Тайное соглашение

После капитуляции Германии и Пруссии страны-союзники, будто в насмешку над ними, собрались решать их судьбу, как и судьбу большей части мира, в одном из немецких дворцов в городе Потсдам. Цецилиенхоф являлся не обычным дворцом, его построили по приказу последнего императора Германской империи для его сына, кронпринца, и его жены. Для проведения конференции выделили 36 из 176 помещений. И вот в одном из залов как раз расположились воплощения стран. Россия внимательным взглядом осматривал Америку и Англию. Те, впрочем, отвечали ему тем же. Появлялось ощущение, что напряжение в воздухе имеет плотность — протяни руку и дотронешься до него пальцами. Так называемые союзники явно не доверяли друг другу, у каждого были свои мысли, цели и интересы. Да и союзниками-то они стали вынужденно. Неподалеку в соседнем зале расположились три самых влиятельных человека на этот момент — главы стран-союзников, а с ними и десятки дипломатических представителей. По сути, именно между ними происходила та самая «дележка мира», однако, воплощения по долгу своего статуса сковывала обязанность присутствия при этом историческом моменте. В конце концов, в каком-то смысле здесь строили и их дальнейшую судьбу. Каждый из глав заранее обговорил с воплощение своей страны, какую именно позицию нужно отстаивать. Отсутствовали Франция и Китай. Францию решили не приглашать. Англия объяснил это тем, что он считается страной, капитулировавшей перед Третьим Рейхом, а значит, не имеет права показаться на собрании стран-победителей. Россия только понимающе хмыкнул на такое заявление. Артур не мог не знать про отчаянное сопротивление французов, про подпольщиков, про «Нормандию-Неман», они же с Франциском живут всего-то через пролив. Как бы выразился Брагинский, Англия действовал по принципу «Куй железо, пока горячо». Керкленд прекрасно понимал, что на этой конференции появится большой шанс отхватить самые лучшие куски, собрать сливки. Во-первых, он устранил лишнего претендента на мировое влияние (здравствуй, британское колониальное прошлое!), а во-вторых, Англия предпочитал «делить мир» с двумя сверхдержавами, имеющими огромный вес на политической арене, чем со старым противником, которому он не хотел уступать ни в чем. Конечно же, Франции собирались что-нибудь выделить, так как понимали: без этого не обойтись, Бонфуа и его люди действительно внесли вклад в победу. Однако, все прекрасно осознавали, что это будут практически объедки с пиршества, крохи от лучших блюд. Для Китая же война просто-напросто еще не закончилась. Япония не собирался вот так легко сдаваться и прекращать наступление. А так как Германия теперь повержен, Италия фактически капитулировал еще в 1943, Япония остался единственным основным противником из стран Оси. Брагинский понимал, что между ним и Хондой существует пакт о ненападении, наделавший в свое время столько шума, и по его условиям он не имеет права вмешиваться в военные действия на стороне китайцев. Тем не менее, во время Ялтинской конференции он пообещал союзникам выступить против Японии после поражения Третьего Рейха. Оставить своего друга на растерзание Иван не мог. К тому же, в Китае до сих пор оставались американские и британские войска, точно так же ведущие войну с японцами. Джонс только-только прибыл оттуда и после конференции собирался вернуться обратно. Естественно, что допустить американского влияния в Китае Россия не собирался. Иван посмотрел на того, о ком думал, так как чувствовал уже минуты две его взгляд в свою сторону. Альфред, поняв, что его рассекретили, широко улыбнулся, но взгляд отводить не стал, наблюдая за русским уже в открытую. Англия смотрел по очереди на одного и другого, мысленно делая ставки сам с собой, когда и кто первый вцепится другому в глотку. Он ясно понимал, что тут пахнет новой