<...>Возможно, все будет иначе, чем было, Вторая возможность, вторая попытка. <...> <...>Вторая заявка прийти и остаться, Поверить словам, не заметив ошибки, Вторая возможность на личное счастье, Вторая попытка, вторая попытка.<...> <...>И алгоритм таков, что ты в итоге все теряешь. Попробовать забыть И попытаться что-то изменить… Любовь всегда одна, и ты об этом знаешь... ...Любовь всегда сильней, ты снова проиграешь... Кошка Сашка "Вторая попытка"
Ветер (Вместо пролога).
* * *
Мне почти плевать на гордость, даже небо стало тише...(с) Кошка Сашка
POV (Сещемару) Было ещё темно. Лес покрывал синий, приятный глазу, полумрак. Я беззвучно перешагнул через сопящего во сне Джакена. Признаться честно, мне стоило огромного терпения дождаться, пока навязчивый слуга наконец заснёт, и на это ушла уйма времени... Шёл я не торопясь... Спешить куда-то не в привычке у истинных демонов. А может быть... я просто хотел оттянуть момент, когда моя нога снова ступит на ту проклятую поляну? Кто знает. В последнее время я часто не понимал сам себя. Я глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Мне одному было ведомо, что скрывается за привычной маской ледяного равнодушия, которую я так старался сохранять в любой ситуации. Каждая чёрточка окружающей обстановки врезалась мне в память за прошедшие годы. Теперь я мог бы пройти этой дорогой и с завязанными глазами. Я старался не думать ни о чём, просто идти и смотреть на медленно увядающий лес, но я уже не мог владеть своими мыслями так хорошо, как раньше. Эмоции, чувства, переживания... все они предназначены для людей или жалких полукровок. Они недостойны демона. Я усвоил эту истину с юных лет и не подвергал сомнению. До тех пор, пока не встретил её. Я всегда удивлялся, как легко ей удавалось вывести меня из равновесия. Первое впечатление от встречи с этой женщиной не изгладится в моей душе никогда. Та, кто пахла как Нараку. Та, кто следила за мной с ей одной понятными целями... Хитрая - это видно сразу. Смелая - она была одной из немногих, кто никогда не боялся меня, и первой, кто посмел назвать меня болваном и обвинить в трусости. Грациозная - я никогда не назвал бы её совершенной; привлекательной - не более того, но каждое её движение было столь изящно и гармонично, что я мог подолгу засматриваться на эту женщину украдкой, делая вид, что меня абсолютно не интересует ничего, кроме собственных мыслей. Она пробуждала во мне гнев, подозрение и ... что-то ещё. Новое и неуловимое. Я никак не мог понять странного ощущения, вспыхивавшего во мне в те моменты, когда я замечал её, знал лишь, что не испытывал его прежде. Часто оно сопровождалось любопытством. Помимо моей воли я испытывал к этой женщине потаённый интерес. Она всегда оставалась для меня сложной загадкой, которая никак не хотела решаться до конца. Это злило настолько, что рука сама собою ложилась на рукоять меча, едва я чуял её и слышал её звонкий, чуть насмешливый голос. Но по этой же причине меня влекло к ней ещё сильнее. Я помню, как долго и глупо боролся с этим влечением. Врал себе, что не думаю о ней вовсе. Самое странное: некоторое время я в это верил. Теперь я понимаю всё. Или опять только думаю, что понимаю? Поначалу я считал её слабой, ведь она так хотела освободиться от Нараку не своими руками, но постепенно начал проникаться к Кагуре чем-то вроде уважения. Не каждый осмелиться играть против того, кто в любой момент способен обречь своё порождение на муки, а то и просто убить, измыслив для этого самые невероятные и изощрённые способы. Каждый день, каждую минуту её жизнь висела на волоске, а она улыбалась, находила время и силы думать обо мне, любовалась цветами... Бросала вызов самой судьбе. Я не могу вспомнить, какая из наших встреч стала для меня решающей, но однажды что-то надломилось в моей душе. Я понимал, что стал слабее, впустил некое чувство, отныне не дававшее мне покоя, но не желал этого признать. Тогда меня терзали лишь смутные сомнения и беспокойство, и я заметил, что когда появляется она, на душе становится чуточку