёзды через прозрачную крышу. Сегодня он не собирался её затемнять намеренно, чтобы точно рано проснуться и пойти к храму. Переводчик он себе заказал (это смотрелось очень комично, потому что торговец понимал, что хотел от него Поттер, а вот Гарри совершенно не понимал, что ему говорили в ответ), а вот палатки в магазине не было. В рюкзаке, который Поттер выпотрошил, когда вернулся в гостевой домик, её тоже не оказалось (хотя там был даже свёрнутый в рулончик полотняный герб Гриффиндора, который Гарри получил на выпуске). Это не сильно расстраивало – Поттер был почему-то уверен, что будущие коллеги с ним поделятся жилплощадью. И под будущими коллегами Гарри, разумеется, подразумевал Малфоя. Они не виделись с самого дня выпуска, то есть, уже четыре года. Поттер знал, что Малфои почти сразу же после этого переехали во Францию – и это, наверное, было разумным решением. Многие оправданные дети Пожирателей Смерти покинули Британию, некоторые даже не вернулись в Хогвартс закончить образование. Не то чтобы к кому-то из них относились с грубостью или ненавистью, но косо всё же смотрели. Особенно на тех, у кого на руке когда-то была Метка – и неважно, добровольно ли её принимали или под давлением. Гарри такое отношение не нравилось, но в то же время он прекрасно понимал, что взять и сделать всех людей радушными и приветливыми он не сможет – его слова имели вес в обществе, но не такой, который смог бы разом перекрыть все чувства и эмоции, испытываемые людьми по отношению к Пожирателям или их детям. Собственно, это была одна из причин, почему он всё-таки не пошёл в аврорат – там к семьям последователей Тёмного Лорда относились не так уж и дружелюбно. Гарри их не винил: если ему доставалось в основном от самого Волдеморта, то остальные натерпелись в большей степени от Пожирателей. Его однокурсники были почти все оправданы. Поттер сам выступал защитником на нескольких судах – в этом его слову верили. С Малфоями была отдельная история, их семью оправдали полностью – Гарри был очень благодарен Нарциссе, которая, хоть и преследовала свои цели, не сдала его Волдеморту, и Драко, который "не узнал" их в своём поместье. Люциусу Поттер благодарен не был – но тот в финальной битве вообще ни с кем не сражался, только бегал с бешеными глазами и искал сына. В общем-то, именно из-за этого Гарри и свидетельствовал в его пользу: Люциусу было плевать, кто победит, он беспокоился о своей семье и старался её защитить. Поттер был уверен, что встань он тогда перед старшим Малфоем безоружный, тот даже не заметил бы, пронёсся мимо, выискивая глазами только нужного ему человека. Гарри знал этот взгляд, он часто встречал его, особенно в последние годы: больной, несчастный, полный любви и горя – такими были глаза Снейпа из воспоминаний, так смотрел на него Сириус, отталкивая в Министерстве и подставляясь под заклинание Беллатрисы, так глядела на сына Молли, задыхаясь в рыданиях, так сам Гарри смотрел на своих сражающихся друзей. Именно этот взгляд и заставил Поттера изо всех сил оправдывать Люциуса, приукрашивая некоторые факты, а некоторые – чуть ли не переворачивая. Гарри ни разу не пожалел о своём решении – Малфои очень помогли при восстановлении Хогвартса, щедро помогали больнице Святого Мунго, Министерству и просто пострадавшим семьям. К тому же, Поттер был уверен, что так Драко не перережет ему ночью горло – вряд ли бы у него получилось, но узнавать как-то не хотелось. А так они вполне мирно проучились дополнительный год, даже ни разу не поссорились, а на выпуске пожали друг другу руки. Вспомнив этот момент, Гарри улыбнулся. Тогда он первый подошёл к Малфою и протянул ладонь, практически не сомневаясь, что никакого рукопожатия не состоится. Драко посмотрел на Поттера взглядом, полным истинного недоумения и замешательства, причём смотрел так долго, что Гарри уже был готов вздохнуть и убрать ладонь в карман, но