Introverts.

POV 3rd Person Коннор мечется по своей комнате в поисках обуви, осознав, что часы показывают 7:50. Мать не разбудила его этим утром, а будильник бесполезно валялся на полке, ведь не использовался уже около четырех лет и особо бы ничем не помог. В такие минуты он хотел бы, чтобы вся семья спала хотя бы немного более чутко, чем он сам. Парень подбирает сумку и телефон с комода и забегает на кухню, на ходу закидывая банан в рюкзак. Школа начинается через 5 минут, а он даже не уложил волосы. Коннор пытается сделать из них нечто, похожее на челку, с мыслями, почему мир его так ненавидит, прежде чем постучать в дверь родительской комнаты. Обычно он бы просто сел на автобус, но сегодня, по очевидным причинам, это не вариант. Возвращаясь в комнаты своих братьев и сестры, он решает сделать им одолжение и разбудить. Чтобы не найти никого из них в своих комнатах. Эти сволочи все уже ушли! Он бежит обратно в комнату родителей, на сей раз открывая дверь. О каких манерах сейчас может быть речь? Парень слегка потряс плечо матери, которая уже сонно открывала глаза. Её взгляд переметнулся от сына до часов на полке и замер. Женщина начала сумбурно говорить что-то, прежде чем посмотрела на Коннора, покраснела и показала рукой: — Подожди в машине, я буду через секунду! Он кивнул, ринувшись к машине, понимая, что опоздает и едва ли не плача от этого осознания. Коннор не самый популярный парень в школе, но и в то же время не вовсе аутсайдер. Он в дружеских отношениях с почти каждым, хотя разговаривал когда-либо только со своей небольшой группой близких друзей. И, честно говоря, невероятно горд этим — для скромного глухого ребенка, он находится на достаточно высокой ступени социальной лестницы. Но не то, что бы это имело особо большое значение. Ему просто нравилось это ощущение — быть принятым остальными. Мама влетает в машину, что заставляет парня тихонько посмеяться. Она смотрит на него, и черты лица во мгновение становятся мягче. После трагедии, случившейся в семье Франт, они все достаточно настрадались. Переход от абсолютно нормального до покалеченного ребенка в течение двух дней является, вроде как, достаточно серьезным происшествием. Это был более чем обычный день, Коннор со своей старшей сестрой Николой ехали на заднем сиденье автомобиля своего дяди, наслаждаясь свежим бризом на своих лицах. Погода в Миннесоте всегда была ужасной. Они ехали вниз по, казалось, пустому шоссе на пути из штата. Он с дядей смеялись над чем-то, когда Никола начала упрекать их за набравшиеся цифры на шкале спидометра. Но им было слишком весело, чтобы обращать на это внимание. Они ехали уже вверх по холму, громко подпевая песни по радио. Когда вдруг тормоза были выжаты, повсюду сено и трава. Коннор помнит звон в ушах, что был вскоре оглушен пронзительными криками его сестры. Он находился в коме два дня, и доктора допускали то, что он никогда больше не проснется. Но какое-то невероятное чудо свершилось, или, возможно, это вина поддержка жизнедеятельности в больнице, и он очнулся ото сна — но с одной проблемой. Когда его глаза оказались открыты, он осмотрелся и увидел настороженное выражение лица у отца. Он открыл рот, удивляясь, почему не слышал слова, что произносил. Эти слова превратились в оглушающие крики, вперемешку с попытками задать вопросы. Почему он не мог ничего услышать? Что произошло? Он умирает? Авария проявлялась вспышками воспоминаний в течение месяца, медленно освещая её в целом до одного момента — момента, когда Коннор понял, что ничего уже не будет как раньше Он никогда не сможет больше услышать шум океана, или сладкий голос матери. Он плакал, казалось, вечность. А после сказал себе, что, для того, чтобы пережить это, он должен набраться достаточно отваги и принять все как есть. Не для себя, но для семьи, которая потихоньку распадалась. Пока Коннор барахтался в облаках собственной агонии и жалости, отец подал иск на отказ от сына. Миссис Франта перестала посещать все свои пары в колледже, ради изучения языка жестов, теряя таким образом все тяжело заработанные деньги. Братья и сестра постоянно ссорились, выплёскивая всю злость друг на друге, несмотря на мольбы Коннора. Он осознал, что единственный способ спасти семью — принять всю