***
Хотя, конечно же, такой человек был. И человеком этим, ещё более обеспокоенным всем происходящим, чем Маринетт, являлся никто иной, как Марсель Дюбуа. Но откуда ж ей было знать, что тот несколько раз проехал на красный и даже срезал путь по встречке, чтобы добраться до Габриэлькомпани до того, как там сделали бы «официальное заявление», о котором его никто не предупреждал. А немного ранее, за завтраком он вообще чуть не подавился тостом, когда включил планшет и увидел новости о своей компании, от которых курс её акций упал на 0,0000001%. Отшвырнув планшет, он схватился за сердце. А ведь только проснувшись, он рассчитывал остаться дома, отдохнуть некоторое время от работы, подлечить свой сопливый нос, заняться разными приятными вещами, например, отчитать и уволить горничную за то, что она испортила коллекцию его старинных марок, но нет же, теперь все его планы пришлось отложить, потому что ему срочно нужно было одеваться и мчаться в Габриэлькомпани. — Преемник Габриэля? Ха, — сказал он сам себе, когда его автомобиль с визгом подлетел к парковочным местам. — Да я так много сделал для этой долбаной компании, что мне следовало получить повышение ещё несколько месяцев назад. Наплевав на линии разметки, Марсель умудрился занять сразу четыре места, а затем, хлопнув дверцей и полностью игнорируя протесты парковщика, он в ускоренном темпе заковылял к двери проходной, так быстро, как только мог. — Лемарк! — громко позвал он охранника, когда вошёл. — Лемарк, ты мне нужен… Марсель остановился на месте, но вовсе не от того, что тридцатифутовая пробежка уже вымотала его, а от удивления, потому что за стойкой охраны было пусто. Оглядев вестибюль, в котором не было ни души, он направился к лифту. Нехарактерная для этого места тишина давила на психику Марселя, вселяя страх. И чувство тревоги только усиливалось с каждым его шагом. В этот день не было никаких национальных праздников, это был обычный будний день, а не выходной. Но по мере того, как лифт со стеклянной дверью поднимался от этажа к этажу, Марсель замечал всё больше пустых рабочих мест и кабинетов, отчего его беспокойство росло в геометрической прогрессии. Открыв телефон, он уже собирался в десятый раз за утро позвонить Бруно и спросить: «Где все?» — как вдруг его внимание привлекло уведомление о новом входящем. После того, как он открыл электронное письмо, его глаза сузились в замешательстве, а затем медленно расширились от ужаса, когда он вслух прочитал пресс-релиз: — Исполняющий обязанности генерального директора Габриэлькомпани, Марсель Дюбуа…***
— Объявляет об уходе на пенсию после двадцати шести лет службы? — прочитал Нино, нахмурившись, в то время как Маринетт прислонилась к стене позади него, прижав пальцы к дрожащим губам. — Что ещё там написано? — спросила Маринетт, гадая, чем вызвано её учащённое сердцебиение: шалящими нервишками или только что выпитым из гигантской чашки кофе. — Ну, — сказал Нино, поправив очки и продолжив читать статью. — Там говорится, что…***
— После того, как он более четверти века проработал в ведущей модной компании Франции, — прочла Аликс, лежащая головой вниз с задранными на спинку дивана ногами, пока Макс готовил завтрак с жемчужно-белой ухмылкой на лице. — Марсель Дюбуа…***
— …объявил в понедельник вечером, что намерен уйти с поста исполняющего обязанности генерального директора Габриэлькомпани, — спокойно прочитал Ким с экрана своего смартфона, пока бежал на беговой дорожке, в то время как Сабрина пыхтела и обливалась потом на орбитреке* рядом с ним, уже не в состоянии что-либо спросить, даже если ей этого и хотелось. — Хотя нам не удалось связаться с месье Дюбуа и получить от него комментарии по данному поводу…***
— …инсайдеры подтвердили, что он публично объявит о своих планах выхода на пенсию… — Помедленнее, — сказала Хлоя, прислонившись к стене и мечтательно глядя в пустоту перед собой, пока Натанаэль читал новости. — Я хочу смаковать этот момент… — …се… го… дня… на… пресс… кон… фе… рен… ции, — произнес по слогам Натанаэль, понизив голос на октаву, а затем, взглянув на Хлою и увидев, как она забавно надула губки, продолжил читать как прежде. — Когда мы обратились за комментариями к Адриану Агресту, сыну основателя Габриэлькомпани, он сказал…***
— Марсель всегда был для меня как отец родной, и я желаю ему всего наилучшего в его будущих начинаниях, — прочла Алья, взглянув на Адриана, смотрящего в окно штаб-квартиры Габриэлькомпани на оживлённый после пробуждения город. — Немного поздновато спрашивать твоё мнение о том, что я написала от твоего имени, поскольку это уже попало в утренние новости… Но, как тебе? Неплохо звучит, да? Адриан поднял взгляд на портрет своего отца, висевший на стене, с которого тот властно смотрел вперёд с непостижимым выражением на лице. Впервые Адриан не мог сказать, осудил бы его отец за деловое решение, принятое под влиянием эмоций, или одобрил бы то, на что он пошёл ради компании. Впервые с тех пор, как Адриан себя помнил, призрак Габриэля Агреста не подталкивал его к определённому выбору. Он не знал, как отреагировал бы на всё это его отец, и, честно говоря, ему было всё равно. Даже если бы Габриэль был против, Адриан всё равно не поступил бы иначе, потому что помочь Маринетт в тяжёлой для неё ситуации было единственным решением, которое он считал правильным. — Мне нравится, — сказал Адриан, повернувшись к двери, ведущей в офисный коридор. — А теперь настало время реализовать последний пункт в нашем плане. — Тебе решать, — сказала Алья, потирая виски. — Эй… ты собираешься увидеться с Мари после того, как уладишь тут все проблемы? — Наверное, я, всё-таки, сначала попробую извиниться перед Нино, — сказал Адриан, оглянувшись на свою сообщницу по преступлению. — А ты? — Ну, думаю, с Маринетт я тоже поговорю позже, подожду, пока всё уляжется, — вздохнула Алья, заправив прядь волос за ухо. — А прямо сейчас поеду домой, у меня есть там кое-какие дела… — Всё в порядке? — …Да, не переживай, — сказала Алья, покусывая нижнюю губу. — Просто мне тут вчера не спалось, я всё думала, думала… И, кажется, я теперь знаю, что мне надо сделать и о чём мне нужно поговорить с Нино. Вот, собственно, и всё. Адриан открыл было рот, но так и не сказал то, что ему хотелось, решил не лезть на рожон. «Не стоит вмешиваться в их отношения, — подумал он. — Всё, о чём Алья собирается поговорить с Нино, это их личное дело». Вместо того, что ему хотелось ей сказать, он лишь произнёс: — Ну… удачи. Если тебе что-нибудь понадобится, только дай знать… — Спасибо, — сказала Алья, поправив его галстук с лёгкой улыбкой на губах. — Готов? — Как никогда, — сказал Адриан, сделав глубокий вдох и направившись к двери. — Пора, наконец, покончить со вседозволенностью Марселя.***
К тому времени как лифт поднялся на верхний этаж, лицо Марселя стало напоминать распухший помидор. Войдя в офисный коридор, он направился к своему кабинету, с совершенно диким взглядом озираясь по сторонам в поисках того, кто мог бы объяснить ему, что за безумие тут творится. — Леон! — позвал Марсель, заглянув в один из кабинетов по дороге. — Бруно! — СЮРПРИЗ! К всеобщему сожалению, сердечного приступа у Марселя так и не случилось, и он более-менее спокойно отреагировал на то, что, когда он завернул за угол, его многочисленные коллеги, подчинённые и деловые партнеры повыскакивали в праздничных колпаках из кабинетов, как чёртики из табакерки. Везде зажёгся свет, сверху посыпались конфетти, а над дверью в его кабинет развернулся баннер с надписью: «Счастливого пути!» И в довершение ко всему этому ужасу сбоку от него скакала дочь Андре Буржуа, снимающая всё происходящее на видеокамеру. В её обезумевших от счастья глазах стояли слёзы, но Марселя больше всего пугало в ней не это, а её улыбка, грозившая расколоть её лицо пополам. Аплодисменты были оглушительными, и они только усилились, когда Адриан и Бруно вышли из кабинета Марселя, улыбаясь и тоже хлопая в ладоши. Только когда Марсель поднял руку вверх, жестом показывая всем быть потише, звуки ликования толпы поутихли. — Адриан? — удалось произнести Марселю, несмотря на то, что он задыхался от возмущения. — Что всё это значит? — А вы что думали? Что мы отпустим вас без прощальной вечеринки? — сказал Адриан, передав Марселю один из стаканов с пуншем с секретарского стола. — Простите, что у нас тут всё так по-скромному, но вы сами виноваты. Если бы вы предупредили нас о своём уходе заранее, мы бы, конечно же, подготовились получше. — Ничего не понимаю, — залепетал Марсель. — Заранее… Я вообще никогда никого ни о чём не предупреждал! — Вот именно, из-за того, что вы никогда никого не предупреждаете заранее, мы и не смогли купить торт побольше**, — сказал Адриан, кивнув в сторону пятикилограмового покрытого белой мастикой тортика с надписью «Прощай, Марсель», выполненной зелёным кремом. — Зато