Once upon a time...

Вы - БЯКИ! Вы не любите "Мрамор"! БЯКИ! Короче, я обиделся на вас, БЯКИ! Джунмен перестает ясно мыслить после долгой заминки, он застывает посреди комнаты со шприцами в руках и сверлит суровым взглядом стену. Металлическая коробочка отвратительный холодком касается кожи , не переставая напоминать о своем существовании. Парню на яву представляется, как наркотик струится вверх по венам к сердцу, как достигает мозга, и наступает мгновенный галлюциногенный эффект, рисующий поразительно цветные картины. У него не кружится голова, пить не хочется, забыться тоже. Но Сухо отчетливо различает среди кучи сумбурных эмоций злость, ненависть и раздражение. Он ведь понимает с самого начала, что приемный ребенок будет с дефектом. Прошлое не отпускает никогда и точно не сможет испариться из жизни приемыша, побывавшего на самом дне жизни. Все-таки отпечаток глубок и ничем его не скрыть, проявляется ярче, если постараться его завуалировать, прикрыть ложью, приукрасить. Тогда он выплывет, выскочит наружу и попадется на глаза всем, кому не лень будет посмотреть в ту сторону. Он брезгует прикасаться к шприцам, считая, что обязательно заразится тем же самым недугом, если просто потрогает их. Ему нельзя болеть или проявлять слабость, мама не должна видеть его уязвимым. Осознав, что приютил у себя малолетнего наркомана, Сухо вышвыривает все вещи Кенсу с балкона, как ревнивая жена, уличившая мужа в измене. Только он делает это не по частям, а сразу выбрасывает чемодан, предварительно убедившись, что он не приземлится никому на голову. Комнату Джунмён снова вычищает до блеска и запирает на ключ – больше он сюда приемыша не впустит. Оставляет металлическую коробочку на видном месте, дабы сразу разоблачить маленького нарушителя, не оттягивать до последнего В голове всплывает воспоминание утра, когда Сухо приложился губами к ранке на ладошке малыша. Парня передергивает еще раз, причем сильнее, а чуть погодя он несется на кухню пить очищенную воду, промывать желудок, чистить зубы и записать к врачу на внеплановый осмотр. Если он заразится чем-либо, то Кенсу несдобровать, он пустит его под суд за вранье и нанесенный вред здоровью. Джунмен нервно перебирает пятерней собственный красные волосы и тянется за мобильным. Нужно поговорить с Крисом, все-таки он очень мудр для своего возраста. Рука замирает, и первым номером Джунмён выбирает мамин. Теперь следует выяснить знает ли она об отвратительной проблеме мелкого приемыша. Трубку долго не берут, а Сухо изводит себя мыслями о возможном заражении. - Алло, - раздается в динамике приятный женский голос, насквозь пропитанный теплотой. - Мам, у меня есть к тебе вопрос, возможно, неожиданный для тебя… - Господи, Джунмён, у тебя все хорошо? – теплота мгновенно сменяется настороженностью с долей страха, - Ты в порядке? - Я – да, все хорошо. Но вот приемыш… - нехотя подбирается к самому главному Сухо, - Вот с ним… - Называй его по имени, дорогой, он все-таки твой брат… - Какой к черту брат? – срывается на крик парень, - Брат, который в тихую жрет непонятные таблетки? Брат, который постоянно чувствует себя виноватым, без видимых причин? Брат, который постоянно мне врет? Брат, который колет себе в вены какую-то муть? Ты вообще знала об этом? - Ох, Мённи… Это весьма щепетильная тема… - неуверенно проговаривает женщина, постепенно становясь тише, - Это все сложно объяснить… - То есть, ты обо всем знала и решила мне ничего не говорить? Вы его таким уже взяли что ли? Да? - Нет, не совсем, это началось после того, как ты переехал… - А, я понял…как все просто… Он просто