В коридоре то и дело сновали люди, некоторые из которых были облачены в униформу цвета зеленой сосны, что было вполне логично, ведь всему больничному персоналу надо было ежедневно носить ее. Двери палат периодически распахивались, то выпуская врачей из кабинетов, то впуская их обратно. Все были заняты своим делом, никто не сидел, просто сложа руки, и складывалось впечатление, будто на территории больницы находился целый мир, всегда открытый для новых людей.
Луи нервно мерил шагами расстояние от белоснежной стены до ближайшей двери, которое равнялось десяти метрам, поэтому создавалось впечатление, будто мужчина ходил кругами. Его волосы были сильно растрепанны, потому что он периодически запускал в них пальцы, что полностью выдавало в Томлинсоне волнение, которым он был полон практически до краев. Луи был одет в пижамные штаны и потрепанную серую футболку, бомбер, который на самом деле принадлежал Гарри, но сборы в больницу прошли в такой спешке, что это было совершенно не важно. Мужчина радовался тому, что на нем было что-то, кроме боксеров, в которых он обычно спал.
Томлинсон сделал очередной круг, когда дверь неожиданно распахнулась, являя за собой врача в возрасте, одетого в белый халат и резиновые перчатки, которые были покрыты разводами не очень приятного цвета. Он выглядел прилично уставшим, но все равно довольным. Луи тут же подлетел к мужчине, чуть ли не наступив ему на ногу, ведь он больше не мог сдерживать свое волнение. Томлинсон находился в ожидании уже несколько долгих часов, так что считал, что имеет право знать все в первую же секунду.
- Как он? - тут же выпалил Луи, подавляя в себе странное желание схватить доктора за рукав и буквально вытрясти из него всю информацию.
- Мистер Томлинсон, вы даже не представляете, сколько мужчин ежедневно пристают ко мне с такими вопросами. Поверьте, здесь никогда не происходят трагедии, про которые есть отдельные сцены в большинстве грустных фильмов. Если бы с ним хоть что-то было не так, мы бы, - начал свою речь доктор Браун. В обычное время Луи бы ни за что на свете не позволил себе вести себя так, как он поступил дальше, но ситуация, так сказать, была экстренной.
- Вы можете просто сказать, как он себя чувствует?! - практически рыкнул Томлинсон, и сам испугался своего напора. Мужчина на это лишь глубоко вздохнул и стянул с рук перчатки, тут же выбрасывая их в ближайшую урну.
- С мистером Стайлсом, как и с вашей дочкой, все в полном порядке, и если бы вы подождали всего несколько секунд — я бы сам сказал вам это. Не обязательно решать все с помощью криков. Он еще слаб, но через пару часов будет в полнейшем порядке, вы можете проведать их уже сейчас, - недовольно произнес мистер Браун и, немного кивнув головой в знак прощания, направился в противоположную сторону.
Луи же стоял, просто уставившись на белую стену, и не мог пошевелиться. Дочь. У него родилась дочка. Только их с Гарри комочек счастья, который навсегда будет с ними, каждый вечер улыбаясь беззубым ротиком, а потом Томлинсон сможет разглядеть в нем аккуратные молочные зубки. Луи был уверен в том, что на его глазах начали проступать слезы счастья, которые он совершенно не хотел стирать. Мужчина глубоко вздохнул и встряхнул запястьями, как делал всегда, когда хотел избавиться от стрессового состояния, а после в несколько шагов дошел до ведущей в палату двери.
Помещение было очень светлым и приятным на вид, в нем витал густой запах хвои, исходящий из специального дозатора, повешенного, чтобы перебить терпкий запах лекарств. Взгляд Томлинсона тут же, будто инстинктивно, нашел Гарри, и изо рта Луи тут же вырвался судорожный вздох. Парень сидел на кровати, облаченный в больничную робу, его волосы были растрепанны, а вокруг правой руки были обвиты тонкие трубочки, но это было совершенно не важно. Парень нежно улыбался, наклонив голову вниз. Он прижимал к груди небольшой сверток из белоснежных пеленок, среди которых едва виднелось розовое пятнышко, являющееся лицом их новорожденной дочери. Стайлс поднял голову, будто почувствовав, что мужчина находился в комнате, и улыбнулся ему, приглашающе кивая головой. Томлинсон улыбнулся в ответ и сделал несколько шатких шагов, опускаясь на колени рядом с кроватью и упираясь в нее локтями. Гарри поднял на него взгляд и немного устало улыбнулся одними уголками губ.