потом Малфой улыбнулся и уверенно протянул свою. Поттер этого почему-то совсем не ожидал, по крайней мере, он думал, что Драко смутится, рукопожатие будет неуверенным и неловким, но нет – Малфой сжал его ладонь крепко и спокойно. — Удачи, – пожелал ему тогда Гарри. — И тебе, – ответил Драко. На этом прощание состоялось, и они не виделись долгих четыре года – пока Поттера не занесло волею случая в древний камбоджийский храм. Гарри не ожидал увидеть Малфоя в таких условиях – с закатанными до локтей рукавами светлой лёгкой рубашки, грязью на штанах и в обычных магловских кедах. Никаких тяжёлых и драгоценных перстней, которые любил носить Люциус, никаких прилизанных лаком волос, дорогих мантий и накрахмаленных воротничков. Малфой вообще был очень похож на магловского археолога. Гарри всегда думал, что если они с Драко и встретятся когда-нибудь, то это обязательно будет какой-нибудь суперкрутой министерский приём, на котором Поттер как всегда появится в мятых джинсах и кое-как разглаженной мантии, а Малфой будет блистать великолепием и лоском. Встреча в палаточном лагере в древнем храме маленькой чужой страны была совершенно неожиданной – и оттого оказалась очень приятной. Гарри улыбнулся ещё раз и спокойно заснул под далёкую негромкую песню и мягкий свет звёзд. *_*_* Почему-то Драко думал, что ночью совсем не заснёт – учитывая, что утром припрётся Поттер. Малфой даже связался с Блейзом и пожаловался ему на это, но Забини страданий друга не разделил, посоветовал только хорошо провести время и непременно развлечься. Судя по тому, как были расширенны его зрачки, затуманен взгляд, направленный постоянно куда-то мимо Драко, и растрёпанны волосы – сам Блейз время проводил очень хорошо, а развлечение явно сидело рядом и посылало ему томные взгляды (это Малфой уже сам додумал, но вряд ли он был далёк от истины). Собственно, на этом разговор и завершился, потому что Драко не хотел мешать, а Забини всё равно явно не понимал, что происходит. Так что Малфой серьёзно думал, что не уснёт. Но всё оказалось с точностью до наоборот – он вырубился сразу, как только дополз до подушки. Экспедиция вообще сделала его непривередливым ко многим вещам – к распорядку сна (и на чём спать), к одежде и причёске, к украшениям. Когда Люциус увидел его спустя полтора года после начала раскопок, то схватился сначала за сердце, потом за голову, а потом за стакан с виски. И это Драко ещё маячил в зеркале только по плечи – что случилось бы с папой узнай он про магловскую одежду было страшно предположить. Так что привычка ложиться и вставать поздно тоже быстро прошла. Именно поэтому Малфой очень быстро засыпал – как оказалось, даже скорая совместная работа с Поттером не заставила его думать об этом всю ночь. Утром, впрочем, мысли вернулись. Драко с каким-то двойственным чувством ждал, когда Поттер придёт – и не знал, хотелось ему, чтобы тот пришёл, или хотелось, чтобы тот не пришёл. Работать с героем магической Британии Малфой не планировал никогда, так что теперь испытывал что-то вроде… волнения? Да, наверное это можно было назвать волнением. Лёгким чувством напряжения, когда не знаешь, чего от всей этой затеи ждать, но чего-то определённо ждёшь. Поттер появился уже после обеда, когда Драко устал нервничать и отправился на нижние этажи исследовать стены. За Малфоем отправили Иззи Лоусон – тринадцатилетнюю девчонку, которая была тут на каникулах у дядюшки. Иззи Драко нравилась – она была похожа на внебрачного и очень нелогичного ребёнка Дэвона Забини и близнецов Уизли (Малфою нравились близнецы Уизли, и это были единственные Уизли, которым он симпатизировал. Они, вообще-то, нравились всем – даже слизеринцы признавали их классными). Иззи, кстати, была американкой, так что Поттер её понимал и мог работать с ней – если бы кто-то позволил ей подойти к раскопкам ближе, чем на три метра. Бомани бы сожрал живьём этого "кого-то", а