Зомби - апокалипсис: Инструкция по применению

Апрель. Заплатка на стене держится. Ребята постарались на славу, вкладывали немало сил в эту идею, и сейчас она окупается, так сказать. Железо и сталь в виде большого тяжелого морского контейнера и двух лёгких, но прочных капотов от машин, отлично слились и держат ходячих вне лагеря. Забор из сетки рабицы и кое-где приваренных к ней металлических листов немного покосился несколько раз из-за дождя и урагана, но, в принципе, мог ещё стоять, сдерживать наплывы целых стай ходячих и не упасть. Проход, который образовался из двух длинных стен, между которыми можно было ходить, затапливало водой при сильных ливнях, получался потоп, по которому невозможно было спокойно ходить. Слава Богу, там были широкие улицы, и уровень воды при том самом урагане несколько недель назад не поднялся даже выше десяти сантиметров. Погода менялась часто: от жаркого пекла и солнца, духоты и горячего воздуха, который и не ощущался как воздух при такой температуре, до гроз и ураганов, которые вполне могли бы даже посносить ту толстую стену из железа и стали, которая огораживала новый дом от нежелательных гостей, в лице не только ходячих, но и других людей, не очень положительно настроенных к живущим здесь. Дожди шли часто, некоторые из горожан Атланты, если после такого можно её так назвать, болели, и кому-то постоянно приходилось бегать в больницу за лекарствами, потому что даже большая сумка Кейт, которую та наполнила всем, что видела год назад, уже опустела. На этот раз синий додж наконец вывезли из леса, кое-как починили, пустили в ход и перевозили на нём крупногабаритные и тяжёлые вещи в город из пригорода. Даунтаун назвали городом нового поколения, а весь остальной когда-то величественный город — пригородом. Терминус тоже был частью города, хоть и соединял его с основной частью коридор. И, как ни странно, всё, что было за коридором, пусть и находилось между двумя площадями, тоже было пригородом. Так было удобнее описать путь или место, если кто-то куда-то уходил. Название Терминуса новоприбывший недавно Мэрл из Вудбери обратно в Атланту решил пустить в прошлое и назвал всё-таки это новое большое поселение городом. Все почти единогласно с ним согласились. Здесь больше точно никто не живёт, значит, город становится собственностью тех, кто тут успел обосноваться. Теперь это снова то самое место, о котором говорилось на табличках на дорогах, ведущих в Атланту. Городу нужна была помощь и новые законы, границы и жители. Рик, Мишонн, Мэрл, Мэри, Кейт и все остальные стали его новыми гражданами. Законы, конечно, были, но не прописанные на какой-то там ненужной бумаге, а просто проговаривающиеся частенько Риком и Дэрилом для незнающих, забывающих, новеньких и просто так иногда на собраниях. Теперь это новый город и новое пристанище для сотен людей, для самой первой обосновавшейся здесь группы и некоторых животных, странно то, как они выжили. Здесь было несколько собак и лошадь, место для которой бережно отвели в части парка Вудрафф. Весна в Джорджии — это тысячи цветов, которые при одном только взгляде на них давали надежду на то, что мир после этого заражения расцветет, это влажные леса после обильных дождей, это просторные поля со значительным количеством чернозёма, к сожалению расположенные за чертой города, но недосягаемые отсюда, посему еду приходилось красть, а не выращивать. В этом плане лагерь, а ныне город, стоит неудачно. Зато на охоту каждый, кто умеет обращаться с оружием, мог выходить чуть ли не ежедневно, поначалу во главе с Диксонами, а потом уже самостоятельно, разбиваясь на группы. Хотя обычно оба мистера Диксона ходили редко и вдвоём, но всё-таки они забивали пару индюшек, или, когда подфартит, даже кабана. После того как в городе стало жить около сотни человек, Рик