Коноха в беде

Пот стекал по лбу и вискам, заливая глаза, а спина взмокла ещё час назад. Да вообще весь его новый спортивный костюм канареечно-жёлтого цвета (увы, в Суне оранжевый не пользовался популярностью, так что пришлось ограничиться наиболее ярким из имеющихся в наличии) можно было выкручивать, но Наруто упорно продолжал тренироваться. Клоны схлопывались один за одним, добавляя усталости, но Извращённый отшельник сказал, что скоро от его силы будет очень многое зависеть, поэтому не время было опускать руки. Но как же бесила эта адская жара. То ли дело в стране Огня — раскидистые деревья, зелёная травка, ручей с кристально чистой и сводящей зубы от холода вкуснейшей родниковой водой. Вот только он-то был сейчас здесь, а не в Конохе, окружали его тренировочную площадку песчаные барханы, а вода в стране Ветра в свободном доступе встречалась лишь в редких оазисах, а в населённых пунктах выдавалась в специализированных точках гражданским из расчёта полтора литра в день на человека, а шиноби — по два. Конечно, был ещё водопровод, но фильтрация в нём воды ещё при Третьем Казекаге была признана нерентабельной, поэтому для питья её всё же лучше было не использовать. Даже в душе был встроен таймер, поэтому понежиться под упругими струями, как раньше он частенько мог позволить себе дома, тоже не получалось. Нужно было быстро намылиться и успеть смыть с себя пену за те короткие сорок пять секунд, пока сверху стекала чуть рыжеватая, слегка отдающая серой вода. Зато подогревать её не было надобности. Проложенные в песках трубы так сильно нагревались, что днём температура воды из крана никогда не опускалась ниже тридцати градусов, а в особо жаркие дни могла достигать и сорока пяти. Но регулировать её не представлялось возможным. Именно поэтому весь ассортимент сантехники, изготовленной в стране Ветра, имел всего один вентиль. Поначалу Наруто всё время пытался по привычке открутить второй кран, чтобы добавить холодной водички, но со временем привык. Хотя в глубине души он всё же мечтал как можно скорее вернуться в милую сердцу Коноху, где бытовые условия были гораздо лучше, а жара даже в самые знойные летние месяцы не была столь одуряющей. Наруто оглянулся на возвышавшуюся в паре сотен метров от тренировочной площадки стену, окружавшую Суну по периметру. С тех пор, как год назад он пришёл сюда вместе с Джирайей, он ещё ни разу не покидал территорию деревни. Ни сам, ни в сопровождении кого-либо из местных шиноби. Конечно, умом-то он прекрасно понимал, что его местонахождение лучше держать в секрете, чтобы о нём не пронюхали шпионы Данзо, но как же тоскливо было осознавать, что полигон, на котором он сейчас тренировался, и был тем самым максимумом свободного пространства, выделенного для него Казекаге. И то, по сравнению с конурой, в которой сейчас жили они с Извращенцем, полигон был просто раем на земле. В убогую комнатушку на окраине размером в четыре татами даже возвращаться не хотелось. Хотя многие жители Суны ютились в гораздо меньших домишках: пустыня каждый метр площади отдавала с боем. Так что стоило быть благодарным уже и за это. Гаара мог вообще не принимать ни их, ни бабулю Цунаде, особенно учитывая тот факт, что с их предыдущей встречи его под руки уносили брат с сестрой. Однако Казекаге (подумать только, его всё-таки избрали!) встретил их весьма радушно, хотя по его безэмоциональному лицу понять отношение к гостям было весьма непросто. Но из последовавших за этим бесед с Канкуро Наруто почерпнул очень много интересного. Оказывается именно после той их эпической драки Гаара поменял своё отношение к окружающим и решил всеми силами защищать свой народ и собственную семью. Кукольник, куда более эмоциональный чем брат, оставшись с Наруто наедине, долго благодарил того за произошедшие в Гааре изменения. А