все остальные сделали бы вид, что ничего не произошло – юная мисс Лоусон была неуклюжей и шебутной, вечно порывалась совершить какую-то глупость и подорвать весь храм к мерлиновой бабушке. Драко, когда его позвали, отлепился от очередной стены, которую прощупывал на предмет тайных ходов и заклинаний, отряхнул руки и пошёл наверх – чтобы тут же встретится с горящими азартом глазами и предвкушающей улыбкой, от которой по всему телу резво пробежал табун мурашек. Исключительно от неожиданности и ужаса, разумеется. — Ну что, не передумал? – со вздохом спросил Малфой, зная, что конечно же нет. — Нет, – радостно возвестил Поттер. – Дай мне краткий инструктаж, и я готов к работе! — Ох Мерлин, – пробормотал Драко, но потом встряхнулся. – Ладно. Прежде всего, самое важное – в пределах храма никакой магии. Вообще. Ни защитной, ни атакующей, ни Нокс, ни Люмос. На себе можно носить только артефакт-переводчик и артефакт-сигнальщик, зайдём к Бомани и возьмёшь себе. Он активируется и позовёт помощь, если ты куда-нибудь вляпаешься. Например, стена на тебя упадёт, или что-нибудь сожрать попытается. Поттер увлечённо кивал на каждое слово и с любопытством рассмотрел небольшую цепочку с круглым медальоном, которую Малфой показал ему на фразе про артефакты-сигнальщики. Драко вздохнул и убрал цепочку обратно под рубашку, замечая, что Гарри проводил её взглядом и почему-то не сразу переключился обратно на его лицо. Малфой передёрнул плечами и решительно повернулся к Поттеру боком. — Палатку свою можешь поставить где угодно в этом зале, – продолжил Драко, махнув рукой на лагерь. – Встаём мы кто когда хочет, и ложимся тоже, но в основном – рано встаём и рано ложимся. Основную работу я тебе покажу, когда спустимся вниз. Сейчас зайдём за артефактом, и ты можешь располагаться. Гарри опять закивал, а потом хлопнул себя по лбу, словно что-то вспомнил. — Насчёт располагаться, – начал Поттер, и Малфой отчего-то напрягся. – У меня нет с собой палатки. Я честно думал, что клал её в рюкзак, но её нет. И тут нигде она не продаётся. Но я её заказал, должны доставить через недельку-две. И вот я подумал… Драко как-то весь заледенел и посмотрел на Поттера холодным, прямо-таки вымораживающим взглядом, увидев который Гарри как-то засомневался, что Малфой пустит его в свою палатку. А если и пустит – то так ли это надо самому Поттеру? — Я понял, куда ты клонишь, – медленно и тихо проговорил Драко. – Ты хочешь жить у меня. Гарри осторожно кивнул, на всякий случай осмотревшись по сторонам и приметив пути отступления. Подумалось вдруг, что Малфой вообще-то не безобидный одуванчик, он сражался на войне так же, как и сам Поттер. И они никогда не были друзьями, и работать вместе – вовсе не значит ими стать. Гарри, наверно, настолько привык к Рону и своим друзьям, что перенёс их отношения на отношения с Малфоем – и это была ошибка. Глупая и грустная, и Поттеру отчего-то захотелось извиниться, попрощаться и уйти. Драко смотрел пристально, с прищуром, словно читал все эмоции Поттера по лицу. Следил за тем, как неуверенно опустились уголки его губ, как чуть поутих огонь любопытства в глазах. Ждал, ведь точно ждал извинений! И вот, когда Гарри набрал в грудь воздуха, чтобы их сказать – неловко и смущённо, – Малфой неожиданно усмехнулся, весь как-то расслабился и успокоился. — Ладно, – сказал он, и Поттер пару раз моргнул как большая шокированная сова, – живи. — То есть, – неуверенно переспросил Гарри, – мне можно жить с тобой? — Да, живи. Мы всё равно там только спать будем, – махнул рукой Драко и решительно развернулся к палатке Бомани. Гарри выдохнул, встряхнул головой и снова широко улыбнулся, направляясь за Малфоем. Который как раз в этот момент пытался понять, каким, Моргана возьми, образом, ему в голову пришла эта замечательная идея. Хорошо ещё, что Поттер шёл позади, а остальные уже были заняты работой – никто не заметил