45 steps into the darkness

Нужно было успокоиться. Смириться с происходящим. Да, моя жизнь стремительна катилась к черту, но, с другой стороны, сталкиваться с препятствиями на нешуточных виражах было даже веселее. Да, меня отстранили от занятий по щелчку пальцев из-за вечно сующей нос не в свое дело Колфилд, но это было мне лишь на руку, и теперь я мог хотя бы неделю отдохнуть от назойливой девчонки. Да, природа снова показывала свой скверный подростковый характер, но какое дело мне было до природы? Казалось, что мне не было бы дела до ее капризов даже в том случае, если бы этот проклятый город завтра накрыла огромная волна или стер с лица земли шторм. Дверь оказалась не заперта, и от возможности спокойно пройти в комнату я отказываться не стал. Виктория заметила меня, но, кажется, была слишком увлечена рыданиями, чтобы поприветствовать или попросить поддержки. Хотя о поддержке она не просила никогда - это было попросту было не в ее характере. Глупышке кто-то внушил, что в жизни ничего нельзя просить, поэтому она изо всех сил пыталась следовать этому принципу, даже если в конечном итоге оказывалась в ситуации, подобной этой: в слезах, оставленная наедине с чувством тревоги, никому, кроме самой себя (и меня) не нужная. - Эй, принцесса, - я закрыл за собой дверь и, присев на кровать рядом с Вик, толкнул ее плечом, - Что за урод тебя расстроил? Она оторвала мокрое лицо от ладоней и посмотрела на меня. Выглядела она... Так себе. Опухшие веки и дрожащие губы не прибавляли ей красоты. - Ты смотришь на этого урода, Нейт. И она снова уткнулась в свои руки, продолжив почти беззвучно плакать. Я чувствовал себя неуютно. Да, она частенько была вынуждена успокаивать меня, потому что, честно говоря, она была единственным человеком, который заботился обо мне последние годы, но... Она никогда не позволяла видеть себя слабой. Я не был уверен в том, как мне стоило себя вести, чтобы еще больше ее не расстроить. - Не говори так, - я попытался положить руку на ее колено, но она тотчас ее сбросила, - Ты же знаешь, какая ты красавица. - Я ненавидела Рейчел, я завидовала ей, и она пропала! - взвыла Виктория, - Я травила Кейт, и теперь все, что я могу сделать - попросить прощения у ее семьи, которым придется хоронить свою дочь! И ты говоришь, что я красивая? Я промолчал. Она всхлипнула, забралась на кровать с ногами, не снимая туфель, и прижала колени к груди. - Я уебище. Кусок мусора, а не человек. Хорошо, мне самому было немного стыдно. Впервые в жизни я оказался в ситуации, когда мой лучший друг брал на себя мои ошибки и винил себя за мои грехи. Это было дерьмово. Еще хуже было то, что я не мог признаться ей, что я был тем, по чьей вине "пропала" Рейчел и тем, по чьей вине Кейт захотела покончить с собой. - Ты не слишком много значения придаешь мертвым людям? Типа... - я пару раз взмахнул рукой, пытаясь подобрать правильные слова, - Они уже не вернутся. Время вспять не обернуть. Истерикой ты никому не поможешь. Когда я снова попытался к ней прикоснуться, она дернулась от моей руки к стене, словно боялась, что я ее покалечу. Взгляд, которым она меня наградила, я, увы, знал лучше, чем любой другой. Я знал человека, который не побрезговал бы возможностью запечатлеть эти сверкающие разочарованием и ненавистью зеркала. - Да что с тобой не так? - ее голос дрожал. - Если у тебя такая поддержка, то иди к черту, Нейтан. - А как ты предлагаешь мне тебя поддержать? Сесть рядом, обнять и ныть, что я, такой плохой, позволил бедным девочкам сдохнуть? - Тебе совсем их не жалко? - А почему я должен их жалеть? Она посмотрела на меня так, словно на ее глазах я лично убил кого-то. Солнце постепенно гасло, комната погружалась во мрак, и единственным, что все еще отражало блекнущие лучи, были эти широко раскрытые глаза. Как только за окном потемнело, Виктория опустила голову, привела в порядок дыхание, стерла слезы со щек и тихо ответила на мой, как я считал, риторический вопрос: - Значит, и меня жалеть не нужно. Все здорово. Уходи. Я закатил глаза, но она все равно этого не увидела. Пришлось цыкнуть, чтобы хоть как-то выразить свое раздражение. - Я пришел, чтобы помочь. - Ты пришел, чтобы пожаловаться. На Макс, на ректора, на Мэдсена. На всех вокруг. Займись этим завтра. А сейчас - уходи из моей комнаты. В свое оправдание я хотел