Песня для этой части: Coldplay — Paradise
Яркий свет школьных ламп освещает стремительно пустеющий коридор. Вокруг стоит негромкий гул, а с улицы доносится шум заводящихся машин и мотоциклов, слышен звон от звонка велосипеда. Ученики стремятся как можно быстрее покинуть здание школы, чтобы почувствовать немного свободы от правил и запретов. Некоторых задерживают на перемену, но стоит только учителю попрощаться с классом, как гурьба подростков стремглав вылетает из душного кабинета, снося всё на своём пути. Первый учебный день официально завершён. Однако мне почему-то не хочется идти домой. Хотя всё правильно, ждать меня некому. Да и на работу спешить не нужно, придётся отпроситься на всю эту неделю, а потом получить мизерную зарплату, из-за этого треклятого похода. В общем, подожду, пока поток людей схлынет, а так как остаток дня обещает быть скучным, в отличие от сегодняшнего утра, то можно дать волю своей распущенности и никуда не спешить. Наверное, это первый и, возможно, последний день, когда я провела время в школе достаточно неплохо. Во-первых, никто не заметил моей неготовности к урокам, а если и заметил, то промолчал, во-вторых, ко мне не придиралась математичка, а в-третьих, на моём любимом уроке — литературе — была достаточно интересная тема. Только вот в жизни не бывает всё гладко, есть и две вещи, которое немного портят мой настрой — одноклассники и Стайлз. Оʼкей, первые всегда что-то поганят, а вот Стилински заставляет меня усомниться в его намерениях, касающихся завтрашнего похода. После биологии из совместных уроков была только математика, но на ней он меня проигнорировал, а на ланче и вовсе не появился. Полагаю, ему, как и остальным, не хочется светиться рядом с «лузером». Его можно понять, но разве так поступают с другом? Да и друг ли я ему? И кем он мне приходится? Предполагаю, время покажет. Откидываю навязчивые мысли и провожу мимолетным взглядом по коридору. Он почти пуст. Думаю, теперь нет причин откладывать свой уход. Бреду к шкафчику, чтобы забрать свои немногочисленные вещи. Когда поблизости нет людей, которые создают неудобства, то даже самое ужасное место может стать хорошим. Надев джинсовку, иду к выходу, занимаясь поисками наушников в сумке Двери центрального входа настежь распахнуты, позволяя моему чуткому взору видеть колышущиеся от сильного ветра деревья и надвигающуюся тучу. Нужно спешить, пока не начался дождь. — Чёрт бы тебя побрал! — раздаётся в нескольких метрах от меня девичий голос. Я оборачиваюсь и вижу нашу новенькую — Эллисон. Она пытается бороться с замком, который, судя по всему, заело. Оглядываюсь по сторонам, но не вижу никого, кто желал бы ей помочь. Оʼкей, Лидия Мартин — девушка с доброй душой и открытым сердцем, готовая помочь, даже если потом об неё вытрут ноги. — Тебе помочь? — негромко спрашиваю я, не привлекая лишнего внимания. — Ой, — девушка вздрагивает от моего внезапного появления. — Было бы не плохо. Видимо, я слишком громко говорила этому замку нежности, да? Прости, что отнимаю время на эту мелочь, но за сегодняшний день этот ебу… чёртов замок заклинивает второй раз. — Не сказала бы, что очень громко, — с улыбкой говорю я, подступая к шкафчику. — Мне знакома твоя проблема. Со мной произошло тоже самое, когда был мой первый день. Здесь замки особенные, смотри внимательно, как я открываю. — Так ты тоже не из «стариков»? Мне никто не сказал, что были новенькие до меня… Как давно ты учишься здесь? — с неподдельным любопытством спрашивает Эллисон, внимательно наблюдая за моими действиями. — Странно, что этот пункт из моей биографии опустили. Пошёл третий год. — Думаю, ты не в восторге от этого места, да? — Ну, как тебе сказать. Учителя мне очень даже нравятся, а вот народ у нас поганый, — без стеснения отвечаю я, не боясь, что буду услышана посторонними ушами. — Готово! Если опять возникнет такая проблема, то можешь обращаться. — Спасибо, — отвечает она и принимается внимательно меня разглядывать. — Лидия, да? — спрашивает