Байкер

Обида — чувство горькое на вкус, холодно-угловатое на ощупь. И не прорежет твой неровный пульс обиды удушающую толщу… ©Аль Квотион

Катце проснулся довольно поздно. Возвращение из ночных грез в ежедневную реальность оказалось не таким замечательным, как хотелось бы. Он лежал на животе, обняв подушку, и пытался справиться с навалившимся разочарованием. Рагонова действительность оказалась чересчур жестокой даже для такого циника, как он. Аурана в комнате не наблюдалось, и это ничуть не улучшало и без того плохого настроения. Нет. Ничего иного Катце и не ожидал, но… краски утра словно померкли, выцвели. Небо за окном номера из синего стало угрюмо-серым, а солнечные лучи как бы не дотягивались до него... А ведь просыпаться в одиночестве Катце привык. Слишком давно… Меченый, пожалуй, посмеялся бы над собой, если бы не было так противно и горько. До вкуса желчи во рту. Если бы не было по-настоящему больно от реального подтверждения собственных мыслей. Отношений. Не. Получится. Без вариантов. Птицы высокого полёта не паруются с низшими — система «Зейн» во всей красе. Рано или поздно Ауран женится на той, на кого ему укажут, несмотря на его положение в обществе и количество кредитов на счетах банков. Неудивительно, что парень по полной отрывается в клубах, наслаждаясь имеющейся пока свободой впрок. Логично и даже правильно, по мнению Катце. Было бы глупо его осуждать. С распределением системы «Зейн» не спорят, а клубах выбор партнера, пусть только и для развлечений, но только за ним, Аураном. Доводы разума о том, что, возможно, все сложилось вполне неплохо, возможно, так даже много лучше, не помогали. Да и не имели особого смысла. В принципе, Ауран не был жесток или груб. Скорее чрезмерно напорист, властен и даже жаден до чужого тела, и даримого тем удовольствия. Словно умирающий от жажды человек дорвавшийся до родниковой воды. А учитывая его физическую силу... леопардовая расцветка кожи Катце к утру была обеспечена. Разочарование, гнев и обиду вызвало у Катце аурановское категорическое не желание уступать ведущую роль и последующие исчезновение. Мог бы и разбудить перед уходом, простится. Или извиниться за оставленную расцветку тела — минимум неделю придется одежду с высоким воротом носить. Но нет же - смылся в тихушку. А самое неприятное, тоска навалились почти одновременно с воспоминаниями о жарком теле идеального любовника, его губах, ухмылке, язвительных комментариях в ходе борьбы за лидерство в постели. Игривые и пошлые, порой на грани приличий и личных оскорблений, и в тоже время неожиданно возбуждающие до сжирающей тело похоти. Вызывающие желание самому подставляться под чужие ладони, губы и укусы. А еще... в первые минуты сопротивляясь в полную силу и поняв, что проиграл (Ауран за спиной оказался элементарно физически сильнее) неожиданно понравилось подчиняться превосходящей силе чужого желания. Вполне ожидаемо, ночные и утренние эмоции спаялись в единый монолит, застряв где-то за грудиной тупой болью, не дающей вдохнуть полной грудью. В том, что Ауран стал его персональным проклятьем, Катце убедился еще раз. Несмотря на полное понимание логики оскорбленного его поведением брюнета (он бы и сам обиделся, рискни кто увести у него из под носа его предполагаемую "дичь"), отсутствие в комнате ночного любовника воспринималось, как хлесткая пощечина задетой гордости — поиграли и бросили. Использовали, как одноразовую игрушку, и выкинули! А зная себя… предчувствие беды осело в сердце свинцовой тяжестью. Отомстит. Он не будет Меченым отморозком, если не отомстит... Катце сдавленно застонал и на ощупь дотянулся до коммуникатора. Лежащий в изголовье двухместной кровати, тот оказался выключен напрочь. Судя по отчету системы безопасности об отсутствии попыток взлома, им же самим. Как результат, установленный на семь утра будильник не сработал и дилер честно проспал. После насыщенного ночного «марафона» последнее не удивило совершенно — отодрали его знатно, иначе не выразишься. Даже на данный момент, в одиннадцать дня, он чувствовал себя откровенно потрепанным и невыспавшимся. Но, несмотря на разбитое состояние, он не жалел о сегодняшней ночи. И черта с два пожалеет! Смысл скрывать правду от самого себя? При всей одноразовости аттракциона щедрости со стороны сволочной зазнобы это был охренительный секс. Ауран был в своем праве — отомстил. За уведенных планируемых любовников. Иного объяснения просто нет. И пусть секс оказался довольно жестковатый, но стоит признать — это лучшее из всего, что вообще было в его жизни. За одну ночь Ауран, казалось, вытрахал из него не только желание секса в ближайшее время, но и всю его душу, вышибая заодно из головы последние капли здравомыслия, ибо соображаловка