До пяти

      Вереницы длинных улиц, петляющих в попытке запутать простого прохожего, наполнились привычным суетным шумом рабочих будней: по дорогам вновь туда-сюда сновали автомобили, громко сигналя и жужжа моторами; разнообразные магазинчики и кафе, словно по одному звону будильника, начали открывать свои двери, ожидая посетителей. Всё вокруг больше не казалось таким тихим, заброшенным и никому не нужным, как ночью. Будто бы город и вовсе не мог существовать без свойственной ему какофонии: музыка, льющаяся из динамиков какой-нибудь расположенной рядом кофейни, шум машин, разъезжающих по проезжей части, сирены пролетающих мимо скорых, пожарных или полицейских автомобилей и не прекращающийся людской гул. Родная атмосфера большого города, ритм которого был вживлён под кожу каждого прохожего, подобно микросхеме.       Однако среди серой массы клерков, студентов и прочих, включённых в единый алгоритм утренней жизни длинных проспектов и улиц, был один единственный человек, отличающийся своим загнанным взглядом, усталым видом и некой потерянностью в каждом своём движении. Хосок медленно шёл по тротуару, погружённый в свои мысли, он неотрывно следил за тем, как под его ногами проплывает каменная кладка, совершенно не замечая надоедливое цоканье и тяжёлые вздохи людей, которым он мешал пройти. Казалось, что после ночи разъездов его тело целиком и полностью покинули все силы, безответственно пустив по течению повседневной рутины. И каждый нехотя сделанный шаг, ведущий парня в полицейский участок, отнимал их всё больше и больше.       Прислушиваясь к голосу подсознания, Чон и не заметил, как дошёл до нужного пешеходного перехода, как вокруг него быстро столпились люди, ожидая, когда же светофор переключится на зелёный. С абсолютно пустым лицом молодой человек долго вглядывался в ровные белые линии на асфальте, словно в них есть что-то особенное, пока мысли неумолимо тянулись к событиям прошедшей ночи. За годы общения с Чон Чонгуком он повидал многое, но почему-то именно эти кадры никак не хотели оставлять его: перед глазами, будто бы навечно, застыла пугающая надпись, светившаяся, подобно снегу в темноте, а где-то на задворках памяти слышался поставленный на повтор взрыв, раздирающий барабанные перепонки своим рёвом. Почему? Почему запомнилось именно это? Почему настолько сильно въелось в память?       «Зачем я только согласился на это?» — спрашивал себя Хосок, крепче сжимая ручку любимого портфеля. И наконец вынырнув из потока одолевающих мыслей, Чон поднял голову и взглянул на светофор, где подсвеченные зелёным цифры отсчитывали три последние секунды до переключения. Удивлённо выпучив глаза, он посмотрел по сторонам, где больше не было той толпы людей, которая его окружала, — он был абсолютно один. Вновь вернув свой взгляд к светофору, парень увидел, как тот загорелся красным, возобновляя привычный дорожный ритм. И, вовсе не понимая, как он смог пропустить остановку машин и движение стоящих рядом людей, Хосок ослабил хватку на ручке портфеля, снова принимаясь ждать возможности перейти эту несчастную дорогу, отделявшую его и новое место его рутинной будничной жизни. Жизни, наполненной фальшивым смирением, горькой обидой и чрезмерной жестокостью.       Вскоре светофор вновь озарился зелёным, и Хосок двинулся вперёд, продолжая корить себя за то, что не смог противиться Чонгуку и снова перевернул свою жизнь с ног на голову. Ему было некомфортно находиться в полицейском участке, рядом с самим Чоном, и он это понимал абсолютно ясно, но всё же неизменно плёлся в сторону небольшого здания, стоящего в нескольких метрах от перехода. Чем ближе парень подходил, тем сильнее сдавливало все внутренности какой-то немыслимой хваткой, и тем быстрее исчезали посторонние мысли, заменяясь кадрами видеосъёмки, разнообразными рапортами, ключами шифрования и программами.       «Ну почему я такой?» — прозвучало плаксивое в мыслях, когда Хосок толкнул стеклянную дверь, проходя в полицейский участок, окончательно оставляя умиротворённую жизнь где-то за невидимой границей.       Длинные светлые коридоры пугали количеством разбросанных по обеим сторонам холла дверей, а группки мельтешащих вокруг служащих в тёмно-синей униформе заставляли впадать в ступор и задерживать дыхание, заворожённо рассматривая вездесущий хаос. С каждым сделанным шагом казалось, что всё окружение готово сжать в тисках заплутавшего в это место юношу, будто бы он совершенно чужой. Отчасти он себя и ощущал таковым, его тело и разум привыкли к иной обстановке — к огромному офисному зданию, к красивому лифту и дружелюбной секретарше Юджон, всегда приносящей по утрам кофе. Здесь же каждое движение, вздох или мысль напоминали не о предстоящей работе, которую так любил Хосок, а об одном лишь дне из прошлого, об одних и тех же вертящихся в воспоминаниях словах, о жуткой боли, до сих пор сковывающей сердце.       