Дом, в котором...

ГЛАВА ПЕРВАЯ. «ПРИБЫТИЕ НОВЫХ ВОСПИТАТЕЛЕЙ».

      Дом, всего лишь серый дом из бетонных панелей, бывший когда-то белым, стоял на окраине города. Дом был окружён пустырями и новенькими домами-высотками, которые издалека напоминали расчёску — глазастые зубья… и все как один. Дом окружён деревьями, как и высокой, некошеной дикой травой, наполнившей двор пряным ароматом. Сквозь заросли травы и кустарников можно увидеть старый ржавый забор из металлической сетки, кое-где она изорвана, кое-где ещё держится, где-то вовсе упала и слилась с травой. Металлические столбы поддерживают её, несколько дорожек и тропинок протоптано в траве, где-то же высокая трава измята узкими рёбрами колёс, похожих на монетки. Самая широкая дорожка, ведущая от калитки к главному входу с пандусом, сделана из асфальта. По краям главной дорожки некогда был бордюр, теперь же он обломками торчит из земли, напоминая поломанные зубы. Фасад дома голый и мрачный, клумбы около дома покрылись окисленной почвой, поросшей сорной травой. Неподалёку от калитки сделаны ворота, и огромная пустая площадка, покрытая рыжей пылью — тут останавливаются грузовики, привозящие еду, или же автобусы — чтобы забрать детей в лагерь летом. За домом серого цвета находится старая детская площадка, кое-что ещё осталось целым, краска облупилась и выцвела, выставила напоказ ржавчину, площадка для волейбола и футбола. Натянутая дырявая сетка, трибуны из металлических балок и старых сгнивших досок. За трибуной среди высокой травы стоит высокий и раскидистый дуб, несколько тополей и кустарников, а за ними растянулся зелёной широкой полосой лес.       Сам же дом посерел, когда-то он был белым. Было другим и крыльцо с козырьком и пандусом для колясников, окна в старых рамах, крыша, покрытая гудроном и где-то залатанная жестяными листами. Дом в три этажа, с внутренним двором… На этот дом жители расчёсок смотрели свысока и желали, чтобы его вообще не было…       Отряд новых воспитателей, стоящих на дорожке перед Домом, удивлённо его рассматривал. Кто-то бросил сумки в общую кучу и ушёл осматривать Дом со всех сторон. Маска протяжно присвистнул, глядя на Дом, вернее, то, что от него осталось. Дом годился лишь под снос, а в нём жило около ста восьмидесяти детей.       День прибытия воспитателей сопровождался пасмурной и безветренной погодой, над Домом разверзлись сиренево-серые тучи. Лента Леса, огибающая двор, касалась тёмно-серой и пугающей, что уж говорить о внутренности… — М-да… Ещё стоит ведь… — почесал затылок Аргус, обойдя интернат три раза, обстановка явно была пугающей. В траве то и дело попадались крысиные гнёзда, на которые Аргус несколько раз наступил, как и около мусорных баков, стоящих около ворот, там же ошивалась свора дворовых собак. И как тут гуляют дети, спрашивается? — И не говори… — выдал следом Игла. Дом снаружи был тихим, будто бы стал нежилым.       Плачевная история о смерти директора появилась на одном из разворотов местных газет, но стала самой обсуждаемой темой в городе: Дом должны снести, уж теперь-то правительство точно ничего не удерживает от этого, жители Расчёски будут счастливы, а через несколько лет после сноса на территории интерната для детей появятся такие же дома-зубья с одинаковыми дворами — промежутками между зубьями. В конце-концов, признайтесь честно, кому нужны дети-инвалиды с букетом болезни у каждого в медицинской карте. — Я слышал, что Акула там больше не работает, — добавил Аргус, задумчиво глядя на Иглу. — Как думаете, дети ещё там?.. — будущий директор осмотрел свой коллектив, но ни в чьих глазах не видел уверенности. — Если Дом не снесли, значит, дети ещё там, — ответил Цифра