Коноха в беде

Всё пошло наперекосяк после того самого злополучного экзамена на чунина, когда сам Ли едва остался жив. Лёжа в палате интенсивной терапии, не слишком-то много можно было узнать о происходящем вокруг, да и медсёстры старались не беспокоить пациентов, но даже вести, изредка доносимые Неджи или Тентен, были очень тревожными. Совместное нападение Ветра и Звука отбить удалось, но какой ценой. Сотни отважных шиноби (и вместе с ними Третий Хокаге) сложили головы на поле боя. Многие дома и защитные укрепления вокруг деревни были разрушены. Коноха временно осталась без главы, а совет старейшин зачастую не мог прийти к единому мнению, подолгу препираясь и затягивая принятие важных решений. Джирайя-сама, которому предложили место Хокаге, категорически отказался его занимать и отправился вместе с Наруто на поиски Цунаде-сама. Она должна была поставить на ноги самого Ли и Какаши с Саске, а заодно, если получится её уговорить, то и возглавить деревню. Увы, к тому времени, как они вернулись в Коноху, власть уже надёжно держал в своих руках Данзо. В отсутствие большинства шиноби и АНБУ, отправленных охранять подступы к деревне, он при помощи шантажа и бойцов Корня сумел надавить на совет старейшин и вынудил их провозгласить себя Хокаге. Вылечив Саске и Какаши, а после проведя сложную операцию, поставившую Ли на ноги, Цунаде-сама покинула деревню, не пожелав ни одного лишнего дня оставаться в ней после смены власти. К сожалению, остальные шиноби не могли себе позволить такой роскоши, поскольку это автоматически зачислило бы их в ряды нукенинов. Это только Великие Саннины могли себе позволить гулять по миру в своё удовольствие, остальные же должны были до конца исполнять Волю Огня, беспрекословно выполняя распоряжения руководства. Стараниями Данзо, за три года из цветущей деревни Коноха превратилась в военный лагерь. Тройные стены, усиленная система сигнализации, охранные вышки по периметру. Зачастую у шиноби старого состава возникал закономерный вопрос: являются ли все эти средства превентивными мерами от нападения снаружи, или же они должны быть устрашением для назревающего бунта изнутри. А о том, что что-то должно случиться, причём довольно скоро, Ли догадывался. Не одному ему было больно смотреть на шагавших строем пятилеток, отобранных для прохождения учёбы в новой Академии, где большинство общеобразовательных предметов было заменено физической подготовкой или идеологическими лекциями. Детишкам начинали промывать мозги в том юном возрасте, когда всё, что говорили им взрослые, воспринималось на веру. А поскольку учеников сразу же после зачисления отселяли в казармы, то они просто не имели возможности поинтересоваться мнением родителей на тот или иной счёт и безоговорочно верили всему, что внушали им воспитатели. О добровольности поступления в Академию больше и речи не шло: любой ребёнок, у которого был замечен хоть проблеск чакры, автоматически включался в список учеников и подлежал переселению из отчего дома в казармы по достижении пятилетнего возраста. Старый преподавательский состав, отказавшийся проводить занятия по новой, разработанной лично Данзо системе обучения, был перераспределён на разную, зачастую гораздо более тяжёлую, неквалифицированную и низкооплачиваемую работу. Миссии за пределами деревни им не полагались как неблагонадёжным. Аргументируя каждое нововведение грядущим благом для деревни, новый Хокаге забивал очередной гвоздь в крышку гроба некогда прекрасной Конохи. Постепенно даже те страны, с которыми у них были налажены мирные добрососедские отношения, отказались иметь дело со страной Огня. В лабораториях Корня ни днём ни ночью не прекращались секретные исследования, а Неджи как-то рассказал Ли по секрету, что однажды во время его тренировки с Бьякуганом в поле действия техники случайно попал Данзо, проходивший довольно далеко от полигона, и Хьюга готов был поклясться, что на его руке, тщательно замотанной бинтами, он увидел несколько вживлённых Шаринганов. Теперь-то становился понятным запрет на применение специальных техник в центре деревни. Да и побег Саске три года назад ввиду полученных сведений теперь не казался таким уж страшным предательством. Имея в перспективе выбор: тренироваться у одного из великих Саннинов (пусть и отступника с педофильскими наклонностями) или быть пущенным на опыты, кто угодно предпочёл бы первый вариант. Наруто, пытавшийся тогда добиться у Хокаге сбора поисковой команды для возвращения друга, едва не был отправлен в тюремные застенки. Данзо останавливало только то, что его команда учёных ещё не нашла способа надёжно нейтрализовать Лиса, а если бы мальчишке был нанесён непоправимый вред, Девятихвостый имел бы все шансы вырваться на свободу в самом центре деревни. И этого бы Данзо, как Хокаге, точно не простили. Пока власть в его руках была ещё довольно слаба, не стоило так рисковать. Именно поэтому он разрешил Наруто отправиться вслед за Саске, но в одиночку. А то, что джинчурики не вернулся и по сей день, предпочитал считать всего лишь досадным недоразумением, не заслуживавшим особого внимания. А вчера вечером Ли совершенно случайно подслушал разговор сенсея с Какаши. Те решали, кто из них понесёт секретное послание в страну Ветра. На комнате стояли глушащие печати и сигнализация на случай приближения постороннего, вот только своего любимого ученика Майто таковым не считал, поэтому тот схему расположения ловушек прекрасно знал и смог бы обойти даже с закрытыми глазами. Двигаться бесшумно сенсей научил его ещё много лет назад, а чакру, за её полным отсутствием, даже прятать не приходилось. Вот так и получилось, что он сумел застать беседу опытных шиноби, не выдавая собственного присутствия. Гай утверждал, что только ему под силу справиться с таким ответственным заданием, но его друг и вечный соперник настаивал, что должен сделать это сам. После довольно долгого препирательства Майто предложил разрешить их спор ставшим за годы соперничества давно уже привычным способом. И это был первый раз в жизни, когда он выиграл у Какаши в камень-ножницы-бумагу. С тихим вздохом Хатаке отдал неприметный свиток Гаю. — Ты же понимаешь, чем тебе это будет грозить, если тебя поймает АНБУ Корня? — хрипло спросил он. Тот лишь молча кивнул, удержавшись от привычной цветистой речи с многократным упоминанием Силы юности. И именно эта молчаливость Гая напугала Ли больше всего. Он смотрел на сенсея и понимал, что тот уже давно смирился с возможной смертью. А если его всё-таки поймают, то он наверняка совершит ритуальное самоубийство, чтобы сенсоры не смогли извлечь из его мозгов ни крупицы лишней информации. От осознания, что Гай может погибнуть, холодный страх затопил сердце. Нет, он не мог потерять сенсея так нелепо. Быстро, чтобы его не успели заметить, Ли отступил в тень и попятился к двери. Он и так знал, где находится секретное место, в котором Гай прячет самые ценные вещи. Всю ночь, не зажигая свет, чтобы не привлечь лишнего внимания, так и не получивший даже звания чунина (потому что Данзо не посчитал возможным рассматривать перспективу дальнейшей карьеры для шиноби без чакры) юноша собирал в небольшой рюкзак всё самое необходимое. Ранним утром ему предстояло отправляться на очередную пустячную миссию в ближайший городок. Вот только у самого Ли были на этот счёт несколько другие планы. Неприметный свиток, как он и предполагал, нашелся под скрипящей половицей в некогда процветающей раменной, которую Теучи-сан закрыл ещё год назад, задавленный неимоверно возросшими налогами. Здание «Ичираку», ветшавшее без ремонта, стало местом для схрона предметов, которые опасно было держать в собственном доме. Спрятав свиток между оружием и сухпайком, Ли направился к Восточным воротам. Хоть они и были в противоположной стороне от страны Ветра, зато это не должно было вызвать ни у кого подозрений. Да и дежурили там обычно шиноби не из Корня, а значит, тотальный досмотр вещей покидающему Коноху Ли не грозил. — Я не могу позволить вам погибнуть, Гай-сенсей, — тихо прошептал парень себе под нос, когда ворота остались у него за спиной, а сам он углубился в лес, чтобы потом резко свернуть на юго-запад. — Только не вам. Ведь вы мне как отец, которого я даже не знал. Единственное, о чём он жалел, что так и не сказал этих слов, глядя учителю в глаза. Но теперь, когда шанс вернуться в Коноху живым едва ли составлял несколько процентов, сожалеть о не сделанном было поздно, и Ли направил свои стопы в сторону страны Ветра. На ласковый приём он не рассчитывал, но произошедшее