Наруто лишь растерянно пожимал плечами, не понимая, почему именно ему приписали подобные заслуги, ведь он, по сути, ничего особенного тогда и не сделал. Да он вообще был неудачником по жизни. Даже Саске вернуть не сумел, хотя нагнал прихвостней Орочимару на подходе к Долине Завершения. Их было четверо (по крайней мере, изначально казалось именно так), и они работали слаженно, так что у Наруто изначально не было никаких шансов. С ним игрались, словно кот с мышью, не давая вырваться, но и не убивая. Наверное, им было весело. Но в какой-то момент глухое отчаяние переросло в дикую ярость, охватившую всё его существо. Глаза, зрачок в которых вытянулся, напоминая звериный, полыхнули недобрым огнём, а всё тело в мгновение ока окутала ярко-оранжевая чакра, которая играючи пережгла опутавшие его нити паука-Кидомару. Громко заматерилась, а затем истошно завопила от раздирающей всё тело боли Таюя, попытался активировать свою печать, но был растерзан раньше толстяк Джиробо. Несколько минут спустя окровавленные внутренности того, что при жизни было Кидомару, разлетелись во все стороны и местами повисли на ветвях окружавших поляну деревьев живописной бахромой. Только Сакону и возникшему за его спиной Укону вместе с подоспевшим им на помощь Кимимаро удалось на некоторое время сдержать натиск рвущегося на свободу Девятихвостого. Но даже втроём они не смогли его одолеть, вскорости разделив печальную участь своих товарищей. Однако и для Наруто подобное перевоплощение не прошло бесследно. Как только последний из Звуковиков был убит, он и сам, словно подкошенный, рухнул на залитую кровью траву. Всё тело мальчишки было покрыто страшным ожогами, а от немыслимой боли, пронзавшей его тело от макушки до кончиков пальцев на ногах, он потерял сознание. Появившиеся на поляне несколько минут спустя Гаара с братом и сестрой, привлечённые подозрительной активностью на границах страны Звука, чей лидер устроил им такую масштабную подлянку, обнаружили его не подававшее признаков жизни тело и сумели оказать первую помощь. Благо, жирной мази с добавлением сока алоэ у них было с избытком (от ожогов и солнечных ударов шиноби Ветра страдали гораздо чаще, чем от ран, нанесённых вражеским оружием). А затем Темари обмотала израненное тело Наруто бинтами, а Канкуро донёс его до ближайшей гостиницы, в то время как Гааре удалось разыскать обосновавшуюся в приграничном городке неподалёку Цунаде и убедить её пойти вместе с ним. Впрочем, особо уговаривать и не пришлось: стоило только показать подвеску, снятую с шеи Наруто, как прославленный медик сама стремглав помчалась его спасать. Конечно же, Наруто узнал обо всём этом далеко не сразу. Поначалу, придя в себя после операции, он долго не мог выйти из депрессии, коря себя за то, что всё-таки не сумел вернуть Саске. Да и процесс заживления шёл очень медленно: очевидно, не сумевший вырваться на свободу Лис таким образом выказывал собственное недовольство своему временному носителю. А затем, когда Наруто всё-таки пошел на поправку, на пороге его комнаты появился Джирайя. Он принёс неутешительные вести из Конохи и посоветовал не возвращаться в деревню — по крайней мере до тех пор, пока Данзо занимает пост Хокаге. Так и началось их совместное путешествие с Извращённым Отшельником по различным странам. Наруто многому научился за два года странствий, и совместно им удалось пережить массу различных приключений, весёлых и не очень. И хоть наверняка далеко не все приобретённые знания и умения пригодились бы ему в дальнейшей жизни, но в компании Джирайи тоска по дому и горечь от утраты Саске хоть немного отступали. Во время странствий Наруто на личном опыте убедился, что отношение к Конохе в соседних странах продолжало ухудшаться, и виной этому были действия Хокаге. Всей душой желая помочь родной деревне, Узумаки