она — и я уверено киваю в ответ. — Слушай, можно вопрос? — Конечно. Арджент достаёт куртку и надевает, попутно задавая вопрос: — Я слышала, что недавно у вас произошло нападение животного. Неопасно после этого идти в лес и что тебе известно о местных природных богатствах? — Она забирает вещи, и мы направляемся на улицу. Путь до двери не занимает много времени, так как Эллисон повезло иметь шкафчик около выхода. Оказавшись на свежем воздухе, холодный, пронизывающий до костей ветер берёт меня к себе в объятия, и я невольно дрогну, обнимая себя руками. — Да, было дело, говорят, это был волк или кто-то похожий на него, однако они у нас уже много лет назад перевелись, поэтому, думаю, сведения несколько ошибочные. И полагаю, в поход идти не самое безопасное развлечение, но разве есть выбор? Не пришёл — выговор, и оставаться после уроков бог знает сколько времени, плюс родителей вызовут. Если ты думаешь, что нас поведут вглубь, то, скорее всего, это не так. Хоть в лесу всё достаточно типичное для нашей полосы, но никто не возьмёт на себя такую ответственность. — Мы останавливаемся неподалёку от парковки. — Вот, значит, как. Это всё заставляет задуматься, — она с задумчивым взглядом опускает голову. — Над чем? — интересуюсь я, пытаясь казаться не очень навязчивой и не портить первое впечатление. — Да так, о своём! — бодро отвечает девушка, похоже, откладывая все раздумья на потом. — Прости, мне нужно идти. За мной приехал папа. Увидимся завтра! — До завтра, — растеряно отвечаю я, переваривая внезапную смену настроения Эллисон. Арджент идёт к чёрному автомобилю, почти такому же, какой когда-то был у моего отца, и садится в него. За рулём мужчина средних лет с голубыми глазами, небольшой щетиной и седыми волосами. У неё есть что-то схожее с отцом. Вид у мистера Арджента доброжелательный и несколько суровый, но в то же время заботливый. Наверное, так и должен выглядеть отец дочери-подростка. Конечно, я почти не знаю Эллисон, но мне кажется, у неё есть такая черта, как скрытность — её глаза показывают, что она о чём-то молчит, хранит в себе много секретов и тайн, а вот по внешнему виду её отца совершенно не скажешь о наличии этого качества. Несомненно, делать вывод от одного разговора — глупо, но первое впечатление складывается именно такое. Остаюсь стоять, чтобы найти эти злосчастные наушники, и вижу, как машина трогается с места и скрывается за углом. Наконец вынув с самого дна сумки тонкие, спутанные проводки, я тоже отправляюсь домой в надежде успеть до дождя.***
Захлопываю за собой дверь — и звук от хлопка эхом расползается по дому. В полумраке нащупываю выключатель, следом тесная прихожая заполняется тусклым светом, прогоняя хладнокровную тьму. Быстро снимаю джинсовку и иду в зал, не выключая свет, который хоть немного освещает мне путь. Включаю светильник и иду к себе в комнату. Знаю, что делать подобные вещи — не экономно, но у всех есть свои демоны, с которыми мы засыпаем и просыпаемся, однако мои преследуют меня во тьме. Падаю плашмя на кровать, оставив сумку на полу. Спать всё ещё не хочется, да и собираться нужно. Если бы я жила как прежде, в полноценной семье, то мама непременно помогла бы мне в сборах, но я уже привыкла к своей самостоятельности и к тому, что помощи ждать, как правило, не от кого. Наверное, не стоит вообще задумываться о том, что бы было со мной, не случилось тогда того, сегодня этого, ведь это никак не изменит настоящего и не соберёт осколки моего прошлого обратно в единое стёклышко, которое перестанет быть разбитым воспоминанием, калечащим мне душу, как оборвавшийся сладкий сон. Мне пришлось наблюдать, как рушились стены, слова, как острые ножи, впивались в сердце. Они вопили, кричали, а девочке-подростку приходилось сидеть в своей комнате и бесшумно плакать, моля про себя, чтобы всё закончилось. Эти моменты так реалистично встают у меня в памяти, что хочется закричать изо всех сил и задать один-единственный вопрос: «Когда всё успело с таким грохотом разрушиться?» — а в ответ услышать многозначную тишину. Кажется, будто я пала с небес на землю, как покинутый Богом ангел, переполненный чувством глубочайшей вины, за то что не смогла ничего предпринять, чтобы исправить положение. Я учусь искать во всём плюсы, как бы это ни было сложно, но чувствую, как надоедливое прошлое сжигает мои попытки на счастье. Мне известно, что моя кровь состоит из ошибок, кожа помнит каждый момент, когда моё сердце со звоном разбивалось, а зелёные глаза видели столько боли, что после этого не хотели бы видеть света. Но иногда мне хочется разжечь новый огонь, растеребить тлеющие угли, чтобы все видели это пламя восставшей из пепла. Мне нужно быть сильной, чтобы выбраться из клетки, которую сама себе создала, но внутри меня борются свет и тьма. И вторая пока что одерживает победу. Злость и отчаяние создают неповторимый дуэт, я закрываю глаза и чувствую, как по щекам скатываются слёзы, растаптывающие оставшиеся от меня осколки в мелкую крошку. По окну начинают барабанить капли дождя, а где-то вдали слышится гром. Тяжело вздохнув, вытираю слёзы и поворачиваюсь набок, так и не открывая глаз. Бешеный поток мыслей словно сверлит мне голову, но с каждой минутой всё становится тише, спокойнее. Я засыпаю.***
« — Лидия, беги! — кричит Стайлз, едва преграждая путь волку, неестественных размеров. — Быстрее!» Резко открываю полные слёз и страха глаза. Вижу перед собой потолок родной комнаты и по телу пробегает волна расслабления. Присаживаюсь на кровати, чтобы немного придти в себя после столь странного и страшного сна. Машинально повернув голову в сторону окна, принимаюсь разглядывать пейзаж. Серые тучи плотно укутали небо над Бейкон Хиллс, не давая солнцу даже малейшего шанса прорваться через завесу. Несильный ветер гоняет опавшие листья по дороге и сбивает с деревьев новые. Небольшие лужи покрываются рябью от самого лёгкого дуновения. Редкие птицы, напыжившись, сидят на ветвях, позабыв о своих магических трелях. Моя голова сразу же становится как дом советов, стоит только окунуться в воспоминания об этом странном сновидении. Конечно, деталей я уже не помню, но то, что все действия происходили в лесу — знаю точно. С чего бы вдруг Стилински сниться мне? Возможно, после небольшого сна вчера днём и звонка шефу, возмущению которого не было придела, приступая к сборам рюкзака, мне пришлось слишком много думать о его поведении вчера и о всевозможных вариантах событий, которые могут произойти сегодня? Не то что бы я очень волновалась из-за этого, но некоторые сомнения всё же не покидали меня и не покидают до сих пор. В общем, ладно, если так много зацикливаться на всякой ерунде, то можно сойти с ума. Плюхаюсь обратно на подушку и закрываю глаза, оставляя все тревоги позади. Похоже, моя бессонница, наконец, помахала мне ручкой и, надеюсь, навсегда. Мало-помалу погружаюсь в сон, наводящий столько приятного тепла и спокойствия, что не хочется с ним расставаться. Едва мне удаётся уснуть, как противный писк будильника нарушает сладостную утреннюю тишину и мой шаткий покой. Предполагаю, прошло минут двадцать от силы, прежде чем прозвонил враг моего сна. Мой организм — часы, которые ненавидят меня так же, как мои одноклассники, нарушая мой сон раньше, чем это должны сделать обстоятельства. Против воли поднимаюсь и выключаю будильник. Немногочисленные утренние процедуры стоит начать с умывания, иначе буду ходить как Лохнесское чудовище с мешками под глазами от недосыпа. Радует, что сегодня можно не наносить макияж, ведь зачем он мне в лесу? Перед пнями красоваться? Правильно, совершенно ни к месту, пустая трата времени. Бреду в ванную, одной рукой расправляя мятый верх от пижамы, а пальцами другой — расчесывая спутанные рыжие локоны. Все утренние дела занимают десять минут. Немного взбодрившись, иду к себе, чтобы закончить последние приготовления и на всякий случай проверить, не забыла ли чего-нибудь. Сегодня, на удивление, я приготовила одежду заранее. Так как поход — дело трепетное, то и выбор соответствующего наряда был таким же. Я предпочла остановиться на сером спортивном костюме, состоящем из олимпийки с капюшоном и зауженными рукавами, а также зауженными штанами аналогичного цвета; небольшим дополнением становится синяя футболка с винтажным принтом в виде бледно-розовых роз и кроссовками под цвет всей композиции. Но думаю, начать стоит не с одежды, а с заплетания косы, ведь не пойдёшь же в лес с распущенными волосами.***