войной, причем, войной без открытого вооруженного конфликта. Россия и Америка идиотами не являлись, о количестве вооружения друг друга имели осведомление. К тому же, мир еще не отошел от Второй войны, а Артур с уверенностью мог сказать: если в бой в качестве противников ступят две сверхдержавы — Третьей Мировой не избежать. Хотя, он знал также и то, что его Черчилль мечтает разделаться с СССР раз и навсегда. И строит на эту тему громадные планы. Встреча, тем временем, подходила к концу. Три страны обсудили все запланированные на этот день вопросы, когда вдруг Иван спросил со своего места: — Так что мы решили по Восточной Пруссии? — А что с ней? — притворно удивился Америка. — Мы, помнится, уже решили, что некоторые части территорий получат Польша и Литва, как наиболее пострадавшие от действий Пруссии, — он снова цепким взором посмотрел на оппонента, чтобы проследить за его реакцией. — Я вас уже уведомил, что из всех завоеванных территорий нам нужен кусок Восточной Пруссии со столицей, — прохладно напомнил Россия. — А что это ты так рьяно желаешь заполучить именно этот кусок, а, Брагинский? — хмыкнул Керкленд. — Неужели все, о чем рассказывал кое-кто — правда, и память свежа? — едва слышно добавил он. Англичанин все-таки вытащил эту карту из рукава. Иван незаметно сжал зубы. Досадно, когда о тебе знаю то, чего бы не следовало. Артур проводил параллель «столица — сердце страны» и намекал на времена, когда Брагинский был молодой империей. Тогда Франциск, оправдывая свое прозвище «страна любви», мигом раскусил его чувства к бойкому взбалмошному Пруссии. Россия понятия не имел, откуда об этом узнал Англия, хотя, предположения у него имелись. В те годы Франция привлекал к себе внимание Артура уж слишком активно, возможно, рассказав Британской империи секрет его противника, он надеялся таким образом произвести впечатление. Теперь Керкленд откровенно наслаждался тем, что знает такую информацию, способную, если постараться, хорошо сыграть на руку. Старый интриган. — Товарищ Сталин рассматривает Кёнигсберг как незамерзающий выход к Балтийскому морю. Это и является причиной того, что мы просим отдать его нам. Больше ни на какие территории мы не претендуем, — отрапортовал заученно Россия. Кто бы знал, чего стоило натолкнуть вождя на такую мысль. Англия заметно скис, но тут же придал лицу обычное бесстрастное выражение. Метод шантажа не подействовал. Впрочем, что ему мешало предпринять еще одну попытку. — Хорошо, допустим, получите вы со Сталиным ваш Кёнигсберг, — чуть скривился Артур. — А как же Гилберт? Я припоминаю, что ты хотел забрать и его. Бывшего врага, — он сделал упор на эти два слова. — Откуда мы знаем, может, ты решил отомстить ему за все причинённое зло и хочешь тайком убить? — От него нужно избавиться, говорю вам, — демонстративно фыркнул Америка. Вид при этом он имел весьма странный. Англия усмехнулся снисходительно. Молодой влюбленный и ревнивый дурачок. Совсем уже крышу сносит от помешательства на Брагинском. Однако Керкленд не был бы против избавиться от пруссака. Одной шумной проблемой меньше. — Его территории розданы другим странам, Германии хватает и одного воплощения — Людвига. Нам же не нужен еще один рассадник нацизма, верно? — продолжал, тем временем, Альфред. — Байльшмидт мне нужен для помощи в восстановлении разрухи. Имел силы прийти и сломать — пусть найдет и для того, чтобы восстановить, — пожал плечами Брагинский. Отчасти это было правдой. Он не даст Пруссии спуску. — А потом делайте с ним что хотите, — а вот это уже являлось ложью. Америка и Англия нехотя кивнули, соглашаясь с тем, что это звучит логично и справедливо. — Кстати, Россия, — Джонс положил перед Иваном лист бумаги. — Ознакомься. — Что это? — тот заинтересованно посмотрел на американца. — Это декларация-ультиматум для Японии от