Misconception

Мэттью сидел за столом и листал новости в интернете. Его шпиц Кума тёрся об руку хозяина, призывая того к большему вниманию к своей персоне, на что получал лёгкое поглаживание по голове. Совсем недавно они приехали из Вашингтона по приглашению Франциска. Сейчас Мэттью сидел и жалел о том, что не рассказал всё сразу своему брату. Но он просто не мог этого сделать. Альфред был прав, их семья вполне спокойно воспринимает подобного рода отношения, но разве они приняли бы какого-то человека, с которым Мэттью познакомился в интернете и который живёт аж за океаном? Семья никогда не воспринимала его с достоинством, ведь всё внимание всегда принадлежало Альфреду. Мэттью не держал на брата зла, ведь знал, что такова его природа — светиться и добиваться своих целей, при этом греться в лучах славы и одобрения со стороны близких. Так было с самого детства, люди вокруг то и дело говорили: «Двойняшки, а такие разные!». И это было правдой: Альфред был весьма активным ребёнком, обожал шумные игры и постоянно сбегал от родителей в поисках новых приключений, в то время как Мэттью был очень тихим и послушным. Своей покорностью он и нарёк на себя статус «невидимки». И вот, когда уже будучи взрослым, но всё тем же скромным и неприметным парнем он познакомился в Твиттере с весьма харизматичным французом, его жизнь начала меняться. Франциск научил его выражать себя и не боятся высказывать своё мнение. Так начался их интернет-роман, пока Бонфуа лично не приехал в Америку, дабы провести с возлюбленным несколько дней. Какое-то время Мэттью боялся, что любвеобильный француз бросит его, поигравшись, но Франциск в действительности испытывал особо крепкие чувства, которые, пожалуй, он не помнил ещё с давних времён своей подростковой юности. Но страхи прошлого не могли покинуть Мэттью. Он хотел доказать, что стоит чего-то, а потому исправно работал, продолжал переписываться с Франциском и вёл собственный журнал наблюдений. Любимый пёс Кума учил его ответственности за других, требуя к себе уход и внимание от хозяина. Вдвоём они много путешествовали по Канаде, и Мэттью делал красочные фотографии, которые так нравились Франциску. Сейчас же весь его кураж рухнул из-за недавней ссоры с братом. Альфреда можно было понять: застать брата в офисе со своим коллегой это не лучшее, что может укрепить братские отношения. Мэттью отпил вина из бокала, который ему прежде вежливо предложил Франциск, дабы успокоить нервы, при этом приговаривая, что это один из лучших способов скоротать время и обдумать свои дальнейшие действия. Однако Мэттью смотрел в своё отражение в бокале и видел в нём лицо Альфреда — рассерженное, разочарованное. Как несколько часов назад. Куме наскучило возиться с хозяином, и он ушёл на запах еды — на кухню, где Франциск готовил ужин. Мэттью продолжил листать новости, но уже не так усердно, сосредоточив свои мысли на своей проблеме. Вскоре его позвал Франциск, и он также удалился на кухню. Увидев на столе целую кучу еды, приготовленной заботливыми руками, у Мэттью поднялось настроение, а после приглашающего поцелуя в губы он позволил себе расслабиться хотя бы на один миг. Как не крути, а ранее ему не доводилось бывать в Англии, почему бы не провести это время с любимым человеком, как и планировалось? Прежде Франциск попросил Мэттью сделать с ним селфи — с одной стороны незначительное на фоне многих других, но весьма памятное фото. Однако, из-за настроения, Мэттью смог выдавить из себя только лёгкую улыбку. — Ты выглядишь уставшим, Мэтти, всё думаешь о недавней перепалке? — решился спросить Франциск, когда они сели за стол. — Немного… нет, я очень расстроен. Я же рассказывал тебе об Альфреде… — И судя по твоим рассказам, он должен будет простить тебя через часик-другой. — Как знать, от него можно ожидать чего угодно. — Ты накручиваешь себя, mon cheri, вот увидишь, вы быстро помиритесь. К тому же, ты сам рассказывал, что у тебя были причины не раскрывать наших отношений. Если он хороший брат, то он обязательно тебя поймёт. Мэттью кивнул, обдумывая слова Франциска и принимаясь за еду. К его вниманию была представлена курочка, запечённая с неким особенным соусом, из-за которого казалось, что та буквально тает на языке. Гарниром шли сочные зёрна кукурузы и картофель с различными ароматными приправами. — Чёрт, как вкусфно… — не сдержавшись, выпалил Мэттью, съедая кусок за куском. — Тебе всегда нравилась моя еда… жаль, что я не всё могу тебе прислать по почте… — Да, я помню. Мне особенно нравились те сырные пироги! — Может, приготовлю тебе их сегодня вечером, — усмехнулся Франциск. Но лучше всего у Франциска получались десерты. Когда тот был в Америке, он каждый день готовил невероятные торты и пирожные, которые ел даже Кума. В кулинарных способностях