сказать, что она хотя бы перестала плакать, но делать я этого не стал. Я действительно был мудаком. Отрицать это было глупо и бесполезно. Выйдя в коридор, я задержал взгляд на двери, ведущей в комнату Кейт, но прошел мимо. За моей спиной послышались тихие шаги и ровное дыхание, а вслед за ними прозвучал голос: - Ты веришь в Бога? Я обернулся. Рядом никого не оказалось. Очевидно, я сходил с ума от перенапряжения. Мысли перекрывали друг друга и проецировали то, что скрывало в себе мое подсознание. Нужно было срочно вернуться к себе, выпить таблетки, покурить, лечь спать и не просыпаться до тех пор, пока моя голова не посчитает пробуждение необходимой мерой. - Знаешь, что Иеримия говорил про таких, как ты? Голос казался знакомым, но звучал не извне, снаружи черепной коробки, а непосредственно внутри моей головы. С одной стороны, это успокаивало, подтверждая то, что глаза меня не обманывали и никого в коридоре не было. Но значило ли это, что обманщиком был мой разум?.. Бред. - "Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?". Как ты понимаешь эти слова, Нейтан? И когда я снова обернулся, на этот раз надеясь вернуться к направлению, в котором мне и нужно было двигаться, она преградила мне путь. Кейт Марш собственной персоной. Увидев ее стеклянные глаза и дрожащие, сложенные в молитвенном жесте руки, я испытал такой нечеловеческий страх, что мне пришлось судорожно вспоминать, что такое дыхание. Я сделал несколько шагов назад, случайно задел пяткой маленький деревянный крест, кем-то оставленный рядом с опечатанной комнатой, и мертвая девушка мгновенно отреагировала, повернув голову, чтобы посмотреть на упавший предмет. - Уверуй, Нейтан. - лепетала она, гипнотизируя лежащий на полу крест, - Так говорит Господь: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и сердце которого удаляется от Господа. - А не пойти бы тебе нахуй? Ты вообще мертва! Кто-то положил руку на мое плечо. Я пугливо повернул голову и увидел за своей спиной глупо улыбающуюся Рейчел. - А ты жив? Она потянулась к моим губам, и за секунду до поцелуя с мертвецом от болезненного видения меня избавила открывшаяся дверь. - Ты что, решил в коридоре меня ждать? - Виктория недовольно поджала губы и нахмурилась, - Нейтан, я не настроена на разговор, понимаешь? Сейчас я иду в туалет. Мне надо умыться. Ты позволишь мне это сделать? Я не смог сказать ни слова. Голова горела. Невпопад кивнув, я развернулся и бегом направился к двери. Вскоре я заперся в своей комнате, проглотил таблетки и попытался отвлечься на исходящее из наушников пение китов. Мне хотелось верить, что "галлюцинации" свидетельствовали о нехватке сна и пропущенном приеме лекарств, потому что в противном случае мне пришлось бы признать, что я терял рассудок. А я слишком крепко за него держался. Особенно последнее время. Когда я уже начал засыпать, мне показалось, словно кто-то подпевает китам. Я открыл глаза, но в темноте никого не увидел. Сделал звук немного тише, и действительно смог различить женский голос, крепко вплетенный в упругий жгут нечеловеческих голосов. Я медленно, словно опасаясь, что резкие движения спровоцируют призрака, фантома, или кем был этот образ, на действие, снял наушники и попытался всмотреться в угол, из которого струился звук. Но пение стихло, стоило мне только направить взгляд в нужную сторону. Я встал с дивана и на мысках дошел до угла - в нем никого не было. В эту ночь я так и не уснул. Я забился в этот самый угол и оттуда наблюдал за комнатой в ожидании незваных гостей. Мне до утра мерещились шорохи, перерастающие в шепот, и тихий скрип половиц под чьими-то ногами. Я хватался за мобильный телефон, испытывая желание позвонить Марку, даже если это обернется скандалом на тему "если ты сам не хочешь спать, не мешай спать другим". Мне безумно была нужна компания. Возможно, поддержка. Я не понимал, откуда все это взялось. Откуда пришел страх. И почему меня начало подтачивать чувство... Стыда. Чувство ответственности. Я чувствовал себя настолько жалким, что в какой-то момент, ближе к рассвету, мне показалось, что я заслуживаю всего происходящего. Нет, хуйня. Никто не заслуживал такого дерьма. Когда за стеной послышалась возня, а телефон намекнул, что ночь давно прошла стороной, я сорвался с места и свалил из общежития. Надеялся, что это