С головой погрузившись в прошедшие дни и двигаясь, словно не здесь и сейчас, а где-то там и когда-то, Чон и не заметил, как дошёл до кабинета, часть которого теперь принадлежала ему. Забыв о том, что он на новом месте работы, парень не взял ключ и осознал это, только когда взгляд зацепился за небольшую дверную ручку. Поджав губы, Хосок дёрнул её в надежде, что ему не придётся снова спускаться вниз, заново ощущая весь тот дискомфорт непривычного мира, но, к его счастью, дверь отворилась. Внутри, как и днём ранее, было темно, но сейчас даже экраны многочисленных телевизоров, которые до этого хотя бы немного освещали комнату, были выключены, погрузив помещение в полнейший мрак.       «Здесь хоть иногда включается свет?» — невольно задался вопросом юноша, недоумённо смотря в черноту перед собой. Немного подумав и вспомнив о прошлых ошибках в поиске выключателя, Хосок непроизвольно хмыкнул и исказил губы в самодовольной улыбке, после чего выудил из кармана брюк смартфон, тут же проводя пальцем по экрану. Парень быстро включил фонарик и, всё так же улыбаясь, уверенно пошёл вперёд, подсвечивая себе путь телефоном.       То, что здесь, в этом простеньком здании, в вечно тёмном кабинете, всё было ново для него, явно прослеживалось в каждом хосоковом движении. Он немного неуклюже маневрировал между разнообразной аппаратурой, изредка всё же наступая на неприметные провода и задевая ногами какую-то технику, недовольно морщась и поджимая губы, но спустя кроткое мгновение молодой человек всё же добрался до своего рабочего места. Наконец спокойно вздохнув, Хосок аккуратно положил телефон на стол, не выключая при этом фонарик, и принялся выкладывать вещи из портфеля. За считанные секунды на столе оказались: несколько письменных принадлежностей, пара тетрадей формата А4 и драгоценный ноутбук, по которому молодой человек нежно провёл ладонью, якобы стирая только ему одному заметную пыль.       — Ну, всё! — заключил вслух парень, зачем-то кивая самому себе, и тут же принялся озираться по сторонам в поисках места, куда можно было бы поставить портфель. Привыкнув к темноте, Чон уже лучше ориентировался в пространстве, но он всё равно невольно щурился, будто бы это поможет лучше видеть. На секунду обернувшись и увидев что-то, по очертаниям напоминающее диван, которого он не замечал раньше, Хосок сделал шаг в его сторону. И стоило вытянуть руку вперёд, чтобы поставить туда портфель, как он тут же замер и, недоумённо моргнув, вскрикнул, мгновенно роняя его на пол.       — Ты что здесь делаешь, боже мой?! — кричал парень, испуганно цепляясь пальцами за рубашку на груди.       Перед ним, сжавшись в какое-то подобие комка, лежал Юнги, озлобленно смотря исподлобья на вопящего с утра пораньше юношу. Это продолжалось всего пару секунд, за которую Хосок успел прочувствовать всю ненависть к своей персоне, после чего лежащий на диване парень недовольно промычал и, тяжело вздыхая и не отрывая грозного взгляда от напарника, начал вставать.       — Ты здесь ночуешь, что ли? — стараясь прийти в себя и прояснить ситуацию, говорил Хосок. — Д-доброе утро?.. — вновь нарушил тишину он, после чего последовало всё то же молчание. Смотря на завёрнутого в плед юношу, который, судя по всему, всё ещё прозябал в сладостном сне, Хосок мысленно ставил галочку в пункте «в следующий раз прийти позже». В то же время сидящий на диване Юнги непроизвольно морщился из-за нежеланного источника шума. Его родная тёмная обитель, которую он холил и лелеял изо дня в день, наполнилась громким голосом, к которому тот ещё не привык, да и не очень-то хотел привыкать.       Через пару минут, когда молчание совсем уж затянулось и Хосок захотел ещё что-то добавить, Юнги вновь смерил его недовольным взглядом, стоило тому открыть рот, и поднялся с дивана. После чего с тяжёлым вздохом медленно поплёлся к выходу из кабинета, на ходу вылезая из пледа и абсолютно игнорируя прищурившегося Чона, уже отошедшего от неожиданной утренней встречи.       «И продолжает молчать!» — недовольно пробурчал он в мыслях, после чего услышал громкий хлопок двери и измученно простонал. «За что мне всё это? Это ведь только второй день».       Хосок окончательно потерялся во времени. Величины, умещающиеся в созданные кем-то наименования, абсолютно стёрлись для него, оставив только какие-то крошечные цифры в углу экрана. Они менялись достаточно быстро, словно из-за одного только движения глаз в сторону часов, время перескакивало на двадцать минут вперёд. Будто некто со стороны неслышно щёлкнул по невидимому выключателю в этом кабинете, но включил не столь ожидаемый свет, а скоростное течение времени, окутывающее собой лишь один небольшой мир — его мир. Вместе с этим течением секунд, минут и часов быстрее двигались и ловкие пальцы, ударяющие по клавишам ноутбука, глаза, внимательно следящие за рядами цифр и букв, и даже мысли, спешно переходящие из одной в другую.       