легче. Заметил, но не придал наблюдению особенного значения. Никто не знал об этом. Даже она сама. Я хотел, чтобы она и дальше считала меня безразличным и чёрствым, стыдился собственной внезапной слабости. А позже... позже я наконец сообразил, что испытывает ко мне эта женщина. Признаться честно, я испугался. Впервые в своей жизни. И, как ни противно это признавать, понял, что, говоря о моей трусости, она была не так далека от истины. Боялся я не её. Мне было даже приятно присутствие Кагуры, но смутное гложущее изнутри ощущение навязчиво говорило о том, что если когда-нибудь моё сердце станет полностью принадлежать ей, всё это плохо закончится для нас обоих. Я - чистокровный демон. Она - порождение жалкого Нараку и полностью находится под его контролем... К тому же, я знал, как легко губят чувства, начисто лишая уверенности и хладнокровия. Слабая горькая полуулыбка скользнула по моим губам. Посреди леса, вдали от всех, я мог позволить себе это. Что же... Во всём виноват только я, и теперь тяжкий груз воспоминаний мне предстоит носить в потаённой глубине души до самой смерти. За то недолгое время, что мы были знакомы, я настолько привык к Кагуре, что, наверное, просто не мог поверить в то, что однажды потеряю её. Казалось, она вечно будет следить за мной, затаившись в тени очередного дерева, а я - злить её, с внешним равнодушием проверяя реакцию на мои слова. Я очень любил подобное развлечение. Возможно, о чём-то таком она догадывалась, и не всегда её злость была серьёзной. Так хорошо я не чувствовал себя ни с кем... Иногда я даже ждал, когда же наконец увижу высоко в тёмном небе перо или услышу её шаги за спиной. Но пока она была со мной, рядом, стояла неподалёку, я не задумывался об этом. Её присутствие постепенно стало восприниматься мною как нечто естественное и неизменное. Я тяжело вздохнул, устремляя взгляд вперёд, где в просветах между деревьями уже виднелось широкое ровное пространство, поросшее травой. Летом оно всегда было усыпано великим множеством белоснежных цветов, отчего казалось ослепительным, сверкающим. Теперь же поляна превратилась в желтовато-бурый травяной луг: нежные цветы не выдерживали осенних дождей и отцветали намного раньше. Я остановился в нерешительности. Сердце невольно сжалось. Подумать только... я, сильный и отважный демон, настолько страшусь воспоминаний, что не могу даже прийти сюда в другое время года. Не хочу смотреть на кружащиеся на ветру белые лепестки и заново переживать события семнадцатилетней давности. Ведь они так ярко запечатлелись в моём сознании, словно бы всё это было вчера. Тот день, когда Кагуры не стало, я до сих пор вспоминаю с особой горечью. Запах её крови заставлял меня спешить, забыв обо всех делах и заботах. Едва почуяв его, я уже знал, что случилось что-то ужасное, и предчувствия меня не обманули... Как же я ненавижу Нараку! Даже сейчас, даже мёртвого, а тогда я был готов абсолютно на всё, лишь бы его уничтожить. Мечтал об одном - разорвать его в клочья, стереть в порошок. Когда Кагура подняла на меня глаза, полные одновременно грусти, радости и страдания, мой разум помутился, а сердце пронзила тупой иглой невыносимая боль. И больнее всего вдруг оказалось то, что она не верила в меня. Не верила, что я пришёл ради неё. "Разочарован, что я - не Нараку?" - её тихий голос до сих пор звучит у меня в ушах. Видимо, я хорошо постарался быть с ней равнодушным. Даже чересчур хорошо. Тенсейга... чёртов меч! Не зря я его ненавидел. А может быть, это была своеобразная расплата за ненависть к нему? Это уже не важно. Не важно ничего... Я стоял как последний дурак, и просто не верил в неизбежное. Даже спросил, уходит ли она, несмотря на то, что и сам всё видел и понимал. А она... она улыбнулась мне... в последний раз. Так искренне. Так счастливо. Я ощущал себя как в тумане. Ничего не видел и не соображал. Не знаю, что ещё удерживало во мне рвушиеся наружу гнев и отчаяние, но внешне я оставался привычно спокоен и холоден. Когда явился мой братец, я даже не слышал его вопроса. Лишь огромным