своего возлюбленного Мэттью никогда не сомневался и мог лишь мечтать о том, чтобы вот так просто сидеть и обедать вместе с ним на его же кухне, иметь возможность прикасаться к нему, проводить рукой по колючей щетине и слышать его расслабляющий гортанный голос. Мэттью нравилось, когда Франциск говорил на чистом французском, а иногда даже пел. Сам американец учил его лишь в школе, а потому понимал не все слова. Квартира Франциска была очень уютной, но и в то же время стильной. Мэттью согласен был оставаться тут до конца жизни, но пока это было невозможно из-за многочисленных трудностей. Самое главное переживание Мэттью — это насколько Франциска ещё хватит этого. Мэттью более не сомневался в его чувствах, но какой человек сможет так долго терпеть расстояние? Сидеть за великолепным приёмом пищи было невероятно, ведь именно так Мэттью и представлял себе будни с Франциском — спокойные, но и в то же время полные впечатлений. — Ты же покажешь мне сегодня город? — Конечно. Ты, конечно, знаешь, что я не очень люблю это место… — пробормотал Франциск, имея под словом «место» всю Великобританию, — но экскурсовод из меня хороший. Мэттью улыбнулся в преддверии прекрасного дня. Они ещё долго сидели за столом, обедая и обсуждая всё на свете. Такого тепла Мэттью не ощущал даже в родном доме. Кума, наевшись, улёгся на кушетку в гостиной, в то время как телефон Франциска зазвонил. Именно с этого момента Мэттью почувствовал, как атмосфера в комнате сменилась из романтической и уютной в холодную и чужую, по мере того, как менялось лицо Франциска. — Что там? — Мне нужно отлучиться. Мэттью опустил голову. Похоже, ему придётся провести этот и без того печальный день одному. — Ну, ты чего? — подсел к нему ближе Франциск приобнимая за плечи, — прости, это… это очень важная встреча. Я хотел бы подготовить тебя к этому разговору, но, похоже, наша жизнь может полностью измениться. — О чём ты? — Я не могу сейчас рассказать, но обещаю, что мы еще поговорим об этом, а пока… — он поцеловал возлюбленного в лоб, — я должен идти. Но не переживай, ты не будешь сегодня один. — А? Франциск загадочно улыбнулся и направился в свою комнату, дабы собраться на предстоящую встречу. Мэттью подпёр кулаком подбородок и принялся рассматривать кухню. Ему нравились разноцветные фартуки на вешалке, которые так или иначе смотрелись очень забавно на Франциске, богатый выбор специй на верхней полке, приоткрытая книга рецептов на французском языке с яркими аппетитными картинками, аромат свежих фруктов и запечёного мяса, приоткрытое окно и уютные кремовые занавески, забавные магнитики на холодильнике в виде эйфелевых башен, с помощью которых держалась их с Франциском общая фотография. На ней запечатлён тот день, когда они вместе ходили в парк аттракционов, оба счастливые и вымотанные после такого насыщенного и «экстремального дня». Затем Мэттью опустил взгляд на телефон Франциска, который также неподвижно лежал на столе, ибо хозяин про него забыл. Желание заглянуть туда возникло сразу вместе с любопытством и чувством стыда. Разве имеет он право настолько сильно нарушать личное пространство любимого человека? С другой стороны, он так долго ждал сегодняшней прогулки, не сомневаясь, что Франциск хочет этого не меньше. Так в чём же дело? Почему один единственный звонок изменил всё? Мэттью пристально смотрел на телефон, а тот не менее любопытно взирал на него в ответ своим блестящим экраном. Что же делать? Как поступить? Пойти на искушение? Или же не отступаться от своих принципов? Франциск доверяет ему, но он явно что-то скрывает. Разве можно верить человеку, который явно от тебя что-то скрывает? Мэттью сидел, чувствуя, как капелька пота стекает по его виску. Он затаил дыхание: Франциск еще долго будет возиться у себя в комнате с одеждой, а значит, у него есть шанс! Ведь ничего страшного не произойдёт, верно? Нет, нельзя. Он уважает возлюбленного. Но если он сейчас заглянет туда, то, возможно, узнает правду… И вот, на пике собственных сомнений, Мэттью видит, как экран засветился, сообщая, что пришло новое сообщение. Он незамедлительно ухватился за телефон, читая его. — «Уважаемый Франциск Бонфуа, мы выполнили заказ по вашему запросу и рассчитали приблизительную стоимость указанной вами короны»… о, мой бог! — Мэттью застыл с телефоном в руках, а затем услышал шаги Франциска и тут же положил телефон на прежнее место. — Вот мне и пора, — вышел из комнаты Франциск, а затем взял со стола телефон и положил себе в карман, затем поцеловал Мэттью в щеку, — если я сейчас договорюсь по дороге, то ближе к вечеру к тебе зайдёт Антонио, чтобы ты не скучал. Мэттью кивнул, стараясь не подавать виду, а после того, как услышал, что входная дверь хлопнула, подскочил на месте. — Чёрт, Франциск… что же мне делать?