совершенно ошалевший взгляд Драко. — Мы отлично сработаемся, – сказал за его спиной Гарри, и Малфой чуть не подпрыгнул от неожиданности. Может быть, ещё не поздно вернуться домой и жениться?.. *_*_* Работать с Поттером оказалось совсем не так, как изначально представлял себе Малфой. Гарри быстро разобрался что к чему, безукоризненно слушал указания и вообще не вызывал раздражения. Драко этому так бесконечно удивлялся, что забывал язвить и огрызаться – в результате, за пару часов они вполне мирно побеседовали, хоть никаких тайных ходов и не нашли. — Они тут не на каждом шагу, – усмехнулся Малфой, когда Бомани выгнал всех с нижних этажей и под страхом исключения заставил идти на ужин. – Иногда по полгода ничего не находишь, просто сидишь в грязи и камни перебираешь. — Знаешь, – задумчиво протянул Поттер, смотря на Драко изучающим взглядом, – я действительно мало о тебе знаю. Но никогда бы не подумал, что ты так спокойно будешь целыми днями заниматься, по сути, магловской работой без возможности колдовать. Малфой пожал плечами и улыбнулся. Рассеянно так, спокойно. Гарри замер, не донеся до рта ложку, и понял, что впервые видит своего бывшего однокурсника настолько…светлым. Не сияющим, а именно светлым – тёплым, уютным. Кажется, что прикоснёшься – и моментально согреешься. Вот просто согреешься, даже несмотря на то, что в храме и так довольно тепло. Гарри даже протянул руку, чтобы проверить свою догадку, но опомнился и отдёрнул её буквально в паре сантиметров от Малфоя, для надёжности вообще спрятав в карман. Драко этого не заметил, поэтому, поулыбавшись самому себе и вспомнив, возможно, пару приятных моментов из прошлого, повернулся к Поттеру, который изо всех сил, очень старательно ел суп. — А я и сам не знал, – легко отозвался Малфой. – Просто однажды я пришёл сюда – и остался. Было время, не скрою, когда всё это казалось мне чуть ли не сумасшествием, и я спрашивал себя, что я вообще тут делаю. Думал, что надо уйти. Но всё оттягивал, находил какие-то причины остаться – то артефакт до конца изучить, то мы почти тайный ход нашли, а мне интересно. В общем, одна причина за другой, то за это – и вот я тут уже почти два года. Гарри присвистнул. Он почему-то думал, что экспедиция собралась совсем недавно, а оказывается, что некоторые тут годами находятся. Вот как Малфой, к примеру. — Всё равно, очень сложно соотнести тебя из школы и тебя… вот такого, – сказал Поттер, неловко проведя рукой по воздуху, словно пытаясь описать всего Малфоя одним движением. – Это пока не укладывается у меня в голове, но я рад, что ты изменился. Драко удивлённо приподнял бровь и уставился на Поттера с любопытством. Гарри почувствовал, что ещё немного – и он начнёт краснеть. Но этого не произошло, потому что Малфой вдруг резко отвернулся и уставился в противоположную сторону. Поттер опять почувствовал себя идиотом, который сказал что-то не то, и надо немедленно извиниться и всё исправить. Но Драко кашлянул (как-то немного судорожно) и слегка тряхнул головой, из-за чего волосы выбились из-за уха, мазнули по скуле и упали на глаза. — Я тоже удивлён, знаешь ли, – отозвался Малфой, и голос у него не был злым или обиженным, так что Гарри с облегчением выдохнул. – Не вяжется как-то образ гриффиндорского героя с безработным парнем в драных джинсах. Хотя, драные джинсы с тобой всегда вязались, но сам факт. — Ты бы знал, сколько людей мне в таком духе выговаривают, – Поттер рассмеялся и покачал головой. – У меня пропало желание гоняться за какими-то преступниками и следить за каким-то порядком сразу после того, как меня в очередной раз пытались отправить на тот свет. — И поэтому ты решил вообще ничего не делать? – усмехнулся Малфой, вновь поворачиваясь к Гарри лицом. – И просидел четыре года дома? — Ты знаешь, что у меня был магический дисбаланс? – неожиданно спросил Поттер и, увидев, как вытянулось от удивления лицо