превзошло все его ожидания. *** Гаара до рези в глазах всматривался в подступающую к стенам Суны пустыню. Пески казались тихими и безжизненными, но это впечатление было обманчиво. Уже за первой грядой песчаных курганов находился хорошо замаскированный пост охраны, один из семи, окружавших деревню в наименее защищённых от вражеского проникновения местах. Именно там, около охранного пункта номер два, в сторону которого он и смотрел в данный момент, сегодня утром был пойман очередной лазутчик из Конохи. — Да что ему всё неймётся? — уже который раз за последний год задал риторический вопрос Казекаге. — Ты это о ком? — недоумевающе повернулся к брату привалившийся плечом к стене Канкуро. — О Данзо, о ком же ещё? — сквозь зубы процедил Гаара. За последний год службами внутренней разведки и внешней охраны были пресечены попытки девяти шпионов из страны Огня проникнуть на территорию Суны. Все они оказались членами АНБУ Корня, поэтому разговорить их не удалось. И не факт, что отловить удалось всех, хотя меры по обеспечению секретности и оперативному реагированию были предприняты самые жесткие. — Совсем уже страх потерял, мудак одноглазый. Конохи ему, гниде хромоногой, уже мало стало, решил расширить свои территории за наш счёт, — буркнул кукольник. — Вот это уж точно вряд ли, — сжав губы в тонкую линию, процедил Гаара. Резко развернувшись, отчего полы его плаща распахнулись, сметя со ступеней песок, которым было обильно усыпано всё вокруг, он быстрым шагом двинулся к лестнице. Канкуро бесшумно последовал за братом. Всего через пять минут они вошли в кабинет главы отдела пыток и допросов. Этот сухонький старичок с пронзительным взглядом чёрных глаз мог ввести в заблуждение своим вешним видом не знакомых с ним людей, но прозвище «Мясник из Суны», полученное ещё во время Второй мировой войны шиноби, красноречиво говорило как о роде его занятий, так и о том, что на данном поприще он весьма преуспел. Однажды, едва вступив в должность Казекаге, во время одного из своих визитов Гаара случайно застал процесс допроса, и до сих пор вспоминал увиденное с содроганием. Даже несмотря на длительное сосуществование с Шукаку и с детства ставшие привычными кровавые убийства, такого отвратительного зрелища он никак не ожидал. Надёжно зафиксированное чакроподавляющими браслетами тело, уже мало напоминавшее человека, конвульсивно выгибалось, надсадно хрипело и пускало кровавые пузыри изо рта, не в силах издавать более членораздельные звуки. О том, что в пыточной находится девушка, можно было догадаться разве что по отрезанным грудям, лежавшим в стерильном контейнере около операционного стола (сбор генетического материала шиноби вражеских стран являлся одной из побочных функций допросного отдела). Ниже пояса тело представляло из себя сплошное кровавое месиво с содранной до мяса кожей. Пальцы рук и ног были сломаны в каждой фаланге, а неаккуратные обломки костей торчали наружу неровными зубцами. Руки, плечи и продолжавшая кровоточить грудь были покрыты сильными ожогами. Лицо представляло собой сплошное кровавое месиво. Черепная коробка пленницы была аккуратно вскрыта, и от неё к большому монитору на стене тянулся ряд тонких проводов от закреплённых на лобных долях мозга датчиков. Сам мастер допросов продолжал невозмутимо втыкать иглы в нервные окончания (как только умудрялся их найти в этой кровавой каше?) и монотонным голосом задавать вопросы, периодически бросая мимолётный взгляд на экран. И именно эта его отрешённость и бесстрастность коробила больше всего. Мясник не получал удовольствия от мучений жертвы, не упивался её страданиями, а просто механически и без эмоций выполнял свою работу. Гаара встряхнул головой, отгоняя видения прошлого и стараясь не обращать внимания на подступившую к горлу тошноту. Даже воспоминаний было достаточно, чтобы желание посещать пыточные у Казекаге не возникло больше никогда. Но положение обязывало. Да и участившиеся случаи шпионажа требовали его личного вмешательства. Но хотя бы на самих допросах он имел право не присутствовать, и это радовало. — Оги-сан, есть результаты? — коротко кивнув, поинтересовался Гаара. — Я ещё не приступал к допросу. Пока шпионом занимается мой помощник, — мастер пыток словно задумался, стоит ли произносить