Перекрестки.

Вулканец ласкал Джима не пропуская ни единого сантиметра столь желанного тела, покрывая нежными поцелуями каждый шрам и след от ожога, давая понять как его пара прекрасна в глазах Спока - его Т'хай'ла! Его Джеймс Тиберий Кирк! Вылизывая шею человека, приникая к его губам, долго и с упоением целуя, водя ладонями по телу и лаская, Грейсон тихо мурлыкал от удовольствия, совершенно себя не сдерживая. - Мой красивый! - тихо прошептал вулканец, смотря в прекрасные глаза своего возлюбленного. - Мой Джим! Только мой! - Твой! - хрипло выдохнул Кирк, чувствуя, что уже с трудом может думать. Он громко скулил и выгибался в горячих объятиях Спока, дрожа от невыносимого желания. Джим и подумать не мог, что его тело окажется настолько чувствительным. Казалось, что каждая клеточка реагирует на прикосновения остроухого, посылая импульсы наслаждения прямо в мозг. Тиберий коснулся острых ушек вулканца кончиками пальцев, вырвав у того полустон - полувсхлип. Очертив контур раковины, Кирк обласкал пальцами шею и как можно крепче прижался к Споку. Потеревшись членом о живот, Тиберий прикусил губу, чувствуя невыносимый жар. С силой вцепившись пальцами в спину партнера, он зажмурился и на грани слышимости прошептал: - Пожалуйста, хочу тебя! - Сейчас, мой сладкий! - Грейсон чувствовал, что теряет последние крохи самообладания от одного только взгляда на Джима. Человека хотелось взять немедленно, наплевав даже на подготовку. Но, так было нельзя. Сконцентрировавшись, чтобы не причинить возлюбленному боль, вулканец спросил: - У тебя есть смазка или что-то подобное, ашаям? Кирк отрицательно покачал головой, беря ладонь Спока в свою. Нежно поцеловав каждый палец, Тиберий втянул в рот указательный и средний, смачивая их слюной. Грейсон не удержался от крика. Это было настолько остро и чувственно, что Спок чуть не кончил от одного только ощущения горячего плена рта Джима и языка, ласково вылизывающего фаланги. Пережав свой член у основания, вулканец всхлипнул и закрыл глаза, возвращая себе хоть контроль, пусть минимальный, но все же. Прикусив правый сосок, Спок тут же зализал укус, наслаждаясь вскриками человека, перебиравшего прядки волос вулканца и ласкавшего уши. Переключившись на второй, Грейсон с упоением его вылизал и спустился ниже цепочкой горячих поцелуев. Проведя языком по головке, остроухий начал медленно вылизывать крепкий ствол, тихо урча от удовольствия. Очерчивая языком каждую рельефно выделяющуюся венку и слизывая жемчужные капельки предсемени, Спок осторожно очертил сжатое колечко мышц и проник внутрь, лаская бархатные стеночки. Нащупав бугорок простаты, вулканец начал массировать его подушечкой пальца, крепко держа извивающегося Джима за бедро. Взяв член на всю длину и пропуская головку глубоко в горло, Грейсон ввел еще один палец, осторожно растягивая. Кирк вцепился в волосы Спока, сжимаясь и судорожно всхлипывая. - Спок... я... не могу больше... слишком... много всего, - прохрипел Джим. - Возьми меня! Прошу, пожалуйста! - Тебе будет больно, Т'хай'ла, - вулканец приподнялся, окидывая Тиберия голодным взглядом. Он хотел исполнить желание Кирка немедленно. Член изнывал от желания погрузиться в жаркую тесноту. Но нельзя было причинить боль своему возлюбленному. - Прошу! - Тиберий притянул Спока к себе, жадно целуя и обхватил ногами за талию. - Я хочу тебя в себе! Вулканец сорвался, чувствуя, как окончательно теряет контроль от невыносимого желания. Все его сенсорные окончания буквально звенели от перегрузки. Создавалось впечатление, что вместо крови, в его венах течет жидкий огонь. Зарычав, остроухий перевернул Джима и, поставив того на колени, раздвинул