Остаются считанные минуты до того, как я покину стены родного дома. Моя душа не на месте от этого школьного мероприятия, чует моё сердце, что добром это не кончится. Мысленно прокручиваю в голове список вещей, которые должны находиться в рюкзаке, и внеочередной раз удовлетворяюсь их наличием. Застёгиваю свой красный рюкзак с одним наружным карманом, окидываю досадным взглядом свою комнату и выхожу из неё. Быстро спускаюсь вниз, пытаясь не сталкиваться с мамой, которая не смогла меня заставить позавтракать. Из-за этих утренних «процессов» аппетит совершенно пропал. Но я взяла с собой чуть больше еды, чем должно быть, поэтому с голоду не буду пухнуть. Тихо проскальзываю через гостиную в прихожую и ставлю свою «походную сумочку» на пол, чтобы надеть кроссовки. — Ты уже уходишь? — спрашивает словно из воздуха появившаяся мама. — Так и не поела, засранка. — Как бы грустно это ни звучало, но да, ухожу, — отвечаю я, еле заметно улыбаясь её хорошему настрою. — Я взяла с собой еду. Голодной не буду. Мама досадно вздыхает и решается больше не пытаться заставить мою совесть трепетать из-за какого-то завтрака. — Лидия, ты у меня умница, поэтому я уверена, что в обиду ты себя не дашь, а в лишние перепалки влезать не будешь. Возможно, ты всё же найдёшь с кем-то общий язык, — парирует мама, прислонившись к дверному косяку. — Сомневаюсь в этом, но чем бог не шутит? — надеваю свой рюкзак и подхожу к маме, чтобы обнять её. — Всё будет отлично, — шепчет она и целует меня в щёку. — Беги, а то опоздаешь. Натянуто улыбаюсь, пытаясь скрыть свое разочарование, и с камнем на сердце выхожу на улицу. Холод сразу даёт о себе знать, схватив мои ладони, а ветер добавляет эффекта, заставляя армию мурашек пробежать по моей спине. Хотя, возможно, дрожь вызвана не столько плохой погодой, а сколько страхом перед предстоящим днём. Не исключено, что погода разгуляется, а вот предвзятое отношение одноклассников, увы, никуда не денется. Надежда только на Стайлза, который испытывает к ним такие же чувства, как и я. Быстрым шагом пересекаю улицу, где практически нет народа из-за столь раннего часа. Редкие машины заполняют своим глухим тарахтением тишину, проезжая мимо и создавая ещё больший ветер чем есть сейчас. Так как осень ещё только-только наступила, то после прошедшего дождя нет огромного множества грязи, лишь лужи и приятный аромат сырого асфальта. Однако, в лесу наверняка ситуация обстоит иначе. Успокаивает тот факт, что это предстоит пройти не мне одной. Перейдя дорогу, не сразу замечаю, что добралась до школы. У входа, как и было нужно, стоит толпа зевак в лице моих одноклассников, нашей руководительницы и тренера. Они толпятся возле закрытых центральных дверей, похоже, пытаясь проснуться. На глаз человек двадцать пять или тридцать, словом, большинство явились вовремя, но и у опаздывающих есть время наверстать упущенное. Большинство из подростков выглядят так, словно их сбросили с многоэтажного дома, а после хорошенько проехали по ним асфальтоукладчиком. На их фоне я кажусь весьма бодрой и собранной. Прохожу мимо них, поздоровавшись только с учителями, и встаю с самого края толпы, ловя на себе косые взгляды. Внимательно смотрю на лица окружающих людей, пытаясь найти того единственного человека, которого пока что я не нахожу. Ни Стайлза, ни Скотта, ни Эллисон нет в поле зрения. Вдруг они не придут? Хорошо, если не появятся МакКолл и Арджент, то это полбеды, а вот Стилински создаст очень