Драко, кивнул. – Значит, не знаешь. Мало кто знает, на самом деле. Меня даже доучиваться пускать не хотели из боязни, что я всё разнесу. Чары, трансфигурацию, ЗОТИ мне вообще сразу автоматом поставили, только чтобы я палочкой не махал, главное. На зелья Снейп меня просто не пустил, поставил удовлетворительно и выставил за дверь, я почти даже обиделся на него в тот момент, но потом понял, что так будет лучше. А всё остальное… оно не сильно-то и нужно мне было. — Тогда зачем ты вообще доучивался, если тебе всё автоматом поставили? – удивлённо спросил Драко, но потом закусил губу. – Оу. — Ты мои мысли что ли читаешь? – забеспокоился Поттер, зачем-то огладывая себя по сторонам. – Ты легилименцией владеешь? — Есть такое, – чуть улыбнулся Драко. – Но по тебе и так всё видно. На лице буквально написано. Большими гриффиндорско-красными буквами. Гарри моргнул и рассмеялся. Драко покачал головой, но всё-таки тоже улыбнулся чуть шире. — В общем, – отсмеявшись, продолжил Поттер, – из-за дисбаланса я год ещё после школы даже Люмос обычный боялся применять. Мало ли, вместо того, чтобы осветить комнату, освещу всю Англию чистым ультрафиолетом. Потом, постепенно, всё выровнялось, но желание куда-то бегать и кого-то спасать не пришло. Может быть и эгоистично с моей стороны, но… Гарри покачал головой. Малфой не стал это комментировать – он прекрасно понимал, как на Поттера давили, и как сложно ему было не поддаться. Возможно, ему действительно хотелось отдохнуть – Драко не сражался с Волдемортом, но после Битвы был вымотан до предела, он почти провалился в апатию и буквально год не мог окончательно прийти в себя. Они все – все, кто участвовал и выжил в последней битве, все, кто вернулся в Хогвартс – первое время смотрели друг на друга как на призраков. Им всем потребовалось время, чтобы не просыпаться посреди ночи с бешено колотящимся сердцем и намертво зажатой в руке палочкой. Беззаботно смеяться некоторые не могли до сих пор. Поттеру же повезло ещё меньше: он сражался, умер, вернулся, снова сражался, победил, помог справиться с оставшимися Пожирателями и только после этого выдохнул и свалился в обморок. На две недели. А теперь, оказывается, ещё и пережил дисбаланс – а это для мага не простая простуда, которую можно вылечить перцовым зельем. Некоторые после подобного так и не оправлялись, уходили в мир маглов и больше никогда не брали в руки волшебные палочки. Но Поттер пережил и восстановился. И понятно, почему не пошёл в аврорат – на его месте Драко даже посмотреть бы в сторону авроров не смог, не то что работать с ними. — Но, как бы то ни было, я теперь здесь, и первый день мне понравился, так что я, возможно, тут и задержусь подольше, – улыбнулся Поттер и неожиданно подмигнул Малфою. Неожиданно как для Драко, так и для самого себя, так что на некоторое время замолчали оба. Потом Малфой усмехнулся, лениво потянулся и поставил свою тарелку перед Гарри. — Я пошёл спать, а ты теперь моешь за меня посуду. Считай это арендной платой за кровать. Поттер хотел было возмутиться, но не успел: Малфой помахал ему рукой, легко соскочил со скамьи и быстро скрылся за палатками. Гарри покачал головой, но не смог перестать улыбаться. Ему всё нравилось – первый день, новая – первая! – работа, экспедиционный отряд, большинство членов которого он пока не понимал, и даже Малфой. Их разговоры были лёгкими и спокойными (за исключением тех, когда Поттер говорил какую-то глупость, а Драко замирал на несколько мгновений со странным видом, но потом отмирал обратно и продолжал беседу как ни в чём не бывало). Если так пойдёт и дальше, то Малфоя действительно можно будет приглашать на ужины. Рона в это время, видимо, придётся привязывать к стулу. Гарри усмехнулся, подхватил две тарелки и подумал, что в этот момент он абсолютно, совершенно всем доволен. *_*_* Жизнь с кем-то в небольшом почти замкнутом пространстве палатки очень