не то чтобы замкнулся, просто стал более отрешённым. Ему не было отныне интересно общаться с кем-то о походе в Вашингтон, он думал только, если никто больше не согласится идти с ним, то он пойдёт один через силу, заставляя Карла подчиниться. Эгоист ли он после таких мыслей? Нет. Просто все остальные, наверное, боялись или смирились с тем, что так и будет дальше всегда. Что придётся жить и отстраивать страну снова. На Рика навалилось слишком много обязательств и столь же много несогласных с его решением уходить куда-то и там спрашивать. Всем просто хотелось наконец спокойно спать и только. Рику же надоело слушать ото всех: "Зачем? Это нам не нужно! Оставайся и не забивай себе голову всякой чушью!" — тогда он и стал редко с кем-то общаться, занялся чем-то, как он думал, более продуктивным, наворовал карт из книжного магазина, начал рисовать на них маркерами пути, планы и прочее. Карлу становилось страшно за отца, когда он нечаянно входил в теперь уже отдельную их с отцом комнату и видел такую картину: небритый, одетый только в одни трусы, потный и запыхавшийся Граймс-старший бегает по комнате от одной карты до другой, которые развешаны по стенам, что-то на них помечая, и плюющий на то, что сын только что вошёл в комнату. Понятно, почему Карл не хотел жить в таком месте. Рика называли уже чуть ли не одержимым за такое наплевательское отношение и безразличие к растущему подростку. Карл, к слову, перестал удивляться выходкам отца и иногда не ночевал дома. Тусовался то с близнецами, то с Джулией, которая стала, похоже, ему симпатична, то уходил на соседнюю площадь в бывший Терминус к старику Хёршелу сидеть с Мэгги с Гленном, на столько одиноко было пацану. Ему уже было четырнадцать, с момента смерти его матери прошло уже полгода, но он до сих пор не мог смириться с этим и был зол на Кейт и отца. И если с отцом он бы хотел помириться, тянулся к нему, пока тот был занят своими бумажками, то Кейт он ненавидел, хоть и понимал, что она всё сделала правильно. Только злоба на неё осталась, ведь он не хотел, чтобы всё кончилось так быстро, он надеялся в те минуты, пока кричал что есть мочи, что успеет попрощаться с мамой, но Кейт не дала ему такой возможности и сама, когда видела Карла, хотела подойти, смотрела грустно издалека, но не решалась, понимала, что он зол. Только лишь из-за этого он не хотел принимать и Мэри тоже и не подпускал её к себе. Это всё очень логично, но чертовски глупо. Карл не знал, чем ему себя занять, поэтому очень часто просился к Дэрилу и Мэрлу на охоту. Те, конечно, понимая, что чувствует Карл, из-за собственного похожего детства, брали его с собой и воспитывали в нём настоящего мужчину. Ни Мишонн, ни Андреа, ни Гриффины старшие не выходили из своих укрытий, сидели в здании отеля и вылезали от туда только на рейды, собрания и прочее. Ким пропала вообще. Хёршел Грин и его двое молодожён-детей переместились на вторую площадь в бывший Терминус и обосновались там. Если отбросить воспоминания о каннибалах и обстреле, то жизнь там рисуется достаточно красочная, пусть и слегка некомфортная. Гленн и Мэг поженились, получив благословение от отца. И даже отказались ехать в Вашингтон. Некоторые видели в этом поступке божью руку, даже в такое тёмное и страшное время может случиться чудо, отец Всевышний сводит детей своих вместе и даёт им силу жить дальше, основав город практически с нуля, стать первыми людьми, которые будут тут образовывать семью — стать новыми Адамом и Евой двадцать первого века до эпидемии и первого после эпидемии. Кто-то считал, что пора начать вести какие-нибудь летописи, новую историю, браться за какую-нибудь валюту, находились даже дураки, которые в это верили и почти собирались начинать, но их останавливали, говоря, что сейчас, вообще, не время и не место. И правда. Сначала