Катце точно не работала, когда ему в голову забралась малодушная мысль о повторении «забега». Потом. Когда очухается и подлечится. И это несмотря на болезненные проблемы с тылами. А хуже всего было то, что пережитое за эти несколько ночных часов родило желание присвоить себе того, кто никогда его не будет. С другой стороны, сдаваться Катце не любил. Проблем не существует. Имеют право быть задачи разного уровня сложности, требующие их решения. Не более. На едва активизировавшийся гаджет тут же посыпались сообщения о пропущенных звонках и отчеты о поступивших электронных письмах. Катце невольно поморщился: ну, ни минуты покоя. А Ауран сволочь вдвойне — мог бы перед уходом и таблеточкой обезболивающего для бывшего любовника озаботиться. И стаканом воды. Аккуратно встав и стараясь не делать резких движений, дилер направился в душ. Обезболивающее в виде нетронутых упаковок сразу трех наименований нашлось там же. Вместе со стаканом упомянутой воды. И ухмылкой смайлика выведенной зубной пастой на зеркале в душевой. С..а! Ничего. И это он тоже учтет. Несмотря на разрастающееся раздражение, нужно было отдать должное брюнету хотя бы в этом - вместо обычных комнат отдыха в «Эйроше» для своих развлечений тот выбрал довольно презентабельный мотель. Хоть что-то хорошее сделал. Выпив лекарство и приведя себя в порядок, Меченый вызвал такси. Задерживаться смысла не было. Уже сидя в машине, он снова поймал себя на мысли, что, как это ни странно звучит, действительно ни о чем не сожалеет. Ни о том, что, наплевав на все свои принципы, переспал с Аураном, ни о том, что станет теперь очередной целью для едких насмешек его дружков. Плевать. Боль отступила, жить сразу окрасилась в более теплые цвета. Хотя, если быть откровенным до конца, как такового выбора у него особо и не было. Тот самый выбор сделали вместо него, но ведь и заниматься сексом можно по-разному. Сопротивляясь, например, вместо того чтобы расслабиться и получить удовольствие. Он выбрал второе, поймав скользящую мимо удачу буквально за хвост. Ну не идиот же он упускать подобный шанс на желанную близость? По крайней мере, будет что вспомнить одинокими ночами… Размышления о том, что неожиданный подарок судьбы наверняка ещё не раз вспомнится и будет преследовать его во снах, Катце предпочитал от себя гнать. Только депрессии не хватало. Конечно, с одной стороны, его поступок можно назвать ошибкой. С другой — проявленной слабостью, за которую еще придется платить своими эмоциями и внутренним раздраем, пока он не переболеет проклятой влюблённостью окончательно. С третьей, победой — ведь зацепил же, привлек к себе внимание! Вызвал ответную реакцию, да еще какую! Такие, как Ауран, с кем попало в постель не ложатся. Там все строго — тотальный отбор. А ведь за уведение прямо из-под носа потенциальных любовников Ауран мог Катце и элементарно морду набить или пристрелить втихаря, судя по гневному блеску стальных глаз. Но нет же... нашел другой путь. Катце тяжело вздохнул. В особо плохие дни он проклинал миг, когда впервые увидел Аурана. Мысли о высокомерной занозе не давали сосредоточиться на работе, нарушали душевное равновесие и делали слабым. А тут еще, словно назло самому себе, поддался этой слабости. Позволил себе всю отведенную им ночь прижиматься к брюнету всем телом, оглаживать, целовать, ласкать и отдаваться так, словно прощался навсегда. Впрочем, так оно и было. И вот, как следствие, закономерно расплачивался за свою непредусмотрительность болью, рожденной чужим пренебрежением. Катце убеждал себя, что все пройдет, необходимо лишь время, но задетая гордость болезненно ныла — с первой минуты, с первого поцелуя он знал, как недолговечна его роль в качестве любовника Аурана. Убедился? И что дальше? Дилер иронично фыркнул. Если бы перед ним стоял тот же самый выбор снова, он бы, пожалуй, все повторил, чтобы элементарно не сожалеть об упущенном шансе. Все же отвоеванное у других внимание брюнетика, пусть недолговечное и болезненное, хороший секс определённо стоили любых претензий к самому себе. Уж что-что, а жалеть об этой ночи реально глупо. Да и, в конце концов, с его статусом и проблемами повторение жаркой ночки ему вряд ли когда-либо светит. Смысл рефлексировать? Несмотря на все оправдания и попытки отнестись к произошедшему с долей юмора, по дороге домой в душе тяжело ворочался упорно подавляемый гнев, и только у самого дома немного попустило. Задетое самолюбие никак не желало утихомириваться. Катце не сомневался, что рано или поздно он все же нарвется. Правда, не на секс, на нечто худшее. Он убеждал себя, что ему всё равно, но на самом деле гордость болезненно корчилась под сердцем. В душу и в сердце словно нагадили, вымарали то чистое и светлое, что