Навязчивое состояние

Каждый имеет право на свои странности. Харуки Мураками. - Заходи. Он ждет,- подгоняла Катя. Я громко выдохнула, давая понять, что ей лучше помолчать. - Не войдешь сама- запихну насильно. - Катя, ради Бога, не беси. Я в самом деле не понимаю: почему это я должна беседовать с больным? Почему это не сделаешь ты, психотерапевт? - Со мной он не разговаривает, он замкнут. Только зовет тебя. А он сейчас в таком состоянии, в котором нельзя давить, лишь потакать всем желаниям и прихотям. Так что давай, вперед. Раз вызвалась спасать ему жизнь- спасай до конца. - Все , что зависело от меня, я сделала. И ты прекрасно знаешь, что ему нужно в клинику. Но его друзья отказываются, всячески стараются сохранить приступ в тайне. Это очень странно...Зачем ты вообще согласилась поехать с ними? - Потому что я врач! А ты-будущий врач. Так что, развернулась и быстро зашла в комнату спасать жизнь пациенту,- она взглядом указала на дверь,- А мнение друзей... думаю, у них есть причины на то, чтобы скрывать инцидент. В любом случае, это последнее, что должно нас интересовать. Главное то, что от нашей помощи они не отказались, и поэтому я собираюсь им помочь. - Я будущий стоматолог,- уточнила я,- как я смогу помочь в данной ситуации? У мужчины эпилепсия, нервно-психическое заболевание, вообще-то. - Он хочет видеть только тебя. Раздобудь для меня информацию, поговори с ним. Неужели это так сложно? Почему ты вечно все усложняешь?- она начинала злиться. -Собери субъективную симптоматику*,- приказала она. Я вроде собралась с мыслями и уже подошла к двери, но заволновалась. - Он сейчас в адекватном состоянии вообще? - Не очень, слегка перевозбужден. -О,боже,- я обессиленно выдохнула. - Почему он, черт возьми, зовет меня? Почему нельзя поговорить с тобой? - Что с тобой? С каких пор стала бояться психически нестабильных? Сама ведь такая же,- ее терпение было на пределе,- С чего тебе вдруг стало сложно зайти к пациенту? Ты так же боялась пациентов во время практики? - Я стоматолог! Я работала с адекватными людьми. Как прикажешь мне не волноваться, если я захожу к перевозбужденному мужчине и понятия не имею, что с ним делать? - Просто поговори с ним. Расспроси об эпилепсии. У меня почти никакой информации, его друзья мало что знают о болезни. Взгляд Кати был суровым, не терпящим возражений. Сопротивляться пришлось не долго. - Ладно, попробую. Я сделала шаг вперед. Двери оказались тяжелыми и раскрыть их удалось не сразу. Я вошла: в огромной комнате никого, лишь расправленная постель на широкой кровати, а возле-массивное кресло и прикроватный столик. Мягкий желтый свет приглушенно разливался с высокого потолка лишь по центру комнаты- углы оставались в полумраке. Полированная деревянная мебель давала блики под тусклым освещением. У стен стояли невысокие книжные стеллажи, а над ними картины, с удивительно реальным и ярким изображением нагих женских тел. На полу-несколько круглых маленьких ковров, разбросанная одежда и мятые клочки бумажных листов. В воздухе царил стойкий аромат дерева и мужского тела. Из раскрытого панорамного окна дул прохладный ветерок, периодически приносивший тончайшие цветочные ароматы и запах моря. За тонкими занавесками сверкали под лунным светом неспокойные волны , и проглядывался мужской силуэт. С чувством уверенности и готовностью выполнить врачебный долг, я направилась в сторону террасы. Дом возвышался на сопке, откуда открывался вид на океан. Небо было очень светлым- создавало иллюзию, что вот-вот оно зацветет красками рассвета. Но была только половина третьего ночи. Мужчина стоял у ограждения в темном длинном халате , держа в руке бокал. - Вам нельзя алкоголь,- я начала разговор на английском. Мужчина оглянулся- я подошла к нему. - Попрошу вас воздержаться от алкоголя на три дня,- я попыталась аккуратно забрать бокал. Меня тут же окинули раздраженным взглядом, но бокал все же удалось забрать. Пришлось держать его в руке, так как положить было некуда. - Как вы себя чувствуете? - Было бы лучше, если бы вы позволили мне допить,- немного помолчав, он ответил и схватил ножку бокала в попытке вытянуть его из моей руки. Его движения были торопливые, судорожные. - Вам действительно лучше потерпеть,- я перетянула бокал на себя, но мужская хватка не ослаблялась- пришлось вырвать бокал силой, невзирая на раздражение мужчины. Когда он резким движением попытался выхватить бокал, в голову не пришло ничего кроме, как выпить все самой. Но в бокале оказалось не предполагаемое вино, а виски, что было очень неожиданным. Горло обожгло, и я попыталась не скорчиться от резкой крепости. Наверное я не выдержала бы этот ненавидящий взгляд, если бы не мелькнувшее за ним одобрение. - Не ожидали? Думали из тюльпана* пьют только шампанское и что-то в этом роде?