Окончательно забыв об утреннем инциденте, Хосок с головой погрузился в работу, просматривая и сортируя видеофайлы для Чонгука, он отрывался от экрана ноутбука только на тот небольшой промежуток времени, когда где-то рядом с дверью слышался лёгкий стук и шуршание новых упаковок со сладостями, которые приносил Юнги. Каждый такой раз Чон лишь на пару секунд переводил своё внимание на хрупкого молодого человека, спокойно идущего к своему рабочему месту сквозь мрак тёмной комнаты, после чего вновь возвращался к сотне папок с записями с камер наблюдения. Вместе с этим небольшое помещение на долгое время пропадало за щёлканьем клавиш, приятным шумом процессоров, нежным шуршанием бумаг и еле различимым хрустом от какой-нибудь карамели, которой наслаждался Юнги.       Вскоре множество разнообразных видеофайлов сложилось в несколько увесистых папок, сортированных по расположению камер и времени — до случившегося и после. Ещё раз пробежавшись глазами по скомпонованному содержимому и удостоверившись, что всё на месте, Хосок отправил всё Чонгуку. После чего дважды щёлкнул по видеозаписи, заранее перенесённой на флешку: он просто не мог перестать смотреть на неё. Она манила, отравляла и задевала все негласные чувства, сжимая что-то внутри необузданной тревогой. Единственное, что на ней можно было найти всего час назад, — чёрный фон, когда камеру заволокло тёмным дымом во время пожара, но теперь — после небольшой обработки — на ней отчётливо виднелся человеческий силуэт, спокойно идущий по задымлённому коридору. Его спокойствие и тонкий расчёт, с каким был просчитан размах устроенного взрыва, пугали до учащённого сердцебиения. А каждый раз, стоило неизвестному остановиться перед камерой и поднять руку, сложив её, будто пистолет, и направив в объектив, сердце замирало, словно вот-вот и несуществующая пуля настигнет его через экран.       Пока разогнавшееся от увиденного воображение рисовало незаметную глазу ухмылку, скрывающуюся за респиратором, закрывающим лицо неизвестного, Хосок пытался представить масштабы того дела, частью которого он стал из-за своей же слабости. И только с мнимым выстрелом, сделанным в камеру из дула сложенных пальцев уже в десятый раз, он смог отвести взгляд от монитора, поставив запись на паузу. Чон тяжело вздохнул, прокручивая в мыслях просмотренную запись, и поднял голову, встречаясь глазами с возвышающимся над его столом Чонгуком, лицо которого было подсвечено экраном монитора. Дёрнувшись от неожиданности, Хосок вновь тяжело вздохнул и зажал пальцами виски, стараясь держать себя в руках.       — Веселишься? — усмехаясь, спросил Гук, замечая видеозапись на хосоковом ноутбуке.       — Ты давно тут? — как можно спокойнее проговорил Чон, игнорируя вопрос ухмыляющегося Чонгука и поднимая на него глаза.       — Несколько минут. Ты не скинул съёмку с того дня, когда в участке был Ким.       — Младший или старший? — деловито спросил Хосок, тут же принимаясь искать на рабочем столе необходимые файлы и папки.       Чонгук непонимающе посмотрел на него, а где-то в другом конце кабинета тихо скрипнуло кресло, когда на сказанное повернулся Юнги, услышав, что влезли в его часть работы.       — Ты успел посмотреть и это? — удивлённо спросил Гук, в сердцах поражаясь профессионализму Хосока, когда тот лишь спокойно угукнул. — Младший… А, и ещё мне нужна информация об умершем охраннике и всех работниках взорвавшейся школы, упор на исчезнувшем новичке, — говорил он, отвлекаясь на светящиеся рядом с Юнги мониторы.       — Слушаюсь и повинуюсь? — изогнув одну бровь, с усмешкой спросил Хосок, и стоило Чонгуку перевести на него свой взгляд, продолжил: — Будет сделано. Записи я отправил, но сразу говорю, что там всё чисто. В участке никого. На улице подозрительных лиц я не заметил, так что…       — Я всё равно ещё раз просмотрю всё, — перебил его Чонгук и двинулся в сторону выхода. Когда до двери осталась всего пара шагов, он остановился, оборачиваясь на сидящего перед яркими мониторами парня, продолжающего с подозрением рассматривать Хосока. — Юнги! — позвал его Гук; одно только имя заставило Хосока отвлечься от длинного перечня работников школы, который он запросил ещё ночью. — Забыл сказать, на записи с того дня, когда мы получили первую записку, появляются какие-то засветы, но это больше похоже на то, что съёмка просто обрывается. Разберёшься? Я скину конкретные файлы.       Хосок напрягся, аккуратно переводя взгляд с экрана монитора на скрюченного в большом офисном кресле юношу, который всё ещё смотрел на него. И в тот самый момент, когда их глаза встретились, по всему кабинету разлетелся приятный низкий голос:       — Без проблем, кэп, — сказал он, сверкая лисьими глазами и отворачиваясь обратно к телевизорам, на которых продолжали сменяться картинки.       «Что ж… теперь я хотя бы знаю, что он умеет разговаривать», — вертелось в хосоковых мыслях, пока руки на мгновение зависли над клавиатурой, а взгляд не мог оторваться от скрывающейся за спинкой кресла хрупкой фигуры.