в них еще осталось до этой ночи — надежду на взаимное чувство. Последний бастион человечности и веры во что-то хорошее перед реалиями этого мира. Все же, как не оправдывай он Аурана, одно дело, когда ты идешь на поводу своих чувств, отдаешься добровольно, без влияния наркоты и совершенно другое, когда тебе подсыпают нечто в стакан, уводят и берут почти силой. Здесь совершенно другие расценки. И плата. И пусть говорят, что месть выжигает душу или что там у него находится вместо нее… *** Когда Катце был зол или чем-то сильно недоволен, от его трудоголизма обычно страдали окружающие, и особенно сильно в эти дни доставалось, само собой, зарвавшимся конкурентам. Пара часов в Сети на радость «любимым коллегам» помогла привести душевное равновесие в порядок. Настроение поднялось с отметки «совсем хреново» до «вполне терпимо». Три перехваченных заказа с приятными сердцу цифрами прибыли – более чем хороший результат за один день. Теперь можно было и пообедать и более серьезно поразмышлять над собственными проблемами. Сделав заказ в ближайшем к офису ресторане, дилер закурил. Мысли о том, что его попросту поимели, не спросив его согласия, намертво засели в голове. Сигарета закончилась до обидного быстро. Неприятное ощущение горечи, поселившееся во рту с момента выхода из сна, никак не желало уходить. Можно было бы пригласить Аурана на встречу. Тет-а-тет. Поговорить. Словесно поставить на место. Но ведь не поймет же! Будет понимающе смотреть с присущим ему язвительным снисхождением и паскудной ухмылкой на лице. Катце передернуло — захотелось стереть эту едкую гадость с его лица. Пожалуй, нужно признать, этот разговор бы ничего не дал. Да и вряд ли Ауран придет. Будь тот менее габаритным, можно было бы попытаться произвести физическое воздействие. Хороший хук справа точно бы не помешал. Но, судя по манере держаться и реакциям тела брюнета на всякие неожиданности на танцполе, Катце не успеет даже замахнуться. Иногда мелькала мысль, а не служил ли Ауран где-нибудь в спецназе? Но в найденном личном деле ничего подобного не упоминалось. Оставалось только предположение об увлечении боевыми искусствами и занятиях с личными тренерами. Впрочем, ничего удивительного — наследник крупного капитала обязан полагаться не только на личную охрану, но уметь и самому постоять за себя. А значит, дружки, скорее всего, это личная охрана, играющая роль сотоварищей по развлечениям. Неплохая идея. Следовательно, действовать грубой силой не получиться. Придется импровизировать с другими вариантами. Поздний завтрак, ставший одновременно и обедом, ничего не изменил. Идеи, как реабилитировать чувство собственного достоинства, уже имелись. Причем сразу несколько вариантов. Нужно было только отобрать наиболее приемлемый. Некоторые варианты по здравому размышлению показались глупыми и наивными. Катце разозлился теперь уже на себя. Впервые в жизни он не мог сразу решиться на что-то определенное и от этого злился еще больше. Самое неприятное, что в приступах гнева он обычно становился грубым и жестоким и мог такое нафантазировать… Катце повёл плечами, стряхивая нахлынувшую обиду. Не время комплексовать. Необходимо выбрать время и место. Время у него было, но немного. Краем уха уловленный разговор Аурана с одним из «дружков» о длительной командировке первого вынуждал поторопиться. Меченый шумно выдохнул, подавляя вновь всколыхнувшийся гнев. Кровь вспенилась и превратилась в огонь. Рагон! Забыть не получалось. Жар чужого тела. Ритмичные толчки. Вкус поцелуя. Собственное желание. Проклятье… Чертовы наркотики. Чертов Ауран и его извращенное чувство юмора! Сжать свои воспоминания в единый ком и задвинуть на задворки сознания. Забыть! Забыть… Ведь стоило лишь намекнуть… Не факт, конечно, что он бы принял предложение — не хотел бы прослыть перед Аураном влюблённым дураком. А тот вполне мог и догадаться о причинах чужой неприязни по отклику его тела, пойди он на встречу добровольно. Если уже не догадался… Черт-черт-черт! Почему все так сложно? За что ему это? Но… один лишь намек, и сейчас было бы не так обидно. Пожалуй, он остановится на последнем варианте. Поговорить тоже не помешает. После. Предвкушение стало настолько сильным, что он с трудом заставил себя остаться на месте. Ничего. У него все еще было впереди — и реабилитация, и месть… Нацепив на лицо маску фальшивого спокойствия, Меченый едко ухмыльнулся: притвориться, что все в порядке, будто ничего особенного не произошло, что всё так, как и надо, проблемой не было. Каждый дилер, пытающийся заинтересовать покупателя, всучить ему имеющийся в наличии товар, урвать более крупный барыш или красиво обосновать суть завышенных цен, глубоко в душе несостоявшийся актер. А играть Катце любил… ***