Девушка из Берлина: Любовница Группенфюрера

Я покинула уже знакомый банк в Цюрихе, но на этот раз в одиночестве; я долго упрашивала моего водителя возвратиться в Германию без меня, объясняя, что у меня в Цюрихе были родственники, которых я хотела навестить. Ему сильно не нравилась сея затея - оставить меня без присмотра - но он всё же согласился ехать домой с золотом один, когда я соврала, что Обергруппенфюрер Кальтенбруннер дал на то своё согласие. Была пятница, на работу в РСХА мне нужно было только в понедельник, так что мой шеф никогда бы не заметил моего отсутствия в любом случае. Цюрих был небольшим городом, поэтому я решила пешком дойти до дома моих родителей. Отсутствие флагов и баннеров со свастиками казалось мне весьма непривычным, и я поймала себя на том, что вспоминала, каким красивым был Берлин много лет назад без всех этих кроваво-красных полотен в каждом окне. Это было ещё одной причиной, почему я хотела остаться в Цюрихе хотя бы на день-два: подышать воздухом относительной свободы, погулять по улицам, не слыша слово "Гестапо" на каждом углу, не видеть униформы в каждом кафе и не быть вынужденной носить свою. Чтобы устроить себе настоящий праздник, я решила купить кусочек шоколадного торта и чашку кофе. Кафе неподалёку выглядело идеальным для этого местом, тихим и уютным, и я устроилась за столиком на улице. Я наслаждалась тёплыми лучами заходящего солнца и своим тортом, когда вдруг какой-то незнакомец в тёмном костюме отодвинул стул и уселся рядом со мной, даже не потрудившись спросить моего разрешения. Только я открыла рот, чтобы объяснить наглецу, что я кое-кого ждала и что его присутствие было весьма нежелательным, как он сам обратился ко мне на английском: - Миссис Фридманн? Я инстинктивно отодвинулась от человека, которого видела впервые в жизни, и который знал моё настоящее имя, а не имя графини, какой я тут притворялась. Я нервно сглотнула, судорожно думая, как лучше было ему ответить, как он снова заговорил: - Не нужно так нервничать, никто нас здесь не услышит. Мы никогда раньше не встречались, и вы меня не знаете, но я знаю вас, и мне необходимо поговорить с вами кое о чём крайне важном. - Простите, я не говорю по-английски, - ответила я на немецком, на всякий случай. Он наклонился ближе и взглянул на меня своими пронизывающими серыми глазами. - Я работаю в той же контрразведывательной ячейке, что и вы, миссис Фридманн. Мои мысли напоминали пчелиный улей, в который только что воткнули палку. "Он что, из Гестапо? У них есть агенты, которые говорят на безупречном американском английском? Откуда он меня знает? Что мне ему ответить? Может, вообще ничего не отвечать? Где и на чём именно я прокололась или же это просто провокация?" Словно прочитав мои мысли, он слегка усмехнулся. - Если вы думаете, что я из вашего любимого четвёртого отдела, то задайте себе вопрос: зачем им посылать меня сюда вместо того, чтобы арестовать вас в Берлине? С этим доводом трудно было не согласиться. - Назовите ваше имя и звание в таком случае, - потребовала я на английском, всё ещё ожидая услышать визг тормозов и увидеть людей в кожаном, выпрыгивающих из автомобиля, чтобы меня арестовать. Тихий, почти пасторальный швейцарский пейзаж на улице, где мы сидели, остался непотревоженным. - Настоящего имени и звания я вам назвать не могу, но можете звать меня Флоран. - Это французское имя, - скептически заметила я, намекая на его сильный американский выговор. - А ваше - итальянское, Джульетта. Он знал моё кодовое имя. Тут я немного расслабилась, только сейчас заметив, что всё это время задерживала дыхание, и придвинулась ближе к американцу. На вид ему было лет тридцать или чуть за; он был гладко выбрит и носил почти незаметные очки в тонкой оправе. "Адвокаты так выглядят," почему-то