тут же. — Дурдом… — покачал головой Лазарь, глядя в чёрные окна Дома, надеясь увидеть в них хоть одного ребёнка, чтобы подтвердить наличие детей в нём. Но Дом был тихим, окна были чёрными и напоминали собой глаза паука, которому осталось лишь подняться на мощные лапы. Ветер шлёпнул входной дверью о перила, раздался оглушающий лязг, похожий на пушечный выстрел. Показался широкий коридор внутри с пыльной ковровой дорожкой и всеми внутренностями Дома. Все стоящие на дорожке попытались всмотреться внутрь. Дом был тихим внутри. — И как там живут дети?.. — тихо произнесла Рыбка, прижав руки к груди, атмосфера её напрягала. — Если ещё живут, — ответил Сила безжизненным голосом. — Что же… Будем, видимо, исправлять проблему, — сказал Аргус, осмотрев тех, кто прибыл вместе с ним на микроавтобусе, глаза окружающих его едва наполнились надеждой. Команда подхватила сумки и поспешила внутрь… — Смотри-ка, кто это? — Пузырь приник к стеклу носом и щеками, оставил на нём слюнявый след, указывая пухлым пальцем на кого-то в окне. Ему на голову приземлилась увесистая рука Мела и подвинула Пузыря в сторону, мальчик едва не слетел со старого подоконника: — А ну-ка, дай я посмотрю… — провозгласил вожак младших. — Ну, ничего себе… — Это те самые люди, которые снесут наш Дом? — перепуганно прошептал Голова, выглядывая из-за плеча Мела. — Надо старшим сказать… — пролепетал он. — Да… Верно, Голова… Мы не отдадим Дом без боя! — воинственно выдал Мел, отвернувшись от окна и взглянув на потолок, по которому полз одинокий рыжий таракан, шевеля усами. — А ну… Бей его! — дал приказ Мел, его седые волосы встали торчком от возбуждения, в воздух взметнулась меловая пыль, извечно окружавшая мальчишку. Его карманы топорщились от спрятанных внутри кусков мела и были перепачканы белыми следами.       Вся комната за считанные секунды наполнилась воплями и грохотом, все малыши пытались добраться до злосчастного таракана на потолке, который пополз в угол, где в итоге угодил в паутину и затрепыхался. — Эй, Чёрный, давай, давай, — мальчики залезли на двухъярусную кровать и стали поддерживать жирного паука с косматыми лапками, который быстро и ловко передвигался по своей паутине к новой жертве. Он навис над тараканом, тот и усиками не успел шевельнуть, как паук впрыснул в него яд, а потом в мгновение ока замотал в паутину.       Мальчики восторженно наблюдали за этой необычайно короткой дракой, исход которой был очевиден. Как только Чёрный, то бишь паук Второго, ловил жертву, парни слипались кучкой перед паутиной как перед телевизором. Это было дико интересно в последнее время, Чёрный рос как на дрожжах, поглощая тараканов и мух, которых развелось ещё больше после смерти директора. Да и телевизор в холле на втором этаже сломался. — Ну, вот, господа, поскольку нам вновь известен исход драки: победитель — Чёрный, — вальяжно заметил Мел, — то мы идём к старшим, сообщать им несчастное известие! — последние слова мальчик произнёс с горечью и решительно направился к старшим.       Как только новая воспитательная команда вошла внутрь, их окружили с допросами спустившиеся с лестницы маленькие дети: кто-то висел на перилах, кто-то высунул голову в проёмах со сломанными балками и с преогромным интересом рассматривал людей, пришедших из Наружности. Эти взрослые пахли иначе, от них тянуло уютом и покоем, вкусной едой. Эти люди явно не знали того, что видели эти дети, лишь только сейчас они увидели внутренность Дома: разрисованные стены, отваливавшаяся штукатурка, некоторые окна заделаны кирпичами или забиты досками. Пол скрипит при каждом шаге. Первым вопросом воспитателей был: — А где свет? — Лазарь шарил рукой в тёмном