он наверняка вкусный. Хлоя очень хвалила выпечку из той пекарни, где его заказала. Кстати, не забудьте сказать «спасибо» Хлое. Это она здесь всё организовала. — Ой, да без проблем, была рада помочь, — сказала Хлоя, подняв телефон и сделав снимок озадаченного лица Марселя. — Когда я услышала, что вы уходите из Габриэлькомпани… Я просто… Ах, простите, расчувствовалась… Сделав паузу, она часто заморгала, а затем, взяв предложенную Натаниэлем салфетку, промокнула уголки глаз и продолжила причитать: — Я просто уже даже и не думала, что этот день когда-либо настанет. — Простите, а вы разве тоже здесь работаете? — спросил Бруно, подойдя к ней. — Эй, не порть мне тут всю малину, — зашипела Хлоя, впихнув в руку Бруно банку с газировкой. — Иди, вон, пей свой «Доктор Пеппер» и не влезай в чужой разговор! — Ладно, ладно, не ссорьтесь, я знаю, что все хотят урвать возможность перекинуться парой слов с нашим героем дня, — сказал Адриан, положив руку Марселю на плечо и проведя его через толпу ликующих сотрудников. — Однако сперва нам нужно пойти, подписать кое-какие документы, так что простите, но мне придётся украсть его у вас ненадолго. А вы пока развлекайтесь, угощайтесь закусками, мы скоро вернёмся! Сказав это, Адриан помахал рукой, одарив всех присутствующих широкой улыбкой, а затем завёл Марселя в его же кабинет и закрыл за собой дверь. — Адриан, я ничего не понимаю… Что происходит? Почему все словно обезумели? — встревоженно спросил Марсель, ослабив галстук, когда заметил Леона, стоящего напротив дальнего окна. — Леон, может, ты мне объяснишь, какого чёрта здесь творится? — А что именно из того, что вы увидели и услышали сегодня, вам непонятно? — холодно ответил Леон. — По-моему, тут всё достаточно очевидно: это ваша прощальная вечеринка по случаю выхода на пенсию, месье Дюбуа. — Присаживайтесь, — сказал Адриан, и все следы веселья исчезли с его лица, как только он опустился в старое кресло, на котором когда-то сидел его отец. Поморщившись, будто сел на что-то довольно неудобное, он потянулся назад и достал из-под маленькой ракетки для пинг-понга, непонятно как оказавшейся в этом месте, бежевую папку с документами. Из-за двери доносились весёлые голоса, музыка, смех и, казалось, что, как только Марсель вышел из коридора, вечеринка там началась по-настоящему. — Да кто-нибудь объяснит мне, наконец, откуда взялись новости о том, что я ухожу на пенсию?! — прошептал Марсель после минутного молчания. — А кроме того, какого хрена эта избалованная соплячка Хлоя Буржуа пляшет и распевает похабные частушки вместе с моими сотрудниками прямо у нас в коридоре?! Не говоря ни слова, Адриан открыл папку, а затем, достав оттуда платёжные ведомости и отчеты со сводными таблицами о выплатах денежных средств, сложил их стопочкой и бросил на стол перед Марселем. Адриан с упоением наблюдал за тем, как с каждым просмотренным листком лицо его бывшего босса становилось всё бледнее и бледнее. Именно такой реакции он ждал после предоставления Марселю доказательств того, что тот совершил корпоративное мошенничество, присвоив свыше сотни тысяч евро. — И это у нас столько заработал лишь Лау Чан Лан, — сказал Адриан, передав Марселю через стол ещё одну стопку документов. — А тут сведенья о том, сколько получил за свой усердный труд Луенг Чун Инг. Еще одна стопка упала перед Марселем. — Ну и, конечно же, не забудем о человеке по имени Лао Бак Леонг, — сказал Адриан, откинувшись в кресле. — А знаете, что общего у всех этих людей?.. Их не существует. Они все вымышлены. — Правда? — сказал Марсель, отложив подальше от себя стопки документов, как будто он мог заразиться какой-нибудь тяжёлой неизлечимой болезнью, если бы слишком долго возился с ними. — Никогда раньше не слышал об этих людях. — Неужели? Да что вы такое говорите! Как интересно, — сказал Адриан с приподнятой бровью. — А что же вы тогда взяли на себя обязанность лично утверждать платёжные ведомости трёх мужчин, о которых даже никогда не слышали? Мало того, это было ни раз и ни два, вы регулярно занимались этим, каждый месяц с декабря прошлого года. Марсель открыл было рот, чтобы ответить, но понял, что не сможет ничего сказать, не уличив себя. Он достал телефон, чтобы связаться со своим адвокатом, когда на стол перед ним шмякнулась ещё одна бежевая папка, на которую затем приземлилась авторучка. — Подпишите, пожалуйста, — сказал Адриан. — Что это? — спросил Марсель, глядя на бумаги поверх края оправы своих очков. — И с какой стати я должен это подписывать? — О, там много всего нужно подписать. Например, заявление о выходе на пенсию, соглашение о неразглашении конфиденциальной информации, соглашение о неконкуренции, акт приёма-передачи материальных ценностей, заявление о том, по какому адресу нам нужно будет отправить ваши личные вещи, если вы, конечно, их все сегодня не заберёте… Там же, кстати, и ваша трудовая книжка, в ней вы под последней записью напишете «ознакомлен» и распишетесь рядом, — ответил Леон со своего места у окна. — Ах да, думаю не лишним будет вам напомнить, что перед уходом вы должны будете вернуть карточку доступа для турникетов на проходной, ключи от кабинета, пропуск на парковку, автомобиль и компьютерные устройства, которые компания предоставляла вам на время работы. И, пожалуйста, не затягивайте с этим. — Господа, прошу вас, — сказал Марсель, подняв руку. — Я знаю, что всё выглядит таким образом, будто бы я совершил преступление, но на самом деле это не так. Я не виновен, это всё происки конкурентов. Да-да, это наверняка они сфальсифицировали и распространили эти якобы доказывающие мою вину платёжные ведомости. Ну что за люди! Да тех, кто создаёт и рассылает подобное, и людьми-то язык не поворачивается назвать. Они мерзкие крысы, а не люди! Мерзкие крысы! — «Мерзкая крыса», говоришь? Наконец-то мы с вами хоть в чём-то согласны, — сказал Адриан, повернув монитор ноутбука так, чтобы Марсель мог видеть, что последние несколько писем в папке входящих сообщений Адриана были от «Марселя Дюбуа». — Потому что тем, кто прислал мне эти инкриминирующие документы, были вы. — Это был не я, клянусь! — возмущённо кричал Марсель, не обращая внимания на то, что его морщинистый лоб был уже весь мокрый и блестящий от пота. — Эти документы… Я никогда не видел их раньше в своей… Да сама мысль о том, что я присвоил деньги у своей собственной… Я думаю, мой адвокат приедет сегодня и во всём разберётся. — О как! Вы хотите привлечь своего адвоката? — спросил Адриан. — А почему бы и нет. Мы тоже привлечём своих юристов. А ещё давайте непременно начнём международное расследование, в результате которого курс акций Габриэлькомпани резко упадёт, а журналисты толпой накинутся на вас и не оставят в покое, пока не выяснят всю вашу подноготную***. — «Генеральный директор, присваивающий средства своей компании», — размышлял Леон, почёсывая подбородок. — Так и вижу этот заголовок на первой полосе всех газет. — Подписывайте, Марсель, ваша карьера всё равно уже закончена, — сказал Адриан. — Ты не можешь просто так вышвырнуть м-меня из компании, как какой-то м-мусор! — заикался Марсель, вытирая лоб платком-паше. — И вообще, ты здесь больше не работаешь! — Не работает, но поскольку он является основным акционером Габриэлькомпани, его мнение имеет значительный вес, — заметил Леон. — Что, Гаррон, пытаешься заполучить мою должность? — огрызнулся Марсель. — Даже не удивлюсь, если выяснится, что это именно ты манипулировал бедным Адрианом, чтобы… — Леон никоим образом не манипулировал мной, — прервал его Адриан. — После всего, что ты сделал с Ма… с моей Габриэлькомпани, ты думал, что я буду просто сидеть сложа руки и пущу всё на самотёк? Адриан знал, что выдал себя с потрохами в тот момент, когда чуть не произнёс имя Маринетт, и, судя по тому, как нахмурились брови Марселя, тот не пропустил этого мимо ушей. — …Так дело не только в этих… платёжных ведомостях, не так ли? — тихо сказал Марсель, слегка улыбнувшись. — Нет, не только в этом. Но ещё и в том, что вы никудышный бизнесмен и что под вашим руководством компания, основанная моим отцом, терпит одни убытки… — Ну-ну, ты ведь совсем другое хотел сказать. Давай помогу, так вот… Дело ещё и в том, что я вставляю палки в колёса бизнесу мадемуазель Дюпэн-Чэн, угадал? Леон взглянул на ошеломлённо молчавшего Адриана и ему показалось, что температура в кабинете упала сразу на несколько градусов. Марсель же никогда не обладал способностью считывать эмоциональное состояние других людей, поэтому даже не понял, что, заговорив о Маринетт, он перешёл черту. Мало того, у него ещё и хватило наглости сделать вид, что он попал в точку, когда он повернулся к Леону. — Леон, ты действительно готов поставить нашу компанию на карту из-за решений, принятых на эмоциях влюблённым юнцом? — Так вы даже не отрицате того, что пытались уничтожить её