***
Робин снова заворочался в кровати. Можно было представить, что Тим просто на патруле. Что сейчас придет. Что, может, просто вышел в кухню налить воды. Что, может, из-за стечения обстоятельств, он ночует не в своей квартире, а в особняке. Может, и не ночует даже. Обманывать себя выходило очень плохо, вот уже третью неделю подряд. Дэмиен просматривал их совместные видео и фотографии, Дэмиен читал их переписки с кучей дурацких стикеров, которые коллекционировал Дрейк, Дэмиен дозванивался до Тима, но ужасная связь не давала поговорить больше, чем пять минут — Дэмиен чувствовал себя так дерьмово и одиноко, словно вернулся в прошлое. Как он раньше справлялся с этим чувством Робин вспомнить не мог. Немного помогал Грэйсон, таская по Готэму, но Дэмиен честно себе признавался — он был уже везде, куда бы Дик его не повел, с Тимом. Это делало, отчасти, больнее. Начиналась четвертая неделя — последняя в месяце. А впереди ещё половина, уже другого месяца; Дэмиен собирал последние силы, чтобы не сорваться и не уехать к Дрейку. Тому надо будет хорошенько подготовиться, чтобы в аэропорту Дэмиен его случайно не убил. Из лучших побуждений, конечно же. Днём Дик вытащил Дэмиена в местные забегаловки. Робин неосознанно для себя вспомнил, что Тим подобные места просто обожал. И вредную еду тоже. Питался ей в неимоверных количествах, когда Дэмиен не следил. Рестораны зато Дрейк недолюбливал — рассказал однажды, как траванулся каким-то блюдом и больше в подобные заведения ни ногой. Дэмиен помнил, что примерно после этого он взял у Альфреда его рецепты, потому что иначе Тим бы скончался от заворот кишок, а есть фастфудную отраву младшему тоже не улыбалось.***
Спросонок Дэмиен даже не понял, в чем подвох — утомленный патрулем и дневной беготней по городу, он едва очнулся от своего сонного состояния — и поэтому даже не испугался когда чьи-то руки удивительно хорошо обвились вокруг его талии. Кто-то — предположительно, обладатель этих самых рук — осторожно и ласково прижался губами к его плечу, выпирающей косточке на шее, к другому плечу и к кромке растущих волос внизу затылка. Прикосновения были теплыми и родными, нужными. «Какой хороший сон». — Дэми, — послышался сзади хрипловатый мягкий голос, — мой Дэми, мой замечательный, как же я по тебе соскучился, моё солнышко… Дэмиен развернулся и заулыбался сонно — Тим, смотрящий на него, был каким-то чудом. «Какой, все же, замечательный сон…» — Тим, — пробормотал Робин, обнимая юношу сильнее, — Тимтимтимтимтимтимтим, — он прервался, когда старший на мгновение припал к его губам, — Тим, ты здесь, ты… — Да, — Тим засмеялся чуть слышно, — я здесь, мой родной. И больше никуда не уйду. Никуда-никуда, честно, — он прижался к чужому лбу своей щекой и замер, — а теперь засыпай, Дэми. Ты такой сонный, солнце. Прости, что разбудил. «Разве ты меня будил? Разве это не сон? Разве я не проснусь один утром?» — подумал Робин, но вслух сказал только тихое, чуть с хрипцой, «Конечно» и уронил Тима рядом. Через мгновение они оба устроились так, как привыкли засыпать задолго до этого, и никогда, подумал Дэмиен, никогда он ещё так сладко не спал. Наутро Тим остался рядом, абсолютно реальный и живой; Дэмиен чувствовал себя лучше с каждым мгновением наступающего дня.