почувствовал себя свободнее без моего присутствия, вот и распоясался… Все, может ждать этого урода! Я не буду с ним парить и жить я с ним тоже не хочу! – Джунмён сбрасывает звонок, откидывая телефон подальше от себя. Сейчас он злится слишком сильно, чтобы звонить Крису и жаловаться на жизнь. Мобильник все равно продолжает тихо вибрировать в углу, оповещая хозяина о попытках матери дозвониться и переубедить родного сына не выгонять приемного мальчика на улицу. Тщетно, для себя Сухо уже все решил, он не собирается никому потакать, даже родной матери. Парень еще раз обследует всю квартиру на предмет вещей, оставленных, забытых или же заныканных специально. Проверяет под телевизором, осматривает плитнусы, плитку в ванной и бачок в туалете, вдруг отыщется очередная заначка Кенсу на «черный день». В гостиной юноша опускается на диван, тяжело вздыхает и устраивает поудобнее. Новый улик не находит, однако теперь ему остается только ждать, пока появится нарушитель его спокойствия. Время бежит поразительно быстро, особенно в данной ситуации, когда впереди ждет бой с несправедливостью и победа над ложью. Где-то глубоко внутри Джунмён ликует, что смог сам выявить наркомана, пусть случайно, зато сам. Без помощи посторонних. Жаль только, что он привязывается к этому нестандартному недоразумению, которое вечно ходит с самой милой из улыбок, которые он когда-либо видел. Сухо старается отвлечься, подумать о грядущем разоблачении, а не о теплых чувствах, растоптанных пристрастием Кенсу к наркотическим веществам. Он хочет услышать, что будет говорить в свое оправдание мерзкий приемный брат. Интересно, откуда он берет деньги на медицинские препараты? Неужели крадет у приемной мамы? Юноша приходит в себя, возвращается к реальности, слыша скрип, проворачиваемого в скважине ключа. Отвратительная зависимая мразь соизволяет вернуться во временную обитель. В коридоре глухо звучат шаги, Кенсу стоит у двери в комнату и дергает за ручку, удивляясь, почему та не поддается и не открывается. На пол что-то падает, видимо рюкзак, а быстрые шажки постепенно приближаются к гостиной. Малыш замирает возле тумбы в прихожей и протягивает трясущуюся руку, чтобы подобрать то, что так долго прятал. Старший брат находит его шприцы с инсулином. Но самой этикетки на них нет, следовательно, в них по мнению брата, может быть и не инсулин, а что похуже. Коробочка звякает, оповещая, что ее подняли, а Кенсу вздрагивает – беды не миновать. Он сразу замечает красную макушку старшего , примостившегося на диване. - Джунмён, я… я могу… я, правда, могу объяснить… - осторожно говорит малыш, останавливаясь возле брата. - Что именно? - Ну…это… - Приступай. - Я-я, я болен, Джунмён. - Я знаю это. - Правда? Тебе мама рассказала? - Ничего она мне не рассказывала! Я сам все понял, что ты болен на голову, раз посмел колоться в моем доме! – яростно рявкает Сухо, подрываясь с насиженного места и возникая рядом с младшим, - И как? Совесть не прорезалась? Может стыд? Нет, я уверен тебе похуй! Ты сейчас переживаешь, что я твою заначку нашел и кайф сладко жить обломал! - Не-неправда… - Кенсу отступает на шаг назад, но оступается и больно приземляется на копчик. - О Господи! Хватит строить из себя саму невинность! Ты продажная тварь, которая любит острые ощущения, балуется с жизнью и плюет на тех кто рядом! Приемыш, ты просто хочешь побыстрее сдохнуть! И делаешь для этого все возможное! - Джунмён, я не наркоман, я болею! – оправдывается малыш, испуганно глядя на Сухо. - Чем? Размягчением мозга? Охотно верю! – рыкает Джунмён и выходит из комнаты, - Выметайся! Чтоб мои