усилием воли мне удалось заставить свой голос не выдать меня, и я ушёл, чтобы окончательно не лишиться самообладания. С тех пор тупая боль где-то в глубине души постоянно была со мной. Я чувствовал себя виновником её смерти, стараясь остаться прежним, хотя точно знал, что внутри уже сломан и повержен собственными эмоциями. В моей душе полыхало пламя, я решил заглушить его мыслями о Нараку и продолжал искать мерзавца. Видя моё безмолвное отчаяние, Тотосай перековал мне меч... Тогда я ещё не знал, отчего мой гнев столь силён и почему смерть той, что была лишь порождением моего врага, вызвала во мне столько переживаний. Точнее, догадался, но признать своей догадки честно был не в силах. Мне потребвалось несколько лет, чтобы вернуться к этому вопросу вновь. Я... любил её? Наверное. Не знаю, как проявляется это чувство и что должно было быть со мною, если бы это было так. Тем более, я не способен никого любить. Всю жизнь я стремился доказать себе это, но то, что я испытывал к Кагуре, явно выходило за рамки привычного. Возможно, это была лишь привязанность. Возможно, я просто сошёл с ума... С тех пор, как сгинул Нараку, последняя мысль стала посещать меня всё чаще, потому что ненависть утихла и её место сразу же оказалось занято тоской. Я хотел поскорее забыть о Кагуре, но, чем больше мне этого хотелось, тем чаще возникал перед моим мысленным взором её насмешливый образ. Она даже снилась мне пару раз, и, пока я видел её, я чувствовал странное спокойствие, кажется, даже был счастлив, но, едва проснувшись, вновь погружался в чёрное отчаяние и весь день мог бродить хмурый, пугая мрачным взглядом Джакена, принимавшего всё на свой счёт. Его стоны и бесконечные причитания раздражали меня ещё больше, отчего слуге частенько крепко доставалось. Я был сам не свой. Мне не хотелось никого видеть, и ни с кем разговаривать. Лишь усилием воли я заставлял себя жить так, как жил раньше. Не хотел, чтобы Джакен или Рин заметили произошедшие во мне перемены. Я мысленно проклинал тот день, когда впервые увидел Кагуру, но всё-таки был благодарен судьбе за то, что она свела нас вместе. И впервые я осознавал, что вся моя демоническая сила, которой я так гордился, на самом деле ничтожна. Она не поможет мне теперь. Я старался думать о чём угодно, искать себе какое-нибудь занятие, на худой конец изобрести новый повод сорваться на Джакена, но не мог забыться надолго. Слишком многое напоминало мне о гордой и сильной женщине, которую мне не суждено увидеть больше никогда. В первую очередь, это была её стихия. Каждое дуновение ветра отныне рисовало в моей памяти её улыбку, её глаза, изящную руку, сжимающую веер... Иногда мне казалось, что ветер нарочно кружит вокруг меня, треплет волосы, что-то шепчет. В такие минуты странная боль наполняла душу, и я всерьёз опасался, что всё же успел сойти с ума... Белые цветы упорно стремились напомнить мне о её последних словах, о том, как она смотрела на меня, окружённая легкими белыми лепестками... Я заметил, что стал отводить от них взгляд. Птицы, парящие в небе... такие свободные и недосягаемые... О свободе мечтала и она. Интересно, хорошо ли ей сейчас? Я был уверен, что хорошо. Ведь мечта её исполнилась, несмотря на то, что цена за это была слишком высока... Мысленно я всякий раз желал душе Кагуры покоя. Воспоминания изводили меня довольно долго, пока однажды осенью я не решился вернуться на то место, где умерла она. Что-то неуловимое влекло меня туда, и я не мог противиться этому чувству. То утро было сырым и мрачным, что как нельзя лучше соответствовало моему душевному состоянию. Едва отделавшись от Джакена, я брёл через поблёкший лес. Под ногами шуршали облетевшие листья... Внезапно я остановился возле мелкого ручейка, привлечённый неясным светлым пятном неподалёку от его берега. Там белели среди травы, скорбно опустив лепестки, изящные белые цветы. Последние в этом году... Меня охватила внутренняя дрожь. Я был, наверное, единственным, кто успел узнать, как сильно она любила их. От одного взгляда на цветы по её губам всегда