бизнес? — тихо спросил Адриан. — Вы, наоборот, как будто хвалитесь этим… — А с чего бы мне делать вид, что этого не было? — сказал Марсель, скрестив руки на груди. — Я всего лишь воспользовался деньгами и авторитетом нашей компании, чтобы устранить конкурентов… — Она руководит начинающей дизайнерской компанией. Да всё её ателье уместилось бы в этом кабинете, — зашипел Адриан. — С чего вдруг вы взяли, что она является конкурентом Габриэлькомпани? — А ты сам подумай… Приоритетом нашей компании всегда была мужская модная одежда, женской модой мы занялись сравнительно недавно и выпускаем на данный момент не так уж и много продукции из этой категории. Так? Так вот, по моим прогнозам уже через десять лет бурно развивавшаяся компания госпожи Дюпэн-Чэн могла бы расшириться и стать основным конкурентом нашему отделу женской моды, — холодно ответил Марсель. — Поэтому, пока её бизнес не набрал обороты, я использовал эту возможность, чтобы убрать её компанию с рынка. Всё ради будущего Габриэлькомпани… — Вот только не надо притворяться, что вы делали это ради Габриэлькомпани! Да вы просто хотели потешить свое эго, разрушив её мечты, — прошипел Адриан, сжав пальцы в кулаки. — Когда мой отец основал эту компанию… — Да он растоптал больше стартапов, чем кто-либо другой, — сказал Марсель, глядя поверх оправы своих очков. — А ты думал, что добьёшься успеха в бизнесе, если будешь со всеми милым и добреньким? Какая наивность! Когда Габриэль был на пять лет старше, чем ты сейчас, модные компании Парижа, которые он не успел купить, исчезали одна за другой, объявляя себя банкротами, по мере того, как бренд твоего отца набирал обороты. Бывшие предприниматели, признав поражение, уезжали из страны, и, кажется, что один бедолага даже повесился, когда все его деловые партнёры отказались от работы с ним. Твой отец… — Хватит… — пробормотал Адриан низким, тихим голосом, в котором звучал едва сдерживаемый гнев. — Не смейте оправдывать свои поступки, прикрываясь именем моего отца. Адриан вскочил на ноги, руками опёршись на стол, и уставился испепеляющим взглядом в сторону Марселя, в то время как тот немного взволнованно откинулся на спинку кресла. — Вы думаете, я не в курсе, каким был мой отец? — сказал Адриан. — Я никогда не считал его хорошим человеком; да и отцом он был никудышным. Не уверен, что знаю обо всех его прегрешениях, но в чём я уверен совершенно точно, так это в том, что вы и мизинца его не стоите. Он никогда не был таким, как вы, а именно паразитирующим червем, высасывающим из созданной чужими руками компании все соки. Да, согласен, Габриэль Агрест безжалостно и бессердечно выводил людей из бизнеса, доводя их компании до банкротства. Но при всём при этом он был талантливым дизайнером, настоящим творцом, истинным гением; он не просто подсчитывал доходы и сокращал расходы, он делал нечто гораздо большее, он создавал такое, что все критики поголовно пищали от восторга. Он хотел оставить свой след в истории моды, которая была для него очень дорога, чего я не могу сказать о таком человеке, как вы. Возможно, за первые месяцы вашей работы в Габриэлькомпани вы и смогли обмануть моего отца, заставив его считать, что у вас есть какое-то деловое чутье, но в конце концов вы всем нам дали понять, что вы обыкновенный дешёвый торгаш без вкуса, без таланта, абсолютно не разбирающийся в моде! — Если ты думаешь, что я уйду с поста гендиректора из-за какого-то жалкого шантажа, — сказал Марсель, отодвинув от себя папку с документами, — ты сильно заблуждаешься… — Вы хорошо подумали? — рассмеялся Адриан. — Что-то сильно сомневаюсь. Если вы не уйдёте сейчас по-тихому на пенсию... с довольно приличными выплатами, между прочим, то мы можем привлечь полицию. Заведём дело о мошенничестве, встретимся с вами в суде. Возможно, учитывая вашу способность при любом раскладе выходить сухим из воды, вам удастся избежать уголовного наказания и ваши действия будут квалифицированы, как административное правонарушение. Что ж, тогда заплатите штраф; уж поверьте, мы постараемся выжать из вас всё, до последнего цента. Что теперь скажете? Думаете, что каким-то образом сумеете избежать административных взысканий и к тому же всё ещё останетесь на своей должности? Ну, тогда я скажу совету директоров, что если они не уволят вас сами, я продам свои акции любому, кто пообещает сделать это в ту же секунду, как только придёт к власти. И я действительно продам к чертям все свои акции, если они не уволят вас. Продам любому, кто пообещает, что вышвырнет вас из директорского кресла: Кельвину Кляйну, Ральфу Лорену, да даже пресловутой компании Вол-Март продам, если это будет означать, что вы больше не будете занимать руководящий пост! После того, что можно было описать только, как гром среди ясного неба, Леон и Марсель были по настоящему шокированы и способны исключительно на молчаливое созерцание Адриана. — Вот в чём разница между нами, месье Дюбуа, — сказал Адриан, открыв и снова пододвинув папку с бумагами к краю стола, у которого сидел Марсель. — Я не стремлюсь уничтожить своих врагов, а даю им шанс на счастливую, безбедную жизнь, только где-нибудь подальше от меня. Так почему бы вам не воспользоваться моим выгодным предложением с пенсионными выплатами? Ведь этим вы облегчите жизнь и себе, и всем окружающим. Марсель долго смотрел на бумаги, лежащие перед ним, мрачно хмурился, пока взвешивал варианты, и то и дело начинал постукивать пальцами по столу, словно полководец, размышляющий над тем, не выроет ли он сам себе могилу, если объявит войну. С одной стороны, у него, конечно же, были и ресурсы, и достаточное количество свободного времени, и переизбыток злобы, чтобы начать свой собственный крестовый поход… С другой стороны… — Ладно, — сказал, будто сплюнул, Марсель и, схватив ручку, начал подписывать бланки один за другим. — Я с радостью заберу то, что мне причитается, а именно, десять миллионов евро, которые эта компания всё ещё должна мне, а ты, сосунок, оставайся в этой песочнице играть в управление домом моды вместе с другими детишками. Адриан постарался не выдавать своего облегчения до самого конца, даже когда Марсель, пролистывав все документы ещё раз и бросив ручку обратно Адриану, собрался уйти, ни один мускул не дрогнул на его лице. — Но, прежде чем я уйду, — сказал Марсель, застёгивая пиджак, — я хочу… — Марсель, — тихо произнёс Адриан. — Мне не важно, что ты хочешь. Но предупреждаю, если ты не горишь желанием, чтобы я подал на тебя в суд, то прямо сейчас ты пойдёшь, съешь кусочек торта, быстренько произнесёшь свою прощальную речь и как можно скорее покинешь этот грёбаный офис, пока я не передумал и не вызвал полицию. Поджав губы, Марсель повернулся и направился к двери, из-за которой доносились звуки музыки, громкие голоса и выкрики «Хлоя ты супер, Хлоя жжёт», судя по которым вечеринка по случаю его ухода из компании была в самом разгаре. Когда он открыл дверь, его оглушило пение импровизированного хора, возглавляемого Хлоей: «Ах, если б у меня был горн, подула бы в него, Ведь лучше, чем наш праздник, нет в мире ничего, Жаль, горн забыла дома и идти за ним мне лень. Да и пофиг, для веселья не нужна нам эта хрень. Спасибо вам огромное за этот чудный день! Марсель, Марсель, спасибо вам за этот чудный день!»**** Марселя буквально втянуло в ликующую толпу, дверь за ним захлопнулась, и Адриан с Леоном остались кабинете одни. — Что ж… стало одним поводом для беспокойства меньше, — сказал Леон, собирая бумаги и складывая их в папку. — Согласен, — вздохнул Адриан, проведя рукой по волосам. — Знаешь, а ведь мы могли бы оштрафовать его за то, что он сделал, на кругленькую сумму… — заметил Леон, глядя на молодого человека, который казался таким юным, особенно на фоне старого кресла своего отца. — Мне любопытно, почему ты отпустил его, не дав даже пощёчины? Чёрт, ты даже обеспечил его солидной пенсией и это после того, как он практически ограбил нас. — Я просто хотел, чтобы он ушёл побыстрее, без лишней шумихи, — пробормотал Адриан, зажав переносицу. — Если бы мы привлекли адвокатов, это могло бы обойтись нам гораздо дороже, плюс, ещё какие-нибудь судебные издержки, плюс, порча репутации компании, плюс… — Пожалей старика, мальчик мой, не вешай так много лапши на мои бедные дряхлые уши. Ты же сделал всё это ради своей подруги, чтобы её злоключения закончились как можно скорее, так ведь? — усмехнулся Леон. — …Да, ничего от вас не утаишь. Но верно ли я поступил? — задумчиво произнёс Адриан, глядя на портрет Габриэля. — Мой отец бы… — Возможно, он бы поступил по-другому, — прервал его Леон, сложив руки перед собой, — но Габриэля… больше нет с нами. Он больше не сможет ни одобрить, ни осудить тебя. Так что отныне тебе придётся самому решать, что хорошо, а что плохо. — Да… наверное, вы правы, — сказал Адриан, надолго задержав взгляд на портрете. — Когда