просто не знал, какой вклад в благое дело может потребоваться лично от него. И когда вскоре их с Джирайей нагнало письмо от Цунаде, в котором та кратко излагала историю его спасения и уведомляла, что официально получила временное убежище в Суне, выбор дальнейшего маршрута стал очевиден. Хотя, если признаться честно, поначалу Наруто с изрядной долей скептицизма отнёсся к вести о том, что Гаара из жуткого монстра, которым он видел его в последний раз, превратился в достойного правителя. Но со временем он с облегчением вынужден был признать, что ошибался. Встретили их довольно радушно, сразу же выделив комнату в том же доме, в котором поселили Цунаде. И Гаара первый шагнул навстречу гостям и временным союзникам, протянув Наруто руку для пожатия. И хоть по его лицу до сих пор невозможно было прочитать ни единой эмоции, равно как и определить, в каком он пребывал настроении, зато та угрожающая аура, которая постоянна окутывала его во время визита в Коноху на чунинский экзамен, бесследно исчезла. Однако лучшими друзьями они всё-таки не стали. Казекаге был слишком занят заботами о благе и безопасности деревни, поэтому не мог уделять много времени своим гостям (зато его старший брат частенько наведывался во временное жилище Наруто и Джирайи, чтобы позвать Узумаки на тренировку или почитать что-нибудь из сочинённого Извращенцем). Но несмотря на все изменения в Гааре, Наруто прекрасно понимал, что тот никогда не сможет заменить ему Саске. Иногда, оставшись один, он предавался мечтам о том, как отправится со спасательной миссией в логово Орочимару и всё-таки вернёт засранца Учиху домой. Но сначала нужно было подготовить благодатную почву для возвращения лучшего друга, а пока в Конохе заправлял Данзо, об этом и речи не шло. Поэтому первоочередной задачей было усадить в кресло Хокаге бабульку Цунаде. А судя по тем крохам информации, которые ему удалось извлечь из завуалированных бесед с Джирайей, решающий удар предстояло нанести уже совсем скоро. Шиноби, в которых ещё был жив Дух Огня, не могли смириться с тиранией Данзо. Они готовились свергнуть самопровозглашенного Хокаге, но их силы были недостаточно многочисленны для подобного переворота. Следовало отвлечь часть бойцов Корня за пределы деревни, и Гаара пообещал им свою поддержку в этом вопросе. Понятное дело, что альтруизмом он не страдал, и множество свитков, которые надлежало подписать Цунаде после вступления в должность, предоставляющих большие льготы торговым представителям страны Ветра в Конохе, уже давно были составлены и дожидались своего часа в столе Казекаге. Оставалось только получить условный сигнал и начать масштабное наступление, опережая Данзо. Решив, что хватит предаваться воспоминаниям, Узумаки двинулся на тренировочную площадку, чтобы ещё немного поупражняться в массовом создании клонов, но продолжить тренировку ему не удалось. — Наруто, ты должен пойти со мной! Это срочно! — запыхавшийся Канкуро влетел на полигон так быстро, словно за ним гнался Шукаку. — Что случилось? К чему такая спешка? — Хотел бы я и сам это знать. Но дело точно касается того шпиона из Конохи, которого поймали сегодня утром. — Я не знаю никого из Корня, но мне будет интересно на него посмотреть, — согласился Наруто. Несколько секунд спустя уже ничто не напоминало о том, что на полигоне кто-то был. Только песок заносил следы, оставшиеся от рифлёных подошв двух пар сандалий. *** Гаара вихрем влетел в допросный отдел, заставив вздрогнуть даже невозмутимого Оги-сан. — Что-то забыли, Казекаге-сама? — поинтересовался тот, оправившись от удивления. — Я хочу увидеть этого шпиона. Немедленно. И прикажите своим подчинённым покинуть допросную камеру. — Сейчас распоряжусь, — старичок коротко кивнул и вышел из кабинета. Оставшись один, Гаара едва сдерживал себя, чтобы не начать нервно