- спросил он с усмешкой на губах. Я лишь подтерла губы кистью и заметила, как хищно он за этим проследил. Передо мной уже не тот беспомощный человек, лежавший на пляже, а уверенный в себе взрослый мужчина с искрами безумия в глазах. - Когда пьешь виски именно из тюльпана- сохраняются все самые важные качества: запах, вкус, температура,- изящно жестикулируя, проговорил он,- но не многие это знают и хлещут виски из тумблера*. Да еще и со льдом,- он состроил отвратительную гримасу. Чуть ли не на каждом пальце поблескивал перстень, с кистей свисали массивные часы, браслеты, цепи. Они звучали, стукаясь друг о друга во время жестикуляции и дорого блестели под ясной луной. Их массивность и массовость красиво оттеняли привлекательную грубость и худощавость мужских рук. Я игнорировала его познавательные алкоголические рассказы, ведь это было не совсем то, что мне нужно. Пристально следя за перепадами шаткого эмоционального фона, осторожно вела к нужной мне теме разговора: - Ваши друзья похоже испугались, они не знают, что вы болеете. Он внезапно развернул ко мне голову и будто бы захотел что-то сказать, но остановился, так и не начав. Взгляд на миг приобрел разумное выражение, но тут же потонул в безумии. Он опять направил взгляд к океану и стоял безмолвно еще минут десять. Я не осмеливалась нарушать этот тихий внутренний диалог, который отражался на его лице. Не знаю точно о чем он думал, но видела: это не давало ему покоя, пугало его. В этот момент он выглядел маленьким мальчиком: нерешительным, сомневающимся, беспомощным. Все это время он нервно загибал пальцы рук, сомкнутых за спиной и переступал с ноги на ногу. Было очень странно наблюдать за столь резкими изменениями личности, я находилась в замешательстве от не знания того, как себя вести. Неуравновешенность мужчины как-будто по воздуху заражала меня, служа катализатором для очередного нападения приступа паники. Катя нужна была нам обоим. - Нет, это не болезнь,- вдруг наивно, шепотом сказал он так, будто пытаясь убедить в этом не меня, а себя,- это моя возможность их слышать. Вот тут-то я испугалась: он выставил палец, как знак тишины и бросил взгляд в темную даль, вслушиваясь во что-то, что не слышала я. - Давно ли они с вами говорят?- поборов испуг, я решилась подыграть. - Да. И всегда что-то новое,- он посмотрел на меня с восхищением,- вот, они опять говорят. Сердце заколотилось как бешеное- тошнота подкатила к горлу. Я совсем потеряла уверенность. Мне отчаянно нужна была Катя. Он закрыл глаза и блаженно улыбнулся, выглядя абсолютно безумно. - А кто еще кроме вас их слышит? Истеричный смех раздался, казалось, по всему острову, мужчина аж согнулся пополам. Он не долго бился в неестественном припадке, так же резко закончив, как и начал. - В этом вся прелесть,- его воодушевленный голос, взгляд- все было безумным,- она только моя, моя муза. - Муза? - Да. Но она так редко приходит,- он звучал словно обиженное дитя, а его глаза стали грустными,- она приходит и говорит со мной, а я пишу. - Что вы пишите? - Песни,- сказал он так, будто выдал что-то само собой разумеющееся. Мне нужно было немного времени, чтобы осознать о чем он говорит и что вообще происходит. В мыслях был хаос: нужно ли мне запоминать весь этот бред? Что именно нужно разузнать для Кати? Что за чушь он несет? Какая еще муза? - И давно муза помогает вам писать?- я продолжала делать вид, что понимаю о чем идет речь. - Иногда миг словно вечность,- фраза прозвучала мечтательно, а мне показалось, что он не слышал моего вопроса,- когда она говорит со мной, кажется, что она со мной всю эту чертову вечность. Чем дальше уходил наш диалог, тем понятнее становилось то, что в данный момент он далек от реальности. - Примерно семь лет назад,- он вновь заговорил, но уже серьезно и выглядел совершенно адекватно,- она тогда пришла впервые. Его руки засуетились, ощупывая карманы халата. Он вытащил пачку сигарет. - А закурить то хоть можно?