- Привет, - едва прошептал он, аккуратно покачивая спящую дочку.
- Привет, - на выдохе ответил Томлинсон, не сводя взгляда с комочка в руках парня. - Это девочка. Наша малышка Энн, - произнес кудрявый, и Луи, наконец-то отправившись от счастливого шока, понял, что перед ним находился вовсе не Гарри. Зейн качал на руках их дочурку, и мужчина не знал, почему из-за этого что-то внутри него будто сжималось тисками. Все было как-то не так, но парень выглядел настолько счастливым в тот момент, что Томлинсон просто не мог себе позволить думать о чем-то плохом. Луи просто не мог не улыбаться, смотря на любовь всей своей жизни и новорожденную дочку. Разве он вообще мог желать большего?
- Я очень сильно люблю тебя, - неожиданно произнес мужчина, смотря прямо в глаза Гарри. Парень на эту фразу лишь шире улыбнулся, продолжая покачивать Энн. - Ты перевернул мою жизнь, ворвавшись в нее, как ураган, но я благодарен тебе, ведь очень много лет нуждался в этом, и без тебя никогда бы не добился. Спасибо тебе огромное за то, что сделал для меня. Я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь отблагодарить тебя за все это, а теперь еще и за самую чудесную дочку на свете. Огромное спасибо, малыш, - прошептал Луи, ласково поглаживая парня по колену. На глазах Стайлса проступили слезы, и было понятно, что в тот момент он тоже был намного счастливее, чем когда-либо до этого. Парень буквально светился от счастья, и было совершенно не заметно, что каких-то тридцать минут назад он перенес роды, но это было крайне логично, ведь настоящее, истинное счастье полностью меняет людей, как и их эмоциональное состояние. - Я понимаю, что сейчас, возможно, не самый подходящий момент, но не могу больше ждать. Зейн, я знаю, что это ты, но позволь мне, пожалуйста, назвать тебя Гарри, - немного неуверенно попросил мужчина, и кудрявый лишь кивнул головой в знак согласия, не понимая, зачем Луи задал такой странный вопрос. - Гарри Стайлс, мой дорогой соулмейт, любовь всей моей жизни, отец моей прекрасной дочери, не окажешь ли ты мне честь и не выйдешь за меня замуж? - совершенно спокойно произнес Томлинсон так, будто читал список покупок, и никто не знал, какой взрыв эмоций происходил у него внутри в тот момент. Лицо Стайлса забавно вытянулось, рот приобрел округлую форму, и он часто-часто захлопал ресницами. Слезы только сильнее потекли после слез мужчины, и Луи был уверен в том, что никогда прежде не видел Зейна таким.
- Я согласен, - дрожащими губами прошептал кудрявый, и Томлинсон радостно улыбнулся, тут же поднимаясь с колен и заключая парня в объятия, на что тот тут же зашипел, боясь того, что любвеобильный мужчина может ненароком раздавить их малышку. - А где мое кольцо? Почему ты не не подарил мне кольцо!? - возмутился парень, немного нахмурив брови, на что Луи лишь неловко потупился, так как понял, что совершенно забыл про это. И как он мог быть таким идиотом?
- Я обещаю, что куплю тебе любое кольцо, сколько бы оно ни стоило. Даже если мне придется продать пару частей своего тела, чтобы оплатить его. Сразу после того, как ты будешь чувствовать себя лучше, мы пойдем в магазин, и ты сможешь выбрать любое, - честно произнес Томлинсон, на что Зейн лишь мягко улыбнулся, возвращая все свое внимание их дочери. Луи мог бы расстраиваться из-за того, что любовь и забота парня принадлежит не только ему, но он был безумно рад, что их малышка будет расти в окружение тепла и настоящего семейного уюта.