подумала я. "Те, что дерут денег в три шкуры, но никогда не проигрывают ни одного дела." Он слегка отодвинул шляпу от лица и продолжил: - Я знаю цель, с которой вы сюда приехали, миссис Фридманн, и мне нужно, чтобы вы мне кое-что рассказали: вы привезли сюда только британские фунты или американские доллары тоже? - Только фунты. Им пока не удалось создать качественную подделку доллара. - Вы знаете, сколько у них уйдёт времени, чтобы подделать нашу валюту? Я покачала головой. - Я всего лишь обычный курьер, Флоран. Простите. Он буравил меня пристальными взглядом из-под сдвинутых бровей, и я невольно начала чувствовать себя всё более и более неуютно. - Правда? Какие отношения связывают вас с шефом РСХА, Обергруппенфюрером Кальтенбруннером? - Я его секретарь, и только. - Я почувствовала, что покраснела, хотя и непонятно почему. Американец это, естественно, заметил и слегка сощурил на меня глаза. - И он доверяет миллионы британских фунтов и, более того, посвящает в тайну такой сверх-секретной операции обычного секретаря? Вы должны понимать, как неправдоподобно это звучит. Я искренне оскорбилась. - Можете думать себе всё, что хотите, но наши отношения носят исключительно профессиональный характер. Я - замужняя женщина, если вы забыли. Он отмахнулся от моих слов, будто мой семейный статус его меньше всего интересовал. - Я сделаю вид, что верю вам. Дело ваше, в любом случае. Просто скажите, кто изготавливает деньги и где? - Откуда мне знать? - Спросите его и дайте мне ответ в следующий раз, как приедете сюда. - Он никогда мне такого не расскажет! - Конечно, расскажет. Мужчины испокон веков рассказывали самые страшные тайны своим любовницам. - Я ему не любовница! - В возмущении крикнула я куда громче, чем надо. Мужчина, читавший газету на скамье на тротуаре напротив, поднял голову и глянул на нас. Американский агент вынул что-то из кармана и сунул мне в сумочку, что я держала на коленях. - Это микрофон, очень чувствительный. Установите его в его кабинете и попробуйте выведать, кто изготавливает валюту. - Вы совсем с ума сошли?! - А ещё лучше, установите микрофон в его спальне, напоите его хорошенько и заставьте говорить. Нам нужна эта информация! - И думать забудьте! Я попыталась сунуть завёрнутый в платок предмет обратно в руки Флорину, но от поймал меня за запястье и сунул микрофон обратно мне в сумку. - Позвольте мне напомнить вам, миссис Фридманн, что оба вы и ваш муж согласились помогать нашему офису любыми, я подчёркиваю, любыми средствами. Только на таком условии наше правительство согласилось не судить мистера Фридманна и вас вместе с ним как военных преступников по окончании войны, которую, как вы уже должно быть догадались, вам, нацистам, не выиграть. - Мой муж и я никакие не нацисты, - зашипела я на него. - Я рассматриваю ваш отказ сотрудничать как саботаж. - Вы просите меня о невозможном! Да он же сразу найдёт это ваше устройство, он же не идиот! А ещё он сразу же поймёт, кто его туда поместил, и лично меня пристрелит! Вы этого хотите? Американец помолчал какое-то время, видимо, размышляя над моими словами. - Ладно, забудьте про микрофон. Просто выведайте у него нужную информацию, и как можно скорее. Мы не можем позволить, чтобы они делали с экономикой нашей страны то же, что они делают с британской. - Я постараюсь сделать, что в моих силах, но ничего не обещаю. - Постарайтесь, миссис Фридманн, - проговорил он тихим голосом, но слова его прозвучали почти как угроза. Я уже сто раз прокляла своё решение отпустить водителя. Американец тем временем поднялся, бросил несколько долларов на стол, хоть даже и не взглянул на меню, и оставил меня одну. Я же задумчиво мешала свой кофе, пытаясь решить какой из офисов был хуже: мой РСХА или же американская контрразведка.