глаза тебя больше никогда в жизни не видели, тварь! - Я не наркоман! Я не колюсь! Это для экстренных случаев, если таблетки не помогут! – настаивает на своем младший, догоняя в коридоре брата. - Не колешься, значит… Ну хорошо, покажи вены! – заявляет красноволосый и складывает руки на груди, - Давай, давай, закатывай рукава, демонстрируй! Кенсу, нехотя, убирает один из рукавов, затем второй и ахает. Тот лиловый синячок, что его поставили случайно в университете еще слишком яркий и находится прямо на вене. - Подожди, пожалуйста , я могу… - малыш хочет все рассказать по-честному, но мощный удар слева его останавливает. Джумён попадает кулаком по красиво скуле, оставляя после себя крупный фингал. - Это за вранье! Ненавижу врунов! Убирайся к чертям, сволочь! – выпаливает старший, потирая кулак. Кенсу всхлипывает, но слушается, подбирает рюкзак и выходит на лестничную клетку. Едва успев отойти на пару шагов, он слышит скрежет замков во второй раз и оборачивается в надежде увидеть улыбающегося брата, но… - Эй, ублюдок, - с презрением зовет Джунмён, - Ты забыл! В следующую секунду на бетонный пол падает новехонький макбук, подаренный приемными родителями на окнчание школы, и разбивается, почти так же, как и сердце Кенсу. малыш собирает все осколки, укладывая из по возможности в рюкзак, утирает слезы тыльной стороной ладони и думает, куда ему пойти. Захлопнув дверь, Сухо уходит к себе в комнату и ложится на кровать, не включая ночника. Где-то в глубине квартиры, мобильный телефон разрывается от поступающих звонков, вполне вероятно от матери. Джунмён трет виски и переносицу, эта нервотрепка запускает механизм мигрени. Очередная ночь с болью и без сна. Адреналин до сих пор играет в крови, будто он катается на американских горках снова и снова, круг за кругом. Шум сердца отдается в барабанных перепонках, словно мощный отряд марширует где-то неподалеку. На улице гремит гром, и парень заставляет себя не думать о приемыше, который уходит, точнее улепетывает в страхе без зонта или куртки. Пора прекращать заботиться о всяких придурках, поправляет себя Джунмен, ворочаясь на постели. Но спокойствия, удовлетворения или элементарной радости он не испытывает. Внезапно квартира становится ужасающе пустой, тихой, необжитой, вместе с Кенсу дом покидает солнце и тепло. Сухо понимает, что он мерзнет, ему отвратительно холодно до такой степени, что пальцы на ногах немеют. Он поднимается с постели, выуживает из шкафа свитер, связанный любящей мамой ему в подарок на прошлое рождество, кутается в него и обходит квартирку в поисках предательского сквозняка. Так проходит час за часом, парень бродит из угла в угол, занимая себя любыми делами кроме нужных, постоянно ищет источник того холода, окутавшего его изнутри. Затем Джунмёна знобит, и ему приходится измерить себе температуру, так, на всякий случай, но с температурой его тела полный порядок, ни единого отклонения. Когда ему в дверь начинают осторожно стучать, затем колотить, а после бить с такой силой, что петли жалобно попискивали, Сухо находит в себе силы впустить нежданного гостя в свое жилище. Долго гадает, кто же к нему пожаловал, пока Крис не отбрасывает с лица мокрые пряди, прилипшие ко лбу. Его пальто насквозь мокрое, в ботинках хлюпает вода, а взгляд не предвещает ничего хорошего. Блондин, не говоря ни слова, приближается к другу и со всей силы встряхивает, почти отрывая от пола. Джунмён в смятении тоже молчит, ожидая следующих действий со стороны самого преданного из приближенных к нему людей. Крис хмыкает и перебирается на кухню, по-хозяйски ( как, впрочем, и