***
В воздухе витал запах цветущей черемухи, наполняя собой легкие всех присутствующих и принося им легкость, которая была присуща только весне, ведь только во время пробуждения природы ты можешь чувствовать, что перерождаешься вместе с ней. Деревья шумели зеленью листьев, отбрасывая тень на всю площадь небольшого сада. Все пространство особняка было по-особенному украшено; везде были привязаны шары дымчато-розового цвета, из-за чего создавалась впечатление, что в воздухе парят комочки сладкой ваты.
Былые плетеные стулья были расставлены вдоль не очень широкой дорожки, выложенной светлым ракушечником. На спинке каждого был привязан шикарный атласный бант с именем приглашенного. Все было спланировано до последних мелочей. Кованая арка, установленная на невысоком постаменте, была увита декоративным плющом, который в то время года как раз находился в цвету, радуя глаз маленькими точками светло-малинового цвета. В воздухе будто царила атмосфера некой прикрытой торжественности, когда масштабы празднества зашкаливают, но никто не обращает на это внимания, наслаждаясь тихой и спокойной атмосферой.
Луи стоял в самом конце дорожки и неотрывно смотрел вперед, немного перекатываясь с пятки на носок и нервно теребя край черного пиджака. Его волосы были красиво подняты вверх и немного зафиксированы лаком, но несколько прядей все же выбивались сзади, создавая иллюзию большего объема. По его лицу было понятно, что мужнина очень нервничал, но не хотел, чтобы кто-то видел его волнение, поэтому периодически опускал взгляд в пол. Все места были заняты людьми, которые тихо перешептывались между собой, обсуждая практически все на свете, но периодически поглядывали назад, чтобы не пропустить момент, когда надо будет вставать. Их тихая речь заставляла Томлинсона нервничать еще сильнее, ведь ему казалось, что все их разговоры как-нибудь касаются его, так что он бы с большой радостью предпочел их молчание.
В поисках хоть какой-нибудь уверенности и поддержки Луи посмотрел на первый ряд, и его взгляд тут же нашел маму в окружении его сестер. Лотти, хоть еще и не началось, вытирала слезы со щек, и Томлинсон лишь улыбнулся ей, понимая, что совершенно напрасно нервничал. На руках у Фиби, заинтересованно поглядывая по сторонам, сидела Энн, наряженная в чудесное розовое платье. Мужчина, едва увидев его, погрузился в приятные воспоминания о том, как Гарри потратил больше месяца на то, чтобы найти идеально подходящий девочке наряд и переживал из-за него больше, чем из-за своего костюма.
Неожиданно из двух небольших колонок, стоящих в начале прохода, полилась красивая плавная музыка, и все гости встали со своих мест, поворачиваясь в противоположную сторону. Луи тоже встрепенулся и поднял голову, немного оттягивая пиджак вниз. Там, в окружении цветущей черемухи, стоял самый прекрасный парень на свете, который держал в руках маленький аккуратный букет и скромно улыбался. Его кожа будто сверкала каким-то перламутровым блеском, и он выглядел свежее, будто на несколько лет моложе, чем являлся на самом деле. Томлинсон был очень рад, что в тот момент, когда они познакомились, Гарри оставалось совсем немного до восемнадцатилетия, ведь он хотел как можно скорее законно стать его мужем.
Под нежные переливы мелодии Стайлс начал размеренно идти вперед, и каждый его последующий шаг совпадал с неким музыкальным акцентом. Все было настолько прекрасно продумано и так сочеталось между собой, что у присутствующих просто перехватывало дыхание. Луи же чувствовал себя так, будто в тот самый момент вновь влюблялся в парня, ведь тот был настолько совершенен, что у Томлинсона немного подкашивались его итак трясущиеся ноги, но мужнину нисколько не смущало, что он выглядел, как девочка-подросток, ведь что может быть важнее того, что перед тобой стоит любовь всей твоей жизни? Вот и Луи так считал.
Гарри уверено приближался все ближе и ближе к алтарю, и когда ему осталось лишь подняться по ступеням, отделяющим дорожку от арки, Томлинсон понял, что в костюме находится вовсе не Гарри. Это Найл уверенным шагом поднимался по невысокой лесенке, немного лукаво улыбаясь мужчине. Луи в тот момент хотелось провалиться под землю и вылезти на поверхность где-нибудь в Австралии, ведь он хотел взять в мужья, провести всю оставшуюся жизни и воспитывать дочь именно с Гарри, а не с ошметками его развалившейся личности. Как бы грубо это не звучало, Луи окончательно понял это только в тот самый момент и совершенно не представлял, что делать с этой информацией, ведь Найл уже становился на законное место рядом с ним. Сердце Томлинсона бешено колотилось, и ему казалось, что он вот-вот не выдержит и потеряет сознание, что, между прочим, было бы крайне кстати.
