Девушка из Берлина: Любовница Группенфюрера

Вена, апрель 1942 Мы вот уже час ехали за пределами города, а Группенфюрер Кальтенбруннер так и не говорил мне, куда мы направлялись. Казалось, он пребывал в весьма хорошем настроении с того момента, как встретил меня на вокзале, но на все мои вопросы продолжал отвечать, что я должна набраться терпения для моего предстоящего "сюрприза." Я понятия не имела, о чем он говорил, но сам он похоже был очень по этому поводу рад. Я всё ещё не до конца оправилась от двух недавних событий, произошедших на пути из Берлина в Вену: во-первых, на перроне я встретила Макса Штерна. Он был другом и коллегой Генриха из СД и женат на моей лучшей подруге, Урсуле. Он ехал по делам офиса с какой-то документацией и сильно удивился, увидев меня на вокзале. Мне пришлось соврать, что у меня были личные дела в австрийской столице. Другим событием было то, что наш поезд едва не сошёл с рельс, как только мы покинули Берлин. Когда поезд только начал набирать ход, Макс и я шли через вагон второго класса к его купе, которое он галантно предложил мне разделить с ним, чтобы я не скучала в пути. И тут вдруг поезд так резко затормозил, что я едва не упала на какого-то престарелого господина, если бы Макс вовремя меня не поймал. Другим пассажирам не так повезло, и они всё же попадали на своих соседей, сидящих напротив. Половина чемоданов также упала сверху, чудом не угодив нам по головам. Когда первоначальный шок прошёл, все начали подбирать упавший багаж, кляня на чем свет стоит машиниста, хотя как оказалось позже, его вины здесь как раз не было - кто-то забыл перевести стрелку на линии. Макс помогал людям сзади меня с их чемоданами, в то время как я подобрала сумку одной молодой женщины с ребёнком; руки у неё были заняты малышом, и сама она этого сделать никак не могла. Чемодан её тоже упал с верхней полки, и я попыталась вернуть его на место, но он был слишком для меня тяжёл. - Что у вас там такое? Камни? - рассмеялась я, пытаясь совладать с её чемоданом. - Нет, книги моего мужа. Он - профессор философии. Да оставьте вы его, вам же тяжело! К счастью, Макс вовремя пришёл мне на помощь и с лёгкостью уложил багаж обратно на место. Женщина поблагодарила нас, и мы прошли в своё купе. Остаток пути, слава богу, прошёл без происшествий. Макс предложил подвезти меня, как только мы сошли с поезда, но я сказала ему, что друг забирает меня. Сейчас я сидела в чёрном мерседесе этого самого "друга"; не помню, как давно я видела хоть одну машину, встретившуюся нам, но как только он свернул на какую-то грунтовую дорогу, ведущую куда-то в лес, я совсем потерялась. - Долго нам ещё ехать? - снова спросила я его. - Терпение, дорогая моя. Мы уже почти на месте. - доктор Кальтенбруннер подмигнул мне, ухмыляясь. Хоть я и довольно неплохо его знала к этому времени и могла даже назвать его если не другом, то хотя бы сообщником, я всё же старалась не забывать об истинной природе этого человека, который был вполне способен на совершенно чудовищные вещи. На секунду мысль закралась мне в голову, что в моём нынешнем положении я была в его полной власти, и что прийди ему в голову идея изнасиловать и убить меня в этой глуши, никто бы даже не знал, где искать мой труп. А что, если он передумал насчёт всей этой затеи с Гейдрихом и решил избавиться от единственного свидетеля - меня? Я невольно заёрзала на сиденье и продолжила изучать картину за окном. Она была довольно неутешительной: мы ехали посреди абсолютнейшей глуши, но Группенфюрер Кальтенбруннер, казалось, дорогу знал, как свои пять пальцев. Сколько раз он, интересно, сюда ездил? А самое главное зачем? - Вы нервничаете? - Его вопрос застал меня врасплох. Должно быть, у него и вправду были какие-то животные инстинкты, если он так быстро смог почуять мой страх. - А нужно? - Я попыталась, чтобы это прозвучало как можно более шутливо, хотя