обычно) осматриваясь, но в этот раз в его глазах беспокойство. - Куда ты дел Кенсу?! – резко спрашивает он. - Выгнал. В моем доме не место наркоманам, - отрешенно отвечает Сухо, продолжая кутаться в свитер, который вовсе не греет, и это раздражает. - Мне звонила твоя мама, - обрывает его Крис, - Ты не берешь трубку, и ты грубо с ней разговаривал. Она волнуется за Кенсу. - Пф, волнуется она… за меня не волнуется, а за него переживает… - Все потому, что ты ее не дослушал до конца! Как обычно узнал что-то и не стал разбираться! – зло восклицает блондин, - Почему ты настолько поверхностный?! - Ты ссориться приехал? Или что? И вообще какого рожна ты приперся? – негодует Джунмён, вопросительно изгибая бровь. - Потому что ты наорал на мать, наорал на Кенсу, выгнал его и ,между прочим, без причины! – Ифань ударяет кулаком по столу, - Ты – дурак, Ким Джунмён! - Я бы попросил! - Ты даже не смог спокойно поговорить с мальчиком! Она ведь и, правда, болен, идиот! - Ага, я в курсе. Болезнь называется - ломка. - Ох тыж блядская тупняра! – срывается Крис, - У него диабет. - С чего такая уверенность? - Твоя мама мне сама рассказала. Она присутствовала на первичном осмотре и все услышала из первых уст, от специалиста. - Что? – замирает Сухо, теряя дар речи. - Да, дебил, у него диабет, который поздно проявился. Потому у него много таблеток, и часы пищат регулярно, чтобы он не забывал поддерживать уровень сахара, а шприцы на тот случай, если все совсем плохо будет. - Ты ведь шутишь, да? – уточняет расстроенный Джунмён. Еще не хватает ошибиться. Он же ударил малыша прямо по лицу, сильно приложил, чтобы унизить, а теперь выясняется, что малыш не виноват. Кенсу вовсе не наркоман. И хотя должно стать мерзко на душе от того, что Сухо сотворил с младшим братом, однако к нему возвращается тепло, и в вязаной кофте непривычно жарко. Снова тепло, будто снова оживает. - С такими фактами не шутят. - Ты поможешь его найти? – с надеждой интересуется юноша, избавляясь от тяжелого свитера и свободно вздыхая, - Я должен его вернуть, я извинюсь. Нет. Я вымолю прощение. А если ему плохо? Боже. Что я натворил. - Узнаю реакцию… - горько усмехается Крис, - Мённи, встань, а? Джунмён встает и послушно подходит, а затем сгибается почти до пола, держась за живот. - Он все равно тебя не посмеет ударить, - объясняет блондин, помогая другу сесть, - Прости, но ты заслужил. - Все в порядке. Фань, надо его найти. Они быстро хватают куртки, Сухо отрывает в полном хаосе мобильник, постоянно набирая номер приемыша, а Крис садится за руль джунмёновкого автомобиля. Первым делом они изучают карту автомобилиста, где обозначены основные станции заправки, железнодорожные и автобусные станции и места круглосуточной помощи. В потемках сложно различить мелкие значки, потому Сухо переключает свое внимание на мобильный интернет, вбивая в поиск свой адрес и ближайшие к нему места, где представится возможность переночевать. Денег у Кенсу нет, в этом он уверен на двести процентов, а значит малыш будет искать крытое место, которое не потребует материальных затрат. Оно будет светлым или освещенным, чтобы не слишком сильно бояться незнакомцев, там должны быть сиденья или стулья, на землю парнишка точно не ляжет. Иначе примут за бездомного, и уволокут в участок. Крис заводит авто, включает фары и аварийку. Они решают ехать очень медленно, словно машина сломана, дабы рассмотреть улицы и найти потеряшку. Джунмён представляет, как бедный замерзший Кенсу обнимает себя руками, сохраняя остатки живого тепла, как кашляет, потому что успевает простудиться. И это все вина