в совете директоров планируют провести голосование по выбору преемника Марселя? — Уже сегодня. Список кандидатов составлен, так что это не займёт много времени, — пожал плечами Леон. — …Что ж, думаю, что я уже определился, за кого отдам свой голос, — сказал Адриан, улыбнувшись Леону. — Правда? — пробормотал Леон, улыбнувшись в ответ. — …Приятно это слышать. — Однако у меня есть одно условие. Бруно должен быть вознагражден за то, что помог нам раздобыть компромат на Марселя, — добавил Адриан. — Возможно, какой-нибудь неплохой должностью в отделе маркетинга; я знаю, что он специализировался именно в этой области. — Хм… С этим могут возникнуть трудности, так как сегодня утром он подал заявление об увольнении, — сказал Леон, потирая подбородок. — Что? — удивился Адриан, слегка подскочив в кресле. — Почему? — Боюсь, что факты, которые открылись перед ним во время вашего расследования деяний Марселя, испортили его мнение о Габриэлькомпани и, вообще, о модной индустрии в целом, — сказал Леон, неловко листая папку. — Признаюсь, я не могу его в этом винить; в последнее время мы не лучшим образом проявили себя как бренд. — Да, наверное, он разочарован, — сказал Адриан, задаваясь вопросом, почему ему так грустно. Теперь, когда битва закончилась, можно было бы наконец провести итоговую оценку сопутствующего ущерба*****, но жертвы его крестового похода, казалось, всё продолжали накапливаться вокруг него. Хотя, уход Бруно не был полностью виной Адриана. Скорее виноваты в том были случайно обнажившиеся уродливые внутренние механизмы компании, которые разочаровали Бруно в карьере, над которой он так упорно работал. — Вот тебе и ведущая модная компания, — вздохнул Адриан, откинувшись в кресле. — Но теперь всё в наших руках и, если повезет, то мы снова будем на коне. Пойдём ко всем, отпразднуем? — сказал Леон, кивнув в сторону двери. — Вы идите, наслаждайтесь праздником, а я посижу ещё… подумаю тут кое о чём, — сказал Адриан, провожая Леона с небольшой улыбкой. — Ещё раз спасибо за всё. — Как я уже говорил, я никогда ни в чём не участвовал, так что не стоит благодарностей, — усмехнулся Леон, оставив Адриана наедине со своими мыслями. Звуки веселья продолжали раздаваться в коридоре, но Адриан не обращал на них внимания. Его взгляд снова переместился на портрет отца. Адриан вглядывался в безжизненные глаза на картине в поисках любого признака того, что Габриэль одобрил бы его поступок. Но Леон, как обычно, оказался прав. Габриэля больше не было рядом, а это значило, что Адриан должен был предпринять шаги, чтобы отстраниться от того, что хотел бы для него его отец. Ему нужно было начать принимать собственные решения… В том числе и решения относительно его отношений с Маринетт. Он был глубоко погружён в свои мысли, когда в дверь тихонько постучали. — Приветик, прости за странный вопрос, — кашлянула Хлоя, просунув голову в комнату. — Но ты случайно не видел здесь… кхм… ракетку для пинг-понга?***
— Очень хорошо, а теперь покажи мне задумчивый, печальный взгляд, как будто ты только что узнала, что на самом деле ты вовсе не родная дочь своих родителей, тебя удочерили, а твоя биологическая мать погибла в автокатастрофе в твой пятнадцатый день рождения. Модель, стоящая у края крыши, сделала вид, что с грустью созерцает город, распростёршийся внизу, и Нино как раз успел снять несколько кадров, когда дверь за его спиной открылась с довольно противным скрипом. — Закрытая съёмка, посторонним лицам просьба покинуть место фотосессии, — сказал Нино, не отрываясь от камеры, в то время как модель рассматривала незваного гостя с гораздо большим интересом во взгляде, чем несколько минут назад, когда смотрела на флакон рекламируемых духов. — Эй, зая моя, не отвлекайся и поверни немного голову, а то свет падает некрасиво. — А почему вы не сказали мне, что у меня сегодня на сьёмках будет такой очаровательный партнёр? — с улыбкой спросила модель и, немного повернув голову, продолжила смотреть через плечо Нино, которому показалось, что он почувствовал знакомую ауру позади себя. — Дай угадаю: высокий красавчик-блондин с виноватым и неловким выражением на лице? — ухмыльнулся Нино, сделав очередную порцию снимков, не обращая внимания на того, кто пожаловал к ним на крышу. — Надо же, какое точное описание, — удивлённо произнесла улыбающаяся модель, слегка наклонив голову, которую Нино решил тоже заснять на случай, если она понравится арт-директору. — Хотя я думаю, что он выглядел бы гораздо лучше, если бы… — Я не плачу тебе за то, чтобы ты строила гипотезы или веселилась на сьёмках, зая моя, — сказал Нино, сделав ещё одну быструю серию снимков, прежде чем издать небольшой вздох облегчения. — Так… ладно, даю тебе пятиминутный перерыв. Куда за пачкой тянешься? Я сказал "перерыв" , а не "перекур". Не кури тут у меня! — Ух, кайфолом, — фыркнула, надувшись, модель и направилась к кулеру с водой. — Кайфолом? Вот эгоистка. Как будто нам в кайф вдыхать твой мерзкий дым, — вздохнул Нино, а затем повернулся и впервые за их встречу на крыше взглянул на Адриана. — Ну и как ты меня нашёл? — Твой босс раньше частенько играл в гольф с моим отцом, — пожал плечами Адриан, засунув руки в карманы. — Было несложно убедить его слить информацию о месте съёмки. — А есть ли в индустрии моды хоть кто-нибудь, кто не был бы хорошим знакомым Габриэля? — вздохнув, произнёс Нино, заменив один объектив на камере на другой. — И, если "да", то могу ли я работать на них? — Вряд ли такие есть, разве что на другом конце света, — усмехнулся Адриан, кусая нижнюю губу. — Если сейчас неудачное время для разговора, я могу… — Нет, всё в порядке, — резко сказал Нино. — Говори, что хотел. — Ладно… У меня такое чувство, что ты злишься на меня, — сказал Адриан, слегка вздрогнув. — Ого, красавчик, да ещё и с мозгами; а матушка природа, как погляжу, щедро тебя наградила. Повезло… Очень повезло, — фыркнул Нино, сложив руки на груди. — А ещё тебе и одной такой же мозговитой красотке очень повезло, что вы не попали в тюрьму. — Да, я так и думал, что ты всё ещё обижаешься из-за того, что мы не послушали тебя, — тихо произнёс Адриан, избегая пронзительного взгляда карих глаз Нино. — «Думал» он, ха, подожди, я ещё далеко не всё сказал, — вздохнул Нино, проведя рукой по волосам. — Раз уж мы заговорили о наболевшем, как насчёт того, что ты повёл себя так, будто я сошёл с ума, после того как я предположил, что, возможно, это не очень хорошая идея — действовать поспешно и противозаконно? — Ну, а что мы должны были делать? — спросил Адриан, понурившись. — Неужели ты считаешь, что я должен был… — Посидеть и подумать, разве нет? — Но наш план ведь сработал, не так ли? — возразил Адриан, на мгновение подняв голову, прежде чем вспомнил, что изначально пришёл покаяться и помириться. — Я имею в виду… я, конечно, тогда ещё не знал, что он сработает, но всё ведь обошлось… Адриан испустил долгий вздох, проведя рукой по волосам. — Мне… мне жаль, что я не послушал тебя, дружище. У тебя были веские доводы, но я был слишком разгорячён, чтобы прислушаться к здравому смыслу… и мне жаль, если я заставил тебя почувствовать, что мне плевать на твоё мнение. — И? — Слушай, я не могу извиняться перед тобой за то, что Алья решила сделать сама, — сказал Адриан, скрестив руки. — Дело в том, что я не принуждал её действовать согласно нашему плану, она выбрала пойти по этом пути без какого-либо давления с моей стороны, понимаешь? Нино открыл было рот, чтобы возразить, но в итоге его губы скривились в недовольной гримасе, как бы говорящей: «…Чувак, мне не нравится это признавать, но тут ты прав». — Я имею в виду, ты имеешь полное право вымещать на мне всю свою обиду, которая у тебя накопилась, если тебе от этого станет легче, — сказал Адриан. — Видит Бог, я действительно поступил по-свински, друзья так не поступают, но если ты злишься на меня за то, что Алья пошла на противозаконные действия… — Да… Это то, что я должен обсуждать с ней. Ты тут ни при чём, — вздохнул Нино. Обвинять Адриана было легко, и, хотя ему всё ещё было больно от того, что его лучший друг так легко пренебрёг его мнением, это не меняло того факта, что Алья поступила точно так же. С тех пор, как она переехала к нему несколько месяцев назад, отношения между ними были немного напряжёнными, и Нино беспокоился, что недавняя размолвка была симптомом чего-то более серьёзного. Но он не торопился с этим бороться. — Что ж, думаю, всё могло бы быть гораздо хуже. Хорошо что обошлось, — сказал Нино, почёсывая затылок. — Ты уже поговорил с Мари? — Я как раз планировал сначала заскочить к тебе, а после сразу отправиться к ней, — сказал Адриан, покусывая нижнюю губу. — …Кстати, сегодня утром Алья вроде бы собиралась поехать к вам домой, чтобы поговорить с тобой. Думаю, тебе стоит отправиться туда, как только закончишь здесь со съёмкой. — Да… так и сделаю, — сказал Нино, посмотрев на время. — Хотя у меня тут работы ещё на пару часов осталось, так что… — Хорошо, хорошо, — сказал Адриан, сделав шаг назад к двери. — Я просто хотел… — Я знаю, — кивнул Нино с небольшой улыбкой. — И я ценю это. — Значит, мир? Обещаю, что теперь всегда буду прислушиваться к твоим советам, — сказал Адриан, почувствовав заметное облегчение. — Вот-вот, — усмехнулся Нино. — А то в следующий раз я не дам тебе так легко от меня отделаться. — Замётано, — усмехнулся Адриан и, повернувшись, зашагал к выходу с крыши, пока Нино не окликнул его уже в дверях. — Эй, дружище, — сказал Нино, ухмыльнувшись через плечо. — Молодец, что выкинул сегодня мусор из своей компании. — Давно пора было это сделать. А то он уже начал пованивать, — рассмеялся Адриан и начал спускаться по лестнице.***
