Песня для этой части: Halsey — Colors
Ветер гонит тучи по алому небосводу. От сильного потока воздуха, сочащегося через открытую форточку, в мою тесную комнатушку проникают утренние прохлада и свежесть. До моих ушей долетает шелест листвы на улице, нарушаемый шумом редко проезжающих мимо автомобилей. Закрываю глаза под симфонию окружающих меня звуков в надежде провалиться в сладостное забытье. Поворачиваюсь набок, лицом к окну, и укутываюсь в одеяло до самого носа, словно желаю скрыться от этого мира. Теперь перед моим взором простирается бесконечная тьма — пустота, обещающая отвести в страну сновидений, после долгих бессонных ночей, постепенно поглощая моё сознание. Мысли начинают вертеться в непонятном каламбуре, становясь всё тише, отзываясь эхом где-то вдали. По телу растекается приятное тепло, кружась в медленном танце со сном, по мышцам разливается волна блаженного расслабления. Бесспорно, время утекает, как песок через пальцы, и скоро мне придётся расстаться с этим умопомрачительными ощущениями, однако сейчас я растворяюсь в них, как звёзды на небе в преддверие рассвета. Внезапный и громкий хлопок двери соседней комнаты обнуляет мои шансы хотя бы немного вздремнуть. Поворачиваюсь на спину, так и не открывая глаз, прислушиваясь к звукам за дверью: мама скрылась в ванной. Наверное, опять всю ночь плакала, рассматривая старый семейный фотоальбом с счастливыми улыбками, некогда дружной и образцовой семьи, а сейчас будет смывать последствия внеочередной бессонной ночи. Произошедший два года назад развод родителей сломал мою мать. От жизнерадостной и энергичной женщины не осталось и следа. Она стала нелюдимой, тихой, как мышь, и отдалённой от меня, ото всех, кому когда-то доверяла и кого любила. Мне было известно, что отношения между родителями достигли мёртвой точки, но это не изменило моей реакции на сложившуюся ситуацию. Всё произошло так неожиданно, что мне казалось чуждым поверить, будто от былой любви не осталось ничего, даже чувства привязанности. Тогда мне было пятнадцать, и мы с мамой оказались на улице без гроша в кармане, стоило ей только поставить подпись в документе о расторжении брака. Мой отец променял свою семью на молодую шлюху, обещавшую ему луну с неба, только бы он на ней женился. Папа повёлся на это, но стоило это того или нет — я не знаю и знать не хочу. Когда мы остались на улице, то каждая из нас была подавлена горем, но моё — не сравнилось бы с маминым. Наверное, я ещё слишком молода, чтобы судить об этом, а тем более понять, но в любом случае нужно двигаться дальше, оставив этот этап пройденным и с гордостью завершенным. Нам посчастливилось жить у бабушки первое время, и она смогла найти подход к моей матери, дочь как-никак. Спустя несколько месяцев, нам продали в полцены дом как матери-одиночке. В нём мы и живём. Несомненно, это стоило ей огромных усилий, но я считаю, что всё было не зря. Наши отношения стали более тёплыми и близкими, но нотки напряжения всё ещё проскакивали. Переехав в него, мне пришлось сменить школу, так как ездить на другой конец города каждый день нам не по карману. В новой средней школе меня ждали новые люди, законы, да и первые дни были жутко нервными и неописуемо странными: усилия запомнить что и где находится, имена новых учителей и провальные попытки завести друзей… Мои знания встали мне боком при знакомстве с кем-либо. Все считали, и считают, меня зазнайкой без гроша в кармане, над чем и насмехаются при каждой удобной возможности. Я стала бичом в школьном коллективе, едва сумев освоиться, хотя особо и не распространялась о своём материальном положении, видимо, кто-то это сделал за меня. По первичности думала, что это мой шанс начать всё сначала, но, оказавшись в ловушке и дома, и в школе, на меня нахлынуло отчаяние. Я словно жила в кошмарном сне без возможности проснуться. Моим единственным спасением было рисование, в котором я нуждалась, как цветок в солнце. Тогда маме было не до меня — она работала — и работает — на трёх