***

— Ты же понимаешь, что эта улика — фальшивая, верно? — А? О чём ты?? Я отобрал её у самого настоящего злодея! Артур рассматривал фигурку матрёшки в своих руках и скептически улыбался, в то время как Альфред недовольно фыркал, считая, что его находка — самая очевидная улика. — Подумай сам, кто еще мог оставить тут матрёшку, как не русский? — Ага, матрёшку или сразу бутылку водки, чего уж там. Хорошо, присмотрись к ней сам, — Артур протянул матрёшку поближе к Альфреду, — краска совсем свежая, ни единой царапины, а рисунок на ней крайне неаккуратный. Такую матрёшку можно купить даже в Лондоне, следовательно, кто-то купил ее совсем недавно. А теперь подумай сам: стал бы русский, более того, не простой, а самый настоящий мафиози, разбрасываться подобными вещами? Более того, зачем ему вообще матрёшка? В качестве декорации, разве что. Однако прошу заметить, что людям не пристало таскать с собой декорации. — Мало ли, что этим русским в голову взбредёт… — Хорошо, посмотри сюда, — Артур приоткрыл матрёшку, демонстрируя чернильную запись “Made in China” внутри, — такую любой дурак купить может. — Значит… кто-то захотел, чтобы мы считали Ивана похитителем в нашем деле? — Именно, — кивнул Артур, ликуя от того факта, что его рассуждения приняли. Всё же, каким бы впечатляющим не мог показаться Альфред, ему ещё учиться и учиться у него — Артура. — Тогда какой смысл в нашей поездке? — Не гони лошадей, Альфред, — Артур подпёр щеку и уставился в окно, — мы же не можем знать на все сто процентов, что русская шайка тут ни при чём. Я лишь озвучил очевидную теорию, а наша задача — всё проверить. Альфред устало откинулся на сидение, выражая своё недовольство. — Мы могли бы сделать что-то полезное за это время. Артур вновь обратил свой взгляд на напарника. Теперь он смотрел на него более пристально, пытаясь подобрать нужные слова, дабы донести свою мысль: — Запомни, что для настоящего детектива важна каждая деталь. Порой, правда скрывается там, где мы её вовсе не ищем. Поэтому не будь так беспечен. Лицо Альфреда смягчилось, как бы давая понять, что его былая ярость ушла прочь, и теперь он обдумывает услышанные слова. В такие моменты он казался совсем еще ребёнком, которому срочно нужно объяснить простую истину на пальцах. Но на деле он был взрослым и далеко не глупым человеком. Артуру стало любопытно, как Альфреду удаётся оставаться в его позитивном настрое при такой-то работе. Лично Артур никогда не скрывал своего раздражения от неудач, всегда оставался серьёзным и решал все свои дела по давно проверенной схеме. Однако у Альфреда был совсем другой стиль. Он казался уверенным в себе и безрассудным… пожалуй, настолько сильно, чтобы раздражать Артура. Но вот загадка: любой, кто раздражал Артура, не задерживался надолго в его напарниках. Так уж вышло, что Кёркленд всегда включал в себе внутреннего скептика, тем самым раздражая напарника в ответ, в следствии чего он снова оставался один. Один. Когда в последний раз Артура беспокоило это? Он бы ни за что не признался, что всю жизнь, даже самому себе. После бурной юности он так и не смог влиться в общий поток жизни. Он был подобно лишнему кусочку пазла, который обычно забрасывают в дальний уголок коробки. Никто не сомневался в его невероятных способностях на работе, но и в то же время никто не желал находиться рядом с ним в момент его триумфа. Артур был безумно счастлив встречи с Кику. Этого человека он смело может назвать настоящим другом, который всегда подставит плечо помощи. Однако даже он не мог восполнить образовавшуюся в душе пустоту. Почему же так вышло? Почему, будучи популярным в школе, будучи настолько уверенным в себе, будучи настоящей душой их безумной компании, Артур не в состоянии воплотить это во взрослой жизни? Разве не его некогда