Марсель Дюбуа принял своё увольнение так же, как и большинство состоятельных мужчин в возрасте около пятидесяти лет, то есть с изяществом слона в посудной лавке. Проблема заключалась в том, что за долгие годы работы в Габриэлькомпани ежедневное пользование служебным автомобилем вошло у него в привычку, и теперь, после своих торжественных проводов, он покинул штабквартиру компании, будучи на десять миллионов евро богаче, но не имея иного способа добраться до дома, кроме как пешком. Ну не такси же ему было вызывать с каким-нибудь вечно сующим свой нос в чужие дела мигрантом за рулём. Поэтому он так и побрёл на своих двоих, размышляя по пути над тем, чем бы ему заняться на пенсии. Однако ему ничего не приходило на ум… ну, кроме единственной идеи о том, что непременно нужно будет свести счёты с Адрианом и его мелкой подружкой. Но это было нечто само собой разумеющееся. Так, бормоча себе под нос, он шагал по улочкам Парижа, строя зловещие планы и прикидывая, как бы ему поэффективнее использовать оказавшуюся в его руках кучу бабла, чтобы сучка Дюпэн-Чэн в полной мере ощутила на себе, на что он способен, если его как следует разозлить. Если она думала, что профессиональное соперничество было пиком его изобретательности, то она сильно ошибалась. И если Адриан думал, что он обезвредил Марселя, то он тоже сильно ошибался на его счёт. Марсель лично был знаком с парочкой криминальных элементов, специализирующихся на причинении боли и страданий другим людям, а с выходным пособием от Габриэлькомпани у него появились дополнительные деньги для полноценной и изысканной мести. Так что для начала ему можно было бы устроиться где-нибудь с комфортом в месте с фруктовыми коктейлями и голодными до денег распутными загорелыми девками, а там уж сиди сколько хочешь в шезлонге на пляже и раздумывай над тем, каким образом лучше втоптать в грязь и уничтожить Адриана, Габриэлькомпани и ту голубоглазую сучку, вернее, учитывая название её ателье, не сучку, а букашку, посмевшую ему дерзить. Он как раз представил себе, как, вдохнув аромат морского бриза и сделав глоток рома, набирает номер одного из своих знакомых рэкетиров, и даже достал свой мобильник, чтобы выбрать, кому бы первому позвонить, когда… — Простите, месье, но… Марсель просто проигнорировал подошедшего к нему молодого человека с нелепой (по профессиональному мнению бывшего ИО гендиректора всемирноизвестного дома моды) оранжевой каской на голове, когда тот вытянул руку, чтобы остановить его. — Месье, здесь проход закрыт, вам придётся искать обходной путь, — сказал молодой человек, кивнув в ту сторону, где крытая строительная площадка полностью загородила единственный выход из переулка. — Спасибо, однако я всё же рискну пройти. И, вообще, мне кажется, что от вас пованивает, я даже заложенным носом это чувствую, так что отойдите от меня, — холодно ответил Марсель, побагровев от злости, когда паренёк в каске продолжил преграждать ему дорогу. — Месье! Простите, но вы не можете… — Слушай сюда, сопляк, — прошипел Марсель, ткнув пальцем в грудь молодого человека. — Я по меньшей мере вдвое старше тебя, зарабатываю в месяц в десять раз больше, чем ты за год, и плачу налоги, которые позволяют тебе сохранить твою никчёмную работёнку. Поэтому, когда я говорю, что рискну пройти, единственное, что я хочу услышать — это «да, конечно же, прошу вас, проходите, многоуважаемый месье Дюбуа»! Понятно, тупоголовый? Закончив отчитывать и пройдя мимо ошарашенного парня, Марсель почувствовал такое воодушевление, будто у него выросли крылья. Быть может, его недруги и одержали временную победу, но ничто теперь не могло помешать ему собраться с силами и жестоко отомстить тем глупцам, которые вздумали отказать ему в том, чего он хотел… …ничто, кроме открытого канализационного люка, который он безусловно заметил бы даже с заложенным носом, если б прислушался к словам парня в каске, ну или хотя бы потрудился прочесть предупреждающие знаки, навешенные и расставленные вокруг. Ближайшая камера наблюдения смогла довольно чётко зафиксировать и то, как бывший исполняющий обязанности гендиректора Габриэлькомпани торопливо пробрался за оградительную ленту, и то, как выражение на его лице сменилось с мечтательного на ошеломлённое, когда его нога не нашла опоры на тротуаре, и, конечно же, последние мгновения жизни Марселя Дюбуа, прежде чем он провалился на глубину, равную примерно двадцати футам, разбив при этом голову о край колодца и утонув в десяти тысячах галлонах канализационных отходов. Его мобильный телефон с высветившимся на экране номером беспринципного рэкетира опустился вслед за ним под зловонные волны и исчез из виду.***
На часах было пол пятого, когда колокольчик, висящий над дверью ателье «Божья коровка», зазвенел и отвлёк Маринетт от рутинной работы с документами, не принёсшей за целый день практически никакой пользы. Элли и Сильвии в ателье не было, они одновременно ушли на больничный и, судя по тону их голосов, а также звукам на заднем фоне во время их телефонного разговора с Маринетт, позвонившей узнать, что же с ними случилось и почему с утра ни одна из них не появилась в ателье, они скорее всего сидели теперь вместе в каком-нибудь баре и опустошали его алкогольные запасы, поднимая бокалы, стопочки и рюмочки за уход со своего поста Марселя Дюбуа. Повод, конечно, был существенный, поэтому у Маринетт были все основания полагать, что их больничные могут затянуться надолго. Маринетт же не могла позволить себе расслабиться и продолжала работать, хоть делать всё в одиночку было довольно обременительно. Она думала, что увольнение Марселя станет концом её проблем, но на самом деле это почти ничего не изменило, и перед ней всё ещё продолжали стоять невероятно трудные задачи: во-первых, восстановить репутацию своего бренда, во-вторых, наладить работу в ателье и, в-третьих, ещё одна не менее трудная задача… определить, в каких отношениях она находится с Адрианом. И, хотя она не рассчитывала на помощь Элли и Сильвии с последним пунктом в этом списке, тот факт, что они где-то прохлаждались, пока она усердно трудилась на своём рабочем месте, только усиливал её раздражение. Но, когда входная дверь закрылась и через некоторое время после этого раздался тихий стук в дверь её кабинета, она поняла, что у неё есть куда более насущные проблемы. — Можно войти? — тихо спросил Адриан. — Да, конечно. Мы всегда открыты для посетителей, — вздохнула Маринетт, поправив юбку и блузку, когда Адриан вошёл в её личный кабинет. — Привет, — сказал Адриан, помахав рукой. — Ну, привет, — коротко ответила Маринетт, и на мгновение между ними повисла неопределённая тишина. — Слышала, вы сегодня праздновали уход на пенсию месье Дюбуа… Как всё прошло? — Отлично, было весело, и я чуть не оглох от радостных криков после того, как Марсель произнёс свою прощальную речь и ушёл, — сказал Адриан, потирая затылок. — Вино и шампанское лились рекой, все вокруг отрывались по полной, а Хлоя даже танцевала на столе. — Да ты, наверное, шутишь, — фыркнув, пробормотала Маринетт. — Нет, я серьёзно. Натаниэль всё заснял на видео, — заверил её Адриан. — Сколько лет знаю Хлою, но никогда не видел её такой счастливой. Адриан окинул офис оценивающим взглядом. — Так вот, значит, где ты обосновалась… — Ну, пока да, но это ненадолго, — с лёгким вздохом сказала Маринетт. — К тому же тут не так уж и плохо и, кстати, вовсе не так тесно, как кажется. Если отодвинуть стол и диван в сторону, то здесь можно уместить довольно большой надувной матрас… Правда, он у меня уже сдулся почти наполовину. Адриан вздохнул и, сев на диван, провёл рукой по волосам. Некоторое время они оба молчали, ожидая, кто первым не выдержит и начнёт каяться. Но, как бы Маринетт ни была недовольна тем, на что Адриан и Алья пошли ради неё, всего этого можно было бы избежать, если бы она была честна с ними с самого начала. — Мне не нравится, что я узнаю о твоих проблемах от других. Я бы хотел, чтобы ты сама мне обо всём рассказала, — сказал Адриан после длительного