то, что собирался, но всё же продолжил. — Вполне возможно, что моё вмешательство и не потребуется. Этот пленник преподнёс нам большой сюрприз. У него нет печати Корня на языке, а значит мы имеем все шансы добиться ответов на интересующие нас вопросы. — Жду результатов допроса, — Гаара бесшумно покинул помещение, и только несколько песчинок, оставшихся лежать на идеально чистом полу стерильного помещения могли бы свидетельствовать о том, что он сюда заходил. — А сейчас к дешифровщикам, — огласил Казекаге свою цель неотрывно следовавшему за ним брату. — Надеюсь, они уже сумели расшифровать свиток, который пытался пронести в Суну этот шпион. Теперь бы ещё узнать, кому он его должен был передать. Хотя с виду Гаара оставался как всегда невозмутимым, эмоции просто переполняли его изнутри. После того, как год назад о временном убежище попросила известная едва ли не всему миру шиноби-медик Цунаде-сама, а вслед за ней в Суну явился ещё один Саннин в компании Наруто, считавшегося бесследно пропавшим около двух лет назад — хотя сам Гаара имел некоторое представление о его приблизительном местонахождении — новоиспечённый Казекаге понял, что удивиться сильнее ему вряд ли когда-нибудь удастся. Отношения со страной Огня ухудшались с каждым годом, но если раньше дипломаты и торговые миссии ещё допускались в Коноху, то полгода назад все границы были полностью перекрыты. Всех иностранцев заблаговременно попросили покинуть страну Огня в кратчайшие сроки. Поток информации о том, что происходит за «Бамбуковым занавесом», как назвали это странное обособление остальные страны, почти полностью иссяк. Только Извращённому отшельнику, а Наруто обращался к своему учителю Джирайе именно так, удавалось получать редкие сообщения из Конохи по каким-то своим секретным каналам, которые он никому не собирался открывать. И судя по этим кратким отчётам, Данзо планировал в самое ближайшее время напасть на одну из соседних стран. Аналитики с вероятностью шестьдесят три целых и восемь десятых процентов предполагали, что агрессия будет направлена против Суны. Именно поэтому так важно было получить сведения, которые Джирайя-сама ожидал со дня на день. Они уже почти покинули допросный отдел, когда чуткие уши Казекаге уловили несколько слов, заставивших его напрячь слух, а после и вовсе замереть на месте, отчего Канкуро едва не уткнулся ему в спину, успев затормозить только в самый последний момент. — … этот хренов урод был так быстр, что мы с парнями еле успевали отслеживать его движения, — донеслось до ушей Гаары из комнаты, где один из задерживавших шпиона охранников делился своими впечатлениями с напарниками. — Он вырубил Камо и Сиробу за пару секунд. И Дазиро продержался совсем недолго, а ведь ему доверили три раза в неделю преподавать тайдзюцу детишкам на центральной площади, потому что он мастер красиво подраться. Мы всемером еле смогли обездвижить этого ушлёпка. — Да нифига себе! Это что же за зверь такой? Да хрен знает, чем их там в Корне ширяют, чтобы реакции ускорить, — за гулом возбуждённых голосов Гааре едва удалось разобрать сказанное далее. — Но это ещё не самое интересное. Представьте себе, этот грёбаный ублюдок, вырубивший едва ли не половину отряда, не пользовался чакрой. Совсем. В комнате поначалу воцарилось недоумённое молчание, а потом рассказчика стали подначивать, что он придумал весь этот бред, и такого просто не может быть. Парень без чакры просто физически неспособен выстоять против шиноби, а тем более вырубить нескольких из них. И только замерший за стенкой Казекаге, до боли сжавший кулаки, прекрасно понимал, что может. Он лично сражался с мальчишкой, способным передвигаться на суперскорости и драться, не используя чакру. И если бы не защитившая его от самой мощной атаки песчаная броня, то до финальных боёв экзамена на чунина Гаара бы скорее всего не дошел. — Очень срочно вызови сюда кого-нибудь из Конохских. Желательно Наруто, — коротко бросил он через плечо, даже не оборачиваясь, уверенный, что брат мгновенно помчится исполнять его распоряжение. А сам, резко развернувшись, быстрым шагом пошел обратно в сторону допросного отдела, до конца ещё и сам не осознавая, хочется ли ему чтобы пленник и в самом деле оказался тем мальчишкой-соперником из прошлого, или нет.