проскальзывала лёгкая грустная улыбка. Она и сама чем-то напоминала цветок - могла быть такой же хрупкой и нежной, вот только не каждый мог увидеть её такой... Почти бессознательно я протянул руку, а потом зашагал к пожухшей поляне, крепко сжимая тонкие стебельки в кулаке. Я точно помнил, где чуть больше года назад сидела, истекая кровью, она. К этому месту я приблизился очень медленно и даже зажмурился от раздиравшей меня боли. Из меня словно вырывали душу. Я - дурак... Я - слабак... Дождь капал не переставая, словно сами небеса оплакивали её. Я молча стоял, боясь шелохнуться, и мне казалось, что так пройдёт целая вечность, а может и больше... Ни единого дуновения ветра. Всё застыло в тягостном безмолвии... Похоже на то, что её души больше нет в этом мире. Я тихо вздохнул, только сейчас с удивлением заметив у себя в руке скромный букетик. Немного поразмыслив, я положил цветы на землю, развернулся и зашагал обратно в сторону леса. "Покойся с миром, владычица ветра Кагура, хоть у тебя и нет могилы... хоть я и не признаю дурацких старинных обычаев." В тот вечер я чувствовал себя немного спокойнее. Сидел на холме, подставив лицо лёгкому ночному ветерку... Я уже смирился с тем, что она навсегда останется в моём сердце и решил, что сама судьба привела меня на ту злополучную поляну снова. С тех пор, я больше не забывал о ней ни на миг, взяв за правило приходить каждую осень, полностью отдавая себя горькой скорби... Словно очнувшись, я снова выбросил все мысли из головы и решительно зашагал вперёд. Я не позволю своей боли сломить меня. Она должна лишь сделать меня сильнее. POV (Кагура) Подвядшей желтоватой травой шелестит, не утихая ни на секунду, ветер. Вот и настала новая осень, через год будет ещё одна, и ещё... Похожие одна на другую, как звенья в цепи. И почему мне снова вспоминаются цепи, которыми когда-то приковывал меня Нараку в тёмном сыром подвале? Не знаю. Радует лишь то, что его давным-давно нет, и все эти ужасы в прошлом... Порыв лёгкого прохладного ветра тихим вздохом пронёсся над самой землёй. Сейчас мне бы очень хотелось горько усмехнуться. Ведь именно здесь я испытала свою последнюю, наверное, самую сильную боль. И, кажется, дело тогда было не только в ранах... Палые листья, печально шурша, небольшим вихрем кружились в такт моим мыслям, полным тоски... Тогда, осознавая, что умру через считанные мгновения, задыхаясь от запаха собственной крови, я не знала что ждёт меня дальше, и ждёт ли что-то вообще. Я лишь надеялась, что больше не стану послушным орудием в руках омерзительнейшего создания. Несмотря на невыносимую боль, я уходила легко и без сожалений. Так по весне ветер уносит лепестки отцветающей сакуры. Если бы тогда я только могла себе представить чем в действительности станет для меня смерть... Я помню тот день так хорошо, как будто всё случилось вчера... Меня окружали белые цветы, алевшие на глазах от струившейся крови. Я всегда любила цветы. Они словно успокаивали меня, хотели придать сил и уверенности напоследок. И я поверила тихому шелесту их лепестков. Странно, но я была искренне счастлива, как бы глупо это ни звучало. Только одно тревожило меня. Был тот, кого я хотела увидеть больше всего на свете. Хотя бы на мгновение... И я точно знала, что он не придёт. Быть свободной - это значит быть в одиночестве? Только в тот миг до меня дошла эта простая мысль. И стало невыносимо-горько... Я ведь знала, ради кого мне так нужна была эта самая свобода. Беда лишь в том, что ему нисколько не нужна я. Я понимала это и раньше. Понимала, но не могла принять. Мне казалось, что я преодолею любые преграды и однажды смогу заглянуть в его золотые глаза и сказать ему о тех чувствах, что переполняли мою душу. Надеялась на взаимность... Теперь я почти отчаялась, смирилась с тишиной, одиночеством и болью... Может быть и в самом деле лучше, чтобы он не знал об участи, постигшей меня? Расслышав тихие шаги, я приподняла голову. Мне было всё равно, кто решил нарушить мой покой. На этом свете хуже мне уже не сделают... В мгновение ока все