***
Первый выходной за последние две недели кажется чем-то волшебным. Никуда не нужно торопиться и ровно сорок восемь часов спокойствия без дежурных улыбок и не всегда вежливых посетителей. Сонно потягиваюсь и переворачиваюсь на другой бок, мельком глянув на часы возмущённо вздыхаю. Вот и какого чёрта я вскочил в восемь утра в субботу? Решаю, что раз уж выспаться не получилось, то хотя бы просто поваляюсь в кровати, но уже спустя пятнадцать минут варю на кухне кофе, иногда потягиваясь и зевая после сна. Внезапно вспоминаю о репетиции и несусь в комнату, вытягивая из толстовки красочный буклет. — Понедельник. Восемь утра, — повторяю вслух, чтобы уж точно не забыть, а заодно приходится усмирять бешено бьющееся сердце. Всего один шанс, чтобы изменить жизнь. Одна возможность, чтобы начать всё сначала… Кофе давно выкипел, а я даже не заметил. Ну и пусть, после осознания возможных перемен в жизни хочется не кофе, а, пожалуй, шампанского, но за неимением его приходится довольствоваться газировкой из холодильника. Хотя это уже не столь важно, по сравнению с тем, что ждёт меня послезавтра. Ещё раз пересмотрев буклет, кладу его на стол и направляюсь в комнату, разыскивать среди завала что-нибудь подходящее для прослушивания. Несколько нотных тетрадей и сотни недописанных мелодий пылятся в коробке на самом дне. Аккуратно перебираю пальцами старые записи, чувствуя какую-то ностальгию по тем временам, когда писать мелодии вечерами и посреди ночи хвататься за блокнот, пытаясь как можно дольше удержать в памяти ускользающее вдохновение, с каждым разом подкидывающее всё больше мелодий было смыслом жизни. И, наверное, осталось бы им если бы не взрослая жизнь, а вместе с ней и работа, забирающая всё больше сил и времени и задвигающая детские мечты о славе и жизни айдола куда подальше. И пусть восемнадцать это ещё не совсем взрослая жизнь, но иногда обстоятельства идут против правил и жизненных устоев. — Что это? — пробегаюсь глазами по кривым строчкам и невольно вспоминаю, как впервые сыграл эту песню полностью. Сидя на крыше в старом кресле и глядя на медленно уходящее солнце, наигрывал незатейливую мелодию на гитаре, как вдруг в голове возникли подходящие строчки, и уже через несколько часов песня была полностью готова, по праву считаясь моим первым полноценным произведением. — То, что нужно, — прижимая к себе тетрадь, возвращаюсь в гостиную, захватывая по дороге гитару и усаживаясь на потрёпанном диване. Пытаюсь настроиться и немного разогреть голосовые связки, но выходит как-то не очень, поэтому решаю сразу приступить к репетиции. И снова первые аккорды смазываются, зато дальше всё идёт лучше, чем можно ожидать, и даже спустя почти четыре с половиной часа репетиций и постоянных попыток перекроить текст и мелодию всё остаётся нетронутым. Пусть даже рифма не везде правильная, но раз кажется, что так и должно быть, раз неплохо звучит, то почему бы не рискнуть? С репетицией на время покончено, а заняться по-прежнему нечем, поэтому решаю прогуляться в парке, благо сегодня погода это позволяет. Наспех застегнув куртку и завязав шнурки, выскакиваю из душной квартиры навстречу свежести. Уже оказавшись на лестничной площадке, вижу, как закрывается дверь соседней квартиры, и смутно замечаю женский силуэт, исчезающий за дверями. Всё-таки девушка? Неожиданно. Хотя, кто знает? Мало ли. За несколько секунд спускаюсь с четвёртого этажа и резко распахиваю дверь подъезда, с наслаждением вдыхая свежий после ночного дождя воздух. В парке много людей, что заставляет чувствовать себя неуютно, но