***

      Эти улицы мелькали перед чонгуковыми глазами уже десятки раз, ещё пара кликов и они вполне могли бы преодолеть отметку сотни. Скольжение взгляда по деталям и запоминание были выработаны до такого автоматизма, что с каждым открытым видеофайлом сознание тут же вырисовывало нужное расположение выведенной на асфальте разметки. Пешеходные переходы, линии парковочных мест, плавно перетекающие по кладке тротуара в светофоры, здания и перекрёстки. Несмотря на подаренный организму сон и залитую в себя порцию кофе, в голове всё так же творилась полнейшая неразбериха, даже концентрация на деталях не позволяла отвлечься от неё. Ким Тэхён, съёмка, пожар, жертвы и пугающие сообщения — всё давило на мозг и сворачивалось в не распутываемый ком мыслей и вопросов, которые не находили своего ответа, лишь порождая себе подобных.       Закрыв уже пятидесятую просмотренную запись с камер, Чонгук тяжело вздохнул, сжимая пальцами переносицу и прикрывая глаза. Если раньше голова гудела от недостатка сна, то теперь от сваливающегося на плечи материала, который неизменно давал лишь одно сплошное ничего, ни единого следа или зацепки, чтобы можно было вывести расследование из этого чёртового тупика. Записи вчерашнего происшествия показывали только тихие, уютные и умиротворённые улочки, которые по одному громкому щелчку охватило хаосом. Хаос, масштабы которого с каждым днём увеличивались и в который затягивало всех и каждого, кто оказался в радиусе метра.       «И что мы имеем в итоге?» — пытался всё взвесить Чон, открывая глаза и, нахмурившись, смотря на открытую папку видеофайлов. «Замечен в нескольких коридорах, после чего просто исчез… И так каждый раз!..» — рассуждал молодой человек, чувствуя, как внутри просыпаются отголоски дремлющей ненависти. С каждым ходом, сделанным похитителем в этой жестокой игре, он всё больше понимал, что постепенно начинает терять самообладание. За эти несколько месяцев, чисто которых грозило увеличиться ещё как минимум втрое, дело стало слишком личным, и Чонгук даже не помнил того момента, когда границы между расследованием и собственной жизнью начали стираться. Он помнил только непреодолимое желание поймать преступника и защитить Ким Тэхёна, который выглядел слишком слабым, чтобы стойко вынести эту пытку.       Стараясь не концентрироваться на ненужных эмоциях, а сосредоточиться на работе, Чонгук глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и уставился на экран монитора, изучая отложенные в отдельную папку файлы — записи, на которых был замечен похититель. Он долго прокручивал их содержимое в голове, вновь и вновь нажимал на «воспроизвести», прикидывая расположение всех кабинетов и коридоров в здании. После чего открыл свой почтовый ящик и быстро набросал сообщение с запросом точного расположения камер видеонаблюдения, включая слепые зоны, и схему учебного заведения со всеми входами и выходами.       — Хотя бы с этим разобрались, — проговорил себе под нос Чонгук, ещё раз проходя глазами по написанному. Удостоверившись, что всё в порядке, он отправил сообщение на имя администрации пострадавшей школы, после чего открыл заключение пожарной службы.       Однако стоило ему зацепиться взглядом за первые слова документа, как из коридора послышались знакомые голоса, которые то повышались друг на друга, доходя до ругательств, то вновь сводились к обычному сердитому бормотанию. Вместе с громким выяснением отношений, ворвавшимся в тихий кабинет, щёлканье мышек и клавиатуры стихло, а из-за мониторов и папок с бумагами показались головы заинтересованных работников, которым определённо не хватало разнообразия в трудовых буднях. Одно осознание происходящего заставило Чонгука изо всех сил сжать кулаки, проклиная про себя всё и вся.       — Не отвлекаться! — не поднимая взгляда, рявкнул он на служащих, которые тут же вернулись к своим делам, вновь принимаясь звонко ударять по клавишам и еле слышно переговариваться. Стараясь не думать о том, что через несколько минут эти голоса доберутся и досюда, он концентрировался на открытом перед глазами файле, перечитывая его снова и снова. Но сколько бы раз он ни читал, всё его внимание в итоге сводилось только к одному единственному предложению: «Пожар и разрушения конструкции были вызваны взорвавшейся в классе 8-B бомбой…» Оно совершенно не хотело покидать его мыслей, не прекращая вертеться на повторе, пока в голове продолжали мелькать картинки прошедшей ночи. Они вновь заставляли прочувствовать на себе всё то отчаяние и ощущение, как за долю секунды что-то внутри с треском разрывается, словно с очередным «опоздал» исчезла и последняя надежда хотя бы на какой-то шанс.       «Он бы не взорвал здание просто так. А повода, что там учился Тэхён, недостаточно; слишком просто для него. Там определённо что-то было…» — говорил сам с собой Чонгук, внимательно вглядываясь в экран, но не успел он развить мысль, как в стороне послышались шаги, звук которых с каждой секундой становился только отчётливее. Нехотя подняв голову, он встретился глазами со слишком серьёзным Чимином, который быстро приближался к нему.       — Чонгук, — тут же начал кричать Пак, — ты моя последняя надежда! Я сделал всё что мог, но он продолжает цепляться ко мне и не даёт спокойно работать, у меня уже нервы сдают! — вопил он, показывая на пылающего гневом Намджуна, шагающего позади.       — Ну конечно! А ты вспомни, почему я от тебя не отстаю! Не догадываешься, нет?! — активно жестикулируя руками, на таких же тонах говорил Ким. — Как ты вообще мог додуматься до этого? Уму непостижимо!       — В отличие от тебя, я выполняю свою работу, — обернувшись, прорычал Чимин, зло глядя на мужчину.       — Да что ты?! Тогда какого хера твоя работа забыла у меня в машине?! — закипая всё сильнее, продолжал кричать Намджун.       После сказанного им повисла небольшая пауза, за которую Чимин успел мельком глянуть в сторону Чонгука и поймать на себе его удивлённое и насмешливое выражение лица.       — Это не то, что ты думаешь, — уже спокойнее проговорил он, тут же отводя глаза и стараясь не обращать внимания на высоко вздымающуюся грудь разъярённого Намджуна, нервы которого были накалены до предела.       — Даже интересно, что я думаю, — усмехнулся Чон, откидываясь на спинку кресла и с любопытством ожидая, что же последует дальше.       Но вопреки чонгуковым ожиданиям, стоило Чимину открыть рот, чтобы что-то сказать, хотя бы как-то оправдать себя и своё поведение, как его перебил Ким. Его терпение достигло своего пика, и эмоции уже невозможно было сдержать, как и невысказанные мысли… Всего за один шаг сокращая расстояние между собой и чонгуковым столом, он упёрся ладонями в разложенные на нём папки с бумагами и вытянулся вперёд, прямо к сидящему в кресле юноше.       — Ты считаешь, что я совсем идиот? Если ты думаешь, что я буду оставаться здесь, пока за мной шпионят, то ты глубоко ошибаешься. Если у тебя нет никаких границ между жизнью и работой, то это не значит, что у других так же! Можешь делать со своим подопечным, что тебе только вздумается, хоть ко мне в койку кидать, но не смей пересекать черту. Её границы мы установили уже достаточно давно, так что соблюдай! Не лезь в мою жизнь!       Намджуновы слова распространялись по воздуху отравляющим веществом, затрагивая все рецепторы и загнанные в глубины подсознания мысли Чонгука; те мысли, воспоминания и чувства, о которых он хотел бы забыть навсегда. Его лицо тут же переменилось, сменив насмешливую ухмылку нечитаемым выражением, но взгляд, направленный на Кима, говорил даже больше, чем мог бы сказать он сам: мысленно истязая каждую частичку души, тот добирался до самой сути, разрушая её лишь одной своей неизвестностью. Чон прекрасно знал и помнил о существовании границ, как знал и то, что с пересечением одной была затронута и другая — его негласное прошлое. Тот самый ящик Пандоры, открытие которого ведёт за собой только беды и страдания.       — Отставить! — пробасил молодой человек, грозно смотря в намджуновы глаза, после чего тот сразу выпрямился, запоздало понимая, что сейчас эту самую черту пересёк именно он. — А теперь слушай меня… — размеренно и пугающе спокойно начал Чонгук, — во-первых, если ты думаешь, что я взял тебя из-за того, что очень скучал, то ты глубоко ошибаешься. Мне нужны твои способности, а не истерики из-за недотраха и ваших отношений с Чимином. — Пак широко раскрыл глаза, уже собираясь возмущаться, но Гук продолжал, разрезая воздух колкими словами, даже не глядя в его сторону: — Во-вторых, если ты думаешь, что твой файл я удалил и не смогу лишить тебя работы…       Поток слов, наполненных хорошо скрываемой злостью, срывающихся с чонгуковых губ, прервал неловкий кашель подошедшего к его столу молодого человека, который переминался с ноги на ногу, ожидая, когда на него обратят внимание. Но как только Чонгук перевёл свой тяжёлый взгляд на него, то юноша сразу пожалел о том, что вообще сюда пришёл.       — П-прошу прощения, офицер Чон, в-вас вызывает капитан. Д-для отчёта, — запинаясь, проговорил парнишка и, дождавшись заветного «есть», быстро ушёл прочь, оставляя за собой нагнетающее молчание. Однако всего через пару секунд оно было разрушено низким голосом Чонгука, отгоняющего от себя лишние мысли и настраивающегося на рабочий лад.       — Так, Чимин, мне нужна та девушка из ресторана. Делай, что хочешь, но достань её, пока это единственный шанс получить хотя бы что-то. Намджун, на тебе опрос врачей и пострадавших, — в какой они больнице, ты знаешь — плюс патологоанатом, мне нужно его заключение. Надеюсь, что хотя бы это никаких границ не нарушает, — холодно проговорил Гук, принимаясь собирать необходимые для капитана Чхве документы, тем самым давая понять, что разговор окончен.       — Да пошёл ты, — процедил сквозь зубы Ким, с отвращением смотря на Чонгука, который даже не взглянул на него. — Тот парень прав насчёт тебя — ты не меняешься. Ты никогда не перестанешь ломать чужие жизни…       Это было последним, что сказал Намджун, прежде чем развернуться и пойти к выходу из кабинета. Он не видел разочарованного лица Пака, смотрящего ему вслед, застывшего с бумагами Чона, прокручивающего в мыслях сказанные им слова. Всё проходило мимо него, перекрываясь бьющей в висках головной болью и желанием быть как можно дальше от этого места.       