мои размышления, доводы и горькие воспоминания разлетелись вдребезги. Всё-таки он здесь! Сердце бешено застучало в груди. Голова закружилась сильнее в тысячу раз от непривычного ощущения. Я отказывалась верить в то, что его привела сюда тревога обо мне, но он сам подтвердил мою самую смелую надежду. Неужели это действительно так? Последние тревоги и сомнения отступили. Осталась только умиротворённая лёгкость. Моё самое заветное последнее желание исполнилось. И я ушла с улыбкой, глядя в его золотые, от чего-то полные скрытой тоски глаза... Я действительно чувствовала себя свободной в те минуты, когда боль наконец отпустила меня из своих душных объятий, и моя душа взметнулась над поляной, уносясь в небо с тихим шёпотом: "Я - ветер. Свободный ветер..." Что всё будет не так-то просто, я выяснила уже потом. Люди верят в мир мёртвых, куда попадают все ушедшие из земной жизни по разным причинам. Говорят, там же оказываются и демоны. Но я - не человек и даже не знаю, могу ли называть себя демоницей, поэтому смутное подозрение, что со мною будет не так, оправдалось сполна. Не зря моя душа всегда была ветром. Им я и осталась. Непокорным, то резким и порывистым, то ласковым и тёплым. Я не покинула это мир, а лишь слилась со своей стихией, такой близкой и родной. Я заставляла шуршать высокие тростники у воды и срывала с деревьев пожелтевшие листья... Мне чертовски нравилось это состояние. За день я могла побывать в десятке разных мест. Больше не надо было заботиться о хрупком и несовершенном теле. Не надо ни от кого скрываться и защищаться. Ничто не сдерживало меня и не было надо мной властно. Дикое, радостное, ни с чем не сравнимое упоение каждой секундой, вечным движением... Я думала, что так может продолжаться тысячи лет, и наконец-то я буду счастлива, но боль и не думала отпускать мою душу. Впервые я заметила её через пару месяцев. Коварная, ноющая, почти неразличимая... Она приходила под вечер, незаметно подкрадываясь ворохом ярких картинок из прошлого и глодала меня до рассвета, напоминая о тех бессонных ночах, что я проводила в замке Нараку, ведь, умерев, я не утратила воспоминаний о моей короткой жизни. Особенная тоска накатывала в прозрачные синие ночи, когда на небе ярко блистали россыпи звёзд. Тогда я не замечала ничего кроме холодных огоньков в недосягаемой высоте, а навсегда запечатлевшийся в душе образ становился настолько отчётлив, как будто он был реальным. Я пыталась убедить себя в том, что это лишь ностальгия, что мне не о чем жалеть, и вскоре все чувства и эмоции угаснут во мне, перестанут привязывать меня к мучительному прошлому. Шли дни, и становилось хуже. Всё чаще и чаще мысли предательски возвращали меня в день моей смерти, но лишь затем, чтобы я не забыла взгляда и голоса Сещемару... Дальше лавиной накатывали остальные, бережно хранимые воспоминания. Наша первая встреча... моя глупая попытка заключить сделку, стычка, в которой Нараку чуть не поглотил его, а я могла лишь смотреть на них с внутренней дрожью, оставаясь в стороне... Я думала, что терзания сильнее и быть не может, но и тут мне суждено было ошибиться. Вскоре всё вокруг начало напоминать мне о нём. Бледный месяц, отражённый дрожащими бликами озера, белые неприступные вершины гор... пролетая над полянами и лесными опушками я безошибочно узнавала те, где видела его, следила за ним, перебрасывалась с ним парой слов. Я отчётливо помнила, в какой позе он сидел или стоял, какое скрытое глубоко в сердце чувство сквозило в его взгляде... Это быстро превратилось в некую одержимость. Я всё чаще ловила себя на невыносимом желании увидеть его, и не повиноваться этому желанию просто не находила в себе сил. Я отыскала Сещемару вскоре после того, как сгинул навеки Нараку, и отныне частенько сопровождала демона в его молчаливых путешествиях. Кажется, он стал ещё мрачнее и замкнутее. Сама возможность видеть его радовала меня, разбавляя однообразие моего существования. Иногда я подбиралась совсем близко, перебирая его волосы или теребя складки его кимоно. От меня не укрылось то, какая боль проскальзывала в его глазах в такие минуты, когда он ощущал на себе нежные прикосновения тёплого ветра, но боль эта была мгновенной и исчезала столь же быстро, как и появлялась. Особенно тяжело ему было видеть кружащиеся на ветру лепестки или перья. Я не могла спокойно переносить боль в его взгляде. Меня начинала охватывать поистине чудовищная тоска и отчаяние. Тогда я могла часами носиться над лесом или горами, улетев как можно дальше, чтобы не смотреть на него, не видеть его... но это почти не помогало. Люблю...