только старшего. Машина катится, но старшим все равно чудится, что она несется со скоростью света, и в окнах ничего на разобрать, кроме бликов фонарей. Возле автобусного вокзала парни останавливаются, соглашаясь разделиться и обыскать здание. Рейсы проходят как днем, так и ночью, так что вероятность того, что Кенсу пришел сюда и затерялся в толпе, выше, чем в других местах. В зале с электронным табло толпится много народа даже во втором часу ночи. Группа студентов с походными рюкзаками занимает почти половину помещения. Работает всего две кассы, но этого достаточно. Сухо расспрашивает про мальчишку с большущими глазами у девушек за стеклами, вымученно улыбается им, однако желаемого ответа не получает. Молодежь тоже не узнает в описании Кенсу, парни пожимают плечами, мол, найдется еще. Поборов отвращение, Джунмён будит спящего охранника и задает те же вопросы, что и остальным, задерживая дыхание в ожидании. Мужчина сначала недовольно пыхтит, тихо ругаясь, бурчит себе под нос неразборчивые фразочки, жалуясь на судьбу, но потом успокаивается, видя растерянного парня перед собой. В виде исключения он просматривает мониторы камер наблюдения, перещелкивая их будто каналы на кабельном телевидении. - Вот он, подходит под описание, - произносит охранник, - Он на скамейке у пятого пути. Поблагодарив работника за участие и неоценимую помощь, Джунмён срывается на бег, совершенно позабыв позвонить Крису. Ноги сами несут его к маленькому и забитому Кенсу, который сидит на лавочке, поджав под себя стройные ножки. Малыш не замечает запыхавшегося старшего позади себя, продолжая гипнотизировать глазками трещину на асфальте. Он тихо всхлипывает, основная истерика уже прошла, просто он пытается успокоиться до конца. На скуле расплывается громадный синяк, но больно не из-з него. Он корит себя за то, что не смог внятно объяснить брату свою деликатную проблему, вот и поплатился. И ноутбук уже не восстановить, в ремонтной мастерской говорят – такие случаи безнадежны. Проще купить новый. Только у Кенсу совсем нет денег. Ни гроша. - Кенсу-я, прости меня… - Джунмён прижимает к себе хрупкого парнишку, - Прости, прости, прости, прости… - Джунмён? – недоверчиво уточняет младший, часто моргая, - Я так рад, что ты пришел… Прости пожалуйста, что я не сказал раньше. Я больше никогда не буду тебе врать! Я буду все рассказывать! Только не злись, пожалуйста! - Хватит, - обрывает его Сухо, ощупывая влажную ткань толстовки малыша, - Ты ни в чем не виноват, ни капли. А еще ты промок насквозь. Снимай эту чертову кофту! - Ч-что? – удивляется Кенсу, - Я-я не м-могу, у м-меня нет сменной о-одежды… - Я сказал – снимай! Малыш стягивает через голову толстовку, изрядно потяжелевшую от впитавшейся воды, оставаясь в тонкой майке. Его потряхивает, и он прикрывает глаза, сосредотачиваясь на мысли, что скоро его привезут в теплый дом. Парнишка закусывает губу, призывая тело слушаться и не дрожать, как вдруг на него опускается нечто почти горячее. Джунмен заботливо расправляет на младшем свою кофту, помогает найти рукава и натягивает на макушку Кенсу капюшон. - Так лучше? Малыш кивает в ответ. - Готов? Кенсу улыбается в ответ. - Спасибо, Джунмён! - младший тянется и аккуратно целует брата в губы. Сухо прикрывает глаза от удовольствия и не дает парнишке отстраниться. Кенсу обнимает старшего за шею и придвигается еще ближе, а второй в ответ обхватывает малыша за талию. А Крис наблюдает за сей картиной, разговаривая по телефону. - Да, Тао, ты был абсолютно прав. Джунмён по уши в него втюрился. Да, Тао, он пока еще не понял этого, но прогресс есть.