меня, Англии и Китая. Если Хонда не собирается капитулировать добровольно, мы его заставим. Мои люди разработали новое оружие. Как знать, Япония вполне может поплатиться за свое упрямство, — Альфред произнес это с намеком, однако, лицо России осталось спокойным и не выдавало эмоций. В голове у русского мелькнуло ужасающее подозрение. — Ты же знаешь, что я возвращаюсь на фронт после конференции. Не желаешь составить мне компанию? Насколько я помню, ты обещал вступить в войну с Японией еще на Ялтинской конференции, невзирая на ваш с ним так называемый пакт, — Америка отмахнулся от шипящего что-то Артура. Все его внимание сейчас поглощал только Россия. — Не так называемый, а официально заключенный пакт. Я помню, от своих слов не отказываюсь. Посмотрим, — задумчиво отозвался тот, вчитываясь в текст декларации. — Однако, я вижу, что это копия. Почему не оригинал? Могу я его увидеть? — Это невозможно. Оригинала здесь нет, — отчеканил Керкленд, и Иван понял, что советской делегации тоже подсунули копию. Фиолеты его полыхнули на мгновение гневом и тут же потухли. Нечего демонстрировать свое недовольство в ответ на провокацию. Тем более, если советской делегации тоже вручили копию, кто-нибудь из них все равно выскажется за него. Они обсудили еще некоторые важные моменты, пока к ним не заглянули и сообщили, что переговоры на сегодняшний день завершены. Все трое, не сговариваясь, издали мысленный вздох облегчения. Терпеть друг друга им становилось все тяжелее. Англия понял, что проспорил самому себе — Америка и Россия не подрались за эти две с лишним недели конференции. Впрочем, оставалось еще несколько дней, всякое могло случиться. Союзники попрощались и разошлись до следующей встречи на заслуженный отдых друг от друга. После часов общения с Джонсом и Керклендом Брагинский чувствовал, что у него начинает закипать голова. Может, конечно, стоило еще винить и активное летнее солнце, однако, те двое тоже неплохо постарались. Главное, удалось выторговать себе кусок Пруссии. Иван чуть поморщился, ибо прозвучало это не слишком хорошо. Зато правдиво. Потом Иван вспомнил, что ему нужно еще обсудить кое-что с начальством и направился к кабинету резиденции, где их расположили, который облюбовал себе его руководитель.

***

В просторном кабинете за столом сидел человек, внушающий страх сотням, а то и тысячам людей. Человек, который уже давно вписал свое имя в историю. Тот, кто оставит огромный след в истории своей страны и всего мира. Его имя одни будут произносить с суеверным ужасом, другие — с обожанием и восхищением. Раздался стук в дверь. Человек даже не поднял головы. — Войдите, — произнес Сталин, не отрываясь от чтения документа. — А, товарищ Брагинский, проходи. Что привело тебя ко мне? — он все же поднял взгляд на Россию. — Товарищ Сталин, — Иван отдал честь из-под фуражки. — Я пришел к Вам просить дозволения отправиться в Китай на борьбу с японскими захватчиками. Вождь смерил свое государство пристальным взглядом. — И речи быть не может, — сказал, как отрезал. —Что? Но почему? — опешил Брагинский. — Хонда все еще силен и не намерен сдаваться. — Я знаю. И все же я говорю «нет». — Китай — мой друг. Ему нужна моя помощь. — И помощь будет, — Сталин отодвинул ящик стола и достал свою любимую трубку. — Я точно так же, как и ты, ознакомился с декларацией. В кратчайшие сроки мы объявим войну милитаристской Японии. Да, это нарушит наш пакт, но иного выхода нет, главный союзник Третьего Рейха должен быть повержен. Наши бойцы отправятся на помощь дружественному нам китайскому народу. Однако ты останешься дома, командование справится и без тебя. — Но Иосиф Виссарионович, Америка же тоже туда… — Это не обсуждается, — холодно оборвал мужчину руководитель. — Мы в любом случае не позволим американцам установить в Китае свои порядки. Иван, послушай