вышагивать вдоль стены. Он сам не понимал, что с ним творилось, но мысль о давнем сопернике неожиданно заставила сердце учащённо застучать, а спину покрыться бисеринками пота. И это его, прожившего всю свою сознательную жизнь в пустыне и не потеющего даже при пятидесятиградусной жаре. — Всё готово, Казекаге-сама, можете идти. Он в третьей камере слева по коридору, — мастер допросов интуитивно почувствовал, что Гаара не потерпит никого рядом с собой в этот момент, и предусмотрительно остался на месте, не пытаясь лично указать дорогу. Он был слишком проницателен, чтобы понимать, что это внезапное возвращение неспроста, но в то же время достаточно стар, чтобы не терзаться порой весьма вредным для здоровья любопытством. Если последствиями визита Казекаге в камеру шпиона станет получение новой информации относительно дел в Конохе, то об этом ему станет известно одному из первых, а всё остальное его не особо интересовало. Гаара на миг нерешительно замер перед тяжёлой металлической дверью, ведущей в камеру, но после решительно тряхнул головой, отчего волосы на ней колыхнулись, на миг полностью открыв татуировку на лбу, а после снова скрыв её наполовину. Без особых усилий, несмотря на массивность, дверь плавно распахнулась от лёгкого толчка. Решительно шагнув внутрь, Гаара остановился, не дойдя до пленника пару шагов и пристально глядя на знакомое лицо. Он не ошибся: это действительно был тот самый парень, который едва не размозжил ему голову, когда опутал своими бинтами и на немыслимой скорости грохнулся вместе с ним о бетонный пол экзаменационного зала. Тот самый, кого он хотел, но не смог убить потом, в госпитале, хотя Шукаку внутри бесновался и требовал крови. А ведь порой в голову Гаары закрадывалась крамольная мысль о причинах, заставивших его тогда отступить. Ну не испугался же он Наруто и конохского умника, в самом-то деле (на тот момент он этих мальчишек вообще сколько-нибудь серьёзной угрозой не считал). А всё же не убил, оставил живым, в полной уверенности, что с такими переломами тот и так вряд ли оправится. Но, судя по разговорам охраны, его соперник не только выздоровел, но и вернул себе прежнюю форму. Гаара изучающе смотрел на парня, который так разительно изменился за три года, при этом умудрившись остаться легко узнаваемым. Сильно вытянувшись в росте и раздавшись в плечах, он продолжал носить этот жуткий зелёный комбинезон из спандекса (не тот же самый, конечно, но явно идентичный), и наверняка среди извлечённого у него оружия и личных вещей имелась как минимум парочка утяжелителей. А широкие брови, круглые глаза и густая шапка волос, подстриженных в форме горшка, никому не дали бы ошибиться в личности этого шиноби. Вот только сейчас одна из бровей была рассечена то ли кунаем, то ли каким-то другим острым предметом, а под глазом уже начинала наливаться тёмным цветом гематома. Губы пленника были разбиты, а из уголка сочилась тонкая струйка крови, стекая на грудь. Сам он был закован в одноразовые кандалы и подвешен за руки к поперечной перекладине, вмурованной в стену, на толстых цепях, звенья которых ковали лучшие кузнецы страны Огня. Обычно подобные «украшения» надевали тем из «клиентов», кто имел все шансы покинуть комнату допросов вперёд ногами, поскольку замков на них изначально не предусматривалось, и расстегнуть их было невозможно, только распилить, или же отрубить руки, на которые они были надеты. На теле также были заметны следы сильных побоев. Непонятно было только, получил ли их шиноби во время сражения с охраной на подступах к Суне, или же это входило в предварительную обработку сотрудниками допросного отдела, о которой упомянул Оги-сан. Но почему-то смотреть на избитого парня Гааре было очень неприятно. Перед глазами внезапно всплыл кадр трёхлетней давности, когда нелепый мальчишка в