углу, пытаясь найти выключатель, но, найдя его, не добился света. В Доме было мрачно, электричество давно не работало. У кого-то в руках были зажигалки или остатки свечей на обрезках жестяных банок. — У нас электричество отключили, — философски выдал Скарабей, стоя около косяка. Скарабей был одним из старших: парень, остриженный под ёжик, худой как щепка, в растянутой ветровке, натянутой на голое тело, и трико. На ногах — шлёпки, обгрызанные мышами. — И как вы тут живёте? — поинтересовался Аргус, доставая из рюкзака фонарик и включая его. Дети щурились от света фонаря и прятались, как летучие мыши, сопровождая это писком и воплями. — Вот так и живём, — сказал Скарабей. — Мелочь, ну-ка, брысь отсюда, — фыркнул он на маленьких, и остатки смельчаков исчезли, топая ногами по лестнице. Кто-то запнулся и упал, кажется, наверху кого-то сбили с ног. — Тут есть хоть кто-нибудь из взрослых? — поинтересовался Лазарь, подойдя к Скарабею и протягивая ему фонарик. На фонарик пятнадцатилетний Скарабей посмотрел как на ненужный хлам и покачал отрицательно головой. — Из Наружности ничего не возьму, тем более, от вас… — Скарабей посмотрел в глаза Лазарю так, как смотрит взрослый человек, наверное, переживший войну. За тапок опять уцепилась мышь, и Скарабей обратил на неё внимание, вскрикнув и подняв ногу, мышь пискнула, подлетев и упав на пол, на неё приземлился тяжёлый сапог с металлическим носком, принадлежавший Вулкану: — На одну меньше, — сурово и спокойно произнесла она, глядя на Скарабея. От мыши осталось мокрое место и крошки белеющих косточек, да ошмётки бурой шерсти, уже пропитавшейся кровью. — Кто вы? — из-за угла выглянул Масон, сверкая ярко-голубыми глазами, в руках он держал подсвечник, в которой стояла свеча, сделанная, судя по всему, из подручных материалов. Лазарь не сразу заметил мальчишку-подростка с яркими серыми глазами, проницательность которых поражала. — Ваши воспитатели, — объяснил он, медленно отводя взгляд от лица Масона. — Нам не нужны воспитатели, — фыркнул Скарабей и усмехнулся. — Вы свой интернат видели? — спросил Аргус. — Видели его и побольше, чем вы, — отозвался вышедший из-за спины Масона Зверь. — Чего вам надо от нашего интерната? Хотите снести? Пожалуйста! Только знайте, что мы не покинем этот дом, вам ясно? — все трое парней выглядели очень серьёзно. Скарабей достал из кармана заляпанных трико перочинный нож и стал вычищать им грязь из-под ногтей. — Они воспитатели, — успокоил Зверя Масон, похлопав по плечу, но Зверь лишь рассмеялся, сверкая чёрными глазами. — Кто-кто?! Давно не слышал этого слова!.. — Тут есть кто-нибудь из взрослых? — поинтересовался Лазарь снова, не обращая внимания на агрессию Зверя. — Есть… — задумчиво произнёс Зверь и скрестил руки на груди. — И кто же? Нам надо увидеть их, переговорить с ними, — Аргус посмотрел на парней. Те уставились на Скарабея, он пожал плечами и повёл их по коридору.       Скарабей шёл по коридорам как хозяин, можно было поспорить, что не он один так перемещается. Чем дальше к больничному крылу, тем больше пахло перегаром, сигаретами, дерьмом и сексом. В больничном крыле за стеклянными дверями кто-то ревел и умолял о пощаде. Новые воспитатели шли, осматриваясь по сторонам. Скарабей остановился около стеклянных дверей и сказал: — Прошу… — он кивнул на дверь. — Если эти ублюдки вообще за взрослых считаются, — фыркнул Скарабей и поспешил прочь от больничного крыла.       Аргус заглянул внутрь и шагнул по грязному кафельному полу больничного крыла, в одной из палат слышались крики, он заглянул туда, заметив двух мощных мужиков, разбирающихся с какой-то девушкой. Она перепуганно смотрела через плечо одного из нападавших и выкрикнула: — Помогите мне!       