я действительно нервничала. Очень нервничала. - Ну вы же со мной, разве нет? Это должно было прозвучать ободряюще, но мне это наоборот показалось главной причиной того, чтобы нервничать. Тем не менее я улыбнулась ещё шире и кивнула. Через пару минут доктор Кальтенбруннер наконец остановил машину и выключил мотор. - Ну вот и приехали. - Он повернулся ко мне. - Время для вашего обещанного сюрприза. "Ну всё, он точно меня прямо тут и прикончит," успела подумать я. По крайней мере я не видела никакой другой причины, зачем бы он притащил меня в эту непролазную глушь. Тем временем он открыл свою дверь, обошёл вокруг машины, открыл мою дверь и вежливо подал мне руку. Я была рада, что на мне были перчатки: так он хотя бы не почувствует, как вдруг сразу похолодели мои руки. "Интересно только, как он это сделает? Застрелит меня или задушит, чтобы шуму лишнего не делать? Пусть уж лучше застрелит, так хоть не мучиться." - А теперь вам придётся закрыть глаза. "Всё верно, по той же причине, зачем эсесовцы заставляют своих жертв отворачиваться, чтобы не видеть их глаз. Вот уж не думала, что Группенфюрер Кальтенбруннер был так сентиментален. Ну что ж, не избежала я, похоже, судьбы других евреев, расстрелянных членами той же организации, чей шеф сейчас и меня к ним отправит." Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза. - Хорошо. А теперь не подглядывайте, пока не скажу. - Не буду. Я услышала его удаляющиеся шаги и звук открываемого багажника. У него и пистолет, и кинжал были при себе, на кобуре, так чего он теперь оттуда доставал? Благодаря всем сплетням и историям о любимых забавах Группенфюрера Кальтенбруннера в допросных комнатах Гестапо, рассказанных мне мужем, я невольно начала рисовать себе в воображении всякие ужасы. "Он что, помучает меня сначала, перед смертью? И во что я себя только втянула?" Доктор Кальтенбруннер уронил что-то тяжёлое на землю, и это что-то издало едва различимый звук. Я слишком боялась открыть глаза и продолжала стоять, плотно их зажмурив. Снова его шаги, сопровождаемые шорохом прошлогодней листвы от чего-то, что он за собой тащил. Он остановился рядом со мной. - Можете открывать. Я открыла глаза, не удержалась и вскрикнула. Улыбающийся Группенфюрер держал за шкирку какого-то человека и, судя по чёрному капюшону на голове последнего и его связанным рукам и ногам, он здесь оказался не по своей воле. - Кто это? - я совершенно не понимала, что происходит, но была хотя бы рада, что пока осталась в живых. - А это и есть ваш большой сюрприз. Доктор Кальтенбруннер несильно встряхнул свою жертву, и тот снова что-то невнятно простонал. Я догадалась, что у него скорее всего был кляп во рту. - Не будь грубияном, поприветствуй даму, - сказал ему Группенфюрер. - Ах да, совсем забыл. Ты же не можешь говорить. Давай-ка вынем эту штуковину у тебя изо рта, чтобы мы все могли перейти к увлекательному и продуктивному разговору. Он приподнял капюшон с головы своего пленника ровно настолько, чтобы вытащить кляп, и тут же опустил его назад. Группенфюрер Кальтенбруннер явно не хотел, чтобы он видел наши лица. - Что вам нужно? Это были первые слова, которые произнёс незнакомец. Он говорил с заметным акцентом, который я не смогла сразу распознать. Группенфюрер Кальтенбруннер несильно стукнул его по затылку. - Я кажется велел тебе поздороваться с дамой, свинья! - Здравствуйте, - отозвался тот без особого энтузиазма. - Здравствуйте, - ответила я, по прежнему в замешательстве от происходящего, а затем снова спросила доктора Кальтенбруннера, - так кто же это? - Это, моя дорогая, наш с вами новый лучший друг. Правда ведь, Марек? Я поняла, что это было его именем. Поляк? - Да я вас даже не знаю и не понимаю, чего вы от меня хотите! Ещё один подзатыльник последовал, на этот раз куда более ощутимый. - Ну-ка не груби мне тут. Я вообще-то жизнь тебе твою жалкую пытаюсь