***
В небольшой квартире на северной окраине Чикаго царила полная тишина, и лишь слабый свет от старенького торшера в углу одной из двух комнат выдавал присутствие человека в ней. Брюнетка, завернувшись в пушистый серый плед, сидела на двуспальной деревянной кровати, рядом с которой на тумбочке стояла керамическая кружка, из которой небольшими, тут же рассеивающимися в воздухе клубами, выходил пар. Могло создаться впечатление, что в посуде находился крепкий чай или же привычный всем жителям Америки черный кофе, но кружка была полна теплого персикового компота. В руках у девушки была зажата стопка страниц, написанных ажурным шрифтом, слова на которых складывались в роман пока неизвестного автора, который, так сказать, на данный момент являлся основной работой брюнетки. Девушка отложила рукопись на свободную подушку и потянулась, слегка откидывая голову назад. На это задание ей была выделена ровно неделя, четыре дня из которой уже благополучно прошли, а текста осталось гораздо меньше половины, так что о сроках можно было и не думать. Брюнетка села на кровати, ставя ноги на пол и тут же находя ими мягкие тапочки в виде милых кроликов, которые мама прислала ей еще на прошлое Рождество. Девушка посильнее закуталась в плед и, прихватив кружку с деревянной тумбочки, направилась в сторону небольшой кухни. В этой комнате, как, в общем, и во всей квартире, царил полнейший порядок, каждая вещь, едва покинув свое место, тут же возвращалась на него. Разноцветные кружки в ряд стояли на полке над раковиной, а плоские и глубокие тарелки занимали место в шкафу. Хаос просто не знал дороги в этот дом. Брюнетка поставила кружку в раковину, понимая, что сможет помыть ее чуть позже вместе со всей посудой после грядущего ужина. Курица почти закончила жариться в духовке — таймер показывал всего шесть минут, а рагу уже остывало в кастрюле на печке, так что у девушки попросту не осталось дел. Она было хотела взять что-нибудь из вазы, наполненной ярко-оранжевыми апельсинами и спелыми горстями зеленого винограда, как в замочной скважине, вмонтированной во входную дверь, повернулся ключ, и девушка поставила приготовленную миску обратно в шкаф, аккуратно притворив стеклянную дверцу. В небольшой прихожей, которая скорее была небольшим пространством, отделяющим дверь ванной от точно такой же, ведущей в единственную в квартире спальню, чем полноценной комнатой, копошился невысокий шатен, который буквально двадцать минут назад с бешеной скоростью ехал по центральной улице Чикаго. В тот же момент, посмотрев на мужчину, вы вряд ли узнали бы в нем того задиру, который меньше часа назад протыкал воздушные шарики перочинным ножиком. Его толстовка бесследно исчезла, уступая место обычной черной футболке, бини больше не покрывала голову, оставляя в памяти о себе лишь небольшой беспорядок на голове. Ничто не выдавало в нем подростка, на которого он так сильно походил раньше. - Я уже хотела звонить тебе, но потом решила, что это лишнее, ведь пунктуальность — совершенно точно не твой козырь, - произнес женский голос, и мужчина поднял голову, замечая брюнетку, которая стояла, оперевшись плечом о бежевую стену и нежно улыбаясь ему. - Что, босс опять заставил убирать все после смены? - спросила девушка, подходя ближе и оборачивая руки вокруг спины шатена, на что получила ответные объятия и поцелуй в макушку. Идиллия. - Естественно, ты же знаешь его. Сын опять что-то учудил, вот он и бесится, - пробормотал мужчина, смотря куда-то за спину брюнетки и вяло двигая руками по ее спине. - А ты уверен, что все дело в нем? - лукаво произнесла девушка, поднимая взгляд вверх. - Что-то мне подсказывает, что ты опять выкинул один из своих фокусов. И что на этот раз? Рисунок пениса на кофе? - спросила она, получая в ответ укоризненный взгляд голубых глаз. - Ах, прости пожалуйста мою забывчивость, это все женская память, ты же не любишь повторяться, - рассмеялась брюнетка, получая слабый шлепок по бедру. - Все было не так, - наигранно обижено пробурчал мужчина, про себя думая о том, что лучше уж девушка будет уверена в том, что он опять рисует пенисы, чем узнает правду. - И вообще, я голодный. Вы, мисс, собираетесь кормить меня, или как? - Между прочим все уже давно готово, и ты бы мог поужинать гораздо раньше, если бы вел себя по-взрослому, - донеслось ему в ответ из коридора, ведь девушка уже удалилась на кухню, услышав неприятный сигнал таймера.***