Как только Намджун исчез из поля зрения, Чимин аккуратно взглянул на Чонгука, внимательно проверяющего наличие всех необходимых файлов. «И ты продолжаешь делать вид, что всё нормально», — отметил про себя он, видя, как старательно Гук подавляет в себе всякое проявление эмоций и чувств, в очередной раз сосредотачиваясь на работе. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Скупой на слова Чонгук редко говорил о своих мыслях и переживаниях, пряча их всё глубже в своём заледеневшем от сложной жизни сердце, в то время как Чимин ясно видел всё это в каждом его движении. «Зачем?..» — не переставал задаваться он одним и тем же вопросом.       Продолжая смотреть в ту сторону, куда секундами ранее ушёл Намджун, Пак пытался придумать другую тему для размышлений или хотя бы какое-то предложение, способное нарушить эту гробовую тишину, возникшую у небольшого офисного стола. Однако все его мысли своевольно возвращались к Чонгуку, Намджуну и времени, идущему слишком быстро для этого мира, для них самих. За один взмах пушистых ресниц в голове пробежал миллион картинок из прошлого, связанных с первой встречей, дружбой и привязанностью к офицеру Чон Чонгуку и преуспевающему доктору Ким Намджуну. Среди огромного потока прошлого затесалась одна непрошеная мысль, больно ударившая прямо в грудную клетку, заставив на выдохе произнести:       — Прошло уже столько времени… а вы оба до сих пор ведёте себя, как дети малые. Дети, заигравшиеся во взрослые игры.       Надув пухлые губы, задумавшись о смысле собственных слов, Чимин повернулся к Чонгуку, который вновь был вынужден оторваться от бумаг и перевести свой недовольный взгляд на напарника.       — Знаешь, в некоторых ситуациях лучше просто молчать.       — Мне тоже больше нравится, когда ты молчишь. Но, как и тебе, мне не суждено насладиться тишиной. — Получив очередную порцию негласного недовольства, Чимин улыбнулся и, подойдя к Чонгуку, тихо проговорил, старательно подбирая слова: — Я поговорю с ним. Прости, что втянул тебя в эту ссору. Сейчас я не могу в полной мере объяснить, зачем я это сделал и почему, но позже…       — Всё в порядке, пока это не касается меня или качества твоей работы, — отчеканил Гук, смотря на Чимина. И тут его внимание отвлёк перелив телефонного оповещения, заставивший двух молодых людей направить взгляды на смартфон, лежащий поблизости. В груди у каждого вновь защебетало это странное отравляющее чувство, пока чонгукова рука медленно тянулась к телефону. — Сначала дело одного Кима, потом второго, — сглотнув, закончил свою мысль Чонгук, не отводя взгляда от загоревшегося экрана. На нём — очередное сообщение, очередной анонимный номер, очередная скрытая за строками смс ненависть.

«Никогда не закрывай глаза, А то вдруг, ну мало ли, случится беда».

      За считанные секунды весь мир уменьшился до пары метров, уместив в себе лишь небольшое рабочее место и двух парней, застывших перед телефоном. Снова и снова пробегаясь глазами по тексту сообщения, они пытались понять его скрытый смысл, очередной замысел похитителя. Тот всё дальше и дальше уводил их в свою игру, забирая игральные кости и окончательно лишая возможности свободного передвижения; обеспечивая жалкое топтание на месте в ожидании следующей подсказки.       — Опять Тэхён?.. — озвучил очевидное Чимин, задумчиво хмурясь, но ответом ему была лишь тишина.       Полностью погрузившись в свои мысли, Чонгук не переставал прожигать взглядом пару коротких строк, внимательно вглядываясь в каждую букву, словно за ними сможет увидеть что-то ещё. Но эти мелкие-мелкие пиксели не давали ничего, кроме разраставшегося по грудной клетке чувства чрезмерного давления, порождающего в голове всё новые и новые вопросы. Каждый из них, заданных самому себе, вёл только к одному логичному ответу.       — Он снова сбежал… — спустя мгновение сказал Гук и, заметив вопросительный взгляд Пака, продолжил, листая сохранённые смс: — Посмотри, какое сообщение пришло, когда я собрал всех в зале. И что тогда произошло? Тэхён хотел сбежать! Здесь почти та же формулировка! Я позвоню капитану из машины, мне нужно домой, — тараторил Чон, уже хватая ключи от автомобиля. Но стоило ему сделать шаг, как перед ним, преграждая путь, возник Чимин.       — Ты никуда не поедешь, — сказал он, отрицательно мотая головой. На чонгуковом лице ясно читалось непонимание, и прежде чем Чон успел возмутиться, Чимин продолжил, для пущей убедительности с уверенностью заглядывая ему в глаза: — Я и сам отлично справлюсь, а у тебя и без этого хватает дел. Лучше звякни домой, а потом отчитайся перед капитаном Чхве. Окей? И это не обсуждается! — проговорил Пак и, не дожидаясь ответа, пошёл на выход из кабинета, подмигнув на прощание.       