ягодицы ладонями. Приставив головку члена к звездочке входа, Спок медленно толкнулся внутрь, чувствуя, как плотно обхватывают ствол нежные мышцы ануса. Одним слитным движением Грейсон вошел до самого конца и замер, давая привыкнуть. Но у его возлюбленного было свое мнение по данному вопросу. Толкнувшись бедрами назад, человек повернул голову, смотря на вулканца совершенно синими глазами и облизывая губы. - Двигайся, - прошептал он. - Как же ты прекрасен, - мурлыкнул Спок, начиная толкаться в жаркую тесноту. Притянув Джима к себе и прижав спиной к груди, вулканец покрывал нежными поцелуями лопатки и шею человека, слизывал выступавшие капельки пота, смакуя вкус возлюбленного на языке и вылизывал совершенно очаровательные округлые ушки. Звуки, издаваемые Кирком были просто восхитительны. А то, как он сжимался вокруг члена Спока, было просто запредельно. Вулканец с трудом сдерживался, чтобы не кончить прямо сейчас, пытку удовольствием хотелось продолжать так долго, как это будет возможно, беря Джима невыносимо медленно, наслаждаясь каждой секундой их слияния, балансируя на грани и громко скуля от острого удовольствия. Сжав плоть Тиберия, Грейсон огладил головку большим пальцем, чувствуя, как возлюбленный забился в судорогах, изливаясь в его ладонь. Спок сорвался следом, прикусив кожу на плече Джима и как можно сильнее прижимая его к себе. Как будто в разуме взорвалась сверхновая. Закричав от острого удовольствия, затопившего его с головой, Грейсон сжал ладонь Джима в своей, переплетая пальцы. Сжимая своего человека в объятиях, Спок пытался хоть немного прийти в себя. - Мой мальчик, - тихо выдохнул вулканец. - Я люблю тебя, ашаям. Ты - мое солнышко. Сердце Кирка замерло и снова зашлось в бешеном ритме. Он развернулся лицом к Грейсону и прижался, обнимая за шею. - И я люблю тебя, Спок, - практически на грани слышимости проговорил он, крепко целуя вулканца. Не разжимая объятий, они упали на кровать, продолжая целоваться. Горячо, безудержно, страстно, переплетаясь языками и с жадностью вылизывая рты друг друга, до нехватки воздуха в легких. Казалось, что невозможно было насытиться поцелуями. Джим был точно уверен и в том, что ему всегда будет мало Спока, сколько бы они не занимались любовью. Мало ласк, поцелуев, всего. Чувствуя, как снова начинает возбуждаться, Кирк чуть отодвинулся, прижимаясь стояком к бедру возлюбленного и, скользнув губами по скуле, облизал острое ухо. Вулканец прикусил губу, тихо мурлыкнув. Скользя ладонями по спине человека и очерчивая позвонки подушечками пальцев, Грейсон жмурился от удовольствия, наслаждаясь лаской. Когда же ладонь Джима легла на его плоть, Спока подбросило на кровати от спазма чистейшего насаждения, пронзившего его тело. - Тебе хорошо со мной? - внезапно спросил Кирк, сжимая ладонь и массируя головку большим пальцем. - Ты просто не представляешь, как! - прохрипел вулканец, чувствуя, что теряется в тончайших гранях ощущений. К нему никогда и никто не прикасался, кроме матери, а тем более так, как делал это Джим. Будучи тактильным телепатом, Грейсон воспринимал все гораздо острее, тихо сходя с ума от того, каким чувствительным стало его тело. Между тем, Кирк проник глубоко языком в ушную раковину Спока, вылизывая и начал медленно скользить по стволу ладонью, тихо млея от ощущения бархатистой нежности. - Хочу тебя, снова! - прошептал он. Вулканец зарычал, переворачиваясь и подминая Джима под себя, обрушиваясь на него поцелуями, лаская и вдыхая совершенно потрясающий аромат кожи человека. Коснувшись языком сжатого колечка мышц, Спок скользнул внутрь, вылизывая нежные стеночки, проникая как можно глубже, тихо постанывая