- спросил он, когда уже держал сигарету зубами. Я кивнула. Его руки тряслись, а ветер постоянно тушил огонек. С пятой попытки он закурил. - А потом она пришла ко мне прям во время концерта, представляете?- со словами выплывали клубы дыма, в глазах вновь ликовал безумный восторг. Я не успевала подстраиваться под перемены его сознания. - Как она выглядит, ваша муза? - Она никак не выглядит. Она есть свет, воздух,звук. Она везде,- он звучал зловеще, по коже пробежали мурашки,- но вы,- он повернул голову ко мне,- вы..,- протянул он и на секунду задумался, потом развернулся обратно, лениво усмехнувшись. - Вы..,- один миг- сквозь влажное платье кожу обожгло жаром чужого тела, тяжелые руки повисли на пояснице. Я не успела отреагировать и оказалась в плену мужского тела, что прижалось к моему. В нем ощущалось возбуждающее напряжение, сдерживаемое безумие, мужская сила. И это кружило голову. Глаза прикрылись. Теперь я чувствовала: каждый судорожный вдох, горячий выдох, касания рук, прижимающих все ближе и их пылкая нежность. Меня сбили с толку, опьянили новыми ощущениями, заблокировавшими разум, пробудившими инстинкты. Самое мимолетное касание получало ответ моего тела, заставляя прогибаться, вызывая дрожь и электрические импульсы. И вопреки здравому смыслу я испытала сладкую истому. Когда его ладони медленно поднялись к талии, я потеряла равновесие. От области его касаний до низа живота набегала жгучая и одновременно щекочущая волна, поднимаясь затем к груди и ударяя в загривок. Всю меня переполняло непонятное чувство, что пыталось вылиться стоном из груди, который я едва сдерживала, позволяя себе лишь тяжело дышать. Вдруг его рука коснулась моей щеки, затем полностью накрыла ее и заставила поднять голову. Наши взгляды соприкоснулись... И то, каким был его взгляд... Это был тот взгляд, за который хочется отдаться. Тот взгляд безграничного обожания и одновременного повиновения, который заставляет женщину быть всем чем угодно, быть ради мужчины, отдавать ему всю себя без остатка. Необъяснимая трепетная нежность просыпалась внутри меня, странная по отношению к незнакомому мужчине. Он был безумен во всех своих проявлениях, но пробуждал во мне что-то живое. Он закрыл глаза и громко сглотнул. И наступила тишина, абсолютная. Та самая тишина, возникающая перед поцелуем, словно затишье перед бурей. Каждый миллиметр между нами преодолевался будто целую вечность. И наконец неуверенное касание сухих губ... Оно вернуло меня в реальность. - Стойте!- я попыталась отпрянуть, но его рука на талии блокировала пути отступления. Вторая рука спустилась с щеки на шею и крепко обхватила ее. - Остановитесь. Но он не слышал. Крепко прижав к себе, он не отпускал меня. Его тяжелое дыхание запаха виски опаляло мое лицо. Он не пытался повторить поцелуй, но и не собирался размыкать рук. В какой-то момент объятия стали чересчур крепкими и причинили мне боль, отчего я вскрикнула. Грудную клетку сжало. - Бросила меня,- он прошептал на корейском и руки его ослабли, но все так же держали меня. Я стала повторять себе, что он безумен и болен, чтобы подавить в себе несоответствующие ситуации чувства и пробудить лишь жалость. Я погладила его по голове, упавшей на мое плечо. Самое время отвести его к кровати, как мне показалось. Тяжелое тело упало в кучу одеял и подушек. Он выглядел сонно, продолжая следить за моими движениями из под прикрытых век. Его рука не отпускала мою, заставляя сесть на кровать. Я впервые разглядела его лицо под более или менее ярким светом. Темные круги под глазами- первое, что бросалось в глаза. Черные волосы блестели и спадали на правую сторону лба. На висках пробивалась седина. Он выглядел взросло. И та привлекательность зрелости не давала мне покоя. Я едва сдерживалась, чтобы не дотронуться хотя бы до его волос. "Что со мной происходит?" Он стал проваливаться в беспокойный сон. Я ждала, когда он отпустит мою руку. Временами его мучили галлюцинации: он открывал глаза и что-то говорил, пытался встать, но вновь падал в беспамятство. Когда часы показывали почти четыре часа утра, он наконец расслабил руку и уснул спокойным сном. Мне с трудом удалось выйти из комнаты.