Домашний уют

Когда Андрей с Нахалом вышли, я сел в свое кресло и словно провалился в прострацию. Возможно, в такие моменты и понимаешь многие вещи. Я живу как живется, не задумываясь о том, что будет завтра. Рядом со мной живет кто-то. Я им не мешаю и хочу взамен лишь понимания. Пусть многих это бесит во мне – их право. Я такой, какой я есть и не намерен меняться, ломать себя. Те, кого я подобрал, они нуждались в помощи. Не скажу, что мне было жалко их, наверное, не жалко, просто на подсознательном, рефлекторном уровне, я знал, что им нужен. И я помогал. Лечил, выхаживал, возвращал к нормальной жизни. Только когда они переставали нуждаться во мне физически, они уже нуждались во мне душевно. Грубо и жестоко с моей стороны приручить живое существо и оставить. Потому что на том же подсознательном уровне ко мне приходит понимание: я не тот, кто ему нужен. Но это ничего не меняло. Мои коты и собаки все равно оставались со мной, ждали меня, любили, только я не любил их. Только заботился, как-то поддерживая их физическую оболочку. У меня нет души, потому что я ее не видел. Это как с НЛО. Поверю только тогда, когда узрею своими глазами и то, будучи в трезвом виде. Не знаю сколько так сидел. Из состояния «словно-провалился-в-прострацию» меня вынул вошедший в комнату Андрей. В руках его были две банки пива. -Не грустите, ему будет хорошо там, правда. Они позаботятся о Нахале,— он протянул мне банку и сел напротив, раскупоривая свою.— Ему уже место определили, имя дали. Он теперь Барсик. Там девочка — Лена, ей 7 лет, она с папой поскандалила из-за того кто завтра поведет его  гулять… Андрей все еще продолжал мне что-то рассказывать, а я пребывал в странном, отчужденном состоянии. -… я люблю тебя. -А? Ты о чем? – эти слова вырвали меня окончательно из тяжелых дум. -Да так,— улыбнулся Андрей, но все же как-то смущенно.— Ты просто совсем ушел в себя. Вот я и проверял, двери еще открыты или и их закрыл. -Какие двери,— сижу, втыкаю на него. Подношу банку с пивом, а она уже пустая. -Простые. Поговорка есть такая: «Уходя в себя, не забывайте оставить дверь открытой». Вот и проверял. У нас в детдоме часто так подкалывали особо мечтательных. Не смотря на то, что Андрей значительно осмелел, перешел на «ты», делал уверенные попытки смотреть выше пола, но все равно сейчас он покраснел. -Что, Дрюня, и над тобой прикалывались? Ну как, велся? Парень вздрогнул. Нервно отпил пива. -Не называйте меня так, пожалуйста,— встал и пошел на кухню. Да, вот такой я сукин сын. Не обращаю внимания на то, что говорю. Мне от девушек часто были выговоры, а порой и с занесением в голову и другие части тела, за мои вот такие подколы. Только, видно, горбатого могила не исправит. На кухне что-то зашарудело и вся лохматая свора кинулась туда. Сволочи они все. Я их тут выхаживал, поил, кормил… а они вот так от меня и к другому. Наверное, Андрей прав. Мне надо жить одному. -Макс!— позвал с кухни новый ее повелитель. Нехотя встал. Ужин — дело святое. А самое важное, что сегодня он был просто сказочный. Вот и где он этому научился? В очередной раз пожалел, что Андрей – парень. За обедом разговорились о новом законе о налогообложении. Хотя, разговорились, это мягко сказано. Я сидел и высказывал, как меня это достало, особенно то, что теперь начнется котовасия с договорами, а может и снизится процент моей прибыли и все такое.  Вечером смотрели фильм. Василий взгромоздился, как селедка, на мою холку и начал громко урчать. А у меня из головы не шли слова Андрея. Может я тоже впечатлительный мечтатель, потому что меня он так просто поймал этими словами о любви. Не помню о чем фильм, он в самый неподходящий момент я выродил: -Больше не возвращай меня такими фразами, договорились? -Какими? Вот засранец, а ведь по виду понял о чем я, только сидит строит из себя святую невинность. -Которыми ты меня вернул перед ужином,— я замялся, как-то не по себе стало, когда подумал вслух воспроизвести это.— Ну… о этом… люблю там и все такое. А то Жанна неправильно поймет. -А эта тут причем?