- Уважаемые дамы и господа! Мы все собрались здесь сегодня, чтобы стать свидетелями того, как два любящих сердца навсегда соединятся воедино перед нами и самим Богом. Если здесь есть кто-то, кто бы мог сказать, почему этот союз не может быть заключен — прошу говорить сейчас, или же вечно хранить молчание!
***
В воздухе приятно пахло ночной свежестью, которая ощутимо бодрила и немного щекотала ноздри, попадая внутрь. Луна ярко выделялась на темном небе, похожая на лик светлокожей красавицы из какого-нибудь греческого мифа. Светлячки, хоть и не очень сильно, сверкали на фоне черного полотна, складываясь в причудливые узоры. Слияние всей этой красоты выглядело абсолютно изумительно, привлекая все внимание абсолютно каждого увидевшего ее.
Луи стоял, расслаблено облокотившись о перила, и задумчиво смотрел на покачивающиеся от легкого ветра деревья. Пиджак мужчины висел рядом с ним, и мурашки бегали по его обнаженным предплечьям, которые не покрывала закатанная до локтей рубашка. Волосы были немного растрепанны от легкого ветра, гуляющего вокруг особняка и ласково обдувающего его лицо. Томлинсон был глубоко погружен в свои мысли, и казалось, что никто и ничто не сможет отвлечь его от копания в себе.
- Привет, - неожиданно раздался тихий голос. Шатен немного вздрогнул и тут же обернулся назад, тепло улыбаясь пришедшему. Гарри так тихо подкрался к нему, что мужчина не услышал ни единого шороха. Парень приблизился вплотную к нему и положил голову на плечо, зарываясь носом в шею Томлинсона. Тот легко приобнял его за талию и нежно поцеловал в мягкие волосы на макушке. Луи был безумно счастлив, что его мальчик наконец-то вернулся к нему. Парень на этот жест лишь ярче улыбнулся, плотнее прижимаясь к мужчине. - Поверить не могу, что ты теперь мой муж, - немного мечтательно произнес Стайлс, не меняя положения своего тела.
- А я наоборот полностью осознаю это. Ты так долго не был полностью моим, что я едва дождался этого момента, так что теперь планирую полностью наслаждаться каждой секундой, проведенной рядом с тобой, - честно ответил Луи, сильнее прижимая к себе новоиспеченного мужа.
- Знаешь, мы не обсуждали эту тему, но я совсем не прочь сделать это. Понимаю, что ты, возможно, совершенно не хочешь того же, но мне действительно будет очень приятно, если ты подаришь мне это на свадьбу, - жутко покраснев и запинаясь через слово, произнес Гарри, смущенно зарываясь в плечо Томлинсона. Мужчина же стоял и не мог пошевелиться, ведь до него до сих пор доходил истинный смысл слов парня.
- Малыш, прости, если я тебя неправильно понял. Ты хочешь заняться любовью со мной? - немного неуверенно произнес Луи, ожидая, что Гарри в любой момент может накричать и оттолкнуть его от себя. Парень на эти слова лишь сильнее залился краской и, немного подождав, смущенно кивнул головой. Мир Томлинсона в который раз за время его знакомства с кудрявым всего за секунду перевернулся с ног на голову. Мужчина еще несколько секунд простоял в тишине, ничего не предпринимая и просто вслушиваясь в завораживающую ночную тишину и наслаждаясь исходящим от Гарри теплом, а после немного развернул парня в своих руках и припал к его губам нежным поцелуем. Стайлс, казалось, только этого и ждал и тут же ответил на порыв новоиспеченного мужа, причем с такой страстью, какую никогда не демонстрировал прежде. Нельзя описать словами, как счастлив был Томлинсон из-за того, что это происходило именно с его Гарри.