надо быть на сто процентов уверенными в безопасности, иметь мощную защиту, даже не в виде забора, а в виде, наверное, танков и большего и более мощного оружия, чем базука и огнемёт. Да, конечно, город станет жить заново, но не сейчас. Дэрил, проводя всё время с братом и Карлом на охоте, почти перестал общаться с Кейти, и, как ни странно, она перестала к нему липнуть, не подходила, не говорила, на стрёме не вставала, совместные дежурства прогуливала. Такое поведение, а тем более, какая-нибудь женская психология для Дэрила — тёмный лес, поэтому он решил не лезть к ней и спокойно вспоминать те розовые сопли, которые она устроила ему недавно. Даже проскакивали мысли, что он ей разонравился. Но он не знал точно, и узнавать, навязываясь, не собирался. В свою очередь, Кейт смотрела на него со стороны — как он интересуется юностью пацана, и понимала, что тот чувствует себя почти что отцом, а если не отцом, то точно старшим братом, и как ему интересно обучать Карла обращению с оружием и дикими животными. И не хотела к нему лезть, потому что тот как-то холодно к ней относился и ей, дуре, казалось, что даже: "Ты мне нравишься." — было каким-то ненатуральным. Решила построить из себя холодную и посмотреть на реакцию Диксона. Так по-женски. А вот Мэрл так уютно, как на охоте, не чувствовал себя даже окруженный проститутками десять лет назад, сидя ночью в баре и попивая пиво в каком-то городке типа Долтона, что в горах Джорджии. Только здесь, кажется, в нём просыпались какие-то тёплые и даже, не побоюсь этого слова, отцовские чувства, которые раньше он дарил только брату. Может быть, он решил опекать их обоих, а может вот так просто было раскрыть этого жестокого человека кому-нибудь, просто приставить к нему подростка, интересующегося оружием. Сущность его сразу всплывала, и Карл видел её. Только эти двое видели её. Наверное, Мэрл боялся показать её кому-нибудь ещё, потому что всегда чувствовал, что должен быть взрослым и сильным, а спалить своё доброе сердце для него было равносильно смерти. Особенно сейчас, когда на дворе апокалипсис, и он считает, что не имеет права грустить и плакать, даже внутри, в душе. Но тот, кто знает его давно, видел это изо дня в день. И не приходилось сидеть и гадать, почему тот смотрит на свою отрубленную руку — он делает это не из-за того, что считает, что лезвие пора менять из-за того, что он стал ржаветь. Образ жизни большинству, конечно, казался должным. Мол, случилось и случилось, надо примириться. Только вот и Кейт, и Карл, и Диксоны, и даже всего боявшиеся близнецы — все они понимали, что Рик прав и просто так сидеть тут и ждать нельзя. Надо что-то делать. Что-то большее и глобальное. Может из-за того, каким одержимым Рик стал казаться, а может из-за того, что все перестанут воспринимать это всерьёз и рассорятся, никто не соглашался с ним на собраниях. Но все знали, что миссии «Вашингтон» быть. Если не сейчас, то точно этим летом. Как-то тёплым весенним вечером, когда проводилось собрание, и все люди уже успели повылезать из своих новых домов и прийти на площадь, мистер Граймс решил почтить всех своим присутствием чуть ли не первый раз после зимы. — Я, конечно, ничего не хочу от вас, но, — начал он, продойдя в центр и встав между всеми пришедшими, — Если вы всё-таки решите пойти со мной, я буду рад этому. — он опустил голову, описав полукруг от плеча до плеча, и снова подняв её, осмотрел лица каждого, кто стоял перед ним. Секунда, и он оборачивается посмотреть, нет ли желающих позади. — Я хочу. — Карл, наверное, он решил вот таким образом привлечь внимание отца. Не самое лучшее решение — вот так рисковать. — Это глупо. — сказала, помотав головой, Кейт. — Заткнись. — Карл, ты никуда не пойдёшь. Я возьму любого, но только не тебя. — ответил ему отец. Стоявшие сзади Диксоны