45 steps into the darkness

Высшее общество представляло из себя клубок змей. Одни имели устрашающий вид, но, в целом, были абсолютно безобидны и разве что могли свернуться у твоих ног и притвориться злой шипящей корягой. Другие, напротив, были прекрасны, умели найти общий язык с окружающими, разве что не пытаясь поддержать беседу с однозначной чернью, но их укусы, болезненные и ядовитые, распространяли по телу проказу, и те, чью кровь они вкусили, скоро падали замертво. Большинство... Было ядовито. Но едва ли "укус" был больше, чем просто метафорой. На самом же деле яд прятался не в деснах и не сочился с клыков - им, смешивая с завуалированными под тонкий, с издевкой, "высокий" юмор оскорблениями, плевались, сами того не замечая. Но Нейтан знал, каково это - убивать прикосновением пары острейших зубов. Ему было не впервой. В клубке змей он был не привлекающей внимание королевской коброй, но маленьким пепельным тайпаном, прячущимся под плотными жгутами посторонних хвостов. И если он кусал - то наверняка. Вокруг него вертелось небольшое скопление золотой молодежи. Они вместе предавались празднованиям, тратили родительские деньги, пили дорогое вино, славили связи без обязательств и фальшивые манеры, которыми поражали низкородных отбросов, но раздражали тех, кто действительно был воспитан. Никто из них не знал, что тот, кому они были обязаны своей беззаботной юностью, питал нечеловеческую слабость к крови, но слухи распространялись быстро. Тем не менее, Нейтана боготворили: он умел развлекаться так, словно жил на свете добрую сотню лет, знал практически все об алкоголе, умел тратить деньги с умом и безрассудством одновременно, его боялись окружающие и у него был большой особняк - все, что было необходимо молодым людям и девушкам, которые мечтали о жизни без проблем. Все, что заставляло их почувствовать себя королями и королевами мира, а если не мира, то хотя бы старушки Англии. Нейтан проходил через это бессчетное количество раз. Он знал, что через несколько лет его нынешних друзей начнет терзать вопрос, почему же их прекрасные лица начинают покрываться предательскими морщинами, сладкие пошлости больше не приносят былого удовольствия, в глазах не горит, а лишь изредка мерцает задорный огонек юности, а их товарищ все так же прекрасно молод. Он знал, что убьет каждого из них и вместе со своей вечно богатой семьей покинет город, а когда города закончатся, они выучат еще один язык и сбегут с туманного острова. Он не испытывал ни страха, ни сожаления. Все было гораздо проще, чем могло показаться. Судьбы людей, которые прожигают жизнь, как правило, ничего не стоили. Но пока он брал все от тех людей, которые считали его своим вожаком. Они, к счастью, в течение поколений абсолютно не менялись - всегда искали себе предводителя, который был бы в чем-то лучше, чем они, но опускался так же низко. В самый ненастные вечера в году, когда на улицах мерзли, завистливо озираясь на горящие окна битком забитых домов, сиротливо прижимающиеся друг к другу бродяги, двери богатого особняка Прескоттов открывались настежь, и всех, кто по какой-то причине не прятался в других стенах, загадочно влекло внутрь. И они, "низшие", завороженно шли, желая укрыться от дождя или снега, чтобы протянуть чуть больше двадцати безрадостных лет, и их, на удивление, радушно встречали барышни в пошитых на заказ платьях и юноши с обворожительными улыбками сердцеедов. Послушные служанки быстро обтирали их полотенцами, наряжали в заранее подготовленные одежды, приводили в порядок волосы, ногти и зубы, и ближе к полуночи особняк заполнялся богатеями наравне с бездомными, больными и убогими. И никто не мог разобрать, кто стоит перед ним - вчерашний разбойник или урожденный граф. Эту грязную игру с человеческими жизнями