называли «Вольным Капитаном» — с дрожащим от страха голосом враги, и с уважением и теплом друзья? Артур соскучился по этому невероятному чувству эйфории, когда он проделывал с их компанией множество махинаций, планировал своё будущее и верил в любовь… После того, как он потерял всё это, его жизнь превратилась в сплошную рутину. Нет, он не мог жаловаться на свою работу, ведь она была полна загадок и приключений, которые он так любил. Но даже это не имело на него такое сильное влияние, как то чувство, когда ты понимаешь, что ты нужен людям. Он забыл что значит быть человеком любимым, нужным, внушающим доверие. Человеком, которому хочется быть преданным. Любое дело потеряло свой вкус, хотя Артур всё равно выполнял его успешно. Но пока обстановка накалялась, он, по природе своей человеческой, успел натворить ошибок, за которые незамедлительно расплатился. Не зря говорят «Чем выше пьедестал — тем больнее падать», и Артур убедился в этом лично. Так было до этого момента, пока Артур не осознал, что сейчас былое, давно забытое чувство вновь выбралось из железной клетки и вновь овладело им. Артур вновь почувствовал жизнь и не смел врать даже самому себе, что причиной тому служил человек напротив. Тот, кого он презирал в начале, провёл его через ряд безумностей, которые Артуру даже в голову бы не пришли. Альфред был молод, наивен, но его свежий взгляд на работу, его преданные глубокие голубые глаза и ослепительная улыбка не могли быть проигнорированы Артуром, который так сейчас во всём этом нуждался. После нового глотка свежего воздуха Артур больше не хотел быть один. Он хотел работать с этим человеком, он хотел, чтобы этот глупый, безответственный, невероятно раздражающий и красивый американец был тут и позволял ему жить так, как он давно мечтал. И реальность была жестока тем, что Артур был не в силах выразить всё это на словах. Он был обречён на то, чтобы смотреть, как близкие ему люди уходят, не сказав ни слова. Он сам смотрел на Альфреда с скрытым восхищением, пока была на то возможность. Ему нравилась его внешность, ему нравилась его мимика, повадки, даже те глупые шутки, которые он вставлял в самые неподходящие ситуации. Альфред был слишком настоящим для этого мира, а его недостатки лишь подчёркивали его истинную, добродушную натуру. Артур поймал себя на мысли, что, возможно, испытывает даже какие-то сокровенные чувства. Но подумать о том, чтобы у них что-то получилось в будущем… нет, это нереально. И хоть Артур понимал, что в двадцать первом веке для него открыты все двери, он всё равно предпочитал оставаться реалистом. Кому нужен настолько угрюмый и задиристый человек, как он? Уж точно не такому жизнерадостному Альфреду Ф. Джонсу. Он был достоин большего, нежели потерянного человека, который будет тянуть его вниз. Пока Артур рассматривал Альфреда, он заметил, как у того дрожат руки. Неужели… — Переживаешь? Альфред тут же подскочил от неожиданности. — Что? С чего это ты взял? — Не глупи, мне ты можешь рассказать о своих переживаниях, уж поверь, — Артур скрестил руки на груди, — ну, так что тебя беспокоит? Альфред прикусил губу, что придало ему еще более невинный вид. — Ну, я же упустил того чувака… думаю, если бы не моя оплошность, мы бы уже раскрыли это дело. Артур сидел в ступоре, понимая, что Альфред нуждается в его поддержке. Да-да, тот самый самоуверенный человек сейчас только что раскрыл перед ним все карты. Артур хотел бы верить, что это не просто так, да не мог переубедить себя, отогнать мутные мысли и смириться с тем, что ему всё же улыбнулась удача, еще с тех самых пор, как он встретил этого парня. — Так уж устроен человек. Он рано или поздно совершает ошибку, а далее остаётся два выбора: или смириться и идти дальше, или сидеть и ныть, какой же ты неудачник. — Не все