поможет мне. И какое-то время все было неплохо. В закусочной было тепло и спокойно, никто не выгонял меня за то, что я даже не был в силах запихнуть в себя кусок бекона, можно было пересмотреть фотографии, и все бы ничего, если бы я не нашел фотографию стоящей на крыше Кейт. Ей богу, я не делал это фото. Я помнил этот момент размыто, но едва ли в моих руках на тот момент была камера. Я просто стоял и смотрел. Никаких снимков. И вот, снова она. Эмбер. Ловлю цветные пятна ее дурацкой одежды на периферии зрения и пытаюсь определиться с тем, испытываю я страх или радость от встречи, которая еще не состоялась. Самым удивительным в этом было то, как одна ночь без сна сделала из меня человека, готового встретиться лицом к лицу с призраком и даже улыбнуться ему, если после этого он оставит меня в покое. Может, стоило извиниться? А если и стоило, то как бы это прозвучало? "Рейч, прости, что твой любовник сказал мне убить тебя?". Бессмысленно. - Рейч, я... И, возможно, к счастью, вместо ее лица я вижу лицо Макс Колфилд. С ее никогда не закрывающимся ртом, рябью веснушек на курносом лице и тупым взглядом больших оленьих глаз. Я ее терпеть не мог, и сейчас видеть был не рад, но все-таки ее живое лицо выглядело на порядок лучше, чем лица Кейт и Рейчел, которые я увидел ночью. А были ли они вообще? Или мне все-таки показалось?.. Разговор с Макс мне не запомнился. Вообще. Говорили про Фрэнка и зачем-то про моего отца, но это - все. Я успокоился, когда понял, что смог удалить несуществующую фотографию. Джойс показалась милой, когда приносила мне кофе. Спросила, почему я клюю носом, и предложила двойной, а я что, дебил, отказываться? Но почему-то от кофе спать захотелось еще больше. Поэтому я молча оставил на столе мелочь и вышел из закусочной в надежде лечь спать и проснуться уже с чистой головой. Я зачем-то выпил таблетки. Снова. Я знал, что этого делать не нужно, но рука сама потянулась к тумбочке, сама сгребла лекарства в охапку, сама закинула их мне в рот. Моя голова коснулась подушки и... Ничего не произошло. Никто не вылез из-под кровати и не постучал в окно или дверь. Мне показалось, что все было хорошо, что днем никакой дряни происходить не должно, но я никогда, никогда в своей жизни, не был прав. - Ты веришь в Бога? Я повернулся на спину и посмотрел на дверь. Перед ней, сложив руки в молитвенном жесте, стояла Кейт. Кажется, между ладоней у нее была зажата цепочка, и золтой крестик, мерно покачиваясь, ярко поблескивал. - Знаешь, что Иеримия говорил про таких, как ты? - Что-то про испорченное сердце? Кейт покачала головой. - Не причинил ли ты себе горе тем, что оставил Господа Бога твоего в то время, когда Он путеводил тебя? - Бога нет, смирись с этим. А если он и есть, то ему плевать на меня. Диалог с призраком. Что может быть лучше, чем диалог с призраком? С существом, которого, быть может, вообще не было в моей комнате. С существом, которое, не моргая, смотрело на меня пустыми глазами и цитировало библию, которую я даже не открывал ни разу в жизни. За что-то мне было стыдно. Возможно, за то, что не открывал. А возможно, за то, что сейчас с ее тела снимали мерки и решали, из какого дерева гроб лучше подойдет молодой девушке. - Нам не плевать на тебя. Я повернул голову, медленно, заторможено. Рейчел сидела на моем столе, закинув ногу на ногу. Я засмотрелся на то, как медленно движется ее стопа, очерчивая в воздухе круг пальцами. Затем я почувствовал, как кто-то садится рядом с моими ногами. Кейт. - Но вы не слушали Меня, говорит Господь, прогневляя Меня делами рук своих, на зло себе. - А можно сказать нормально? Кейт наклонила голову в плечу. Ее глаза, кажется, все еще были влажными от слез. - Ты накликал беду на себя, Нейтан. Беду на весь город. На каждого из его жителей. Ты не был достаточно сильным. - Но мы не виним тебя, - длинные пальцы погрузились в мои волосы, - Ведь мы тоже не были сильными. Я закрыл глаза. Сон сдавливал мою голову. Хотелось выть от боли и обиды: на Макс, на Джефферсона, на отца, на Викторию, на ректора, на всех вокруг. За то, что они сделали со мной. За то, в кого они меня превратили. В мою руку легло что-то маленькое и холодное. Я приоткрыл один глаз и увидел на своей ладони золотой нательный крестик. - Пусть твой сон будет спокоен, Нейтан. - Мы скоро увидимся. И я уснул.