люблю, люблю! Одно это слово изматывало, бесконечно отдаваясь в моей душе, в каждой её частице. Неужели я и правда полюбила его так сильно? Почему это глупое чувство не в силах стереть даже смерть?! Гнев, тоска, ощущение безысходности и снова тоска... Всё перемешалось во мне, отравляя былую радость. Последний удар для меня последовал неожиданно и принёс такую боль, которая не утихала больше ни на мгновение. В один из дождливых осенних дней за час до рассвета Сещемару внезапно пришёл на ту самую поляну, где умерла я. Он был один. Ни Джакена, ни человеческой девчонки... Он безошибочно нашёл то место, где я сидела в тот роковой день, и долго стоял над ним, чуть склонив голову, не замечая стекавшие по лицу струйки усиливавшегося дождя. Он явно был погружён в глубокие раздумья. Растерян? Опустошён? Я могла только догадываться о том, что творилось в его душе в эти минуты. Я была поражена настолько, что ветер над поляной почти стих. Сещемару положил на увядшую траву букетик белых, последних в этом году цветов, таких цветов, которые мне нравились при жизни, и ушёл, не медля и не оборачиваясь, оставив меня наедине с бурей эмоций. За что? Зачем?... Чёрт побери! ... Я не могла собрать разрозненные обрывки ни в одну целую мысль. Осознание того, что он тоже не смог меня забыть, жгло, словно калёное железо. Кажется, план Нараку был гораздо коварнее, чем мне думалось поначалу. Что если...если он знал про нас? Впервые мне захотелось плакать. Но разве может плакать ветер? Только это и спасало меня от позорной недостойной слабости... Полгода принесли мне незначительное облегчение, я снова тешила себя слабыми надеждами на то, что время излечит любые чувства, но осенью всё повторилось в точности, и с тех пор, не было ни одного года, когда Сещемару забыл бы обо мне. И всегда он был один, словно специально прятался от своего слуги и всех, кто его знал... Отныне ничто не приносило мне счастья. Все краски померкли, мысли окрасились в мрачные тона... Свободна ли я? Теперь, спустя 17 лет, я не могу утверждать, что это так. Служение Нараку приносило мне боль и унижение, освобождение от него подарило лишь боль и отчаяние. Неужели я не могу быть счастливой никогда? Чем я заслужила вечные муки? POV (Сещемару) Ну вот. Я снова здесь. Пришёл и стою... Такое странное ощущение... В который раз я не понимаю смысла своих действий. Ведь я знаю, что моя тоска не вернёт её. Мне незачем находиться на этом месте сейчас. Более того, ничто в мире не вечно... Все мы когда-то уйдём. Так или иначе... В глубине души я с самого начала опасался, что Нараку не оставит её в живых. К тому же, я привык к одиночеству. Я был один с самого рождения... Если бы она не умерла, как долго я смог бы мириться с тем, что больше не смогу спокойно оставаться наедине с собой, буду ожидать её внезапного появления в любую минуту? Я поморщился и глухо зарычал. Пустые мысли, пустое утешение самого себя... Нет. Я не настолько жалок. Я не нуждаюсь ни в каком утешении. Боль - это почти что противник в неравном поединке. Нужно уметь с достоинством посмотреть ей прямо в глаза. Я здесь, чтобы сделать это. Нужно пережить её полностью, осознать... Она всё равно не пройдёт, не отпустит. Нет. Всё проходит, и эта боль не может глодать меня вечно. Я тяжело вздохнул... И в эту самую минуту лёгкое дуновение прохладного ветра коснулось моего плеча. Огромным усилием воли я заставил себя не вздрогнуть. - Кагура, не надо... - я не заметил, что прошептал это вслух. Почему-то ужасно хотелось