Луи Томлинсону было семнадцать лет, когда он понял, что старшая школа города Хаума штата Луизиана — совершенно не то, что может дать ему хоть какую-то надежду на счастливое будущее. Парень порядком устал от такой жизни, когда все друг друга знают и, идя за хлебом, ты запросто можешь купить его у мамы своего одноклассника, а в автосервисе, где частенько покупаешь запчасти для старенького велосипеда, работает муж лучшей подруги твоей мамы. Вот как можно так жить? С самого детства Луи считал, что просто родился не в том месте и не в то время. Появись он на свет чуть раньше, все бы было по-другому. Сейчас Экономика Америки процветает, и у тебя, даже при большом желании, не получиться внести в нее что-нибудь стоящее, особенно, если ты сын не сенатора, а простой медсестры. Луи мечтал о том, что, родись он в двадцатые годы, обязательно придумал бы автомобильную марку, покруче Феррари, а попозже, непременно бы стал пятым участником популярнейшей группы на свете, и плевать, что она сформировалась на другом конце света. В общем, Томлинсон с самого детства знал, что с ним сыграли злую шутку, поэтому изо всех сил старался хоть что-нибудь изменить в своей жизни. Первым делом в ход, естественно, пошло поведение мальчика. От природы Луи был очень буйным ребенком, который и секунды не мог просидеть на месте, дотрагиваясь до всего вокруг, поэтому в семь лет, впервые переступив порог школы, он превратился в пай-мальчика, который тщательно делал все домашние задания и носил чистенький пиджак с аккуратно завязанным галстуком поверх него. Какого же было разочарование ребенка, когда он понял, что никаких изменений не происходит, и кроме безумно счастливой матери, которая не могла нарадоваться на перемены, так резко произошедшие в ее единственном сыне, все точно так же, как было до этого. В ход пошли книжки. Луи никогда не любил читать, находя чтение наискучнейшим занятием, ведь какой смысл жить в вымышленном мире, переживая за героев, которых никогда не было и не будет, когда у тебя есть абсолютно реальный мир с его абсолютно реальными проблемами. Пустая трата времени. Джоанна, заметив перемены в сыне, решила не упускать такой момент, ведь кто знает, когда такое прекрасное наводнение, захлестнувшее Луи, закончится, и при первой же возможности дала сыну книгу. Какова же была ее радость, когда через три дня мальчик зашел к ней в комнату, требуя новое произведение. Томлинсон читал в огромных количествах, причем абсолютно все, что попадалось ему на глаза — от поваренной книги матери до школьных учебников младшей сестры, и его разочарование было огромным, когда он понял, что и это не приносит плодов. Остался последний, и мальчик думал, что самый бесполезный, вариант, но он хотел попробовать все до тех пор, пока совсем не разочаруется в жизни. Луи начал вести себя так, как ему было заложено судьбой — абсолютно безрассудно и необузданно. Мальчик воровал яблоки у их соседки миссис Флитв (в сериале, который смотрела Лотти, самые отпетые хулиганы поступали именно так), специально опаздывал на занятия и дергал своих одноклассниц за косички. Ему казалось, что все вот-вот наладится. Но этого не произошло. Луи так и остался обычным третьеклассником в младшей школе города Хаула, и, осознав это, мальчик просто сдался, опустил