спасти. - Простите, - буркнул Марек с ещё меньшим энтузиазмом, чем раньше. - Так-то лучше. - Доктор Кальтенбруннер повернулся ко мне. - Так вот, наш новый лучший друг Марек является членом чешского сопротивления, не так ли, Марек? - Вы что, тоже из Гестапо? Я им уже всё рассказал. - Конечно, рассказал. И у меня в кармане даже есть приказ о твоём смертном приговоре за активное участие в антиправительственной деятельности. Так вот теперь, дружочек мой, у тебя есть два варианта: первый, ты продолжаешь грубить и упираться, и я его привожу в исполнение здесь и сейчас. Второй, ты соглашаешься работать на нас, и я тебя отпускаю. - Вы меня отпустите? - Не только отпущу, но ещё и своего личного водителя дам, чтобы в целости и сохранности доставить тебя до самой границы твоей богом забытой страны, где ты сможешь благополучно вернуться к твоей антиправительственной деятельности. Но сделаешь ты это при одном условии: первый пункт твоей первой антиправительственной деятельности будет назначен мной, и ты найдёшь способ привести его в исполнение. - В чем подвох? - В том, что твоя любимая жёнушка вместе с твоими чудесными детками до сих пор находятся под арестом в Гестапо, и если ты решишь со мной в игры играть, то найдёшь их в скором времени там, где ты сейчас стоишь, только двумя метрами глубже. Уяснил? Марек вздохнул. - Что мне нужно будет сделать? - Ну вот видишь, теперь и поговорить можно! - Группенфюрер Кальтенбруннер рассмеялся и грубовато похлопал Марека по щеке. Я подумала, что тому повезло, что на нём был капюшон. - Тебе нужно будет сформировать небольшую группу бойцов из твоего сопротивления и совершить покушение на Обергруппенфюрера Гейдриха во время его следующего визита в Прагу. - Гейдриха? - Переспросил Марек с нескрываемым удивлением. - Вы двое вообще-то немцы? Или вы тоже из сопротивления? - Можешь думать, как тебе больше нравится. Единственное, что имеет значение, так это то, что мы хотим его смерти, и ты нам в этом поможешь. Ясно? - Да. Марек заметно повеселел, судя по его голосу. Ему не пришлось продать своих друзей из сопротивления в обмен на свободу, и его не пытались перевербовать с целью работы против его собственного правительства. Более того, ему предлагали шанс устранить худшего врага, которого когда либо видела его страна, и которого прозвали "Вешателем" благодаря всем казням и ужасу, что он принёс на их территорию с тех пор, как его назначили Рейхспротектором в Богемии-Моравии. Марек был очень доволен сделкой, которую только что заключил. - Вот и отлично. А теперь слушай внимательно. Следующий визит Гейдриха в Прагу назначен на 26 мая, сразу после его возвращения из Парижа. - Группенфюрер Кальтенбруннер подмигнул мне в благодарность о добытой мной накануне информации, которой он теперь делился с чехом. - Так что это даст тебе и твоим друзьям около полутора месяцев, чтобы всё тщательно спланировать и подготовить. Из моих источников я также узнал о двух твоих приятелях, которые меня больше всего интересуют: Ян Кубис и Йозеф Габеик, в настоящее время находящиеся на британской военной базе и проходящие военную подготовку для различных подрывных действий. - Я только знаю Яна, другого не знаю, - перебил его Марек. - Это не важно. Они знают друг друга, а это всё, что нам нужно. Согласно перехваченным сообщениям, которыми обменивались твоё сопротивление и британцы в последнее время, скоро они закончат свою подготовку и будут сброшены на территорию Чехословакии британским самолётом. - Простите, что перебиваю, герр... Извините, я не знаю вашего имени... - Можешь звать меня "герр Гиммлер." После того, как Гейдрих достиг звания министра и превзошёл его в ранге, он хочет смерти Гейдриха побольше моего. Я подавила смешок, наконец расслабившись немного и придя к выводу, что я этот день скорее всего переживу. Марек тоже оценил шутку и хмыкнул. - Простите, что прерываю, герр