что-то между собой активно обсуждали и потом, спустя минут пять такого спора, во время которого они привлекли к себе немало внимания, подошли к центру, и, уперевшись в Рика, начали говорить: — Этот вот придурок хочет пойти. И я не оставлю его. И Карла мы тоже возьмём, не то он наварит тут кашу и захлебнётся в ней по горло. — это был Мэрл. — Карла… Я не могу его взять, — он смотрел на братьев и постепенно соглашался, — Ладно. — ему оставалось думать только, какую же кашу имел ввиду Мэрл, смотря на радостное лицо пацанёнка. — Я тоже поеду, — вырвалось вдруг у Кейти. — Не пущу вас, оборванцев, никуда без своего присмотра. Мэри стояла с Томасом в обнимку и, кажется, была не очень-то рада такому развитию событий, но и уходить никуда не хотела. — Хорошо. Итого пятеро. Кто-то ещё? — Я! — вырвалось из толпы. — Ты никуда не пойдешь, дебил! — бурно высказывался Гейб о братце. — Пойду, и ты меня не остановишь! — он отошёл, отдёрнув руку от брата, и встал рядом с Риком и всеми, кто ранее согласился. Никто больше не сказал ни слова. Карл и Рик, который наконец заметил, каким сильным стал его сын, и как он за полгода вытянулся сантиметров на десять, ушёл домой, Мэрл взял ружьё и тоже скрылся. Наверное, прохладиться за стену и порезать пару-тройку десятков ходячих для разрядки. Дэрил остался стоять дальше. — Мы будем выдвигаться на днях. Какую-то часть запасов мы заберём. За главных оставлю, — она осмотрела всех, стоявших здесь, но так и не решив, сказал наобум. — Хёршела. И Мэгги и Гленна. Они трое с радостью встанут вместо нас. Мишонн в приоритете на охрану. Близнецы всё смотрели друг на друга с каким-то презрением и обидой и показывали по очереди то средний палец, то язык, то закатывали глаза. — Дежурю сегодня я на западном посту главной площади. Ещё надо занимать юг и запад этой площади, а также север и восток второй площади. Делитесь как хотите. Всем спокойной ночи. Кейт закончила быстро и, не приняв никаких вопросов в силу их отсутствия, ушла на дежурство, забежав за пистолетом в оружейную комнату, а потом и к Граймсам. Внутри, были, как ни странно, Карл и Рик. Они сидели на кровати и говорили. Говорили, словно ничего не произошло и никто не ссорился. Они обсуждали какую-то мужскую лабуду, вроде снарядов и техники, услышав которую, вошедшая Кейт цокнула а-ля: "Ну начинается". — Я хотела попросить посмотреть твои карты. — она вошла и, даже не прикрыв дверь, стала рассматривать карты, напоминающие настенные рисунки. Тот встал, немедленно начал снимать всё со стен и отдавать девушке. Карл воодушевлённый, улыбаясь, пафосно вышел, держа в руках какие-то ножи. — Спасибо, — она всё сбросила на пол и начала складывать. — Рик? — Да? — тот сел, освободившись от вопросов Карла о военной технике, который наверное, ушёл гулять или пошёл в оружейную на «практику», и посмотрел на неё. — Я хотела еще кое-что спросить. — Да? — Какой был третий вопрос? Сначала он, не поняв, что случилось, вопросительно посмотрел на девушку, но потом лишь повернул головой вбок, рассмеявшись, почесал затылок и сказал: — «Почему?» — Что почему? — Это третий вопрос. «Почему ты убила или не убила людей?».. — А, вот оно как. И что же ты не задал его мне? — она закончила складывать многочисленные бумаги и уселась на корточки. Тот поводил глазами недолго по комнате и сказал: — Я сразу понял по твоим глазам, что у тебя нет причин кого-то убивать. — Интересно. — она не стала рассказывать о своём маленьком секрете. — Кстати, — продолжил он внезапно. — Чем ты занималась до всего этого? — Я же уже говорила, приехала учиться в Орландо. — Нет, я про то, откуда ты. Про твоё прошлое. — Оу, — она присела на кресло, немного напугавшись. Всё-таки, он бывший коп, — У меня только мама. Я из города Архангельск. Любила всякими разными вещами заниматься вроде