меня. Подумай сейчас о себе. Ты — лицо нашей страны. Вернее, ты и есть сама страна, народ. И, судя по твоему внешнему виду, народ сейчас сильно страдает, что не удивительно. Ты нужен дома, дел много. Плюс ты меня уведомил, что собираешься привезти в Союз воплощение Пруссии, нашего бывшего врага. Кто сможет его проконтролировать, кроме тебя? В общем, никуда ты не поедешь. Ты меня понял? — Россия-сан, Вы же сами понимаете, что война в разгаре. Вам в любом случае ее не избежать, — произнес Япония. — Понимаю. Пакт о ненападении не дал должной гарантии, он лишь отсрочил неизбежное, — усмехнулся Россия. — Он уже висит на нитках. Хонда еле заметно поморщился: в свое время этот пакт здорово вывел его из себя. Теперь он пришел к России с тем же предложением. Какая ирония. — Германия ни в коем случае не пропустит такое большое государство как Вы. Но не подумайте, что я прибыл сюда как его союзник. Я хочу предложить Вам настоящий пакт о ненападении. Вернее, если выражаться правильно, пакт о нейтралитете. — Ты, должно быть, шутишь? — приподнял брови Брагинский. — Ничуть. Думаю, что шутки в такое время и в нашем положении неуместны, Россия-сан, — Иван усмехнулся и кивнул. Им явно было не до шуток. — Вот мои условия: мы друг друга не трогаем. Меньше всего нам сейчас нужны новые враги, верно? В то же время мы не помогаем нашим союзникам во всем, что касается нас. Например, в случае вашей войны с Германией я обязуюсь не поддерживать его. Мои войска не пересекут Вашу границу. — То есть, и я со своей стороны должен не вмешиваться в военные действия, затрагивающие тебя. Это получается… — Россия замер. — Китай… «Вот именно!» — лицо Японии оставалось спокойным, однако, его выдавал взгляд. Торжествующий. Перед Иваном образовался выбор: на одной чаше весов друг, на другой — благополучие собственного народа. И, конечно же, сразу становилось понятно, какая чаша перевесит. Страна в первую очередь должна думать о своих людях. Китай, помимо основной советской, получал еще британскую и американскую помощь. А кто поможет России, когда на его территорию вторгнутся сразу с двух сторон? Иван надеялся, что Яо сможет понять. — Хорошо, — выдохнул он, глядя в глаза Кику. — Мы подпишем пакт. — Наш договор будет держаться на протяжении пяти лет, — кивнул головой Япония. — Надеюсь, что раньше срока он нарушен не будет. А потом Россия получил от Китая письмо, полное возмущения. Яо был весьма разочарован этим пактом, и хоть в письме слова «предатель» не упоминалось, каждая строчка говорила о нем. Нет, не понял, как надеялся Иван. Оставалось только убеждать Китай, что его помощь никуда не денется. Не военная, так хоть другая. Но вскоре началась Великая Отечественная, и советское руководство в спешке отозвало всех своих людей на борьбу с немецкими захватчиками. С Китаем Россия с тех пор не виделся. И теперь, когда появилась возможность, уже Сталин давал ему выбор между другом и народом, заранее зная ответ. Воплощение страны всегда будет ставить свой народ превыше всего. — Понял, я тебя спрашиваю? — произнес руководитель с нажимом, когда не дождался ответа. — Да, понял, товарищ Сталин. — Если у тебя все, можешь идти, — тот указал глазами на выход. Иван, едва сдерживая клокочущую бурю эмоций внутри себя, резко развернулся на каблуках сапог и уже подошел к двери, как вдруг Сталин заговорил снова: — Постой, — рука в перчатке замерла, едва коснувшись дверной ручки. Россия обернулся: — Слушаю, Иосиф Виссарионович. — Скажи мне, воплощение Соединенных Штатов упоминало что-нибудь о разработках ядерного оружия? — Да, Америка упоминал о нем. Они, похоже, абсолютно уверены, что мы ничего о нем не знаем. — Отлично. Так и нужно. Посмотрим, что из этого выйдет. — У меня нехорошее предчувствие насчет этого. — Я повторюсь, подумай лучше о себе, товарищ Брагинский. Свободен.