Гиммлер, но если ваш источник информации - Гестапо, а я подозреваю, что так оно и есть, то вы сами должны понимать, что обоих парашютистов сразу же перехватят, как только они приземлятся. - Оставь это на меня, - уверенно пообещал Группенфюрер. - Так вот, как только они приземлятся, ты берёшь их к себе, и вы вместе начинаете готовиться к покушению. Насколько я понял, они с собой будут иметь весьма неплохую британскую амуницию, и это нам тоже очень пригодится. Марек кивнул из-под капюшона на голове. - Ты ведь понимаешь, что у тебя будет один-единственный шанс это сделать, и провал абсолютно исключён? - в этот раз голос Группенфюрера звучал почти угрожающе. - Да, конечно. - Прекрасно. Потому что если ты провалишь мне эту операцию, то я найду тебя даже на северном полюсе и сделаю так, что умирать ты будешь очень долго и мучительно. Но перед этим я сделаю то же самое со всеми твоими родственниками вплоть до не то что седьмой, десятой воды на киселе. Всё понятно? Марек нервно сглотнул. - Да. Я всё понял. - Чудесно, я рад, что мы пришли к соглашению по этому пункту. - Доктор Кальтенбруннер улыбнулся. - А теперь перейдём непосредственно к нашему плану. Я долгое время думал, как нам будет лучше добраться до Гейдриха. И знаешь, кто натолкнул меня на одну блестящую мысль? Вот эта красавица, которую ты, к сожалению, не видишь. - Я? - Удивлённо спросила я. - О да, вы, моя дорогая. - Я наконец поняла, почему он постоянно звал меня "моя дорогая" - он не хотел, чтобы Марек узнал моё настоящее имя. Хотя, с другой стороны, может ему просто нравилось это говорить. - Именно вы подали мне идею, когда мы обсуждали его привычки. Именно вы указали мне на его самое плохое доминирующее качество - один Бог знает из скольких! - на его невероятное тщеславие. Вся власть, которую он недавно заполучил, явно ударила ему в голову, и он начал думать, что он неуязвим, как для своих политических оппонентов, так и для внешних врагов. Именно вы рассказали мне, что он разъезжает по своему новообретённому протекторату исключительно в открытой машине, чтобы лишний раз ткнуть чехов носом в то, насколько он уверен в своей политике террора. Он начал думать, что никто и не посмеет даже задуматься о покушении на него. Группенфюрер Кальтенбруннер вдруг расхохотался. - Господи, Марек, как же я тебе завидую! Я бы столько отдал, только чтобы увидеть его выражение лица в тот момент! Спорить готов, это будет бесценно! Я абсолютно разделяла его последнюю мысль и тоже ухмыльнулась. - И вот где ты, мой дружок Марек, и прикончишь его вместе с твоими приятелями-парашютистами. - В его машине? - О да. Согласно моему источнику, - доктор Кальтенбруннер снова мне подмигнул. - Гейдрих всегда ездит по одному и тому же маршруту из своей виллы за Прагой в Храдшин, старый имперский замок, который он превратил в свою ставку. Дорога, по которой он ездит, резко поворачивает на подъезде в пригород Праги, и его водителю придётся сильно сбавить скорость, чтобы повернуть. И вот на этом-то повороте он и будет у вас как на блюдечке, где вы сможете его застрелить, заколоть, бросить в него гранату, в общем, свободу выбора оружия я оставляю на вас. Только поставьте нескольких людей с обеих сторон дороги, чтобы наверняка выполнить миссию, даже если он или его водитель застрелит кого-то из вас; не забывай, он не дурак, и наверняка откроет встречный огонь, как только поймёт, что к чему. А он чертовски хороший стрелок. - Я всё понял. - И ещё кое-что. Когда мой человек высадит тебя у границы, он даст тебе небольшой контейнер с жидкой субстанцией внутри. Ни в коем случае не трогай жидкость голыми руками, и обращайся с контейнером, как с новорождённым. А когда твои приятели приземлятся с амуницией, окуните все пули, составные части бомб и всё остальное оружие в этот состав прежде чем отправитесь на задание. - Зачем? - Одно высокотоксичное вещество, которое