Бесконечное путешествие

Рубашка прилипает к спине, а пот катится небольшими капельками по моему лбу. Ненавижу, когда на улице слишком жарко. Как сегодня. Нет даже намека на небольшое дуновение ветра. Однако несмотря на жаркую погоду, на улице людей не убавилось — я чувствую, как они проходят мимо меня, иногда даже задевая мое плечо, и слышу их возгласы. Косой переулок всегда был и навсегда останется наиболее оживленным местом в волшебном мире. Хотя, знаете, после войны, что не кажется мне странным, люди стали реже появляться на улице, но прошло около двух месяцев и вроде все улеглось. Владельцы магазинов и кафе пытались и до сих пор пытаются как можно быстрее отреставрировать свои здания, и люди снова начали приходить сюда: кто-то приходил за покупками, кто-то наведывался к своим старым друзьям или просто гулял, захаживая по пути в небольшое кафе, хозяин которого уже успел восстановить свое заведение. Понимаете, со временем люди все-таки стали осознавать, что при огромных утратах, потере родных и близких, мы победили. Честно сказать, в волшебном мире не осталось ни одного человека, которого не коснулась война. Каждый либо потерял близкого, либо оказался на улице и теперь мог считаться бездомным, либо сам остался калекой на всю оставшуюся жизнь. Эта участь постигла и нашу семью. Нет, вы не подумайте, все живы, здоровы. Кроме меня. «Да, мой бедненький мальчик Фредди теперь не может видеть». Представьте, как моя мама говорит это своим голосом всем-всем родственникам нашей семьи (поверьте мне на слово, их просто куча). Фу, аж противно. Ну, слепой и слепой, что с того? Нет же. Теперь вокруг меня все холят и лелеют, постоянно пытаются помочь мне что-то сделать, доказывая, что даже в трудные минуты они готовы ради меня на все. Я, безусловно, стараюсь не злиться, ведь они делают все это из-за любви ко мне, в чем я, разумеется, отвечаю им взаимностью. Просто мне довольно тяжело свыкнуться с той мыслью, что я больше никогда и ничего не увижу. А тут они ещё давят на меня со своими вопросами: «У тебя ничего не болит? Все в порядке?» Конечно, все в полном порядке! Джордж, понятное дело, подбадривает меня больше остальных и как-то по-особенному. Я ему за это отдельно благодарен. Вообще-то, он с детства казался мне особенным. Не таким, как все и даже не таким, как я. Мы — близнецы, а соответственно, самые близкие друзья, каких во всем мире не сыщешь. Но характеры у нас, безусловно, разные. Когда я говорю об этом, то всегда вспоминаю тот день, когда нам было, кажется, лет по восемь-девять. Я нашел какой-то странный камень недалеко от дома и притащил его домой. Сидел за столом, положив его перед собой, и думал, что же это за камень такой неправильный, раз он светится разными цветами. Джордж сидел на кровати в той же комнате, позади меня и рассматривал старую книжку, которую нашел где-то в чертогах нашего дома. Помню весь наш диалог, как сегодняшний день. — Смотри, какая интересная книга, — говорил он, листая страницы и смотря на меня с огромным энтузиазмом. — Думаю, тут и про камень твой найдется. — Ты чего, шутишь? Где это видано, чтобы в скучных книжках писали о светящихся камнях, — смеялся я и размахивал волшебной палочкой Перси. Ох, и наделал я тогда кучу дел с этой палочкой. А Перси думал-то, что потерял свою палочку. Когда обман раскрылся, досталось мне, конечно, по-крупному. Все тогда сразу поняли, что из меня ничего хорошего не выйдет. — А вот и неправда! — бормотал Джордж, — книги не скучные! — Скучные, скучные! — я показал ему язык и хотел убежать, как вдруг волшебная палочка Перси (сама, ей-богу, сама!) направила неяркий фиолетовый луч на камень. Произошёл небольшой взрыв, а комната наполнилась дымом. — Вот это да! — проговорил Джордж, и мы вместе захохотали. — Стоит посмотреть, есть ли что-нибудь об этом в книжке! Я подсел к нему на кровать, и мы вместе пытались найти хоть что-то про взрывы в книжке. Думаю, этот случай послужил как раз тем моментом, с которого мы и начали совершать свои фокусы. Я всегда был зачинщиком идеи, а Джордж, можно сказать, управлял всем и старался делать так, чтобы последствия наших проделок были минимальными. Я, кстати, тогда понял, что книжки далеко не скучные. Именно поэтому я и считаю его особенным. Он, может, не так хорошо умеет придумывать шутки, он, может, не такой весельчак, как я. Он другой и в этом его особенность. Ох, не знаю, зачем я думаю об этом, ведь все люди в целом мире абсолютно отличаются от меня. Но их особенными я не считаю. Скорее всего, все потому, что мы братья. Раньше я жутко уставал думать о родственниках, даже о Джордже, но сейчас, когда я не могу видеть каждого из них за завтраком, не могу видеть их на Рождество, не могу видеть их вообще, мне становиться грустно, что только думать о них мне и остаётся. Нет, я себя не жалею. Я, в принципе, и без зрения могу прожить. Просто я надеялся, что стану слепым годам к восьмидесяти, но никак не в двадцать. Вся моя жизнь пошла под откос после войны, и я каждый день старался забыть об этом. Но сегодня, когда именно Джордж отправил меня гулять (видите ли, свежего воздуха мне не хватает), я начал расстраиваться ещё больше. Я мог бы пойти гулять с ним, но отказался от его помощи. Сейчас я жалею об этом, так как люди вокруг меня явно замечают, что я слепой, что я странно передвигаюсь и стараюсь за что-нибудь схватиться, дабы не упасть, и это меня жутко раздражает. Я стараюсь идти как можно медленнее, но вдруг я все-таки врезаюсь в какого-то впереди идущего парня. Это должно было произойти. — Черт возьми, смотри куда прешь! — кричит он мне и останавливается прямо передо мной. Жаль, я не могу видеть его внешности, а то я бы рассказал вам, как выглядят настоящие уроды. — Было бы, чем смотреть! — кричу я в ответ и, не собираясь влезать в передрягу с незнакомым парнем, ускоряю шаг и ухожу от него. Теперь я пытаюсь идти ближе к краю от центра дороги, дабы вновь не встретиться с кем-то «лицом к лицу». Моя рубашка настолько прилипла к спине, что, кажется, они уже давно слились в одно целое, и теперь мне ещё жарче. Я уже говорил, что ненавижу такую погоду? Размышлять о погоде мне помешала девушка, поравнявшаяся рядом со мной. Она касается моего локтя своей тоненькой рукой — видимо, не достает до плеча. Я чувствую запах потрясающих духов. От нее как будто веет свежестью, и ты сразу забываешь, что на улице была невыносимая жара. Узнаю из тысячи, как и ее духи, так и ее саму.