молчания. — …Мне тоже это не нравится, — вздохнула Маринетт, прислонившись к столу и положив руки на бёдра. — Я тоже… не хотела, чтобы ты узнал о моих проблемах от кого-то другого… Хотя, честно говоря, лучше бы ты вообще ничего не узнал. — Значит, ты просто планировала жить в своем офисе, пока твой бизнес не уничтожила бы компания с большим количеством ресурсов и влияния? — хмыкнув, произнёс Адриан, качая головой. — Я думала, что смогу справиться со своими проблемами сама, сама смогу выкарабкаться из этого дерьма, понимаешь? — сказала Маринетт, скрестив руки. — И я это сделала… насколько смогла. Наши дела гораздо лучше, чем были в прошлом месяце… — Это не меняет того факта, что всё, что требовалось от Марселя для того, чтобы полностью обанкротить твою компанию, это немного подождать, — вздохнул Адриан. — Ты ведь знаешь, что он мог бы внести тебя в чёрный список всех подиумных показов во Франции, верно? — Знаю. — И при этом ты ничего не сказала мне, потому что… — Потому что мои проблемы тебя не касаются! — Правда? — спросил Адриан с приподнятой бровью. — Компания, созданная моим отцом, основным акционером которой являюсь я, шантажирует мою д… дорогую подругу… Расскажи-ка мне ещё раз, почему это меня не касается? — Ладно, касается, но я всё равно не хотела, чтобы ты в это вмешивался. Потому что Марсель использовал меня только для того, чтобы добраться до тебя, — настаивала Маринетт. — Он хотел использовать наши… отношения, чтобы заставить тебя сделать то, что хотел он, а я… Маринетт прикусила губу и зажмурилась на мгновение, направив затем свой взгляд на стену над головой Адриана и продолжив: — …Я надеялась уберечь тебя от возвращения на работу, которую ты ненавидишь, — сказала Маринетт. — Мне не хотелось, чтобы ты вернулся туда ради меня. Сердце Адриана сжалось в груди, когда яростное желание защитить его прозвучало в её голосе. — Ты думаешь, я бы вернулся? — Я не знаю, что бы ты сделал, — горько усмехнулась Маринетт, наблюдая за тем, как Адриан медленно поднимается на ноги. — Ты хочешь сказать, что на самом деле не пошёл бы на поводу у Марселя и не вернулся бы к работе в Габриэлькомпани для того, чтобы тот отстал от меня? — Нет, — резко сказал Адриан, даже не раздумывая, чем слегка шокировал Маринетт. — Если бы я узнал, что Марсель использует своё положение в Габриэлькомпани с целью навредить тебе, то единственная причина, по которой я бы вернулся, — чтобы дать ему пинка под зад и вышвырнуть из компании. Что, по правде говоря, я и сделал. — С помощью Альи… — уточнила Маринетт, приподняв бровь. — И почему все ведут себя так, будто бы я каким-то образом промыл мозги Алье, чтобы она мне помогла? — вздохнул Адриан. — Да, этот дикий, состряпанный на скорую руку план по поиску компромата на Марселя был моей идеей, но мне не пришлось как-то давить на Алью, чтобы заставить её принять в нём участие. И я готов поспорить на что угодно, что и Нино бы тоже помог, если бы я предложил нормальный, продуманный план, который не был бы результатом желания незамедлительной, морально сомнительной мести, потому что — веришь или нет — ради тебя твои друзья готовы на всё, даже на преступление! — Но я не хочу этого, мне это не нравится, мне это не нужно! — простонала Маринетт, вскинув руки вверх. — Я не дева в беде, нуждающаяся в героях-защитниках! Или, по крайней мере, я не хочу ею быть! — Да, конечно, ты сама бы предпочла быть героиней… — Что, прости? — Послушай, никому не нравится нуждаться в других людях, — сказал Адриан, потирая затылок. — Особенно тем людям, которые настолько способны, что им редко нужна рука помощи. Маринетт насмешливо посмотрела на приближающегося Адриана и демонстративно отвела взгляд в сторону, размышляя, как расценить столь косвенный комплимент. Она никак не хотела признавать тот факт, что её гордость сыграла свою роль как в её решении держать друзей в неведении, так и в её нынешнем раздражении, вызванном тем, что она не справилась с Марселем сама. …Но что она, в принципе, могла противопоставить Марселю? Да, всё это было чертовски несправедливо, но, видит бог, у неё просто не было ресурсов, чтобы бороться с самым известным и влиятельным домом моды Парижа с многомиллионными оборотами, нацеленным на полное уничтожение её бизнеса. Если Марсель и пал после того, как пошёл войной на её «Божью коровку», то в основном из-за собственной некомпетентности и насквозь прогнившей душонки, а не из-за того, что она сделала что-то, чтобы остановить его. Как и сказал Адриан, всё, что нужно было сделать месье Дюбуа, чтобы одержать безоговорочную победу, это дождаться того момента, когда её бизнес неизбежно пошёл бы ко дну. И, если бы Марсель был чуточку поумнее, то так и было бы. Однако этого не произошло. Её «Божья коровка» выжила. В немалой степени благодаря тому, что её парень… вернее друг, организовал отставку Марселя таким образом, чтобы не погубить её бизнес. — На самом деле тебе просто нужно смириться с тем, что твои друзья всегда будут заботиться о тебе, ведь они любят тебя, — сказал Адриан, почувствовав, будто оседлал волну уверенности, которая возникает только после окончательного изгнания противника. — …и я люблю тебя. У неё сердце сжалось, когда он произнёс «я люблю тебя», глядя ей прямо в глаза. И она почти что осмелилась прочитать в его словах больше, чем он, вероятно, имел в виду, но уже через мгновение спохватилась, подумав про себя: «Он заботится обо мне как о друге. Друге, ради которого он пошёл на лёгкое мошенничество, но друге… лишь друге… ничего более…» Она с трудом сглотнула и глубоко вздохнула через нос, почувствовав, будто в горле образовался комок. — Адриан… я так больше не могу. От её слов по его спине пробежали мурашки, и он почти инстинктивно сделал шаг назад. — Не можешь… что? — Я не могу… — вздохнула Маринетт, схватившись за край стола для поддержки, и рассмеялась, покачав головой. — Я… слышу, как ты говоришь такие вещи, и мне… мне хочется, чтобы ты имел в виду нечто другое. Это заставляет меня… желать то, что ты не можешь мне дать, и я… — Подожди… — сказал Адриан, ощутив, как кровь в его горле запульсировала так, словно его сердце переместилось туда. — Что, например? — Ну… мне было очень хорошо с тобой, — сказала Маринетт, слыша тревожный стук собственного сердца. — Но я не могу… не могу быть с кем-то, кто не чувствует ко мне того же, что и я к нему. Адриан молча моргнул, не решаясь поверить в только что услышанное. Это было слишком похоже на то, как будто бы у Маринетт были особые чувства к нему, будто бы она… — Откуда ты знаешь, что я чувствую к тебе? — спросил Адриан, сделав шаг, чтобы приблизиться к ней. — Ну… Когда мы обсуждали наши отношения, ты сказал… — Нет, я ничего не говорил… ты сама всё тогда сказала, — напомнил ей Адриан. — Но ты же согласился с тем, что мы будем лишь секс-партнерами, ничего более! — ответила Маринетт. — Только потому что думал, что ты хочешь, чтобы это было так, — сказал Адриан. — Но, если ты действительно испытываешь ко мне нечто большее, чем к просто другу, почему ты ничего не сказал против?! — Потому что, — Адриан прикусил губу, ощутив, как его щёки охватило жаром, — я думал, что это будет единственный способ быть ближе к тебе! А ещё… — Что «ещё»? — спросила Маринетт. — …А ещё, если честно, мне очень хотелось… В общем, я хотел переспать с тобой, — пробормотал раскрасневшийся Адриан с таким видом, словно он в жизни никогда никого не связывал, не порол и, вообще, до сих пор был девственником. — Ну… не то чтобы это всё, чего я хотел… Они стояли так близко друг к другу, что в повисшей между ними тишине Маринетт, даже не прислушиваясь, могла уловить звуки его частого, прерывистого дыхания. Её рука неуверенно потянулась к его руке, её пальцы переплелись с его пальцами, и она взглянула на него с надеждой в глазах, надеждой на то, что увольнение Марселя будет не единственной хорошей новостью за весь день. Конечно, после череды невзгод Маринетт сильно сомневалась в том, что она может быть настолько удачливой, однако… — Ну, если по-честному… я тоже хотела переспать с тобой, когда предлагала стать лишь секс-партнерами, — пробормотала Маринетт. — Но, так же, как и в твоём случае… это далеко не всё, чего я хотела. Дело в том, что… Адриан... я на самом деле влюблена в тебя. Маринетт так разволновалась, что у неё перехватило дыхание, когда секрет, который она хранила с четырнадцати лет, наконец открылся. Адриан ошеломлённо моргнул, и, пока он приходил в себя да думал, что ему на это ответить, она продолжила своё тихое бормотание: — Я влюблена в тебя уже давно, и, если ты… если ты всё ещё хочешь быть лишь друзьями, тогда… Её чистосердечное признание было поглощено поцелуем, когда Адриан набросился на неё, прижав ещё сильнее к столу, так и не дав ей договорить. Его пальцы обхватили её лицо, и он поглаживал её щеки, пока целовал. Он наклонился, и