Не понимая, что только что произошло, Чонгук продолжал стоять на месте, сведя брови к переносице и смотря на то, как удаляется спина Чимина. Он знал, что тот отлично справляется со своей работой, но противное чувство внутри почему-то не хотело покидать его. Сейчас любое действие могло выйти из-под его контроля, особенно своенравный Ким Тэхён, мысли и мотивы которого, спрятанные за измученным взглядом, невозможно было отгадать.       — Только посмей налажать, эй! — сорвалось с чонгуковых губ, но парень, спешно уходящий всё дальше и дальше, только легонько махнул рукой и, взглянув на наручные часы, ускорил шаг.       Чонгук же, решив, что сможет подумать о происходящем позже, схватил отложенные для капитана файлы и ринулся с места, резко развернувшись на каблуках лакированных туфель. Прокручивая в голове сообщение похитителя, он лишний раз убеждался в том, что в такой ситуации на счету была каждая секунда. Стоит отвернуться, отвлечься на стороннюю мысль, и всё разрушится, нанося урон и всему остальному.       В коридоре, как и всегда, творилась полная неразбериха из доносящихся откуда-то криков, громких обсуждений и косых взглядов мельтешащих вокруг служащих. Они тихо изучали Чона, колко проходя по всей его фигуре, а доходя до встречного тяжёлого взгляда, будто надменно говорили: «Вот он, взявший дело Ким Тэхёна. Он определённо не знает, что увяз в болоте» и тут же переходили на что-то другое. В то время как Чонгук неизменно продолжал идти дальше, петляя между ними снова и снова, не концентрируясь на мнении людей, погрязших в неуверенности и страхе потерять рабочее место и мнимое уважение окружающих.       Выйдя на лестничную площадку, Гук побежал наверх, попутно доставая из кармана брюк смартфон. Пока он спешно поднимался по ступеням, перешагивая по несколько за раз, пальцы еле попадали по цифрам на дисплее. Когда же на экране высветился верный перечень цифр, Чонгук поднёс телефон к уху, вслушиваясь в долгие гудки и слыша собственное сердцебиение где-то в мозгу. «Только посмей не взять трубку, Ким Тэхён», — звучало в его мыслях. И тут, стоило ступить на следующий лестничный пролёт, гудки исчезли, замещаясь молчанием и еле уловимым дыханием: он дома.       — Тэхён? Ким Тэхён?! — говорил Чонгук, даже не заметив, как остановился прямо на лестнице, вслушиваясь в давящую тишину по ту сторону и непроизвольно задерживая дыхание.       — Чонгук? — через пару мгновений послышался в трубке глубокий голос Тэхёна, заставив Чона наконец выдохнуть и возобновить движение. — Что случилось?       — Чёрт, Тэхён! Отвечай нормально, когда звонят! — кричал парень, привлекая внимание проходящих мимо сотрудников, которые тут же удивлённо поднимали на него глаза. — Всё под контролем, просто проверка, — уже спокойнее сказал он, немного хмурясь. — Сиди в квартире и не смей никуда выходить, понял?!       — Ч-что? А, д-да, конечно. Я буду здесь, — тихо и будто бы подавленно проговорил Тэхён, но Чонгук, услышав заветные слова, тут же сбросил вызов, возвращая телефон на своё законное место.       Однако уже на подходе к кабинету капитана он замедлил шаг, уставившись куда-то в стену. В груди вновь возникло неприятное чувство, разъедающее все внутренности и мысли. Оно появлялось каждый раз, стоило услышать тэхёнов голос или увидеть самого Кима. Его боль, потерянность и страх передавались с каждым вздохом, взглядом и движением, которые неизменно въедались в память Чонгука. Сейчас же он чувствовал, что что-то упустил. Что-то явно шло не так... «Почему у него был такой голос?..»

***

      В сеульских закоулках, на перекрёстках и вперёд по длинным улицам распространялись громкие переливы сирены несущегося на высокой скорости полицейского автомобиля. Вместе с мельтешащими чиминовыми мыслями, рвущимися к разговору Намджуна и Чонгука, все внутренности сжигало неприятным ощущением волнения: если Ким Тэхён сбежал, то где его вообще можно найти? если с ним что-то случится, то что делать тогда? Эти вопросы вновь и вновь появлялись в голове, отравляя нервные клетки и запуская учащённое сердцебиение, заставляя сильнее давить на педаль газа, а угнетающее молчание в салоне автомобиля ничуть не улучшало состояние.       С тех пор, как Чимин столкнулся с Намджуном около машины, не было произнесено ни единого слова, не было издано ни одного звука, и так продолжалось уже достаточно более получаса. Не было глупых вопросов, куда они едут и почему вообще едут вместе, словно всё и так было понятно, настолько очевидно, что даже не нуждалось в объяснении. Пока Ким внимательно следил за бегущими за окном видами, погрузившись в размышления, Чимин не переставал изредка бросать на него взгляд. Он мог понять, почему тот поехал вместе с ним, но о ходе его мыслей в данный момент мог только догадываться, изучая профиль мужчины: брови, сведённые к переносице, чересчур серьёзный взгляд и напряжённая челюсть, чуть выдвинутая вперёд. Этот вид возвращал Чимина в прошлое, когда он даже слишком сильно любил рассматривать Намджуна, изучать его мимику, движения, но стоило этому воспоминанию появиться, как парень отворачивался, вновь сосредотачиваясь на дороге. «Не сейчас…» — говорил он себе.       