Нейтан особенно любил. Делалось это не во имя благородства, а со всеми известной целью. Дети богатых родителей получали несказанное удовольствие, когда видели, как сходят с ума новоиспеченные бароны и купцы, когда их ставят перед фактом, что час их счастливой жизни, в которой они могут жрать до отвала, танцевать до упада и пить до пьяна, подходит к концу. Каждый, безусловно, шел на это по своим соображениям: кому-то было лестно внимание вшивых собак, кто-то искал в уродливых лицах случайного партнера, с которым можно было окунуться в омут звериной, ничем не контролируемой похоти, кто-то надеялся, что по истечению срока счастливого пира один из случайно попавших в особняк достанет припрятанную в сапоге заточку и создаст тем самым возможность ввязаться в драку и забить виновника ногами, как животное. А Нейтан жаждал крови. Его желание было, бесспорно, самым простым, но мотивация - непоколебимой. Он на многое был готов пойти, чтобы выявить среди десятка людей, о которых никто жалеть не будет, чьей пропажи никто не заметит, свою будущую жертву, сблизиться с ней под влиянием вина, лживой лести и якобы искренних разговоров, и осушить ее тело, как кубок, наполненный сладкими соками жизни, до дна. Все это показалось бы возвышенным для простого обывателя, но Нейтан знал наверняка, что жизнь вампира, по большей части, представляет собой омерзительный процесс выживания за счет умения паразитировать на полноценных людях. В ней не было ничего романтичного. Голод не мог быть романтичен. В текущем году первый раз особняк открылся для посторонних в конце октября. В страшный ливень. Внимание к себе сразу же привлек растерянный мальчишка, который, в отличие от большинства, не рвался слепо внутрь, а опасливо заглянул и, сощурившись от яркого света, долго смотрел на людей, подобных ему, которых тотчас подхватывали под обе руки безэмоциональные девы с пустыми глазами и волокли вглубь дома, оттирать от грязи и сушить безвольные тела. Он не выглядел, как бездомный, и, очевидно, его лишь застала врасплох разбушевавшаяся так не кстати стихия. Он замешкался и даже испуганно дернулся в сторону, когда одна из дорогих красавиц попыталась взять его за руку и проводить в особняк. Нейтан какое-то время стоял в стороне и наблюдал за отважно сражающимся с любопытством парнем, но затем его собственное терпение лопнуло. - Двери вечно открыты быть не могут. Тепло уходит. - А зачем вообще их открыли? - мальчишка с недоверием посмотрел на хозяина дома. Нейтан пожал плечами. - Спасаем от скуки. Мальчишка свел брови. - Спасаете или спасаетесь? Нейтан хмыкнул. Впрочем, возможно, не стоило тратить столько времени на этого ребенка. Людей в его власти уже было предостаточно. Однако как только он собрался закрыть двери, боязливый незнакомец все-таки собрался с духом и шагнул внутрь. Его можно было понять. На улице поднялся страшный ветер. Кажется, занимался шторм. Вскоре мальчишка был обнаружен уже разодетым и прилично пьяным в компании той самой девушки, которая пыталась к нему прикоснуться. Она что-то шептала ему на ухо, а он смеялся, прикрыв ладонью губы, что было слишком манерно и потому - казалось чем-то диким. Другие люди, что пришли с улицы вместе с ним, гоготали, не жалея дыхания, показывали себя дикарями и чудищами, которые глодают кости и не знают, как обращаться с женщиной, чтобы не задеть ее самолюбие, а он то ли был слишком молод, чтобы вести себя, как измотанный жизнью зверь, то ли происходил из какой-то благородной семьи. - Дана, - Нейтан ласково смахнул с лица девушки выбившуюся из прически прядь, - Не дашь ли мне пару минут на беседу с этим молодым человеком? - Мы с Уорреном только познакомились, и ты уже его забираешь? Дана надула губки, как маленький ребенок, у которого пытались отобрать любимую