работах, а чувства, копившиеся всё это время, мне приходилось со злостью или слезами вымещать на бумагу, чтобы избежать истерики, от которой хотелось кричать и раздирать руки до мяса, колотя по стенам. Я тоже решилась устроиться на работу в забегаловку, находящуюся через две улицы от дома, чтобы немного развеяться и принести пользу от своего существования. Работа занимала достаточно много времени, поэтому моя успеваемость скатывалась в тартарары, пока моей маме не позвонила классная руководительница. После этого был скандал и запрет вновь возвращаться к работе, но я не из тех, кто так просто сдаётся, складывая руки и заставляя нести это бремя женщину, пережившую удар по самому больному, в одиночку. Немного исправив оценки, я без спросу стала вновь работать как и раньше, стараясь уделять больше времени учёбе, чтобы вновь не возникало подобных ситуаций. Так продолжается и по сей день, однако в последнее время между мной и мамой вновь выросла невидимая преграда, от которой никто по сей день не желает избавиться. Сегодня начинается новый учебный год, поэтому нам определённо придется исправлять эту «дыру» в отношениях, хочет она этого или нет. Открываю до этого закрытые глаза и жмурюсь от первых солнечных лучей, отражающихся от зеркала, висящего на противоположной стене, и светящих прямо на лицо. Лениво поворачиваю голову в сторону прикроватной тумбы, чтобы посмотреть на часах время. Сейчас шесть часов тридцать восемь минут. Итак, будильник зазвонит через двадцать две минуты, значит, можно ещё понежиться в теплой и мягкой постели. Мне всегда нравилось просыпаться рано, а потом засыпать, осознавая, что вставать ещё не скоро. Но последние несколько недель об этом прекрасном ощущении не может быть и речи. Лежа всю ночь на спине или боку, я бессмысленно смотрю по сторонам, не смыкая глаз. Причины бессонницы могут быть различным, но мне на ум приходит только две: отношения с мамой и предстоящие школьные будни. Полагаю, из одного вытекает другое, но как бы там ни было, спать по ночам я всё еще не представляю себе возможным. Поворачиваюсь набок, лицом к двери, и окидываю взглядом мою захламленную комнату: небольшой стол со стоящим на нём компьютером и «отрядом» чашек, стул с кучей не разобранной одежды и шкаф, стоящий рядом с зеркалом, напротив кровати, ещё небольшая полка под книги, висящая над столом, покрытая изрядно толстым слоем пыли. Бо́льшая часть вещей, вроде книг и тетрадей, находится в коробках или же в ящиках стола, поэтому можно не заморачиваться на этот счёт, ведь с учебников пыль слетит, пока я их достаю и убираю в сумку. Черт! Вчера из-за того что долго проторчала в ванной, совершенно забыла приготовить одежду, в которой я пойду в эту дыру под названием «школа». Что ж, все мои планы о приятном времяпровождении в кровати отменяются. Зевая, скидываю с себя одеяло и сажусь на кровати. Сладко потянувшись, ступаю ногами на мягкий ковёр, с которого сразу же в воздух взлетает пыль, хорошо различимая при солнечном свете. Дойдя до шкафа, смотрю на своё заспанное лицо в зеркало, затем открываю створки и скептическим взглядом пробегаю по своему небольшому гардеробу. У меня никогда нет ничего лишнего, поэтому одежда не самого отменного качества, а тем более не брендовая: трое штанов, двое джинсов, парочка платьев и несколько свитеров, кофт и свитшотов; могу похвастаться большим количеством маек и футболок. Начинаю передвигать вешалки в поисках подходящих вещей, но пока что ничего не приглянулось. Судя по всему, на улице прохладно, значит придётся накинуть джинсовку. Может, свитер надеть? Нет, будет жарко. В отчаяние передвигаю вешалки с места на место, пытаясь найти что-то стоящее. Внеочередная вешалка. И наконец нахожу верх от своего грядущего наряда! Давно забытая мной голубая рубашка с белым воротником и реденькими рисунками в виде собачек красного цвета. Снимаю её с вешалки и нахожу ещё один бонус — кожаная юбка темно-красного, вернее алого, цвета, длинной чуть выше колена. Что ж, вот и