не комфортную ситуацию и потом за это поплатится! Взглянув на часы одноклассника, совсем отчаиваюсь: шесть часов пятьдесят шесть минут. Отхожу к центральной лестнице и устраиваюсь возле перил, окидывая оценивающим взглядом округу, пытаясь не пропустить тех, кто ещё подтягивается. Эх, сейчас было бы неплохо послушать музыку, но телефон, а тем более наушники, брать в лес небезопасно, поэтому не остаётся ничего иного, кроме как топтаться на одном месте, надеясь на появление хотя бы одного из троих, окей, двоих, Скотт не в счёт. Утренняя осенняя прохлада приятно отдаёт нотками влажной травы на школьном дворе, усыпанном листьями. Школа стоит на окраине города, и за её ограждением начинается лес, манящий своей непорочностью и загадочностью. Бобби Финсток уже объявил, что ровно в семь часов десять минут мы двинемся в путь и ждать уже никого не будем. У Стайлза остаётся ещё пять или десять минут, отделяющие его от жуткой стычки с классной, директором и отцом. Наверное, он побаивается мистера Стилински, ведь его папа местный шериф и на вид очень серьёзный мужчина, не готовый давать своему сыночку поблажки. Может, я ошибаюсь, однако, на мой взгляд, мать в таких случаях ближе, но мама Стайлза умерла несколько лет назад от болезни, поэтому иной альтернативы у него нет. Через толпу кто-то судорожно пробирается, расталкивая всех на своём недлинном пути. Сначала я вижу темные волосы, а затем и лицо Стилински, который, судя по внешнему виду, очень торопился и, наверное, бежал сюда со всех ног. Двумя шагами он преодолевает небольшое расстояние между нами. — Лидия, привет, — запыхавшись, говорит Стайлз. — Прости, что я совсем не джентльмен и заставил тебя ждать. Всему виной десятиминутная речь отца о безопасности в лесу и прочей чепухе. — Ты заставил меня нервничать, — обижено отвечаю я, сверля его взглядом. — Я бы с удовольствием тебя предупредил, позвонив на мобильный, но номера у меня нет, поэтому не знаю, чем могу искупить свою вину за твои потраченные нервы, — он говорит исключительно искренне, без капли сарказма и насмешек. — Я подумаю, потом сообщу тебе о моей затее, — улыбнувшись, произношу я. — Хорошо, буду ждать твоей сумасшедшей идеи, — улыбнувшись в ответ, отвечает Стилински, переводя взгляд на толпу, явно кого-то в ней разыскивая. Скорее всего, Скотта. — А где твой верный товарищ? — интересуюсь я, надеясь, что словосочетание «верный товарищ» не заденет его. — Без понятия. В принципе, Эллисон тоже нет, поэтому вариантов не много, точнее, всего два, — Стилински поворачивается и смотрит мне в глаза. — Между ними что-то есть? — И да, и нет. Странные они, но явно больше, чем друзья. — Она всего лишь день с нами. Быстро он сообразил, что к чему. Стайлз неуверенно кивает головой, словно что-то не договорил, но расспрашивать его об этом мне не хочется, да и большого интереса в этом нет. Так или иначе, это их проблемы, меня это не касается. Сейчас главное — он здесь, рядом, а не дома или ещё где-то. — Кстати, — всё так же неуверенно начинает Стилински. — Хочу извиниться за вчерашнюю математику. Были некоторые проблемы со Скоттом, как ты, наверное, поняла после биологии, мне нужно было подумать, а перемена — самое подходящее время. — Ничего, я понимаю. Дружба — это сложно. Мы одновременно расплываемся в улыбке после моих слов, не сводя друг с друга взгляд. Никогда не замечала, что у Стайлза такой простой, но в то же время необыкновенный цвет глаз. Кажется, будто чай, разбавленный совсем малюсенькой капелькой мёда. Чёрт, Лидия! О чём ты вообще думаешь?! Тебе сейчас лучше подумать о том, что с тобой случится в ближайшие два дня, а не об этих прекрасных светло-карих глазах… — Итак, — внезапно, громко и чётко произносит тренер, отчего я вздрагиваю. — Следуйте за мной, мелкие балбесы. Нас ждёт два увлекательных дня в окружении природы и чистого воздуха, без доступа к Интернету и мобильной связи. Готовьтесь к этому, пока мы идём. Толпа сразу выстраивается парами, и мы со Стайлзом встаём в самый конец, замыкая цепочку. — Готова? — он подставляется мне локоть, давая знак, чтобы я взяла его под руку. — Что-то вроде того, — отвечаю я, подхватывая затею Стилински с руками.***