сильно напоминала школьные будни и общие спальни. Поначалу было немного неуютно и неловко – Малфой давно привык жить один, а Поттер, наоборот, очень от этого отвык (они с Роном постоянно переговаривались из-за стенки, не говоря уже о том, что зачастую вообще засыпали на диванах в гостиной). Поэтому первые вечера (когда выяснилось, что ни Гарри, ни Драко не настроены работать после ужина, но и спать тоже так рано не ложатся) были наполнены чтением книг (Драко), мучительными попытками не сморозить какую-нибудь фигню (Гарри) и обоюдным молчанием. Потом, правда, им обоим надоело делать вид, что всё замечательно и ни сколечко не неловко, поэтому Поттер достал из рюкзака колоду магических карт, а Драко даже не попытался сказать, что не будет играть в какие-то там азартные игры (Гарри серьёзно думал, что у аристократов есть какой-нибудь пункт в их аристократическом кодексе, запрещающий играть в карты с не аристократами). Рон, который в свои двадцать три уже успел переиграть едва ли не во все магические азартные игры, всегда говорил, что во время партий познаётся характер людей. Если принять это утверждение за истину, то Гарри вообще не знал, как Малфоя идентифицировать: он играл виртуозно с ничего не выражающим лицом, на котором изредка появлялась такая хитрая усмешка, что Поттеру становилось не по себе. И хорошо, что играли они всего лишь на галеоны (их Гарри было не жалко), а не на желания, как с Роном. Хотя после пятого подобного вечера, Поттер всерьёз задумался о том, что выйдет из храма нищим босяком. И вроде бы жульничать в магических картах было нельзя, но тогда почему он выигрывал только пару раз из десяти было совершенно непонятно. Малфой посмеивался, смотря на недоумение на лице Поттера, но потом всё-таки соизволил пояснить: оказывается, в кругах благородных семейств такие игры очень популярны, поэтому наследников учат им едва ли не с детства. Гарри, услышав это, возмущённо кинул в него диванной подушкой, на секунду забыв с кем вообще разговаривает, и замер, не зная, как Драко отреагирует. Тот поймал подушку на лету и тут же отправил по обратному адресу (застывший Поттер получил ей прямо по лицу) и рассмеялся. И где-то в тот момент Гарри подумал, что они бы могли стать неплохими приятелями. Вряд ли стоило говорить о друзьях, но вот хорошими знакомыми – вполне возможно. Малфой же в это время думал, что ему очень сильно не хватает Блейза с его умением больно тыкать пальцами под рёбра – Поттер был до неприличия домашним. Как будто они всю жизнь только и делали, что делили одну палатку на двоих, играли в карты и перекидывались подушками. Как будто им было друг на друга не плевать. Как будто Поттер специально постоянно улыбался и чуть щурил глаза. Драко и так уже считал себя фетишистом, зачем вообще на него свалилось такое счастье? "За всё хорошее, – сказал ему Блейз, когда Малфой связался с ним и рассказал, как хорошо и свободно ему с Поттером работается и живётся. – Наслаждайся моментом". Драко ненавидел своего лучшего друга. В основном за то, конечно, что тот был прав. Гарри Рону тоже про их жизнь и работу рассказывал, тот вздыхал и порывался приехать и всё испортить. Поттер смеялся и постоянно кивал – это не было серьёзно. Рон не считал, что их общение с Драко плохо на нём скажется, он даже не посоветовал быть подозрительным, что почти можно было принять за дружеское благословение. Уизли вообще был каким-то подозрительно весёлым, добрым, всепонимающим и слегка пьяным. Постоянно пьяным, что не совсем вязалось с его не менее постоянной работой. Гарри не осуждал. Гарри иногда казалось, что он сам наркоман. Работать было весело. Сложно и выматывающе, но весело. Особенно, когда они с Малфоем решили, что вежливое молчание – это не про них. Гарри шутил, Драко язвил – и через час рядом с ними могла оставаться только Иззи, как губка впитывающая новые для себя обороты речи (за это парням даже