целиком ситуацию, в который был вынужден теперь оказаться. Ужасное здание попадает в поле зрения Коннора, и он целует свою мать в щеку, после прочитав по ее губам: «Люблю тебя». С годами задача чтения по губам становится все легче и легче, однако. Он выскакивает из машины, замечая очень хороший Мустанг на стоянке, которого раньше здесь никогда не было. Тайлер, наверное, получил новую машину, о которой расхваливался последние пару месяцев. C O N N O R Я бегу по коридору на первый урок — математику; останавливаюсь, пытаясь нормализовать дыхание. Я знаю, наверное, это было громко, но мое горло буквально горело. Мне следует все-таки побольше заниматься. Я неуверенно открываю дверь, и чувствую, что по моё лицо почти горит, когда учитель указывает мне пройти на свое место. Я смотрю на свою привычную парту и вижу очень красивого мальчика, сидящего за ней. Я подхожу и сажусь, ничего не говоря парню о том, что он сидит на моем месте. Он смотрит на меня, и я вижу его большие голубые глаза и вьющиеся волосы. У него есть маленькое милое родимое пятно под левым глазом, и это делает его еще более невинным. Он быстро отвел глаза. Я сидел и смотрел на доску, пытаюсь понять, какого черта мы тут делаем. Я имею в виду, эй, просто оставьте глухого ребенка в покое. Я чувствую чужой взгляд на себе, но игнорирую его. Не хочу все делать еще более неловким, пересекаясь взглядами — я довольно-таки уверен, что тогда он захочет поговорить со мной. Но мы все знаем, что есть одна проблема. Поэтому, когда я чувствую его взгляд снова, пишу записку. Надеюсь, это поможет как-нибудь. Я передал записку с попросту написанным именем, пытаясь скрыть румянец. Он отдает клочок бумаги обратно мне, и я читаю. Трой. Интересно. Я ничего не ответил и снова вернулся к выполнению своих задания и игнорированию чужих взглядов. С наступлением ланча, я прошел ко привычному столику, замечая делающих селфи Алфи и Зои. Я захихикал, и парочка обратила на меня внимание, параллельно с Маркусом, Филом и Каспаром. Все ребята улыбаются мне, получая в ответ мягкую улыбку. «Как дела, Кон-Кон?» — показал мне жестами Каспар, и я улыбнулся еще шире, прежде чем ответить своей обычной фразой: «Небесно». Он смеется над этим, и во мгновение вся компания утопает в различных разговорах. После последнего урока я еду домой на автобусе, где встречаю самого красивого мальчика на свете. Он похож на семиклассника, загар, великолепные ямочки на щеках, темные волосы. Он смеется и разговаривает с другим мальчиком, и я замираю. Держу пари, что его смех такой же прекрасный, как и он сам. Другой мальчик кажется интересным, и я очень хочу услышать их разговор. Вдруг мое внимание привлекает девушка, которая решается сесть рядом со мной. Она, должно быть, новенькая, потому что я ни разу не встречал ее в автобусе с первого курса. Незнакомка мило улыбается, прежде, чем сказать что-то, чего я не могу понять, потому просто качаю головой, и она начинает хмурится. Девушка смотрит на меня с любопытством, и я понимаю, что она понятия не имеет о причине моего несогласия с ней. Я показываю на свои уши, и она все понимает, хоть и медленно. Глаза расширяются, и она прикрывает рот рукою. Это уже привычная для меня реакция. Я улыбаюсь и пожимаю плечами, получая в ответ смешок, сорвавшийся с маленьких губ, после чего хочу попытаться прочитать речь по ее губам. Я указываю на свой, а после на ее рот, чтобы она поняла, чего я хочу. Девочка осторожно сказала простое: «Привет». Я помахал ей в ответ, при этом ярко улыбаясь. Следующие 10 минут мы провели вместе, пока она рассказывала немного о себе. Ее зовут Сейдж, она только что переехала из Австралии и живет с тремя братьями, но больше она ничего о них не рассказала. Я просто кивнул, принимая эту информацию. Приехав домой, я лег на кровать и начал думать о прошедшем дне — довольно часто так делаю в последнее время. Когда ты теряешь одно из чувств, то, как правило, начинаешь пользоваться одним из других гораздо больше. И для меня это чувство — осязание. Мне нравится, как я могу чувствовать музыку, касаясь динамиков; или как можно понять мысли других лишь по скорости биения их сердца. Может быть, поэтому мои руки непреодолимо тянулись к Трою, когда тот оказался слишком далеко?