организовался мой наряд. В первый день уроков немного, поэтому брать учебники мне безумно не хочется, да и моя чёрная сумка совершенно не вписывается в общую картину. Чтобы сделать себе приятное, придётся прибегнуть ко лжи и сказать: мол, все учебники скачены на телефон. Конечно, это нехорошо, но жизнь — такая сложная штука. Дай бог, чтобы не вляпаться во что-то из-за этого! Выключаю будильник, который должен прозвонить с минуты на минуту, и беру свою небольшую темно-красную сумочку и укладываю в неё общую тетрадь, пенал и телефон с наушниками. Дело осталось за малым: умыться, скрыть синяки под глазами, привести в порядок волосы, одеться и позавтракать. Звучит масштабно, но на самом деле это не так страшно как кажется.***
Сборы всегда занимают бо́льшую часть моего утра, и сегодня нет никаких исключений. До звонка пятнадцать минут, а я ещё не позавтракала, и, скорее всего, не стану этого делать. Сейчас стою перед зеркалом и закатываю рукава рубашки, попутно пытаясь найти какие-то недочёты в моём внешнем виде, но, слава богу, их не наблюдается. Хватаю сумку, выхожу из комнаты и быстро спускаюсь по лестнице. В нос ударяет приятный запах оладий или блинчиков. Пытаюсь не поддаваться искушению, но рефлекторное выделение слюны немного подрывает мою решимость. Перешагивая через свою любовь к маминой стряпне, прохожу мимо неё и говорю: — Доброе утро! — Доброе, дорогая. Завтракать будешь? — спрашивает она, накладывая оладьи в тарелку. — С удовольствием составила бы тебе компанию, но я немного не укладываюсь в своё «расписание». Оставь мне немножко, приду — съем, — лепечу я, на ходу накидывая джинсовку. — И не стыдно опаздывать в первый же день, Лидия? — укоризненно говорит мама, рассматривая меня оценивающим взглядом. — И где твои учебники?! — Мам, не начинай мой день с плохих эмоций, у меня всё есть, просто поверь мне, — надеваю балетки и спешу выйти из дома, чтобы избежать допроса с пристрастиями. — До вечера! Выйдя из дома, меня обдаёт прохлада — и по телу пробегаются мурашки. Не взирая на это неприятное ощущение, я пускаюсь бежать, словно за мной гонится стая бешеных псов. Ветер развивает мои волосы, и я пробегаю одну из двух улиц, ведущих к месту назначения. Расстояние от школы до дома, как и до работы, — две улицы, но только в другом направлении, где всегда огромное скопление людей, которое я ненавижу так же, как и школу. Решаюсь сбавить скорость и посмотреть время. Достою телефон, пытаясь не врезаться в прохожих, и снимаю блокировку. Ещё восемь минут, значит можно не бежать, ведь осталось дойти до пешеходного перехода и адский котёл будет прямо напротив него.***
Школьный двор кишит людьми. Кто-то сидит под деревом, читая книгу или слушая музыку, кто-то стоит неподалёку от входа, болтая с друзьями. Однако, есть и третий тип людей — те, кто кричат мне в след нечленораздельные слова, сливающиеся с общим гулом. — О, а вот и Мартин, — говорит один из двух, внезапно преградивших мне дорогу, парней. — Ты уже сходила в Секонд-хэнд? Слышал, там вчера был привоз. Ах, да! Ты же и так постоянный клиент в их магазинах, наверняка знаешь. Тогда прости, что занимаю твоё время на пустяковые новости. Второй засмеялся и пошёл прочь. Другой последовал за ним. Честно говоря, «шутки» этих недоразвитых рассмешили бы только пятиклассника и, похоже, с того момента они и остановились в развитии. Разумеется, я могла бы его же оружием дать ему отпор, указав на слабоумие, но зачем мне связывать с человеком, который живёт по завету: «сила есть — ума не надо»? Совершенно ни к чему. Бреду ко входу, ловя на себе косые взгляды сверстников, от чего хочется провалиться сквозь землю. Машинально опускаю голову, делая вид, словно никого из них не знаю и поднимаюсь по лестнице, ведущей в коридор. Судя по шуму и гаму, доносящемуся до меня из школы, там огромная мясорубка в виде толпы старшеклассников, из-за которой нельзя даже разглядеть двери кабинетов. Минуту помедлив, сливаюсь с толпой и пробиваю себе путь к шкафчику, которой