спустя несколько минут это почти не чувствуется. Просто засматриваешься на малышей, так резво носящихся по дорожке, и вспоминаешь, как беззаботно было самому в таком возрасте, и вот уже неловкость постепенно исчезает, а затем и вовсе становится как-то отрадно, отчего настроение поднимается чуть выше обычного. — Осторожно! — где-то вдалеке слышу женский крик, но, посчитав, что относится это явно не ко мне, даже не оборачиваюсь. А зря. Спустя всего несколько секунд уже лежу на земле, нехило приложившись головой, видимо послужив живой подушкой для кого-то. — Ох, моя го-ло-ва, — постанывая от боли, кое-как всё же встаю. Ну не без помощи виновника аварии, конечно. — Простите. Я правда не специально! — начинает оправдываться девушка, отряхивая мою куртку и отводя немного в сторону. — Смотреть надо, куда… — произношу незнакомке параллельно со звоном колоколов в голове и поднимаю взгляд, сразу же замолкая. — Опять ты, — обречённо качаю головой и уже собираюсь уходить, узнав в незнакомке свою преследовательницу, как вдруг слышу тихое «Прости» и немного успокаиваюсь. — Бывает. В следующий раз смотри на дорогу, — уже более мягким голосом произношу, возвращаясь к своему маршруту. — Может, я могу как-то загладить свою вину? Хочешь, угощу обедом? — догоняет сталкерша и уж слишком неуверенно предлагает возместить моральный ущерб. Несколько секунд сомневаюсь, но, вспомнив о Юне, тут же отрицательно качаю головой, считая подобное каким-то преступлением. — Нет. Не нужно. Я не сержусь, — продолжаю путь, но незнакомка вновь догоняет. — Давай, ты ведь ушибся. Я просто обязана как-то загладить свою вину, — настаивает девчонка со смешным капюшоном. На этот раз с ушами мишки. — Послушай. У меня есть девушка, поэтому… — вспоминая все случаи, когда она «случайно» оказывалась у меня на пути, пытаюсь отказать, предугадывая ради чего всё это. — Я ведь просто извиниться хотела. При чём здесь твоя девушка? — взволнованно произносит незнакомка и, разворачиваясь, уходит, оставляя комок вины на душе от резкого тона. Пять раз пожалев о том, что повысил голос на ни в чём (ну или почти ни в чём) не повинную девчонку, чертыхаюсь. — Эй! Постой! — пытаюсь привлечь её внимание и, добившись успеха, уже немного неуверенно продолжаю: — Учти: я не люблю китайскую еду, — сердцем чувствуя, что не зря она так заулыбалась. — Почему сама не ешь? — уплетая за обе щёки чёрную бобовую лапшу, спрашиваю у неожиданно притихшей девушки. — Я не голодна, — со вздохом отвечает и пытается через силу улыбнуться, что выходит, мягко скажем, не очень: — Тебе правда не нужно в больницу? На несколько секунд она всё же отрывается от неловкого разглядывания стола и поднимает голову, натыкаясь на мой подозрительный взгляд. — Нет. Не нужно, — отрицательно киваю головой. В голове крутится рой мыслей, просто выбивая из колеи, но пока меня больше волнует вопрос: «Намеренно она сделала это или всё же случайно?». — Как тебя зовут? — вдруг вспоминаю, что до сих пор так и не узнал имени девушки. — Маэми, но ты можешь звать меня просто Мэй. А тебя? — взволнованно произносит и поднимает глаза в ожидании моего ответа. — Мин Юнги, — представляюсь, улыбаясь уголками губ. — А у тебя забавное имя, — отложив в сторону палочки, принимаюсь разглядывать странную девчонку, которая помимо по-детски милого капюшона вдобавок имеет милое имя. — Да. Все так говорят, — покрываясь румянцем, подтверждает Мэй. Замечаю странную реакцию и тут же хочется спросить что-нибудь ещё, что-то, что заставит её вновь смущённо опустить взгляд, но как назло именно в