Такое повторилось ещё несколько раз, прежде чем Намджун поймал на себе его взгляд и, тяжело вздохнув, нарушил длительное гробовое молчание:       — Если хочешь что-то сказать, то лучше просто говори, а не пялься на меня, — проговорил он, устало смотря на Пака.       — Я не понимаю, за что ты так с ним? — не желая новых споров, спокойно ответил Чимин, заглядывая ему в глаза и чувствуя, как по телу прошла лёгкая дрожь. — Ты не представляешь, насколько тяжело Чонгуку сейчас, даже я не могу представить это в полной мере. Ты просто не имеешь права обращаться с ним так. Если у тебя какие-то проблемы…       — Какие-то?! — вновь начал закипать Намджун, на что Чимин лишь закатил глаза. — Ты правда считаешь, что то, что ты забрался в мою машину просто так, можно считать какими-то проблемами? Я тебя даже видеть не хочу после того, что ты сделал.       За долю секунды в чиминовой голове десятки раз пролетели сказанные Кимом слова, и каждый наносил всё больший урон. «Я тоже не хотел тебя видеть», — думал он, чувствуя, как все внутренности больно тянет под натиском неизвестной силы. «Но ты здесь…» Стараясь не обращать внимание на из ниоткуда возникшую дрожь в руках, Чимин заворачивал к дому Чонгука, вновь сверяясь со временем.       — Очень мило с твоей стороны, что ты не хочешь меня видеть, но при этом сам сел в мою машину, — наконец ответил он, не переводя взгляд на мужчину, внимательно смотрящего на него. — И будто бы произошедшее — твоя единственная проблема сейчас, — договорил Чимин и вышел из автомобиля, хлопая дверью. Сосредоточившись на том, что нужно как можно скорее подняться наверх, он не видел, как от его слов напрягся Намджун, застыв с открытой дверью и спешно проверяя наличие новых сообщений.       И всего через несколько минут, когда оба окончательно отодвинули свои разногласия на второй план, вспомнив о работе, они стояли около дверей чонгуковой квартиры: Намджун опёрся о стену, следя за тем, как Чимин открывает ключом дверь, и изо всех сил сдерживаясь от очередной шутки, затрагивающей события прошедшей ночи. Один щелчок, второй, за ним ещё один и дверь открылась, пуская двух молодых людей в тишину небольшой квартирки.       Чимин сразу же бросился вперёд. Зовя Тэхёна, он заглядывал в каждую из комнат, мельком проходя по всем креслам, шкафам или любым другим местам, у которых мог остановиться Ким. Но везде он сталкивался лишь с одним единственным ничем. И с каждым метром волнение ощущалось всё сильнее и сильнее. В абсолютной тишине квартиры были слышны лишь его шаги, звук его голоса и копошения Намджуна, застывшего в коридоре и разглядывающего любую попадающуюся на глаза деталь. «Не может быть, чтобы он снова ушёл», — думал Пак, ускоряя шаг.       В это же время стоящий около входной двери Намджун зацепился взглядом за лежащую на тумбочке бумажку. Аккуратно подцепив её пальцами, он принялся читать выведенные аккуратным почерком буквы:

«Не трогай ключи! Не смей никуда выходить! Здесь с тобой ничего не случится.

— Чонгук».

      Намджун усмехнулся, ещё несколько раз читая записку, после чего он собрался положить её на место, но замер, ловя себя на мысли, что чего-то не хватает. Он долго смотрел то на тумбочку, то на бумажку в своих руках, пытаясь понять причину этого странного ощущения, и в конце концов его озарило, что когда-то на нём лежали ключи. «Твою же мать…» — выругался мысленно Намджун, смотря на пустой комод.       — Чими-и-и-ин! — позвал он парня и, кидая бумажку на место, побежал в сторону окна в конце небольшого коридора. Ему навстречу из кабинета вышел взволнованный и сердитый Чимин, скрываемые эмоции которого слишком ясно читались на каменном лице.       — Я знаю, что у нас проблемы: Тэхёна нигде нет! — прорычал тот в ответ.       — На тумбочке, — коротко бросил Ким, выискивая что-то на улице.       Пока Чимин вчитывался в написанную Чонгуком записку, Намджун внимательно исследовал открывающуюся из окна территорию рядом с домом. Неосознанно приподнимаясь на носках, он надеялся, что сможет лучше видеть происходящее внизу: человека, проезжающую машину, что угодно, что могло хоть как-то выделиться из общей картины полупустой улицы. И тут, не веря своим глазам, он увидел вдалеке хрупкий силуэт, прячущийся за капюшоном какой-то тёмной толстовки, который постоянно вертелся из стороны в сторону, нервно оглядываясь, и спешно двигался в сторону проезжей части.       — Я нашёл его! — крикнул Намджун и широкими шагами пошёл к входной двери, попутно хватая под локоть Чимина и вытаскивая его из квартиры, быстро объясняя, что происходит. — Я жду в машине! — разнеслось эхом по лестничной площадке, когда они вышли, после чего он ринулся вниз по лестнице, оставив поражённого таким рвением Пака закрывать дверь.       Быстро расправившись с замком, Чимин побежал вслед за ним, не переставая прокручивать в голове одну и ту же мысль: «Ким Намджун, ты становишься только страннее».