Старые привычки

Наташа тренировалась в сумрачном тренажёрном подвале. Ночные тренировки давно вошли в привычку. Нат отрабатывала удар за ударом. Рыжие волосы для удобства были собраны в хвост, тренировочная майка заканчивалась выше пояса, темные лосины и чешки—еще одна старая добрая привычка. Барнс наблюдал за ней из глубины зала. Наблюдать за ее плавными точными движениями издалека было одной из старых привычек Барнса. Он был уверен, что Наташа даже не догадывается о том, что он сморит за ней. Никогда не догадывалась. Сегодня Барнс все-таки решился подойти ближе. Он давно хотел подойти к ней, поговорить, но боялся. Боялся скорее себя, чем ее. Теперь он помнил о них с Наташей все. Помнила ли она? Ответа на этот вопрос он боялся больше всего. Наташа знала, что он наблюдает за ней. Точно знала, что уже идет двадцать четвёртый день, как он стоит в другом конце зала и смотрит за ней. Она не подавала виду, что знает хотя бы потому, что боялась ответа на свой вопрос: он все помнит или не важно, какие у тебя воспоминания, привычки остаются? Когда Баки приблизился к ней достаточно близко, она прекратила тренировку и повернулась через плечо, обращаясь к нему: — Замечания будут? — с улыбкой спросила она и тут же сменилась в лице. Это старая привычка, спрашивать его о своей технике. Он как-никак был ее тренером. Она об этом помнила, но не знала, помнит ли он об этом. — Ты отлично двигаешься, — произнёс Барнс, запинаясь, — ну, то есть у тебя отличная техника, ну, в общем, ты поняла. Наташа тепло улыбнулась, а затем вернулась к отработке удара рукой. Барнс продолжал наблюдать за ней, не зная, как завязать разговор. Целый месяц не знал. Хотелось не говорить с ней, а обнять ее. Просто подойти сзади, обнять, зарыться в мягкие рыжие волосы, от которых раньше пахло календулой. Интересно, как они пахнут сейчас? — Скажи, — не оборачиваясь, произнесла Наташа. Она чувствовала на себе его пристольный взгляд и тишину, которая нависла в подвале, нарушаемую лишь звуками ударов. Она нарочно начала делать ошибки в ударах, чтобы Барнс наконец-то нашел, что ей сказать. — Ты черезчур напрягаешься, — честно ответил Барнс, — нужно расслабиться. — Покажи, — все еще не оборачиваясь, попросила Наташа. Она боялась обернуться и посмотреть на него. Ей хотелось ощутить его руки на себе, пусть не надолго, путь по пустяку. Она знала, какую ошибку она допускает, прекрасно знала, о чем говорит Барнс, но ей хотелось, чтобы он оказался рядом. — Смотри, - произнес Барнс, подходя ближе. Он не думал о том, специально или нет это делает Наташа, он видел в ее ошибках шанс: шанс ощутить тепло ее тела, почувствовать ее в своих руках, почти обнять. Его руки расположились на ее поясе, крепко сжимая косые мышцы живота. — Если ты чуть-чуть их расслабишь, тебе проще будет замахивается рукой, и ты будешь тратить меньше сил на удар, сохраняя его силу, — по старой привычке, объяснял Зимний Солдат. — Понятно, — кивнув головой, согласилась Наташа, — то есть так? Наташа накрыла его металлическую руку своей рукой, а правой выполнила четкий удар. Барнс вместо ответа кивнул головой. Его руки оставались на поясе Наташи. Ему не хотелось убирать их и переставать чувствовать ее тело на кончиках своих пальцев. Наташа сама не спешила выпутаться из его цепких рук. Она прикрыла глаза, тяжело дыша. Из глаз медленно покатились хрустальные слезинки. — Таша, — на свой страх и риск прошептал Джеймс. «Ташей» Наташу называл только Барнс, когда они были в Красной Комнате. Услышав это, она поняла: Барнс все помнит. — Яша*, — так же шепотом услышал Барнс в ответ. Наташа сделала шаг назад, погружаясь в его объятья. Теперь ее волосы пахнут медом, а кожа все такая же бархатная, как и раньше. Барнс медленно обнял ее за пояс, целуя ее куда-то в затылок. Еще одна старая привычка. Наташа накрыла его ладони своими. Как она скучала по холодку от его железной руки и по теплым мозолистым пальцам на своем теле. Нужно было все спросить у него еще два месяца назад, что он помнит, а не мучить себя так. Рука Зимнего солдата скользнула по ее шраму на бедре от пули. Он улыбнулся и склонился к ее уху: — Прощай, бикини. — Мерзавец, -хватая Барнса за прядь свисающих волос, ответила Наташа. — Иди ко мне, — прошептал Барнс, — я так по тебе соскучился. — Да? — Удивленно ответила Наташа с улыбкой. Она развернулась в его объятьях, запуская свои руки в его волосы. — Знаешь, в свете последних событий, я бы сказала, что пытался от меня избавиться, а не скучал, —широко улыбаясь, констатировала Наташа, — два пулевых, попытка удушения… Барнс прервал ее речь, погружая в поцелуй. Ее губы сохранили тот специфический вкус, который он хорошо помнил вопреки всему. Даже когда не помнил ничего и никого, когда был погружен в гипноз, он помнил, что есть какая-та женщина на земле, у которой специфический вкус губ. Он собирался найти ее и нашел. — Я уже понял, что мне придется постараться, чтобы искупить свою вину, — прошептал Барнс, между поцелуев. Наташа улыбнулась и потянула вверх футболку Зимнего Солдата. Она ужасно соскучилась. Барнс обхватил ее руками и подтянул, Нат ловко закинула на него ноги, крепко цепляясь. Ей не нужно было ни о чем говорить. Старые привычки. — Снова на матах? — пропуская смешок между слов, спросил он. — Нам не привыкать, — ответила Наташа. После страстных попыток искупить свою вину, Наташа и Джеймс уснули прямо в зале. Как только Барнс начал посещать ночные тренировки Наташи в спортзале рядом с вышеупомянутыми матами появился плед. Зачем он там и кто его принес, никто не знал, да и никто не придавал этому значения. Им было хорошо, было хорошо вместе, безопаснее, правильнее. Им казалось, когда их руки крепко сцеплены вместе, они совершают в два раза меньше ошибок и становятся чуть-чуть лучше. Проснувшись утром, Наташа сладко потянулась в объятьях Джеймса. Приятный телу холод от его руки помогал осознать, что произошедшее - реально. Барнс еще спал, и Наташа не стала его будить. Она огляделась. Рядом стояло два стакана кофе, которые накрывала записка. Нат потянулась и двумя пальцами стянула листок. Мы на задании, в штабе только вы, наслаждайтесь. Рад за вас.

Стив

____________________ Русская версия имени Джеймс- Яков.