от ощущения собственного вкуса на чувствительный рецепторах. Джим был его и только его! На этот раз вулканец брал Кирка не отрывая взгляда от прекрасного лица своего возлюбленного. Двигаясь мощными, глубокими толчками, Спок сжимал ладонь Джима в своей, крепко переплетая пальцы, подводя обоих к взрыву их маленькой вселенной. - Т'хай'ла! Я хочу... - рука вулканца дрогнула, остановившись в нескольких сантиметрах от лица возлюбленного. - Разреши мне объединить наши разумы. Тиберий только кивнул, тихо поскуливая. Он хотел принадлежать Споку целиком, безраздельно, быть единым с ним и душой и телом. Не прекращая брать Джима, вулканец с благоговением прикоснулся к контактным точкам на лице возлюбленного, смотря на него так, будто бы человек был его личным божеством - с восторгом, бесконечной нежностью и обожанием. Джим захлебнулся в вихре эмоций исходящих от Спока, но Грейсон не дал ему потеряться. Не разрывая зрительного контакта, он крепко держал возлюбленного за руку, сгорая от страсти, усиленной желанием Кирка. - Это слишком... сильно, - пробормотал человек, чувствуя, как срывается в бездну, утягивая Спока за собой. Двойной оргазм оказался для Джима полной неожиданностью. Срывая голос до хрипа, Кирк дрожал и прижимался к вулканцу всем телом. Взрыв его миниатюрной вселенной был настолько сильным, что Тиберий на короткое время потерял сознание. Открыв глаза, он увидел вулканца, обеспокоенно смотрящего на него. - Прости, ашаям, - мягко сказал Спок, ласково касаясь щеки возлюбленного тыльной стороной ладони. - Я потерял контроль над своим разумом. Так много эмоций, просто невозможно... Не думаю, что следует повторять подобный опыт, пока мы не научимся более менее контролировать это. Ты заставляешь чувствовать невозможное. Не думал, что смогу так. Джим притянул Спока к себе, нежно целуя в губы и прижался к возлюбленному всем телом. - У нас получится, - прошептал он. - Впереди целая жизнь. Вулканец счастливо вздохнул и еще сильнее притянул Кирка к себе, пропуская сквозь пальцы шелковистые прядки волос и тихо мурлыкая. С Джимом он мог позволить себе быть эмоциональным и полностью открытым. Спустя некоторое время Кирк тихо засопел у Спока на плече, крепко сжимая его ладонь в своей. Грейсон укрыл их обоих одеялом и прикрыл глаза, вслушиваясь в дыхание своего возлюбленного, охраняя его сон. Через некоторое время на кровать, фыркая и ворча, забрался Принц. Конечно, надо было бы согнать щенка с кровати, но вулканцу совершенно не хотелось разжимать объятия. Погрузившись в некое подобие медитации, Спок, тем не менее, четко контролировал состояние Джима, он не хотел, чтобы его возлюбленному снились кошмары. Но Тиберий спал совершенно спокойно, доверчиво прижимаясь к вулканцу. Спок проснулся около семи часов утра. Ласково проведя ладонью по спине Джима и чуть сжав его ягодицы, вулканец подушечками пальцев осторожно очертил контуры лица возлюбленного и коснулся легким поцелуем его губ. Не желая будить человека, Грейсон с трудом отстранился, но тут же оказался вовлечен в горячий, невероятно долгий и упоительный поцелуй. - Доброе утро, ашаям! - мурлыкнул вулканец, отрываясь от губ возлюбленного. - Доброе! - Джим огладил щеку Спока тыльной стороной ладони и закинул ногу ему на бедро. - Я странно себя чувствую, будто ты у меня в голове. Как вчера, только несколько иначе. Не могу объяснить точнее... Грейсон зажмурился, с ужасом понимая, что без согласия Тиберия установил между ними связь. - Что такое? - Кирк напрягся, улавливая эмоции вуланца. - Я... прости, Джим... Это узы. Видимо я неумышленно связал нас вчера. Я... - Споок! Хватит! Я совершенно не против, - Тиберий