Ту ночь, конечно, можно было назвать пылающей от непрекращающейся страсти и наслаждения, но на самом деле она была полна любви, заботы и тепла. Ту нежность, которую оба дарили друг другу, а потом принимали обратно, нельзя было спутать ни с чем другим. Помимо плотского союза в тот вечер две души сплелись в одну и отныне не собирались разъединяться вновь. Это будто-то бы был показатель для всех прошлых и будущих отношений. Только так можно дарить любовь, только так можно ее принимать и только так можно любить.
Гарри, для которого это было впервые, будто очутился в другом мире, таком ярком и насыщенном абсолютным, безграничным наслаждением, что парень ни за что на свете не хотел покидать его. Его утаскивало в эту пеструю пучину, и Стайлс не сделал абсолютно ничего, чтобы хотя бы попытаться остаться на земле.
Луи же абсолютно ясно понимал, что все произошедшее до этого, которое он слепо держал, принимая за настоящую любовь, было лишь пародией, имитацией истинных чувств, и мужчина искренне не понимал, как не замечал этого раньше. Его будто захлестнуло волной, и он несколько долгих секунд не мог вздохнуть, находясь под толстым слоем воды, которая хотела раздавить его, как жалкое насекомое, а потом царь морской бездны сжалился, и Томлинсона вынесло на сушу, где живительный воздух наконец-то попадал к нему в легкие. Это чувство нельзя было спутать ни с чем. Опьянение кислородом после долгой задержки дыхания было похоже на перерождение, которое в ту ночь мужчина перенес во всей его губительной красе.
Тогда, нежно войдя в своего мужа уже который раз за ночь, Луи резко понял, что его больше совершенно не волнует собственное наслаждение, какие бы великолепные ощущение оно не приносило вслед за собой. Ему были важны лишь подрагивающие веки парня, отбрасывающие легкие тени на его немного покрасневшие щеки. То, как чуть отросшие кудряшки Гарри разметались по подушке, будто образуя исходящие от самой яркой звезды, коей Стайлс был для мужчины, лучи. Луи не мог оторваться от того, как скромно и немного смущенно вел себя парень вначале, стесняясь абсолютно всего и не давая развести свои шикарные длинные ноги. Однако через несколько десятков минут, наполненных долгими нежными поцелуями и умелыми ласками, перед Томлинсоном предстал совершенно другой человек, который, если честно, в тот момент нравился ему гораздо больше. Это будто-бы была еще одна личность Стайлса, и Луи был совершенно не против, чтобы она почаще заглядывала к ним по ночам. Больше всего же мужчине понравилась подготовка, ведь на тот момент это был самый интимный и эротический момент в его жизни. Он прекрасно знал, что давно обосновался глубоко внутри Гарри, являя собой большую часть его жизни, но осознать это буквально, физически ему удалось именно в тот момент. Аккуратно вводя первый палец внутрь Стайлса и смотря за тем, как тот морщился от боли а потом постанывал от наслаждения, немного прикрывая глаза, Луи в полной мере осознал, что с того момента они — одно целое, и ничему в мире будет не под силу разрушить их союз.
Та ночь только укрепила их любовь, сделала сильнее их связь и научила полностью доверять друг другу. Они оба понимали, что после нее их жизни никогда не станут прежними, но были нисколько не против этого, ведь с того момента они уже не распоряжались ими. У них была одна жизнь на двоих.
***
Комната была освещена ярким светом, который, проходя через разноцветные витражи в окнах, приобретал причудливые оттенки и оставлял яркие блики по всему пространству. Древесная мебель приятно контрастировала со всем этим буйством цветов, радуя глаз своим приглушенным светло-бежевым оттенком.
Довольно большой круглый стол, стоящий в самом центре комнаты, был заставлен всевозможными чашками, тарелками и прочей кухонной утварью, которой в обычные дни почти не пользуются, и она лишь занимает место в шкафу. На каменном полу было видно несколько мучных пятен, которые, видимо, остались от того, что, перенося миски от рабочей поверхности к столу, кто-то был не очень аккуратен.