этот момент раздаётся мелодия звонка. Извинившись перед собеседницей, прикладываю мобильный к уху, сразу же расслышав голос своей девушки на том конце провода. — Юнги, я уже освободилась. Давай встретимся, — мило щебечет Юна, а я невольно перевожу взгляд на неловко ковыряющую обивку стула Маэми. — Хорошо. Давай в парке через двадцать минут, — впервые за всё время наших отношений кладу трубку первым. — Спасибо за обед. Ты прости, но мне пора, — поднимаюсь со стула, про себя отмечая погрустневший взгляд Мэй. Слабо улыбнувшись, она слегка кивает головой и, схватив сумку, торопливо идёт к выходу. — Ну пока, Маэми, — шепчу ей вслед, направляясь в сторону выхода.***
Юна опоздала ровно на пятнадцать минут. И вот когда я уже собирался плюнуть на всё и уйти, из-за поворота показалась знакомая фигура. Бросая на прохожих высокомерные взгляды, она невольно напоминает айдола, а стильная причёска и броский макияж повышают и без того высокую самооценку девушки, затмевая мир вокруг прищуром розовых очков. — Ты снова опоздала, — обречённо, но без доли обиды произношу, притягивая Юну к себе для объятий. — Девушки всегда опаздывают на свидания. Ты не знал? — очаровательно улыбнувшись, она оставляет лёгкий поцелуй на обветренных губах, заставляя забыть все обиды и недомолвки. — Я хочу показать тебе одно место, — сжимая чужую ладошку, тяну девушку за собой, вспоминая о том, как совсем недавно принял решение, наконец, показать Юне крышу. То самое место, где, гонимый вдохновением, я впервые написал песню и где провожу почти каждый вечер, засматриваясь видом заходящего солнца и первых зажигающихся огней в окнах жилых домов. — Что за место? Это новый клуб? Или кафе? — Юна мгновенно перестаёт сопротивляться и принимается перечислять все известные только открывшиеся заведения. Её пыл не угасает даже через пятнадцать минут, когда мы оказались возле старенькой многоэтажки, в которой я жил в детстве вместе с родителями. — Серьёзно? Ты хотел показать мне старую крышу с развалившимся креслом и каким-то потрёпанным торшером? — брезгливо осматриваясь, Юна неуверенно пятится назад к выходу, искренне возмущаясь моему поступку. Осматриваюсь вокруг, и вдруг становится противно. С одной стороны я безумно любил и люблю это место до сих пор и поэтому слишком обидно слушать такие вещи от дорогого сердцу человека, а с другой… Взглянув на Юну, я начинаю понимать, почему она так говорит. Маникюр и причёска уж никак не гармонируют со стареньким, но таким уютным диваном, спрятанным от дождя под навесом и таким же древним торшером, хранящим в себе столько тайн и сокровенных мыслей, о которых уж точно не стоит рассуждать вслух. — Прости, наверное, я зря притащил тебя сюда, — понимая всю глупость своего поступка, направляюсь к выходу, невольно затаив горечь обиды в самой глубине сердца. — Ну не обижайся, — заметив мой помятый вид, просит девушка, спускаясь следом по лестнице. — Давай лучше в новый клуб заглянем. Он здесь недалеко, — Юна пытается исправить ситуацию, а делает ещё хуже. — Знаешь, давай встретимся завтра. Мне сегодня нужно кое-куда заглянуть, — неожиданно даже для себя произношу, когда мы оказываемся за пределами дома, и, не дождавшись ответа, иду в противоположную сторону, оставляя растерянную Юну во дворе. Мне было плевать, что она кричала вслед, но и обида никуда не делась, а отношения, в тот момент висевшие на волоске, ещё больше запутались. — Я просто слишком устал на работе вчера, — пытаюсь оправдать своё поведение, поворачивая ключ в замке, а в голове крутятся совсем другие мысли. — Наверное, стоит