ошибаются. — Да ладно. Назови мне хотя бы одного человека, который не допускает ошибок? — Ну… ты. — Что? Артур уставился на Альфреда в недоумении, заметив, как у того появился на щеках румянец. Сам Кёркленд потерял дар речи, но затем громко рассмеялся, вызвав у Альфреда недоумение: — Что смешного? Это правда! — Ох, тебе точно еще учиться и учиться… — кое-как успокоив себя, Артур вытер выступившие слёзы, — ты же совсем не знаешь меня, Альфред. — Знаю, и очень давно. — Э? Как это? — удивлённо спросил Артур, придвигаясь поближе. — Как детектив ты очень даже популярен… я узнал о тебе во время моей учёбы в университете. На тот момент я начал сомневаться в своих же способностях, забил на учёбу и даже вовсе собирался покинуть всё, а потом… я нашёл статью в журнале о тебе, наш преподаватель в университете принёс, показать Лондонский товар и всё такое… я был вдохновлён твоим делом на шоколадной фабрике. Именно тогда я понял, что хочу быть как ты — помогать людям, расследовать дела, давать им надежду на то, что мы всегда готовы их защитить. В детстве я всегда мечтал стать героем, но когда подрос, никак не мог поверить, что они существуют на самом деле, — Альфред поправил свои очки, улыбаясь, — так что, когда мне сообщили, что у меня будет возможность раскрыть дело в паре с тобой, я тут же дал положительный ответ и побежал паковать вещи. Извини, что не рассказал сразу… не знал, как ты воспримешь. Артур сидел и не сводил с Альфред глаз. Этот парень… восхищался им? Как такое возможно? Неужели успехи Артура настолько повлияли на чужую судьбу, более того, неужели та самая судьба решила отыграться и дать этим двоим одно общее дело? — Я, правда, очень польщён этими словами, Альфред… но… ты сам видишь, что я далеко не тот идеал, которым меня представила тебе газета. — О да, я это вижу, — засмеялся Альфред, как бы намекая на скверный характер Артура, от чего Кёркленд лишь скептически усмехнулся: — Но тебе, правда, стоило раньше всё мне рассказать. — Знаю… прости. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, какие ошибки ты допускал? Артур только шире улыбнулся: — А об этом, юноша, мы поговорим попозже. Работа не ждёт. И правда, их поезд прибыл в Мейдстон. Альфред и Артур незамедлительно вышли на платформу, а после и вовсе удалились из вокзала, вызывая такси на указанный адрес. Артур наконец-то смог закурить, сейчас он более, чем нуждался в этом. Альфреду тоже приходилось неуютно, а потому он предпочёл делать вид, что считает облака, дабы заполнить возникшую между ними тишину. Такси забрало их у входа у вокзала. Артур решил, что им лучше бы высадиться в соседнем квартале, а там уж дойдут пешком, лишь бы лишнего внимания к себе не привлекать. И вот уже через несколько минут они шли по улицам достаточного уютного города с его спокойными и приветливыми жителями. — Вау, у Англии есть и другая сторона, — восхищённо пролепетал Альфред, озираясь вокруг. — А ты думал? Любой, кто устал от шумного города, может приехать сюда, а любой, кому нужно больше впечатлений, едет в большой город. — Я скучаю по городкам Америки. В своё время мы с семьёй много путешествовали, и… Внезапно, голос Альфреда оборвался, и он резко утянул Артура куда-то в ближайший переулок. — Эй! Что ты творишь? — вспыхнул Артур неожиданности. Это действительно выходило за все рамки, что позволял себе Джонс, ну… помимо использования чужой бритвы… да, это тоже тяжкий грех. — Нет времени объяснять, — заявил Альфред с подозрительно серьёзным лицом, от которого у Артура мурашки прошлись по коже. В следующий миг Альфред взял шарф с шеи Артура, накинул его тому на голову и, сделав уверенный вздох, прильнул к его губам, прижимая к стене. Артур находился в состоянии полнейшего шока. Альфред. На улице. Целовал. ЕГО! Как такое вообще могло произойти?!