мне недавно удалось раздобыть. Ранишь его хотя бы одной пулей, побывавшей в этой жидкости, и он умрёт от симптомов, похожих на заражение крови, причём ни один из врачей ничего не сможет заподозрить. Эту дрянь почти невозможно различить в крови. Эксперименты доказали её высокую эффективность. Это всё, что тебе нужно знать. - Я лично позабочусь о всей амуниции, - пообещал Марек. - Вот и прекрасно. Ну что ж, пожалуй, на этом всё. Вопросы? - Когда мы всё сделаем... Вы отпустите мою семью? - Как только увижу труп Гейдриха своими глазами, я лично открою дверь в их камеру. Марек удовлетворённо кивнул. - Благодарю вас. - Нет, Марек. Это я тебя благодарю. - Доктор Кальтенбруннер улыбнулся. - А теперь давай, полезай назад в багажник, я высажу тебя неподалёку у охотничьей хижины, откуда тебя и заберёт мой человек. Только не вздумай бежать: если он тебя первым не поймает, то волки уж точно сцапают, а их тут много и они все голодные, как чёрт. - Я никуда не денусь, я обещаю. - Знаю, что не денешься. Просто предупреждаю о возможных последствиях. С этими словами Группенфюрер Кальтенбруннер с лёгкостью забросил связанного Марека обратно в багажник, и я снова подивилась его почти что нечеловеческой силе; Марек был немаленьких размеров, но Группенфюрер Кальтенбруннер с такой лёгкостью его поднял, будто тот весил не больше пятилетнего ребёнка. Закрыв багажник, он подошёл ко мне, улыбаясь. - Ну и как вам понравился ваш сюрприз? - Должна признать, вы превзошли самого себя, герр Гиммлер. Смеясь, он открыл дверь и помог мне сесть обратно в машину. На секунду я даже устыдилась того, что всего полчаса назад была более чем уверена в его недобрых мотивах. Оказалось, доктору Кальтенбруннеру действительно была небезразлична моя судьба, и я лишний раз утвердилась в мысли, что не стоило мне слушать все эти истории о нём. Он снова ухмыльнулся, не торопясь заводить машину. - Вот уж не думал, что разговоры о чьей-то готовящейся смерти вас так обрадуют. - Что? Я вовсе даже не радуюсь. - Радуетесь, как ребёнок в Рождественское утро. Посмотрите только, как сияют ваши глаза. Да вы очень рады, что его скоро не станет. Я отвернулась, стараясь изо всех сил скрыть улыбку, но не смогла. Он был прав; я действительно была очень рада, что в его багажнике находился человек, который поможет мне отомстить за моего брата и ребёнка. Я была почти счастлива. Это было неправильно, в корне неправильно и аморально, с таким нетерпением ждать чьей-то смерти, и мне в какой-то мере было стыдно, но стыдно так, как бывает ребёнку, который втихаря крадёт сладости с верхней полки на кухне, пока родители не видят. Это было неправильно, но сладко до боли в зубах. Я откинулась на сиденье, уже в открытую улыбаясь Группенфюреру Кальтенбруннеру. Он тоже улыбался мне. - Не думал, что у вас есть такая тёмная сторона, моя дорогая. Но мне это даже нравится. Вы мне нравитесь злой. - Я не злая. Он это заслужил, вот и всё. - Да, я тоже всегда так говорю. Мы с вами так похожи; мы - милейшие люди, пока кто-то чего-то не "заслужил." - Ну, я думаю, что у вас в послужном списке куда больше людей, "заслуживших" это, чем у меня когда-либо будет за всю мою жизнь. - Не забывайте, что я на семнадцать лет старше вас. И позвольте мне вас уверить, вы начали куда раньше моего. Когда мне был двадцать один год, я был занят с учёбой на юридическом, а не с планами покушения на министра. Вы далеко пойдёте, мой маленький злобный друг. Группенфюрер Кальтенбруннер снова рассмеялся и завёл машину, а я погрузилась в весьма невесёлые мысли. Я что, и вправду была такой же, как он? Правда стала злой? А что, если он тоже точно также как и я оправдывает все до одного свои поступки тем, что кто-то этого "заслужил?" Я вдруг испугалась этой последней мысли и захотела поскорее оказаться дома, чтобы Генрих сказал мне, что я была хорошей и что оставалась ещё для меня надежда.