игрушку. - Уоррен, - Нейтан попробовал на вкус новое имя, но запоминать его, тем не менее, не стал, - Тебе нравится вся эта... Давка? - Честно признаться, не очень, - ответил мальчишка, не отвлекаясь от разглядывания своей новой одежды. Нейтан ничего не сказал, но как только Уоррен поднял голову, чтобы убедиться в том, что с его собеседником все нормально, опустить он ее уже не смог - вампир поймал зрительный контакт и, слабо улыбнувшись, не обнажая клыков, попытался надавить на чужое подсознание. - А не хотел бы ненадолго уединиться? Дана притворилась, что крайне удивлена, но, на самом деле, она давно привыкла к подобным выходкам. Она была терпелива. - Х... - во взгляде Уоррена медленно таяло опьянение, - Хотел бы?.. Нейтан моргнул, прервав образовавшуюся связь, но схватил мальчишку за руку прежде, чем тот понял, на что согласился. Проходя мимо других людей, он краем ухом услышал какую-то брань и заметил, как кичатся в полной готовности подраться один из его прихвостней и незнакомый ему светловолосый мужчина лет тридцати, но значения этому не придал. К полуночи всегда разгорались споры. Дана проводила их взглядом до лестницы, а затем шагнула в толпу. Плотно закрыв за собой дверь, Нейтан повернул заторможенного Уоррена к себе лицом и снова заглянул ему в глаза. - Кто твои родители? - ему было интересно, будут ли искать заплутавшего сына, если тому выпадет "честь" утолить первобытный голод. - Отец - пьяница, бывший плотник, матери нет. - И что ты делаешь так поздно на улице? - Просто... - Уоррен выдохнул, - Просто ушел. Картина получалась... Занятная, ничего не сказать. Без пяти минут сирота. Неблагополучная семья. Отсутствие отцовского авторитета. Раннее взросление. Бродяжничество. Неудивительно, что судьба привела его к дверям того, кто мог запросто лишить его жизни. Жалеть было нечего: если бы не Нейтан, его бы в скором времени убили чахотка, обморожение или родной отец. Но откуда взялись манеры? Загадка. - Боишься смерти? Нейтан сделал шаг вперед. - Кто же ее не боится... - Уоррен нервно улыбнулся, но улыбка тотчас пропала, стоило Нейтану опустить руку на его плечо и скользнуть большим пальцем к основанию шеи. Его сердце отчаянно рвалось наружу. Он не знал, что с ним хотят сделать, но заранее был напуган. - У меня тоже проблемы с отцом. И я тоже боюсь смерти. Холодная ладонь, спорхнув с плеча, накрыла голую шею. Мальчишка вздрогнул, но, как и ожидалось, взгляд отвести не смог. Под указательным пальцем Нейтана загнанно бился пульс. - Знаешь, - так и не дождавшись ответа, продолжил свой монолог вампир, - Я постоянно живу с чувством, что нахожусь не на своем месте. Словно... Затерялся в эпохах. Родился не в свое время. У тебя бывает такое? - Я не думал об этом... У Уоррена слезились глаза. Судя по всему, их ужасно жгло отсутствие возможности моргнуть и перенести проступившие слезы на ресницы. - У тебя есть любимый человек? Уоррен неуверенно кивнул. - Подумай о ней. - Зачем?.. - Так будет проще. Нейтан привык так делать. Ритуал повторялся из года в год. Нет, его не терзало чувство вины, он не страдал от осознания, что тот, кого он убил, был нужен кому-то, но он просто... Привык. У всех были свои маленькие обряды, нарушать которые было дурным тоном. Он не был исключением. Внезапно снизу, на первом этаже, прозвучал звон бьющегося стекла и вторящий ему женский крик. Зрачки Уоррена резко расширились и он дернул головой, повернувшись к двери. Нейтан, почувствовав, что связь разорвала, схватил его за предплечье и попытался повернуть к себе. - Какого дьявола? - мальчишка попытался вырваться, - Отпусти! К визгу и звону прибавился треск дерева, звуки ударов и грубые мужские выкрики. Нейтан, оскалившись, вжал Уоррена в закрытую дверь и, потянув за волосы назад, впился клыками в горло.