пойти и извиниться, — рассуждаю вслух, замерев на пороге. Сердце упорно твердит нет, а я всё же хлопаю дверью и несусь в ближайший цветочный за примирительным букетом. Розы приятно пахнут и выглядят шикарно, поэтому смело направляюсь прямо домой к Юне. Как я и ожидал, мне открыла дверь служанка, работающая в их доме уже около десяти лет. Сообщив, что госпожа в своей комнате, она низко кланяется и возвращается к своим обязанностям. Ещё раз взглянув на букет, неуверенно иду на второй этаж, замерев у заветной двери, откуда доносился голос не только Юны, но и её подруг. — Может, он узнал о том, что ты спишь с Мин Хёком, поэтому так себя ведёт, — раздаётся из-за двери, заставляя замереть на месте и прислушаться. — Плевать. Всё равно он никуда не денется, — весело произносит Юна, тут же рассмеявшись и поддерживаемая смехом подруг. — И что ты вообще в нём нашла? — снова чей-то противный голос, а сил слушать больше нет. Пусть я не услышал своего имени, но сомнений не остаётся. Больше всего сейчас хочется сбежать отсюда. Вернуться домой и нажраться до потери пульса, но шок от услышанного не даёт сдвинуться с места. — Забавно смотреть, как он корчится, лишь бы угодить мне. К тому же, через несколько дней Минхёк обещал устроить мне прослушивание в компанию, и если всё получится, я стану стажёром. Навсегда забуду о Юнги и начну новую жизнь айдола, — добивает своим признанием Юна, и я, наконец, отрываю ноги от пола, медленно спускаясь вниз. На улице хлещет дождь, но даже это не помогает прийти в себя. Бросаю букет в первую попавшуюся мусорницу и словно зомби плетусь домой, прокручивая в голове услышанное несколько минут назад. Становится жутко противно от себя самого. За то, что так унижался перед Юной лишь бы добиться её внимания, за постоянное притворство и глупое каждодневное убеждение самого себя, что всё идеально. От начала и до самой последней минуты она врала мне, а сейчас выясняется, что ещё и изменяла. Обессиленно опускаю руки, даже не смотря на дорогу. В один момент всё стало бессмысленным, а чувства, которые я как дурак лелеял два года, сейчас кажутся самой большой ошибкой моей никчёмной жизни. Руки совсем замёрзли, поэтому на открывание двери уходит больше времени, чем обычно. Замок никак не поддаётся, а купленная по дороге бутылка соджу опустошается за несколько минут. Глупо улыбаясь от бессилия и злости, усаживаюсь рядом с дверью, зарываясь лицом в ладони. Проходит несколько минут и рядом слышится копошение, но сил на то, чтобы открыть глаза, нет, поэтому продолжаю практически засыпать у собственной двери. Кто-то опускается рядом на корточки и пытается поднять меня, слегка опираясь на стену. Спустя несколько минут, подпирая мной стену, незнакомец открывает валяющимися на полу ключами дверь и тащит меня в квартиру. Уже помутившимся сознанием понимаю, что меня кладут на кровать, стаскивая мокрую кофту и укрывая тёплым пледом. Кажется, что всё это просто сон и одновременно с этим эмоции требуют выхода, поэтому хватаюсь ослабевшей рукой за одежду своего спасителя и уже на грани сна произношу тихое «Устал», затем ещё тише добавляю «Устал притворяться» и слегка приоткрываю глаза, когда незнакомец отходит немного назад, направляясь к выходу из квартиры, напоследок погладив меня по мокрым волосам. Нечёткий, размытый мутным сознанием силуэт у самой двери, и отчего-то кажется, что где-то я видел его раньше. — Всё будет хорошо, Юнги. Всё наладится, — уже у самого выхода произносит девушка (по голосу слышно), накинув на голову капюшон со смешными ушами зайца.