верить в то, что именно её душа находится рядом со мной здесь и сейчас. Позади тихо и печально зашуршала трава, и я даже слегка повернул голову в ту сторону. Этот холодный осенний ветер казался настолько близким и родным, что хотелось разговаривать с ним так же, как с его повелительницей, когда она была ещё жива, могла смеяться надо мной и злиться... Нет. Всё - лишь воспоминания. Эта поляна уже много лет обладает на меня особенным действием. Я - не сумасшедший, и я не позволю минутной слабости затуманить мой разум. POV (Кагура) Я сразу расслышала в тягучем сыром воздухе его шаги, ещё до того, как он выступил из-за деревьев, медленно, не так уверенно как обычно. Словно раздумывал, не повернуть ли ему назад сию же секунду. Я не хочу... не хочу его видеть! Сейчас. Таким. Если бы он только знал, что делает со мной, навещая в этом проклятом месте!... Порыв ветра отчаянно взметнулся над поляной, переломал тонкие веточки на лесной опушке. Минутная злость угасла так же быстро, как и появилась. Ветер стих мгновенно. Мне вдруг стало немного стыдно за такой срыв. Думаю, если бы он забыл меня, я чувствовала бы себя ещё хуже. Надо просто признать это и хотя бы немного не думать ни о чём. Кажется, ещё чуть-чуть и я начисто лишусь самообладания, а может быть и рассудка. Я заметила, что Сещемару огляделся с некоторым недопониманием и помрачнел. Ещё бы. Прежде я не встречала его ворохом поблёкших листьев в лицо. Они, наверное, всё ещё хранят влагу ночного дождя... Мне невероятно захотелось тихонько рассмеяться. Сещемару с вечным ледяным спокойствием приблизился к месту, где в последний раз сидела я, и замер в неподвижности наподобие изваяния. Я не знала, сколько времени прошло так. Даже не пыталась его считать. Я внимательно изучала демона взглядом, пытаясь представить, что снова слежу за ним из-за дерева, как перед нашим знакомством. Выходило плохо. Тоска и боль всё тяжелее наваливались на меня, словно огромный камень... Сещемару стоял спокойно, но я знала, что он полон внутреннего напряжения. Как глупо... Я уже начинаю ненавидеть его за то, что для него что-то значу. При жизни я готова была отдать всё на свете, чтобы только добиться его расположения, а сейчас... Сейчас разрываюсь на части от двух ужасных желаний: никогда больше не видеть его и находиться рядом с ним вечно. Пусть он скорее забудет меня! Нет. Пусть не забывает. Как же одновременно больно и тепло на душе от его внимания. Хотя бы такого. А он всё стоял, бережно сжимая в пальцах чуть подвядшие цветы и не смея шелохнуться. Взгляд его был обращён вниз, словно он вновь смотрел на меня, на мои ужасные раны... А я была совсем рядом. Кружила около него, трепала широкие рукава его кимоно, с благодарностью перебирала белые лепестки... Он не мог видеть меня, я не докричалась бы до него при всём желании. Боги! Как же иногда хочется стать просто... живой. Из плоти и крови. Чтобы я могла подойти к нему, коснуться его руки...перекинуться парой слов. Как обидно... Я тяжело вздохнула и слегка коснулась его плеча. Сещемару явно стоило огромного труда сохранить на лице мнимое спокойствие, а потом... потом он вдруг прошептал "Кагура, не надо... " Я отпрянула в сторону, и только тогда до меня дошло, насколько сильную боль я причинила ему... Он узнал меня, даже такую. А я, выходит, иногда совсем забываю о своей истинной сути. Мысли бешеным потоком неслись в моей душе. Из них внезапно сформировалось одно отчётливое несбыточное желание. Я больше не хочу быть ветром! Я хочу стать такой, как раньше. Хочу, чтобы у меня была не только душа, но и тело! Такая свобода мне не нужна. Это... безумие? Я не знаю! Не знаю! Чтобы избавить меня от смятения и растерянности в ход пошёл старый, испытанный, но не переставший от этого быть очень глупым способ - я просто скрылась от проблемы, взвившись над поляной. Я спешила в сторону гор. Подальше от Сещемару, подальше от всего, что так привязывает меня к этому миру. Я желаю забыться, хотя бы на пару дней, и я сделаю это, хоть это и трусость, хоть в ней и нет никакого смысла.