не так уж и близок. Пройдя доброю половину пути, я вижу свою цель. Делаю уверенный шаг в его сторону, но кто-то сильно ударяет меня локтем в ребро, от чего я невольно ахаю и прижимаю руку к больному месту. В следующую минуту до моего плеча дотрагивается рука, я оборачиваюсь и вижу моего одноклассника — Стайлза Стилински. — Прости, я не хотел тебя задеть. Очень больно? — спрашивает он, не убирая своей руки. — Э… Эм… Нет, всё хорошо, — мямлю я, пытаясь отойти от шока. — Думаю, даже не останется синяка. — Оʼкей. Тогда… Увидимся на биологии, — произносит Стилински и, улыбнувшись, скрывается в толпе. — Да, увидимся, — тихо произношу я, стоя одна в огромной толпе куда-то спешащих людей, зная, что он меня не услышит.***
Первым уроком, как я узнала от Стайлза, будет биология. Кабинет искать долго не нужно, он на первом этаже в нескольких шагах от шкафчиков. Народ постепенно расходится по кабинетам, соответственно, путь прокладывать не нужно. Захожу в кабинет — и все взгляды, как обычно, устремляются на меня. По классу проходит волна шепота, слышится несколько смешков, но я с гордым видом следую к свободной парте в середине среднего ряда. Звонок вот-вот должен прозвенеть, я усаживаюсь на выбранное место и достаю тетрадь с пеналом. Чем примечателен этот кабинет, так это тем, что здесь парты рассчитаны на двух учеников, а не на одного, так что я ненавижу его именно за то, что ко мне подсаживают каких-нибудь придурков наподобие тех, что я встретила несколько минут назад. Сейчас главное то, что передо мной сидит широкоплечий одноклассник и за ним не будет видно, что я фактически не готова к уроку, с остальным я найду в себе силы справиться. Сложив руки на парте, опускаю на них голову и принимаюсь размышлять о том, что произошло со мной за этот небольшой промежуток времени. Итак, проснулась рано, но чуть не опоздала, уже получила порцию «смешных» подколов и была подбита в коридоре одноклассником, который потом… извинился? Это немного вводит меня в ступор. Никто и никогда не просил у меня прощения в стенах этой школы, а тем более за такой пустяк. Стайлз внушает мне немного доверия. Выглядит он очень правильным и тихим, иногда отчуждённым, но в его глазах я никогда не видела ненависти к себе, только лишь дружелюбие, смешанное с неким безразличием. У него есть лучший друг — Скотт МакКолл, тот тоже не имеет ничего против меня, вполне весёлый парень и полная противоположность Стилински. — У тебя не занято? — выводит меня из раздумий знакомый голос. Стайлз. — Нет, — кратко отвечаю я и выпрямляюсь, чтобы не произвести плохого впечатления. — Отлично, тогда ты поделишься со мной тетрадью, а я учебником? — спрашивает он и кладёт толстую книгу на парту. — Без проблем, — выдираю ему листок. — Тебе нужна ручка? — Эм… — он смотрит на дно своего портфеля, который не успел повесить на крючок. — Да, нужна. Спасибо. И вот опять. Может у него такие чары, пытающиеся заставить человека доверять ему? Ну и пусть, во всяком случае, его взгляд говорит об обыкновенной благодарности, которой ни разу не слышали мои уши в этом месте. Вынимаю из пенала ручку и кладу на его половину парты. Звенит звонок — и в кабинет заходит учитель биологии в сопровождении нашего классного руководителя? Каким ветром её занесло к нам раньше, чем мы оказались на её уроке? — Доброе утро, дети, — говорит она и окидывает всех радушной улыбкой. — Приятно вас видеть после каникул. Все тяжело вздыхают, показывая, что они совершенно этому не рады. — Думаю, вас настораживает тот факт, что я пришла к вам на первый урок. Так это не беспричинно, хочу познакомить вас с новой ученицей, познакомьтесь — Эллисон Арджент, — учительница подзывает кого-то из коридора к себе. В класс заходит не очень высокая девушка с темными глазами и такими же волосами. Она худенькая и неплохо одета, поэтому не должна будет иметь такую же репутацию как у меня. Хотя кто знает? Эллисон смущенно всем улыбается и окидывает взглядом всех присутствующих, наверное, разыскивая