Едва только наша «банда» подходит к окраине леса, как нас обгоняют Скотт и Эллисон, после пролезая ещё дальше, к самому началу цепочки. Идти приходится долго, часа два-три точно, поэтому, сказав Арджент, что мы не уйдём вглубь, — я ошиблась. Мои ноги жутко устали и промокли из-за росы. Стайлз предлагает мне свои услуги переносчика моего изувеченного тела не только усталостью и влагой, но и огромным количеством зацепок об ветви кустов, однако я отказываюсь, потому что он, наверное, чувствует себя не многим лучше меня. В итоге, наша «дружная» команда, с горем пополам, приходит на нужное место. Им оказывается достаточно большая поляна, изрядно вытоптанная предыдущими обитателями. Её окружают высокие деревья с небольшим кустами у основания стволов. Примерно в середине остались угли от костра, на месте которого, по логике вещей, мы должны будем развести новый. Вокруг будущего «очага» лежат пять больших брёвен, предназначенных для просиживания пятой точки и откладывания жира. Туалет у нас в любых кустах, но дальше чем на пятьдесят метров от лагеря отходить категорически запрещено. Однако, как я и думала, погода решается порадовать нас солнышком и при косых лучах солнца, едва попадающим на землю, чаща выглядит, будто она сказочная. От небольших капелек росы отражается свет, птички не очень громко исполняют свои трели, хотя, наверное, должны уже собираться улетать на юг. Работа идёт полным ходом, но я пытаюсь от неё отлынивать, прячась за спинами одноклассников. Стайлза сразу заставили помогать собирать палатки и разбирать из больших сумок дополнительной настил, чтобы мы не спали на сырой земле. Пока что основная масса только и занимается этими вещами, но чувствую, сейчас классная направляется именно к нам, чтобы принудить делать какую-то ненужную херню, извиняюсь за бестактность. — Так, дорогие мои, — говорит она и внимательно нас разглядывает. — Очередь дошла и до вас. Скажу сразу, восемь человек отправятся собирать здесь поблизости ветки для костра, а после их будут складывать вон на ту разосланную клеёнку, — классная указывает на единственное место, где солнечный припёк. — Думаю, объяснять, зачем это нужно делать, не стоит. Итак, давайте начнём наш небольшой «отбор». Я прячусь за спиной одноклассника. Вроде бы, за Джексоном Уиттмором. Он — местная звезда, гроза девчонок и главный красавец школы. На самом деле, весьма противный тип, жуткий нахал. Наша классная среднего роста, но за его спиной не должна меня заметить. Во всяком случае, надеюсь на это. — Мистер МакКолл, вы так активно беседуете с Эллисон, не хотите ли вы с ней пойти вон туда и собрать ветки, попутно обсуждая ваши дела? — она указывает пальцем позади себя, после этого все усмехаются её замечанию, как малые дети, ей-богу. «Сладкая парочка», как мы со Стайлзом решили их называть, направляется в указанном направлении. Теперь настала очередь следующих «избранных». — Мисс Мартин, — вот же чёрт, — соизвольте выйти вперёд и не пытаться увильнуть от работы. Так, вы стояли за мистером Уиттмором, да? — спрашивает она, на что я еле заметно киваю в ответ. — Отлично, вот с ним вы пойдёте работать вон туда, — она указывает на противоположную сторону поляны, позади нас. — Как кто-то управится с палатками, вам пришлют ещё одного помощника. Скрестив руки на груди, уверенным шагом иду в назначенное место, слыша громкий шелест травы под ногами Джексона. Нам досталась достаточно тёмная часть леса, куда очень скверно проникают солнечные лучи. Решив, что нагибаться — это очень тяжкий труд, принимаюсь отламывать ветки деревьев, хотя это и совершенно неправильно. Уиттмор ходит в метре от меня, но не поступает моим методом и наклоняется за каждой веткой. Здесь очень пахнет сыростью, что типично, и мхом; много кустов, которые, опять