В палату вбежали и другие воспитатели: — Оставьте девушку в покое, — потребовал Маска, похлопав по плечу одного из мужчин. Тот оглянулся. Лицо его было красным и опухшим, от тела несло перегаром, он попытался ударить Маску, но тот ловко отпрыгнул в сторону, а потом ударом ноги вырубил первого. Второй с рыком бросился на него, но его уложил Лазарь. Девушка с широко раскрытыми ногами лежала на кровати и плакала, тело её покрывали синяки. Судя по возрасту, созданию было лет двенадцать, и Лазарь сел около неё, аккуратно свёл ей ноги, уложил на кровать и укутал одеялом: — Как тебя зовут? — спросил он, попытавшись погладить девочку по волосам, та отпрянула от руки и фыркнула: — Марка. — Очень приятно познакомиться, Марка, — оскалился Маска, про себя подумав о том, что дети тут явно не знакомы с чувством благодарности. Все воспитатели представились по очереди, а потом Аргус спросил: — Это все взрослые, кто здесь есть? — Только Ящики, — кивнула Марка, укутываясь в тяжёлое грязное одеяло. — Ясно… Значит, мы будем точно о вас заботиться. Хотите вы этого или нет… — выдохнул Аргус. Он, как и другие воспитатели, явно не ожидал такого исхода событий. В Доме всё было слишком плохо.       Девушки отправились в кладовую медсестёр в поисках чистого постельного белья, кладовая была вскрыта, вещи из неё раскрадены и разобраны. На полках обитали лишь мыши, от которых Вулкан с удовольствием избавилась.       Небо загремело, и полил дождь, крыша протекала, пришлось ставить под протекавшие участки тазы. Вода гремела о цинковые стенки.       Последних Ящиков, вышедших покурить на крыльцо во дворе, вытурили из Дома Лазарь, Игла и Маска. Ящики неохотно ушли, поддерживая друг друга. Отрезвели после драки моментально.       Дом за считанные часы стал греметь, издавать звуки, дети радовались уходу злых Ящиков и смельчаки закидывали их палками и камнями, стоя за металлической сеткой во дворе: — Убирайтесь, убирайтесь! — галдела толпа из маленьких детей. Старшие предпочли себя слишком большими для таких развлечений, поэтому не мешали маленьким радостно вопить, стоя во дворе. Голова то и дело прыгал, убивал комаров у себя на лбу. Мел воинственно пел какой-то выдуманный им только что гимн, закидывая камнями Ящиков дальше. Пузырь смеялся, повиснув на сетке, и размахивал палкой: — Только попадитесь мне, я вас та-а-ак отделаю! — Убирайтесь отсюда, убирайтесь отсюда! — голосили маленькие во весь рот, пыль летела им в глаза, руки были грязными от постоянных касаний земли потными от радости ладонями. Ливень бил по ним сверху, словно пытался придавить к земле, но даже непогода была детям ни по чём. — Убирайтесь отсюда! — кричал Маска, пританцовывая и помогая детям, потому что один из Ящиков сделал попытку вернуться, чтобы накостылять осмелевшим детям. Маска сделал устрашающую мину, после чего Ящик побежал догонять своих коллег, и вскоре их мощные сутулые спины скрылись.       Цифра старательно пытался подключить электричество, но бесполезно… Пришлось звонить в контору…       Выяснилось через пару часов и то, что электричество отключили за ненадобностью, думая, что Дом давно опустел и стал никчёмным. За это конторе, обеспечивающей энергоснабжение, провели лекцию о том, в каких ужасных условиях тут живут дети. В строительной компании был составлен приказ, утверждающий о том, что Дом готов под снос. До самого вечера пришлось убеждать их, что этого не стоит делать, потому что в Доме появились и новый директор, и новый воспитательский персонал. Но дату сноса отложили лишь на полгода, поставив требование воспитателям — обеспечить детей всем необходимым, создать им условия, пригодные для жизни.       