Маринетт пришлось опереться на руки, чтобы не упасть от внезапного натиска, вызванного спонтанно возникшим в нём желанием. А, может быть, и не спонтанно. Вполне вероятно, что не только она тосковала по своему секс-другу, смакуя в памяти моменты эмоциональной близости, когда они оба были обнажены и прижимались друг к другу после жаркого секса. Пока они целовались, она вспоминала каждое прикосновение, даже украдкой, каждый поцелуй, даже невинный в щеку, каждую игривую смску, даже на грани между флиртом и обычной беседой. И всё это складывалось в одну неизбежную истину, подтверждаемую тем, с какой жадностью он, казалось, пожирал её губы, пока ласкал её язык своим. Он хотел большего… они оба хотели большего. — Ты должна была просто сказать мне об этом раньше, — рассмеялся Адриан, едва оторвавшись от её губ. — Тебе не следовало соглашаться на то, чего ты не хотел, — возразила Маринетт. — Не хотел? Кто сказал, что я не хотел затащить тебя в постель? — Никто. Но, так… постой, дай мне передохнуть, — со смехом остановила его Маринетт, когда он снова потянулся к её губам. — И, знаешь, ты о многом сейчас мне рассказал, но я до сих пор не уверена, правильно ли я тебя поняла. Так, объясни мне… Что ты имел в виду? — А что, по-твоему, я имел в виду? — спросил Адриан, убрав прядь волос с её глаз. — Что ты милая, очаровательная, удивительно остроумная и исключительно храбрая, и что я хотел бы узнать тебя поближе не только в плане секса? Маринетт заставила себя выдержать его взгляд, не смея отвести глаза, чтобы не пропустить то, что она так давно хотела услышать. — Да, ты такая и я хочу тебя, — промурлыкал Адриан, снова целуя её, как будто боясь, что она тут же ускользнёт, если он остановится. — …Тебя всю. — Уверен что всю? У меня полно недостатков, — пробормотала Маринетт. Это, конечно, было круто, что у неё был хоть скромный и небольшой, зато собственный бизнес, но дела последнее время шли неважно и она терпела одно фиаско за другим, плюс к этому, ненормированный рабочий день с постоянными переработками. Поэтому она реально задавалась вопросом, действительно ли парень, выросший с отцом-модельером, хочет быть в трёхсторонних отношениях с ней и её бизнесом... — Я в курсе, — сказал Адриан, в то время как его глаза буквально умоляли её поверить ему. — И всё равно хочу тебя целиком и полностью. — Ты же… не просто так мне это говоришь ради того, чтобы мы могли продолжить развлекаться в постели, верно? — спросила Маринетт, внутренне крича на себя просто заткнуться и поцеловать его самой. — Хм, так вот как ты обо мне думаешь? — сказал Адриан с лёгким смешком. — Нет, ну ты, конечно, великолепна в постели… — Ха, благодарю за комплимент. — Но даже, если мы никогда больше не будем спать вместе… я всё равно буду желать тебя, — сказал Адриан, глядя на неё. — Всю тебя. Без оговорок и условий… Мне просто нужно, чтобы ты знала, как сильно я без ума от тебя, Маринетт. Её подростковые фантазии об Адриане, признающемся ей в своей безграничной любви, меркли по сравнению с тем, что он стоял у неё между ног, отчаянно нуждаясь в возможности просто стать частью её беспорядочной, хаотичной жизни. Не в силах больше сдерживать улыбку, она прислонилась лбом к его лбу и обняла его. — …Тогда ты сможешь получить меня, — пробормотала Маринетт, потянувшись к его губам для очередного поцелуя, — но, только если я тоже получу тебя. — Значит, ты тоже хочешь меня со всеми моими недостатками? — с надеждой в голосе спросил Адриан. — …С четырнадцати лет, — ответила Маринетт с лёгкой улыбкой. — И, хотя я сейчас рискую раздуть твоё эго, я всё же признаюсь: с тех пор я так и не смогла избавиться от моих чувств к тебе. — Ну, вот и отлично, — сказал Адриан, внезапно откинувшись назад и протянув ей руку. — Тогда пойдём. — Что? Куда? — Просто мне тут в голову пришла одна мысль, — сказал Адриан, и его лучезарная улыбка озарила каждый уголок её крошечного офиса. — Раз мы теперь встречаемся, то нам нужно пойти… ну, знаешь… на первое свидание. — Боже мой, — засмеялась Маринетт. — Неужели сам Адриан Агрест приглашает меня на свидание? — А ты против? — Но разве мы ещё не прошли через этот этап? — сказала Маринетт, потирая плечо. — И нужно ли нам теперь устраивать первое свидание, когда мы уже даже голыми друг друга видели? — Боюсь, что да, — сказал Адриан, пожав плечами. — Иначе карму испортишь. А кроме того, что мы потом будем рассказывать нашим детям и внукам о том, чем мы занимались на нашем первом свидании? — Оу, ну, раз ты уже даже о внуках думаешь, — сказала Маринетт, закатив глаза и взяв его под руку. — Тогда, конечно, пойдём. — Нет, ну, если ты не хочешь пойти вместе в дорогой ресторан с красивым видом на вечерний Париж и поужинать за мой счёт, то мы всегда можем… — Эй, даже не думай теперь пойти на попятную! Когда это я отказывалась от халявной еды! — сказала Маринетт, сняв свою сумочку с вешалки, мимо которой они прошли по пути к входной двери. — Скажи… А ты всё ещё злишься на меня за то, что я не рассказала тебе о той истории с Марселем? — …Нет, — ответил Адриан, пока возился с замком. — Ты же была в таком затруднительном положении, а в стрессовой ситуации люди часто принимают неверные решения… И, кроме того… Маринетт обернулась и увидела, что её друг, вернее теперь уже её парень, смотрит на неё с хитрой, лукавой ухмылкой. — ...У тебя ещё будет полно времени, чтобы придумать достойное наказание за то, что ты так долго лгала мне, — промурлыкал Адриан, убрав прядь волос ей за ухо и как бы ненароком проведя пальцами по её шее. Сердце Маринетт колотилось с бешенной скоростью, когда Адриан взял её за руку и повёл по улице, и она подумала в тот момент, наступит ли когда-нибудь день, когда её пульс перестанет так учащаться даже от самого лёгкого заигрывания с его стороны. Ну, у неё впереди было ещё полно времени, чтобы проверить это… а пока она неспешно шла рядом с ним, краснея всё больше и больше, пока перебирала в голове различные варианты наказаний, которые она с радостью приняла бы от рук своего возлюбленного.***
В тот момент, когда Нино вошёл в свою квартиру, он сразу понял, что что-то не так. С тех пор, как Алья переехала к нему, на спинках стульев постоянно висели её клетчатые фланелевые рубашки, а на столе непременно валялась какая-нибудь открытая книга. Теперь же казалось, что почти все следы пребывания Альи исчезли из квартиры, и от этого факта у Нино противно заныло в груди. Он нерешительно позвал её по имени. — Алья? Потом прошёлся по комнатам, блуждая взглядом по тем местам, где раньше находились её вещи, и обнаружил, что абсолютно везде пусто. Нигде не было ни её книг, ни планшета, ни одежды, ни бесконечных баночек с кремами, и с каждым шагом у него на сердце становилось всё тяжелее и тяжелее. Нино вздрогнул, услышав, как в замке повернулся ключ, и мигом оказался у входной двери, когда вошла Алья, которая, судя по выражению лица, вовсе не ожидала его присутствия в квартире. — Что… что происходит? — спросил Нино. — Где все твои вещи? — Пока что у родителей, — сказала Алья, заправив прядь волос за ухо. — Как только я решу, куда отправлюсь дальше, я… — Ты решила съехать из моей квартиры?! — сказал Нино. — Ну да… Разве это не очевидно? Зачем бы я ещё вывозила все свои вещи? — холодно произнесла Алья. — Я знаю, что, возможно, это выглядит не очень красиво с моей стороны, но… — Ты… ты решила бросить меня, не так ли? Вот так просто порвёшь наши отношения? — тихо пробормотал Нино. — Разве я это сказала? — отвернулась в сторону Алья. — Ну, блин, Алья, а что я должен, по-твоему, подумать, когда моя девушка съезжает, ни о чём меня не предупредив, не объяснившись?! — Послушай, я собиралась сказать тебе, прежде чем сделать это, но у папиных друзей как раз сегодня выходной и, чтобы они помогли мне таскать вещи… — Из-за чего ты уходишь от меня?! — вздохнув, произнёс Нино, с трудом веря в происходящее. — Это всё из-за той истории с Марселем?! — Могу я объясниться или ты так и собираешься делать дикие выводы, прежде чем я успею вставить хоть слово? — огрызнулась Алья, скрестив руки на животе. — Послушай… Я не собираюсь извиняться за то, что затеяла без твоего ведома переезд, или за то, что приняла участие в осуществлении неодобренного тобой плана, но… Часть гнева Альи, казалось, улетучилась, сменившись невольным смущением, когда она подняла на него глаза. — Я… я прошу прощения за то, как я обошлась с тобой, когда мы последний раз были у Адриана, — пробормотала Алья. — После того, как мы с ним нашли компромат на Марселя, я просто… сидела у него дома и пыталась найти причину, по которой я так разозлилась на тебя, и ничего не нашла. Я была несправедлива к тебе и неправа, и как бы сильно я ни хотела помочь Маринетт… это не оправдывает того, что я просто отмахнулась от тебя тогда, как будто ты ничего не значил для меня. Потому что ты значил… очень