было немного стыдно, но они быстро пришли к мнению, что не виноваты ни в чём), но её не пускали на нижние этажи храма надолго. В общем, за три недели совместной работы всё было хорошо, все были живы и попыток как-то это изменить не предпринимали. Всё. Было. Хорошо. А потом Поттер сказал "кажется, тут что-то есть" и всё, как обычно в принципе, покатилось куда-то не туда. Вообще, Драко считал себя несколько виноватым. Потому что он достаточно долго проучился с Поттером, и должен был после произнесённых им слов быстренько свернуть всю деятельность и увести всенародного героя куда-нибудь подальше. Желательно, обратно в Англию. Потому что у Поттера была магическая способность притягивать к себе приключения на задницу. И самое обидное – не только на свою собственную, но и на филейные части тела всех, кто был рядом. В этот раз рядом был только Малфой, и ничем, кроме способности влипать в разного рода неприятности, он не мог объяснить положение в котором они оказались. Вдвоём. В темноте. На тайном этаже. В древнем храме с неизвестными ловушками и заклинаниями. — Я знаю, что сейчас ты обвинишь во всём меня, но я не виноват, – сказал Поттер, ещё до того, как Малфой открыл рот. Драко действительно собирался это сказать, но почувствовал, как Гарри сжимает рукав его рубашки, потом понял, что и сам намертво вцепился в Поттера, и вздохнул, покачав головой. — Ты, возможно, и ускорил приближение конца моей жизни, – сказал Малфой с лёгкой усмешкой в голосе, – но точно так же ты, может быть, его оттянул. По крайней мере, мы не в кратере действующего вулкана и не на океанском дне, что уже внушает надежду. — Нас может сожрать какой-нибудь древний монстр, охраняющий этот храм, которого мы случайно пробудили, – отозвался Поттер с точно такой же усмешкой. – Мы можем не прожить и часа или умереть от голода. — Гриффиндорский оптимизм сейчас сразил меня наповал, – отозвался Драко, осторожно ощупывая руками стену. – У тебя есть что-нибудь, что может послужить источником света? — Сияющая улыбка, если верить Ежедневному Пророку. Подойдёт? — Несомненно. Древний пробудившийся монстр после этого передумает нас жрать и сделает тебя своим новым божеством. — Меня устраивает. Куда улыбаться? На стену? — Именно так, – кивнул Малфой, против воли развеселившись. – Ладно, но если серьёзно, что ты сделал? — Ещё бы я знал, что я сделал, – вздохнул Поттер и тоже начал осторожно водить руками по стене. – Я что-то… почувствовал, наверное. Не знаю. Как будто реально что-то злое и опасное, так что машинально поставил барьер. — То есть, ты владеешь беспалочковой магией? – уточнил Драко. — Ну, "владею" – слишком громко сказано, – отозвался Гарри. – Скорее она у меня иногда проявляется, когда эмоции захлёстывают. В основном защитная. Реже – атакующая. Бытовая никогда ещё не получалась. — А раньше ты об этом сказать не мог? – вздохнул Малфой. – Мы же предупреждали, что магией пользоваться нельзя. — Да я даже не думал, что она проявится, – воскликнул Поттер. – С последнего раза прошло уже больше года. К тому же мы тут копали землю и стены простукивали – ну вот откуда я мог знать?! — Так, ты не нервничай, не нервничай, – проговорил Драко голосом психиатра. – А то сейчас ещё что-нибудь произойдёт. — Всё-таки, я виноват, да? – тяжело вздохнул Поттер, опираясь спиной на стену. – Это на мою беспалочковую магию проход так отреагировал? — Если бы он реагировал на беспалочковую, то я бы тут уже давно в темноте бродил, – усмехнулся Малфой. – Правда, у меня она не такая сильная, скорее бытовая, Люмос… Коридор озарился неярким светом, распространяющимся, казалось бы, из ниоткуда. — … например, – закончил ошарашено Драко. – Вот же! Поттер посмотрел на Малфоя как на восьмое чудо света и начал тихо смеяться. Драко на это даже не обиделся, просто перевёл на него шокированный взгляд и пару раз моргнул. — Никогда так легко не получалось, – пробормотал