свободное место, которое оказывается только рядом со Скоттом. У них со Стайлзом какой-то заговор на этот счёт? — Почему ты не сел с ним? — тихо спрашиваю Стилински, пытаясь не привлечь внимания. — Не захотел, — кратко и «содержательно» отвечает парень, показывая своим видом, что он не хочет об этом говорить. Арджент проходит мимо нас и садится рядом с МакКоллом почти в самом конце ряда около стены, находящийся ближе к выходу. — Надеюсь, тебе понравится у нас, Эллисон, — нежным голосом, как когда-то она говорила мне, вторит классная. — И ещё одна новость, на этот раз касающаяся всех и каждого. Все помнят, что в конце прошлого года состоялось родительское собрание. Наверное, многим из вас известно, что мы обсуждали с вашими родителями. — Но не мне. — Если же нет или вы не помните, то повторюсь, у нас организовывается поход, целью которого будет сплотить вас, как школьный коллектив, — от этих слов мне щемит сердце, неужели моя мама согласилась отправить меня в дорогу, которой, возможно, не будет конца? — Я вижу, что никому из вас эта затея не нравится, но хотите вы этого или нет, мы отправимся в это небольшое путешествие на две ночи, так как ни чьи родители против не были. Итак, переходим к главному. Завтра в семь часов утра, — по классу проносится череда ужасающих восклицаний, — мы с вами встречаемся возле дверей школы. С собой иметь: сменное бельё, спальный мешок, средство от комаров, воду и немного еды, пока мы не дойдём до нужного места, где всегда проводятся школьные ночлежки. Одеваться по походному. Девочки, никаких туфель и юбок, а мальчики не забудьте кофты и несколько пар носок, к дамам тоже относится. Желательно прихватить с собой куртку или что-то тёплое на вечер, палатками мы всех обеспечим. Сопровождать вас буду я и учитель экономики, по совместительству тренер, Бобби Финсток. Сейчас каждый из вас должен найти себе соседа, или двух соседей, по палатке. Главное помните, что больше трёх человек в палатке спать не может. Классная руководительница ушла. В классе стоит ужасный гул, давящий мне на мозг. Я точно не вернусь из этого леса целой и невредимой, со мной что-то произойдёт. Может, мне не будет места в палатке? Или на меня упадёт дерево? Одна мысль ужасней другой, я чувствую, как мои руки начинают дрожать, а к горлу подступает комок. — С тобой всё в порядке? — неожиданно спрашивает меня Стайлз, накрывшей своей рукой мою. — Да, всё хорошо, просто… Я не знаю, что ему соврать. Сказать, что этот поход мне совершенно не нравится — глупо, он почти никому не нравится, рассказать об отношениях с одноклассниками — ещё более тупо. Я шумно выдыхаю и смотрю прямо ему в глаза, но только я открываю рот, чтобы ляпнуть чушь, как он опережает меня: — Боишься остаться в лесу с ними? — он показывает рукой на класс. — Э… Да, — немного замявшись, отвечаю я, не желая скрывать от него это. — Мне тоже они не нравятся, но мы можем держаться вместе, чтобы не поддаваться на их провокации и не обращать внимания на упрёки. Верно? — в его голосе столько человеческого тепла и понимания моей ситуации, что я не могу ответить ему отказом, ведь он прав на все сто процентов. — Верно, — тихо произношу я, чувствуя, как его рука, находящаяся на моей руке, скользит ко мне на плечо. — Тогда, как бы абсурдно это не звучало, будем спать вместе? — спрашивает он, улыбнувшись уголками рта. — Если ты боишься, что я какой-то извращенец, то хочу тебя успокоить, нет. Я буду отворачиваться, когда ты переодеваешься и прочее. — Хорошо, я запомнила все твои слова насчёт «я отвернусь». И да, ты и не похож на извращенца, — с улыбкой говорю я, подмечая про себя, что вся моя внутренняя дрожь улеглась от разговора со Стайлзом. — И на кого же я похож? — спрашивает он, но нас прерывает призыв учительницы к тишине. Я улыбаюсь ему и перевожу взгляд на доску, где написана тема занятия. Он не сводит с меня глаз, но я делаю вид, что увлечена уроком, хотя все мои мысли о предстоящем походе и моём новом друге по имени Стайлз Стилински.