же, цепляются за ноги. Охапка становится приличных размеров, поэтому хочется мне или нет, но наклонятся приходится из-за постоянно выпадающих веток. Мой «напарник» находится в нескольких шагах позади меня, всё идёт своим чередом. Возможно, мне повезло оказаться именно на этой работе, а не на сборе мусора или приготовлении пищи. Нагибаюсь за внеочередной упавшей веткой и чувствую, как на мою задницу по-хозяйски легли чьи-то ладони. Ладони Джексона. Быстро разгибаюсь, уронив охапку, и поворачиваюсь к нему всем телом. — Ты совсем с ума сошёл, мудила?! — сходу огрызаюсь я. — Да ладно тебе, Мартин, — он одним ловким движением толкает меня в сторону ближайшего дерева и нависает надо мной. — Всего один перепехон, чего тебе стоит? Я ошарашенно смотрю в его серые глаза и вижу в них лишь противный змеиный блеск, говорящий о несущей наглости. На губах парня застыла ухмылка, а руки переместились на мою талию. Чувствую, как спина соприкоснулась с мхом и становится из-за него влажной. — Здорово сказано, чёртов недоносок, — пытаюсь его отпихнуть, но глупо на что-то надеяться. — Отпусти меня или я буду кричать! — Сколько хочешь кричи, куколка. Не думаю, что тебя кто-то услышит, — Джексон целует меня в губы, но я не отвечаю на поцелуй, и он бросает эту затею, начиная спускаться ниже к шее, затем к ключицам. В лагере стоит гул, а эхо, наверное, унесёт совсем в другую сторону. Вцепляюсь руками в его кофту, чувствуя, как ногти достают до его кожи. Руки Джексона «гуляют» по моему телу, проникая под кофту и оставляя после себя неприятное ощущения тепла и холода одновременно. Пытаюсь ударить его ногой в пах, но Уиттмор вовремя её подхватывает и слегка приподнимает. Это последняя капля, хоть это и глупо, но я буду кричать. — Помогите! Кто-нибудь! — пытаюсь это делать как можно громче, но ветер уносит эхо в самую глубь леса, оставляя меня с носом. — Дорогая, ну что ты какая непослушная? — он немного закусывает кожу в районе ключицы и оттягивает её. — Сделай мне и себе приятное. — «Дорогой» будешь называть свою девушку-шлюху, — шиплю на него, принимаясь вновь его отталкивать. — Отпусти меня, живо! Он лишь хмыкает и продолжает своё несложное дело. Отчаяние начинает заполнять собой сознание, кровь стучит в ушах и из глаз невольно начинают течь слёзы. Смысла сопротивляться нет, он всё равно сильнее, чем я. Если у меня такая судьба, значит, так тому и быть. В первый же раз пересплю с аморальным ебланом в лесу. — Эй, ты, подонок, — раздаётся за его спиной. Стайлз. Спасибо, что оказался здесь именно сейчас. — Ты не видишь, что девушке не нравится? — сдержано продолжает он, пытаясь не переходить к применению силы. — Где ты тут увидел девушку? Я вижу Лидию Мартин — человека, зарабатывающего себе на жизнь любым способом, в том числе и таким, — он поворачивается к Стайлзу и глядит на него своим нахальным взором. — У нас всё схвачено, да, Мартин? Джексон поворачивается ко мне и смотрит в глаза, словно пытаясь внушить таким образом страх. Но мне не страшно, только погано на душе из-за подобного унижения. Мои глаза наверняка красные от слёз, я выгляжу жалко, но соглашаться с ним не собираюсь. Уже собравшись сказать отрицательный ответ, Стилински срывается с места и со всей силы ударяет Уиттмора в челюсть, и тот падает на землю. Мне не удаётся вставить своё слово. — Не понимаю, чего в тебе девчонки находят. Горстку мышц? Не думал обзавестись несколькими извилинами вот тут, — Стайлз постукивает себя по голове. Второй становится злым и смотрит на первого, как бык на красную тряпку. Кажется, будто у Джексона сейчас пойдёт пар из ушей. Я стою не двигаясь, наблюдая за происходящем. Уиттмор срывается с места и валит Стилински на землю, тот ударяется щекой, точнее скулой, потом нависает над ним, удерживая за горло. У него капает кровь с подбородка прямо Стайлзу на щёку, но тот лишь смотрит на другого прожигающим взглядом. Русые волосы Джексона в пыли, он трясёт головой и весь мусор падает на лицо