коснулся легким поцелуем губ возлюбленного. - Люблю тебя... - Мой Джим, - тихо прошептал вулканец, отвечая на поцелуй и сжимая в объятиях своего человека. - Любимый мой! - Твой! - хрипло выдохнул Кирк, переворачиваясь. Прикусив кончик острого ушка, Джим огладил подушечками пальцев живот остроухого и дернул бедрами, чувствуя, как горячая плоть Спока скользнула в ложбинку между его ягодиц. Всхлипнув, Тиберий вцепился пальцами в ладонь Грейсона. Осторожно насаживаясь на член Спока, принимая его до самого конца, Тиберий крепко держал вулканца за бедро. Громко скуля от ощущения невероятной заполненности, Джим начал медленно двигаться, не отрывая взгляда от лица своего возлюбленного. Грейсон сжал ладони на талии Кирка, поддерживая своего человека. Теряясь в омуте глаз своего Т'хай'ла, подаваясь бедрами навстречу, вгоняя член до самого конца... Беря Джима... сливаясь в единое целое... двигаясь в едином ритме, они сводили друг друга с ума, достигая пика невыносимого удовольствия, срываясь в бездну и возвращаясь обратно, вместе. До тех пор, пока их разделенный один на двоих мир не разлетелся на сотни мельчайших осколков, сверкая и рассыпаясь золотистыми искорками чистого наслаждения. Джим и Спок так и не смогли оторваться друг от друга, нежно целуясь по-вулкански и человечески, водя ладонями по телам друг друга, лаская, объединяя разумы и тела. Как же это было остро и горячо - брать своего возлюбленного снова и снова, срывая с губ сладострастные стоны, доводя предела, и, наконец-то угомонившись, засыпая, крепко сжимая друг - друга в объятиях. Было уже около трех часов, когда Кирк проснулся. Он чувствовал себя просто превосходно. Потянувшись, Тиберий ласково поправил растрепавшиеся волосы мирно спящего Спока. Укрыв его одеялом, Джим встал с кровати и, прихватив щенка, отправился на кухню. Сварив кофе и покормив Принца, Кирк уселся за стол, обхватив кружку пальцами и задумчиво смотря в окно, за которым падали огромные пушистые снежинки, превращая небольшой внутренний дворик в некое подобие сказочного королевства. Это был первый снег в этом году. Казалось, что он стирает все прошлое своей чистотой и новизной, оставляя в нем всю боль и страдания, начиная писать жизнь Джеймса с чистого листа. Теперь в ней было место только для радости, невообразимой нежности и любви. Тиберий поднялся, подходя к холодильнику и раздумывая о том, стоит ли поесть или вернуться наверх, к своему партнеру и продолжить их безудержные занятия любовью, и тут же почувствовал, как его заключили в объятия, нежно целуя в шею. Джим замер, откидывая голову на плечо вулканца. -Ты так прекрасен, мой возлюбленный, - мурлыкнул Спок. - Я хотел бы не выпускать тебя из постели вечно, лаская твое прекрасное тело и беря тебя снова и снова. - Так не выпускай! - хрипло произнес Кирк, покраснев. Тиберий не смог уследить за тем, как снова оказался в спальне, прижимаемый к постели горячим телом вулканца, невыносимо медленно и упоительно берущего его. А за окном тихо падал снег. Снежинки ложились на землю, вырисовывая невероятной красоты узоры. Но Джиму и Споку не было до этого никакого дела. Они не видели ничего вокруг, растворяясь без остатка друг в друге, создавая свою собственную миниатюрную вселенную, прокладывая один путь на двоих... *** - Чудненько! - проговорил Хозяин тоннелей, с хрустом раскусывая бедренную кость... Жизнь была цикличной и он был уверен, что повторная встреча с Джимом и Споком обязательно состоится рано или поздно. Нельзя уйти от своей судьбы. А зверь решительно настроился на изучение столь непонятных ему эмоций. Вполне возможно, что они окажутся гораздо более питательными, чем ненависть.