— он вспыхнул. Неужели ему Жанна понравилась? А если и понравилась, мне-то что? С ее такими выходками. А потом подумал, что все же мне неприятно от того, как все обернулось. Встал, прихватил телефон, так и не ответив Андрею, пошел на балкон. До безумия хотелось курить. Только лень родилась, наверное, раньше меня. Потому как идти вечером за сигаретами было откровенно впадлу. Набрал номер Жанны. Гудки. Уже хорошо. -Ну? -Жан… ты все не так поняла. Ему негде было жить… -Ты вообще ненормальный или прикидываешься? Мало того, что псарню развел в квартире, что дышать невозможно, так еще и БОМЖей подбираешь. Тебя не задолбало это? -Ну… -Баранки гну! Ого. Вот таких оборотов речи от Жанны я еще не слышал. Растет. Взрослеет. -Что ты от меня хочешь? -Макс, скажи честно, только абсолютно честно. Макс, ты меня любишь? Сказала в лоб. Я ей уже сотню тысяч раз говорил, что люблю. Ей мало, мало! Сколько раз еще сказать: -Люблю… -Да нифига собачьего! Ты и кошаков своих любишь, а они потом с голоду кактусы едят, потому что ты забыл их покормить. Хотя нет, в твоей квартире даже кактусы не живут. Макс, ты никого не любишь и не любил. И себя ты не любишь. -Но, Жанна, я же их спас,— попытался хоть как-то оправдаться. -Достал. Это твои вечные отговорки. Оставь меня в покое,— коротко, словно отрезала. -О как, а когда надо было эррозию лечить, так сразу прибежала,— мля… ну кто меня снова за язык тянул. На том конце что-то затрещало, и связь прервалась. Перезванивать я не стал. Вернулся в комнату, достал из кармана висящих на вешалке брюк крупную купюру и протянул ее Андрею. -Сгоняй за пивом… и сигаретами. -Максим, наверное, это не стоит делать. -А ты перестань мне нравоучения читать, ладно? Я уже немаленький! Развернулся в направлении дверей. Пацан преградил мне путь. У него был очень решительный взгляд. Впервые я ощутил, что кто-то заботится обо МНЕ. Это ощущение столь… столь… даже слов подобрать не могу. Меня многие принуждали делать что-то, или не делать чего-то, да вот только сейчас я ощущаю искренность поступка.  Андрей заботился именно обо мне. И это остановило меня. Остановило от поступка, о котором я мог бы сожалеть на утро. Только неумолимо подводило к другому поступку, о котором, возможно, я буду сожалеть всю жизнь. А может, и буду благодарить всю жизнь – в конце жизни разберемся. Он взял меня за плечи как-то боязливо, тихонечко, подрагивая, словно понимал, что и не его это дело. Хотя это все мои догадки. Потому что я не знаю истинных целей, двигавших тщедушного парня, стоящего напротив меня. -Извини, — я впервые в жизни искренне извинился. Оказывается, это так просто. А он меня обнял. Мля! Ну вот почему, почему он не девушка! Потому что так бы и обнял это худенькое тельце, прижал бы к себе, наслаждался бы этим моментом. Так бы и целовал ее… Только потом, через пару минут, осознал: никакого «если бы» нет. Я стоял и целовал Андрея. Причем не невинно в щечку, а конкретно так присосался к его нежным, ну мля, совсем не мужским губам. Мало того, уже так по-хозяйски уверенно, пошел обласкивать маленькую упругую попку. И этот засранец еще и по полной мне отвечал, поддразнивая мой язык своим шальным язычком. Вжимался в мои объятия и терся бедром о мой пах. Чертовски приятное ощущение. Развратник, видно, с тем еще стажем. Я отлетел к противоположной стенке, не веря, что я это сделал. В сердцах или вслух, но слова у меня были в тот момент отнюдь нелитературного плана. Я реально не знаю что мне делать. Я только что целовал парня! Да я всю жизнь был с девочками! Всю свою жизнь! Мама, сестра, тетя, племяшки, в классе всегда с девчонками, тот еще дамский угодник, институт, аспирантура… да ну не еханый бабай! А встал вот сейчас на пацаненка. Пусть он и жрать готовит и убирает и … Андрей двинулся по направлению ко мне. -Стоять! Один шаг и полетишь как фанера над Парижем! Только и это его не остановило. Он не кот и не пес, которого я пригрел, он уже не питомец, он не Жанна, убежавшая от меня. Он просто шел ко мне. С красными от смущения щеками, и глазами в которых была решимость японского воина идущего на верную смерть. -Я не боюсь этого. Я заменю тебе их всех. Собак, кошек, баб, всех. Я буду заботиться о тебе. Только о тебе. В тот вечер ничего не произошло. Я тихо съехал с базара. И, черт меня дери, теперь я как идиот, краснел и отводил взгляд от Андрюхи. И, как обычно, палец о палец не ударил, чтобы новый питомец покинул квартиру. Хотя нет. Ночью я запирал двери спальни на крючок, который меня мог защитить только от мух. Андрей же поступал хитрее. Он по полной программе теперь приручал меня.