руки, ведь вариантов попросту не осталось. Именно поэтому, дожив до семнадцати лет и все еще являясь совершенно обычным, ничем не выделяющимся из толпы человеком, Луи понял, что единственным шансом стать кем-то в этой жизни — это сбежать в большой город, и Чикаго оказался идеальным вариантом. Джоанна очень громко плакала и просила сына никуда не уезжать, уверяя его, что в области есть прекрасный университет, где Луи сможет выучиться на того, кем пожелает стать, но тот был непоколебим и через две с половиной недели после окончания школы он уже сидел в поезде до Чикаго с несколькими чемоданами, в которые поместились все его немногочисленные вещи. Конечно, парня можно было назвать самоуверенным мечтателем, ничего не смыслящим в реальной жизни, ведь он истинно верил в то, что, приехав из небольшого городка, в котором с трудом бы набралось две с половиной тысячи жителей, он сможет поступить в самый престижный университет города. Дело даже не в том, что у его семьи никогда бы не хватило денег, чтобы оплатить обучение в нем, даже с повышенной стипендией Томлинсона, ведь зарплата обычной медсестры была слишком маленькой и ее итак едва хватало для нормального содержания семьи. Естественно, стипендия была не единственным критерием. Луи не смог набрать и семидесяти баллов из ста, которые бы позволили прийти на пересдачу в следующем году, так что все его мечты были разбиты в одно мгновенье без единого шанса на восстановление. Луи остался совершенно один на самом пороге своей взрослой жизни без единого представления о том, что делать дальше. В восемнадцать лет Томлинсон пошел работать в крошечную кофейню, ведь Джоанна больше не могла высылать ему по несколько сотен долларов каждый месяц — Лотти должна была поехать в спортивный лагерь на все лето, а это требовало приличных средств, так что Луи по-настоящему познал все ''прелести'' самостоятельной жизни, работая в две смены. Не то, чтобы Томлинсон останавливался на достигнутом, нет. По ночам он штудировал учебники по праву, надеясь что когда-нибудь сможет поступить в университет своей мечты, и хоть шансы были мизерными, юноша не вешал нос. Накопленных денег кое-как хватило на небольшую квартиру на самой окраине города, но шатен был безумно рад этому. Помимо разбитых мечт у Луи было очень неспокойно на душе, ведь ему уже восемнадцать и обычно к этому возрасту большинство людей уже встречают свои родственные души. Джоанна, например, забеременела им, когда ей едва исполнилось семнадцать, а у Томлинсона не было и намека на скорую встречу. Луи всю свою жизнь жил в большой семье и думал, что и у него будет такая же, это была его мечта, но похоже, жизнь — это один большой сгусток помойных отбросов, и если ты не будешь бежать, как белка в колесе, в надежде хоть немного расчистить для себя путь, то ничто не сдвинется с мертвой точки. Поэтому Томлинсон взял себе еще три смены в неделю. Именно в этот период, который позже Луи назовет одним из самых худших в своей жизни, появилась София — милая девушка шестнадцати лет, которая после недели ежедневных посещений кофейни, где работал Томлинсон, заикаясь и краснея, спросила, есть ли у него родственная душа. У Луи ее, естественно, не было, так что он не видел ничего плохого в том, чтобы попробовать начать встречаться с девушкой, несмотря на ее юный возраст. София была действительно милой и скромной девушкой, с ней можно было обсудить все книги, прочитанные в один из периодов его жизни, так что она казалась Томлинсону идеальным вариантом, но вот только что-то подсказывало ему, и несовершеннолетие Софии не оправдывало этого, что они не являются родственными душами, но Луи старался спрятать эти мысли подальше, ведь до сих пор у них все было хорошо, а будущее — это что-то слишком далекое и неопределенное. Нельзя построить нормальную жизнь, опираясь исключительно на него. Восемнадцатилетие