Луи медленно вошел в комнату, лениво потягиваясь, из-за чего крепкие мышцы перекатились под тонким слоем кожи, что было отчетливо видно, ведь на нем не было ничего, кроме легких пижамных штанов. Его волосы были абсолютно растрепанны и немного примяты с одной стороны, из-за чего складывалось впечатление, будто он долго лежал на одном боку. Мужчина сонно потирал заспанные глаза, вертя головой по сторонам, словно потерявшийся котенок.
Взгляд Томлинсона почти сразу нашел копошащегося у стола Гарри. Порой у него складывалось впечатление, что в кудрявого встроен особый маячок, который всегда позволял Луи найти его всего за пару секунд. Возможно, свою роль играли проведенные вместе годы, а может и что-то другое. Томлинсон не знал. Он просто чувствовал своего мужа на телепатическом уровне, где бы тот ни находился. Наверное, именно это называют родственными душами.
Гарри немного вздрогнул от неожиданности, но тут же расслабился, когда понял, что за руки так нежно обхватили его талию, обтянутую домашней футболкой и легким фартуком. Он привычно откинул голову на плечо мужа, немного зарываясь носом ему в шею. Кудрявый оставил влажный поцелуй на щетинистой щеке Томлинсона, а после вновь вернул все свое внимание столу.
- Эй, я, вообще-то, все еще тут, - немного обиженно произнес Луи, нисколько не желая отпускать Гарри от себя.
- Это конечно хорошо, но твоя мама приедет всего через несколько часов, а тут со вчерашнего вечера остался погром. Мне будет стыдно перед ней за такой бардак.
- Ой, да ладно тебе, ты сможешь убрать здесь за пару минут со всеми этими домохозяйскими супер-способностями. Давай вернемся в кровать, и я обещаю, что ты не пожалеешь, - проворковал Луи, немного прикусывая мочку уха мужа, на что тот лишь захихикал, отстраняясь в сторону.
- Ну уж нет, мистер Томлинсон, этот бой вам, увы, не удастся выиграть.
- Да кто бы говорил, мистер Томлинсон, я его выиграл почти шесть лет назад! - торжественно заявил Луи.
В этот момент на лестнице послышался топот маленьких ножек, и буквально через несколько секунд на кухне появилась уже полностью собранная Энн. Она тут же подбежала к Гарри и обхватила ручками его длинную ногу. Тот в секунду отстранился от надувшегося мужа и подхватил дочь на руки, целуя ее в носик.
- Это кто к нам пришел? - заворковал он, на что девочка лишь радостно рассмеялась.
- Доброе утро, папочка Зейн, - звонко ответила она. Луи на эти слова лишь непонимающе нахмурился, ведь совершенно не заметил, когда в его любимом произошел переход.
- Ты, наверное, оделась, чтобы погулять во дворе? Мама Элиота заходила пару минут назад и сказала, чтобы ты выходила, как проснешься. Я разрешаю, но только при условии, что через полчаса ты будешь дома, юная леди, чтобы съесть свой завтрак, - немного пригрозил кудрявый, на что Энн согласно закивала головой. Она спустилась с рук и убежала в сторону прихожей, не забыв пожелать доброго утра и второму папе. Мужчины несколько секунд простояли в тишине, занятые только своими мыслями.
- Иногда я поражаюсь тому, как хорошо она тебя знает. Я могу начать ревновать, - немного обиженно произнес Томлинсон, забавно надув губы. Найл же повернулся к нему, показательно закатив глаза.
- Мы вынашивали ее девять месяцев, не удивительно, что наша связь крепче, - хихикнул он, вытирая руки о фартук. Луи же в тот момент смотрел на своего мужа, который с такой любовью говорил про их дочь, и в голове у него было лишь одно.
- Знаешь, я так люблю вас всех. Тебя, Гарри, Зейна, Энн. Вы все изменили мою жизнь, и я даже не представляю, на что бы она была похожа без вас всех. Знаешь, сначала мне было не легко принять, что вместо одной родственной души мне досталось три, но потом я осознал, как на самом деле это чудесно. Вы все такие разные, но я безгранично люблю вас всех. Хочу сказать спасибо за то, что показали мне, какой разносторонней бывает любовь, - на одном дыхании выпалил Луи. В глазах Найла скопились слезы, которые он даже не собирался убирать, ведь они показывали, насколько он был счастлив в тот момент. Насколько они были счастливы.
- У нас будет ребенок.