Домовцы находились там, где-либо можно было услышать вдохновлённые разговоры воспитателей о восстановлении Дома, либо же там, где рассказывали об этом те, кто подслушал. Разумеется, детям было сложно поверить в то, что их Дом останется цел, и, более того, даже будет починен, отремонтирован. Новые воспитатели вызывали кучу подозрений, до детей экстренно дошли слухи о разборке с Ящиками в Могильнике, и сомнения немного развеялись. Холодная реакция превратилась в нейтральную, в коридорах стали появляться создания женского пола. По коридорам важно разъезжал в коляске Клякса, держа на коленях засаленную тетрадку, в которой домовцам предлагалось написать свои пожелания директору по поводу восстановления Дома. Пожеланий было слишком много, пришлось срочно обзаводиться второй тетрадью таких же размеров и запасными ручками, потому что не каждый вспоминал вернуть предмет письма.       Новые воспитатели метались по дому, вынося мусор, который, пока что, находился в коридорах. Директор разговаривал по мобильному, выясняя положение Дома и его ближайшее будущее. Планы у города были ясными — Дом отправляется на снос, — и многие в правительстве удивились, узнав, что интернатом готовы заняться и вкладывать в него собственные средства. Мэр и губернатор старательно убеждали Аргуса в том, что дети-инвалиды не имеют будущего, им пора отправится вместе с Домом — на снос, успокоить жителей города и строительные компании, которые положили глаз на территорию Дома.       Многие из ходячих ещё испытывали недоверие к новым воспитателям, но их энтузиазм и желание очистить дом и придать ему прежний вид, заражал домовцев, и те помогали им выносить мусор, а его оказалось слишком много. Пришлось вызывать машину, которая увезла старый мусор и сгнившие баки, а вместе с ними увезти с территории дворовых собак и кучу крыс.       Младшие обитатели Дома с диким интересом смотрели на то, как вновь раскрываются скрипучие ворота, как на пыльный участок въезжает огромная тёмно-зелёная машина со странной установкой, начинает забирать вонючий мусор с участка, складывая его в огромный бак с прессом. Машина из Наружности шумела и издавала столько грохота, что дети не могли не подойти к людям, которые её нагружали: — А как Вы это делаете? — поинтересовался Лопух, ковыряясь в носу, и извлекая из носа козявку. Спросил он совершенно осторожно и не хотя это, а после и вовсе поймал себя на мысли, что зря это сделал. — Легко, паренёк, — к нему обернулся один из мусорщиков и увидел, что мальчик сидел в инвалидной коляске, одна из его ног была в аппарате Илизарова. Улыбка сползла с его лица, но потом мусорщик воодушевился, улыбнулся шире и сказал: — Давай-ка, я покажу тебе, приятель, как это делается! Глядишь, помогать мне будешь!       Глаза мальчика наполнились любопытством, он с большим интересом наблюдал за тем, как берётся бак с мусором, как исчезает в кабине с прессом. Дети окружили мусоровоз, окна пестрели головами домовцев, заинтересованных детей.       Весь день по дому гоняли крыс, мышей и тараканов, яростно с ними разбираясь под командованием Вулкана. Девушка оказалась пробивной и бесстрашной в отношении вредной живности в помещении. Вулкан пообещала детям устроить ночную охоту на грызунов и насекомых. И многие согласились, ведь из-за этих существ в доме пахло так, будто кто-то умер, и не один.       Девушки, за исключением Вулкана, съездили в магазин, где закупились постельным бельём для Могильника, а также дали всем детям задание — проветрить тщательно комнаты.       День тянулся так долго, воспитатели упали спать как убитые, не обращая внимания на радостные вопли детей, доносящиеся из спален…