Софии прошло тихо, они отмечали его только вдвоем, и ночью, когда часы показали двенадцать, девушка ярко улыбнулась, тесно прижимаясь к Луи, тогда как мужчина смотрел в стену позади ее и надеялся, что все мечты и надежды Софии исполнятся, ведь он, скорее всего, не смог бы пережить еще одно разочарование в своей жизни, ведь их и так было слишком много, так что он заснул с мыслями о том, что через девять месяцев его жизнь кардинально изменится, ведь в ней появится еще один, правда, совсем крошечный, человек, и в тот момент его совершенно не волновало, что зарплаты обычного бармена, работающего на полторы ставки, никак не хватит на то, чтобы поставить на ноги ребенка. Когда через восемь положенных недель счастливая София не прибежала к Луи с сияющей улыбкой на лице, мужчина должен был заподозрить что-то неладное, но он был слишком загружен работой, и в его мыслях царил полный кавардак, так что мужчина полностью проигнорировал этот факт. Через три месяца после Дня Рождения Софии Томлинсон наконец-то вспомнил о том, что, по идее, он уже вовсю должен был готовиться к счастливому отцовству, поэтому решил поговорить с девушкой. В один из вечеров, когда та сидела на кровати с очередной книгой, Луи подсел к ней, рассчитывая на серьезный разговор, но, стоило ему взглянуть в полные слез глаза девушки, как он понял все, позволяя Софии разрыдаться, уткнувшись в его плечо. Ничего, он справился с достаточным количеством разочарований в своей жизни, чтобы умело проигнорировать и это. И нет, они с Софией не расстались, ведь Томлинсон был ярым сторонником долгосрочных отношений, поэтому решил, что они смогут счастливо прожить вместе всю жизнь, даже не являясь родственными душами. Тем вечером он вспомнил все свои размышления о том, что всегда, возможно, чисто подсознательно, осознавал, что они с Софией никогда по-настоящему не подходили друг к другу, довольствуясь тем, что имели, ведь даже это было лучше, чем ничего. Луи даже как-то задумался о том, что их отношения очень похожи на отношения Ноя и Марты из «Дневника памяти», и не то, чтобы его что-то не устраивало. Возможно, именно это стало переворотным моментом в жизни Томлинсона. Он наконец-то понял, что, как бы сильно не старался, никогда не сможет достичь поставленных целей, ведь те слишком сложны для него. Луи осознал, что впервые в жизни может быть тем, кем ему действительно хочется быть и начал совершать нарушающие общественный порядок вещи. На самом деле, все было не на столько ужасно, просто Томлинсону отчаянно хотелось верить в то, что он — почти что преступник, ведь, как бы странно это не звучало, это заставляло его чувствовать себя по-настоящему счастливым. Пенисы на кофейной пене в кружках подростков, которые, заметив это, убегали из заведения с красными щеками, испуганные голуби, проткнутые воздушные шарики: все это - последствия поступков шатена, и он поистине получал наслаждение от этого. Луи три месяца не тратил ни цента из своих чаевых, чтобы накопить на скейтборд, который так непривлекательно смотрелся на витрине, тогда как в руках у шатена он приобрел совершенно новый, прекрасный вид. Он даже собственноручно раскрасил его из баллончиков с краской, ведь темно-зеленый цвет казался Томлинсоному слишком скучным. Любой обычный человек непременно бы поделился новостью о приобретении, котором были заняты все его мысли, со своей второй половинкой, но Луи никак не мог поступить так, ведь прекрасно знал, что София не переносит ничего резкого и нестандартного, как граффити, цветные волосы и, естественно, скейтборды, поэтому предпочел промолчать, выложив фотографию скейта в свой Инстаграм профиль, ведь прекрасно знал, что София не зарегистрирована в нем, как, в общем, и ни одной из социальных сетей. Точно противоположно шатену. Какая ирония. Ничего, Луи сильный. Он обязательно справится c этим.