Театр имени Абсурда

      У каждого уважающего себя преступника всегда есть подходящий образ, амплуа, которое говорит само за себя. У уважающего себя преступника, обладающего способностями Эспера, вырвавшегося из самых низов и принятого в Портовую мафию, должен быть не только образ, но и маска со стилем жизни.       Для Акутагавы Рюноске это не было большой проблемой: тёмная одежда и минимум слов, как и соблюдение инструкций, существенно облегчали мафиозный быт, как и скрытые мотивы и стремления. Однако у каждого бывают отвратительные дни и, что ещё ужасней для образа, перепады настроения.       К несчастью, этот злополучный день начался с первыми лучами солнца, которые быстро улизнули под крылышко тяжелых туч. Ноющая поясница, как и чертова боль в животе, не давала покоя с самого начала. Быстро поняв к чему это, Рюноске захотелось проявить слабость и заползти под одеяло, забыв о своём боссе-тренере-семпае именно в этот день. Но упрямство и желание доказать гребнутому суициднику, как называл его Накахара, причём совершенно заслуженно, заставило собрать себя в кучу и поползти за обезболивающим и глупо и наивно надеяться, что оно заставит продержаться на тренировке с Дазаем.       Он открыл шкафчик — на месте таблеток была приложена записка с кровавыми разводами. Теперь присоединиться к напарнику наставника в желании прибить оного зашкаливала неимоверно. Только вбитая осторожность с улицы позволила не проколоться перед любителем вламываться туда, куда не просят.       «Твоё болеутоляющее слишком слабое, купи что-то посильнее».       Именно в этот момент Акутагава искренне жалел о двух вещах: о том, что выработал такую хреновую репутацию, что не сможет эмоционально поистерить, и о том, что придётся идти в аптеку в своём истинном виде — эта скотина ещё его эластичные бинты прихватил с собой.       Этот день был чертовски ужасен. Отвратительно быть девушкой в самые тяжелые дни.       Рюноске чертовски устала держать фейспалм и многозначительно посмотрела на своего наставника. Мало того, что сожрал все её обезболивающее, напялил на руки её же эластичные и простые бинты, так и попинал по всему помещению.       Терпение медленно утекало. А то, что своим последним выпадом он ударил в грудь, которая чертовски ныла и без посторонней помощи, заставило откашляться кровью и начать придумывать логичную причину для босса, почему у её семпая нет руки. Обеих.       — С такими умениями ты не пригоден для мафии. Захотел обратно в трущобы?       Рюноске встала, обещая взглядом не только оторвать руки, но и раскидать останки самоубийцы по всему порту.       «Заебал», — подумала она, со скоростью атакуя.       — Хорошо, уже лучше, — скупо похвалил Дазай своего ученика.       Не зря он обратил на мальчишку внимание. Из него выйдет отличный пёс Портовой мафии.       А то, что мальчик на самом деле девочка — ему лучше не знать. Для его же здоровья.