зелёном костюме вытянул руку вперёд, при этом подняв большой палец вверх, и уверенно заявил, что просто обязан победить, потому что с ним Сила юности. При этом он ослепительно улыбнулся, открывая два ряда ровных, безупречно-белых зубов. Глядя на разбитые губы и надорванный краешек рта, Гаара с грустью подумал, что скорее всего никогда больше не увидит, как они складываются в ту широкую улыбку, полюбоваться которой ещё хотя бы разок он был бы совсем не прочь. Не сказать, чтобы Казекаге был совершенно несведущ в половом воспитании, но долгие годы его никто не привлекал в сексуальном плане. Ни красивые девушки, которых в Суне было немало, ни тонкие-звонкие юноши, ни брутальные самцы-мачо. А здесь и сейчас, в камере для допросов он внезапно понял, что начинает возбуждаться, глядя на беспомощного парня, избитого до полусмерти. И очень хотелось понять, привлёк ли его именно этот человек, или сам факт его беззащитности и невозможности дать отпор. Может всё-таки годы сосуществования с Шукаку оставили неизгладимые следы на его психике, и ему просто нравился вид кровоточащих ран на теле? Шагнув вперёд и сокращая расстояние между собой и пленником до пары десятков сантиметров, Гаара нерешительно протянул руку вперёд и прикоснулся к его щеке. Она была тёплая и гладкая, приятная наощупь. Уже гораздо увереннее он дотронулся до ключиц и провёл сначала по одной, а затем и по второй большим пальцем правой руки, а затем легко, едва касаясь, прошелся кончиками пальцев по его груди. Но этого ему показалось мало. Гаара перевёл взгляд на свою кисть, вымазанную в крови из ссадин на теле парня, а потом медленно поднёс её ко рту, ещё раз пристально осмотрел и после этого аккуратно облизал, прижмурившись от удовольствия. А потом ему окончательно сорвало крышу. Создав песчаное облако, Гаара приподнялся на нём вверх таким образом, что его грудь оказалась примерно на уровне скованных рук пленника. Потянувшись к одной из них, он осторожно сжал кисть своими пальцами, чтобы не потревожить рваной раны на ладони. Непроизвольно поглаживая сбитые в кровь костяшки, он перевёл взгляд на лицо пленника. Ему даже показалось, что у того слегка дрогнули ресницы, хотя парень всё так же продолжал безвольной тряпочкой висеть в кандалах. Внезапно у Гаары возникло странное желание приказать его расковать, что он и сделал, громко крикнув в полуприкрытую дверь распоряжение срочно вызвать в камеру кузнеца. И в этот самый момент Казекаге понял, что уже всё решил для себя. Даже если пленник на самом деле окажется шпионом, он оставит его при себе. Запрёт в собственной комнате и будет стеречь лично, но пустить под нож Мяснику не даст. Хотя существовал довольно большой процент вероятности того, что толстобровый шиноби шел в Суну вовсе не со шпионской миссией. И Наруто наверняка поможет получить от него правдивый ответ гораздо быстрее, чем это удалось бы мастерам пыток и допросов. Придя к окончательному решению, Гаара бросил ещё один короткий взгляд на пленника и замер. В этот самый момент солнце ярко осветило его бледное лицо со следами ссадин и гематом, но, тем не менее, он был прекрасен весь, от разбитых губ с запёкшейся кровавой корочкой до толстых бровей. И Казекаге совершил то, о чём впоследствии вспоминал ещё долгие годы с улыбкой в уголках зелёных глаз. Свой выбор он сделал. Наклонившись, он поцеловал руку пленника прямо в центр рваной раны так нежно, как только мог, и тут же отпрянул, услышав громкий топот в коридоре. Переведя взгляд на дверь, он уже не увидел, что в этот момент из глаз скованного шиноби полились слёзы. — Зачем ты позвал меня в это место, Гаара? — распахнув дверь, в камеру ураганом ворвался Наруто и замер, словно натолкнувшись на преграду. — Толстобровик? Какого биджу он в цепях? Ли всегда был на нашей стороне, освободите его немедленно!