Малфой, зачем-то потрясся руками. – Да чтобы этот несчастный Люмос зажёгся, я дома мог минут десять настраиваться! — Может она у тебя тоже на стрессы реагирует? – предположил Поттер. – Просто вот мы оказались в неизвестном месте в полной темноте, в которой может таиться древнее зло – чем не стрессовая ситуация? — Ладно, хорошо, – закивал Малфой, быстро оглядывая стену. – Нам нужно найти выход до того, как заклинание слетит. Гарри кивнул, тут же подобрался и посерьезнел. Они внимательно осмотрели стену, через которую пару минут назад успешно куда-то провалились, но стена была самая обычная, и если и прятала в себе магические проходы, то крайне изобретательно. Потом они так же внимательно изучили примыкающие к этой стене стены – и тоже особого успеха не добились. Свет постепенно тускнел, заставляя парней нервничать, потому что снова оказаться в темноте не хотелось. Гарри то и дело оглядывался, будто ощущая чьё-то присутствие, но никого не замечал. Это, однако, совсем не успокаивало – наоборот, в голову лезло всё, начиная от василисков и заканчивая почему-то Джессикой Дурсль (годовалой дочерью Дадли, который неожиданно возжелал наладить родственные отношения, поэтому сначала пригласил Гарри на свою свадьбу, а потом и на крестины ребёнка). — Тут мы ничего не найдём, – спустя пятнадцать минут безуспешных простукиваний и прощупываний стен сказал Поттер. – Пойдём вперёд. — Чтобы нас сожрали? – спросил Малфой, но всё-таки развернулся вслед за Гарри. – Заклинания хватит ещё минут на десять, не больше. Не уверен, смогу ли использовать его ещё раз. И нужно ли, с учётом того, что магию использовать вообще нельзя. Поттер покивал, а потом сцапал Драко за многострадальный рукав рубашки. Малфой хотел было возмутиться, но потом увидел почти виноватый взгляд, в котором читалось "мне так будет спокойнее" и мысленно махнул рукой. Он не будет начинать споры с Поттером чёрте где, не зная, что вообще ждёт впереди. К тому же, так действительно было спокойнее. По крайней мере, когда погаснет свет, они будут чувствовать хоть какую-то поддержку друг от друга. Когда Малфой начал нуждаться в поддержке Поттера, не знал он сам, но сейчас было явно не самое лучшее время для погружений в себя и анализирования своих чувств и поступков. Драко подумает об этом потом, когда выберется из храма на свежий воздух. И свалит в отпуск. — Слушай, а тут реально может водиться какое-нибудь древнее зло? – спросил Поттер, оглядываясь по сторонам. – А то я к вам примкнул, но даже толком не разобрался, что вы ищете. — И ты за почти три недели не удосужился это узнать? – слегка покачал головой Малфой. – До сих пор не могу понять, как ты вообще дожил до своих лет. — Иногда даже мне кажется, что чисто случайно, – вздохнул Поттер. – И всё же? — Цель экспедиции – найти все потайные ходы и этажи. Если верить древним книгам, которые я сам не видел, то где-то на этих этажах есть библиотека, которая содержит множество фолиантов с магией прошлого. Заклинания, которые мы забыли, ритуалы, рецепты зелий, артефакты – огромное множество всего. И разумеется, так просто к этой библиотеке не подойдёшь – сначала её надо найти, обойдя все ловушки, потому что маги любого времени защищали свои секреты. Про древнее зло в книгах ничего не говорилось, но Бомани как-то упомянул про небольшую приписочку о каком-то духе-хранителе. Её никогда всерьёз не воспринимали, потому что сделана она была от руки и значительно позднее, чем сами тексты. Но сейчас… — Можно поверить и в духа-хранителя, да? – нервно усмехнулся Поттер. – Может это будет кто-нибудь милый и хороший? Зайчик, например? Ответить на это Малфой не успел: Люмос выбрал именно этот момент, чтобы прекратить своё действие, погружая коридор во тьму. Несколько секунд парни привыкали к темноте, а потом рядом с ними зажглись два небольших ярко-зелёных огонька и раздался угрожающий рык. — Зайчик, да?..