Стилински. Следом Уиттмор поднимается и провозит его по земле, прямо по собранным мною веткам. Видно, что Стайлзу чертовски больно, но чем я могу помочь? Ухудшить ситуацию? Из-за этого слёзы начинают течь ещё больше, ноги подкашиваются — и я оседаю на землю. — Эй, это чего вы здесь устроили? — кричит тренер, словно выросший из земли. — Уиттмор? А ну-ка быстро оставил парня в покое и пошёл за мной! Стилински, обрабатывай раны, потом переговорим. Ещё одна подобная выходка — и вы останетесь ночевать тут вдвоём, поняли? Оба нервно сглотнули и одобрительно кивнули, предварительно отшатнувшись друг от друга, как от огня.***
По дороге до нашего «дома» у меня получается более-менее успокоиться, чтобы не давать Стайлзу повода для лишних волнений, ведь ему и так пришлось не сладко. В аварийном порядке приходится разложить настил и спальные мешки, когда раненного заносят в наше скромное убежище на самом дальнем краю поляны. Обеспечив больному уют и комфорт, я принимаюсь обрабатывать рану на лице, прибегнув к использованию антисептика, выданного классной, и моего носка, так как ни ваты, ни салфеток найти не удалось. От каждого моего прикосновения парень вздрагивает, но не произносит ни звука, пытаясь с гордостью сдерживать крик от боли. Стайлз снимает футболку и передо мной открывается вид на его рельефное тело, но, отодвинув нежеланные мысли на второй план, принимаюсь обрабатывать ссадины на спине и руках. Сейчас нужно выйти к ужину, но он, понятное дело, не хочет, а я так и не обзавелась чувством голода, поэтому решаюсь отдать ему свою порцию, как небольшую дань за его подвиг. — Вот я и искупил свою вину, — улыбнувшись, говорит Стайлз, доедая бутерброд и укладываясь поудобней на мешке. — Тебе не нужно было этого делать, — тихо произношу я, откидывая носок в дальний угол. — Я должен был. — Почему? На минуту повисло неловкое молчание, Стилински смотрит мне в глаза, словно пытается найти в них ответ. — Ты же мой друг, а друзья должны друг другу помогать, — отвечает он и одаривает меня улыбкой. Эти слова кажутся и бальзамом, и ножом по сердцу одновременно. Мне так отчаянно хотелось иметь друга, но мало того, что теперь он меня есть, так Стайлз и прошёл испытание под названием «Друг познаётся в беде». Отворачиваюсь от него, так ничего не ответив, и делаю вид, словно убираю антисептик. Присутствия Стилински в моей жизни кажется каким-то нереальным волшебством, которое произошло невзначай, может также и исчезнуть. От подобных мыслей на глазах выступают слёзы. Пытаюсь скрыть всхлипы, но получается из рук вон плохо. — Эй, Лидия, всё отлично, ты чего? — с беспокойством спрашивает он, бесцеремонно обнимая меня со спины. — Ничего, Стайлз, просто… Спасибо тебе, — я улыбаюсь, не знаю, видит он или нет. Стилински выпускает меня из объятий. Вижу краем глаза, как он пододвигает свой спальный мешок к моему, укладывается на своей стороне, следом громко похлопывает по моему месту, давая понять, чтобы я тоже легла. Вытираю слёзы и быстро ложусь рядом с ним, повернувшись к нему спиной. На улице уже темно и через ткань палатки просвечивает тусклый огонёк от костра. Палатка прибывает в полумраке, от этого появляется некое спокойствие, что ему, скорее всего, не удалось видеть моё заплаканное лицо. — Повернись ко мне, — неожиданно шепчет Стайлз. — Зачем? — Повернись, тебе жалко что ли? — с небольшим возмущением пытается поймать меня на слабо Стайлз. Решаюсь не принимать участия в его играх и добровольно поворачиваюсь на бок, чувствуя на себе его пристальный взгляд. В следующую минуту он пододвигается ко мне ближе и крепко обнимает. — Так-то лучше, а то я не люблю плачущих девушек, тем более, когда не знаю, как их успокоить, — вторит он и утыкается носом мне в макушку. В его объятиях тепло и спокойно, словно я под надёжной защитой от внешнего мира. Закрываю глаза, прислушиваясь к его ровному дыханию и ритмичному сердцебиению, начинаю проваливаться в сладостный сон, плотно прижавшись всем телом к нему.