многое. То есть значишь… И, возможно, это то, о чём я слишком редко говорила тебе раньше, прости. Нино стоял на кухне в замешательстве, когда Алья сделала неуверенный шаг к нему. — Ты говоришь, что я решила бросить тебя… Но, скажи, действительно ли мы вновь стали парой после того, как прожили столько лет порознь? Не предложил ли ты стать твоей девушкой той, кем я уже не являюсь? — тихо спросила Алья. — Что? О чём ты? — Я имею в виду, что мы так быстро решили вернуться к тому, на чём остановились, как будто мы не провели последние семь лет в разлуке, — сказала Алья, покачав головой. — И потом, после трёх свиданий сразу же собрались жить вместе. Но были ли мы к этому готовы? — Три свидания? Но мы ведь встречались гораздо дольше, — возразил Нино. — Я не беру в счёт то, что было между нами, когда мы были подростками, — вздохнула Алья. — Я не та девушка, на свиданиях с которой ты ходил делать домашку в кафе напротив игротеки. И я знаю, что ты тоже не тот парень, которым был раньше… А ещё, может, перестанем уже притворяться, будто мы давно встречаемся и знаем друг друга как облупленных. Алья протянула руку, предлагая ему забрать назад ключ от его квартиры с лёгкой улыбкой на лице. — Я съезжаю, — сказала Алья. — Но я делаю это не потому, что хочу разорвать отношения с тобой, а наоборот, потому что хочу сохранить их. Потому что я хочу вернуться к тебе, не торопясь, хочу узнать друг друга снова, прежде чем мы начнём то, к чему ни один из нас не готов. Мы… разные люди. И мне действительно хочется узнать тебя получше, не проводя при этом с тобой каждую свободную минуту. Для этого ещё будет время… но сейчас я к подобному не готова. И я чувствую, что если сейчас мы оставим всё как есть и ничего не изменим, то точно расстанемся. Нино молчал, он переводил взгляд то на ключ, то на лицо Альи, так что она даже подумала: «Не стал ли мой переезд без предупреждения последней каплей? Что, если сейчас, забрав этот чёртов ключ, он решит, что от «новой Альи» больше хлопот, чем пользы, и на этом всё закончится, и ничто, кроме общих воспоминаний, больше не будет связывать нас вместе?» — Может, скажешь уже хоть что-нибудь? — сказала Алья после продолжительного молчания. — Умоляю, что угодно, только не молчи… Прости, возможно, всё выглядит так, будто твоё мнение имеет для меня значение только тогда, когда мне этого хочется, но… поверь, я стараюсь ради нас, ради наших отношений. Я хочу всё исправить, хочу, чтобы всё у нас было хорошо. Нино долго смотрел на ключ, а затем, закрыв глаза и вздохнув через нос, произнёс: — Нет. — «Нет»? — взволнованно переспросила Алья. — Что ты имеешь в виду под этим «нет»? — Нет, я не заберу свой ключ обратно, — категорично заявил Нино, сложив руки на груди. — Слушай… ты хочешь съехать? Хочешь дистанцироваться от меня? Тебе нужно больше личного пространства? Отлично; если это то, что тебе нужно… тогда действуй. Может быть, я немного поторопился, попросив тебя переехать ко мне, но в противном случае тебе бы пришлось делить ванную с твоими сёстрами ещё чёрт знает сколько времени, а я помню, как тебя это раздражало… Алья содрогнулась при воспоминании о том, как раз в неделю прочищала слив в душе, когда жила в родительском доме. Да ни один фильм ужасов не сравнился бы с этим зрелищем. И как же она радовалась после переезда к Нино тому, что после него в сливе оставалось гораздо меньше застрявших волос, чем после её сестёр. — В общем, я не против твоего переезда, но, пожалуйста, оставь ключ у себя, — сказал Нино, протянув руку и сжав её пальцы на ключе. — Используешь ты его или нет, зависит от тебя… Но не возвращай его мне, он твой. Храни его. Таким образом, когда ты будешь готова жить вместе или когда просто захочешь вернуться сюда, ты всегда сможешь воспользоваться им. А я пока буду ждать и надеяться на это. То ли от его слов, то ли от тепла его руки, сжавшей её руку на ключе, она почувствовала, будто бы у неё защемило в груди. — Если начать всё сначала означает, что я смогу сохранить тебя, то я с радостью вернусь к началу, — сказал Нино, проведя большим пальцем по ребру ладони Альи. — Особенно, если это означает, что я смогу влюбиться в тебя заново. — Вау, какое красноречие, пикап высшей пробы, — сказала Алья, делая вид, что трёт переносицу, пока пыталась сдержать слёзы облегчения. — Общение с Адрианом, кажется, хорошо на тебя повлияло. — Повлияло на меня? Ха. Да это я научил его всему, что он знает, — сказал Нино, потянув её к двери. — Пойдём уже. — Куда это мы? — спросила Алья, когда Нино вывел её из квартиры. — Ну, понимаешь ли, мне тут в голову пришла одна мысль. Раз уж мы теперь решили начать встречаться заново, то нам просто необходимо пойти на первое свидание******. Согласна? — сказал Нино, закрыв дверь на ключ и подведя Алью к лифту. — Кроме того… зал игровых автоматов открыт сегодня аж до полуночи. — Ты что, действительно собираешься в точности воспроизвести наше первое свидание? Нет, ну, я понимаю, что мы тогда были школьниками, но сейчас-то… — рассмеялась Алья, покачав головой, когда двери лифта закрылись за ними. — В точности, конечно, вряд ли получится… Но если те же игровые автоматы ещё не сломаны, то да, проведём точно такое же первое свидание, оно же тебе тогда понравилось, — пожал плечами Нино. — Ты такой забавный, — вздохнув, усмехнулась Алья, потянувшись к его губам, чтобы поцеловать его, но Нино отстранился. — Эм… простите, мадемуазель, — сказал он, приподняв бровь. — Но я не из тех парней, которые целуются до первого свидания. — …Ты сейчас серьёзно? — Эй, это же ты хотела начать всё заново, — сказал Нино, подтолкнув Алью в бок, когда с её стороны послышался вздох раздражения. — И, если мы хотим, чтобы дальше наши отношения были как в сказке, а именно, «и жили они вместе долго и счастливо», то на этот раз мы должны сделать всё правильно.***
Большинство первых свиданий не заканчивались для Маринетт тем, что ей связывали руки за спиной, прикрывали глаза повязкой и, усадив на стул, ласкали её обнаженное тело. Её свидания не заканчивались тем, что она раздевалась догола, а потом с нетерпением ожидала, что же приготовил для неё её партнер. И, если подумать, возможно, именно поэтому она не часто ходила на вторые свидания. Но теперь она была уверена, что впереди её ждёт ещё много-много удивительных, захватывающих, необыкновенно пикантных свиданий, и от осознания этого факта на её губах заиграла улыбка. Какая это была очаровательная улыбка… Адриан был бы не против полюбоваться ею подольше, но соблазн нарушить её был слишком велик, а потому он наклонился и впился в её губы яростным поцелуем, говорящим о гораздо большем чувстве, чем простая похоть. — Моя? — спросил Адриан, проведя рукой по её попке и слегка сжав её. — Твоя, — ответила Маринетт между поцелуями, затаив дыхание, когда другая рука Адриана скользнула между её обнажённых, трепещущих бёдер. — Моя? — Да, мой Господин, — сказала Маринетт, прогнувшись навстречу его прикосновениям, когда он мягко сжал её грудь. — Моя? — Твоя… Его рука соскользнула с её груди и оказалась на солнечном сплетении, когда он тихо повторил свой вопрос бархатным голосом: — Моя и телом и душой? Маринетт улыбнулась, тепло разлилось по её телу, когда она кивнула. — Да, я вся твоя. Он взял её лицо в свои ладони и нежно поцеловал в лоб, и она могла поклясться, что почувствовала его улыбку. — Полностью моя, — прошептал он, проводя губами по её шее. — Моя. «Моя» без конца звучало в голове Маринетт, пока его руки скользили по её телу. Адриан повторял это слово, как будто это была благоговейная песня, предназначенная только для неё одной. И с каждым его словом, с каждым поцелуем она возносилась на седьмое небо от счастья, пока он ласкал её, наслаждаясь ощущением её обнажённой кожи под своими пальцами. — Моя, — повторил Адриан, медленно опустившись перед ней на колени, а затем припал губами к её влажной, манящей киске с такой жадностью, будто он был странником, блуждавшим несколько дней в пустыни без воды и нашедшим, наконец, источник живительной влаги. «Мой», — с лёгким вздохом подумала Маринетт. — «Наконец-то, он полностью мой».***
— Ух ты, первое свидание в дорогущем ресторане, ещё и при свечах! — с восхищением произнесла выглядывающая из-под одеяла малышка, смотря на Маринетт с ослепительным блеском в глазах. — А что было дальше, что вы делали потом? — А дальше… спать. Знаешь же, как говорят, любопытство сгубило кошку, — зевнув, ответила Маринетт. — Но, мам, там ведь дальше есть продолжение о том, что, удовлетворив его, она воскресла. Ну, мам, ну, расскажи, — не унималась кроха. Но Маринетт уже не слышала её мольбы, она закрыла глаза и заснула беспробудным сном в объятиях давно уже отрубившегося и пускающего слюни в подушку Адриана, а маленький пятилетний дьяволёнок в пижамке с котиками продолжал трясти её, умоляя: «Ну, мам, ну, расскажи…»