пазлов, чтения книг, танцев. Это было не особо интересно… — в этот момент заинтересованный Диксон проходил мимо двери, и как хорошо, что из-за изгиба стен внутри комнаты его не заметили. Он остановился, встал за проёмом и слушал. — Зато я всегда любила языки, вот английский люблю. — У тебя почти пропал акцент. — Только ленивый не сказал мне этого. Это было нужно и важно, вот и пришлось говорить. Экстренная ситуация же. Ещё мне нравилась наука, но я всё равно выбрала языки, — она опустила голову, отведя взгляд и продолжила. — Знаешь, я ведь не всегда была такой распрекрасной и ответственной, прошло много лет, прежде чем я стала такой. Я была полной оторвой. Дэрил, стоящий за стеной, усмехнулся, сжимая арбалет. — Я пробовала даже лёгкие наркотики, стреляла из оружия в школе, дралась, пила и ночами не возвращалась с тусовок. Я очень жалею о том времени, — она снова подняла взор на Рика, который сидел задумавшись, — Я была тупицей. Спала, с кем попало. Хорошо, что я взялась за голову. — Ты спала со всеми подряд? — Да. — тихо усмехнулась она. — И жалею. Я была семнадцатилетней идиоткой. Зато потом за год я изменилась, и мне удалось поступить в Орландо. Не позволяй такого поведения Карлу, пожалуйста. — Тогда ты точно не тупица, — Рик встал, подошёл к креслу, на котором сидела Кейт, и положил на большую стопку карт шоколадный батончик, — Возьми, милая, съешь. Он вкусный. Когда девушка начала вставать, спалившйся перед Карлом Дэрил уже уходил, показывая средний палец. Карл из мужской солидарности не сдал его, особенно после того, что он иногда сам подслушивал про Кейт от говорящих на охоте братьев. Она вышла, а Карл, который принёс пакетик с патронами, зашёл и закрыл за собой. Это удивлённое и даже испуганное лицо Дэрила Карл точно запомнит. Она, конечно, направилась вслед по коридору как раз туда, куда благополучно слился Диксон. Вышла на уже стемневшую улицу, пройдясь по лужам в драных кедах и подумала, что наверное, пора бы украсть новые, дошла до пункта, где любила дежурить больше всего и поднявшись, уселась в позу лотоса. Не прошло и пяти минут, как из-за деревьев Вудрафф вылез человек. Кто это был? Конечно, именно он. — Свали с поля зрения, Диксон! Мешаешь. Он остановился, опустил арбалет, встал лицом к ней, немного подойдя, посмотрел на сидящую девушку и начал с ней говорить, чему она сразу была не рада. — Можно я подежурю с тобой? — Ну свали! — Чего так грубо? — он ухмылялся. — Не понял что ли? — она вскочила и начала угрожать ему пистолетом, на что он показательно с иронией сделал вид, что ну очень боится, подняв руки и помотавшись. — Чего ты издеваешься? — А чего ты меня игнорируешь? — Уходи. — она опустила пистолет и села обратно. Он послушался. Прошло пару дней, и на одно утро радостные Граймсы показались перед площадью. Рик, подгоняя додж к главным воротам, кричал: Быстрее, а то без вас уедем!" — Карл носился рядом, убивая ходячих и перенося рюкзаки. Дейв не явился. Может он просто поссорился с братом? Сказал, что поедет, чтобы его напугать? Никто не знал. Кейт принесла только еду и патронов, Дэрил и Мэрл пришли откуда-то с юга со своими свёртками и вышло так, что почти ничего они и не забрали от общих запасов. Разве что немного медикаментов. И только когда они все уселись в машину, а кое-кто очень любопытный в багажник, Кейт сморозила: — Заедем в магазин. Мне надо прикупить туфельки. И рассмеявшись, они двинулись, а Мэри, дежурившая на крыше Паттон холла, где когда-то она просто пряталась и еле выживала, теперь смотрела на отъезжавшую Кейт, которая не то, что бросила её, скорее просто оставила из-за того, что та сама не поняла, чего хочет, и плакала. Обронила несколько сот тысяч слезинок. И никакой Томас не спасёт её от мыслей о том ужасе, что может случиться с ними там, куда они направились.