Родительская доля

Возвращение в палатку не было тем пунктом, который хотелось выполнить слишком быстро, но озябшая кожа и почти полностью отмороженные ноги были явно более весомым аргументом, чем нежелание сообщать Блейку о землянской вечеринке на которую мы приглашены. Спорю, он будет вне себя от радости.  — Нет. Мы туда не пойдем, — спокойно заявил парень, стоило мне озвучить это странное приглашение на праздник снега, как только я вернулась, принеся с собой помимо новости также, две вручную сшитые шубки, что дала мне одна из местных землянок. Подарки тоже не вызвали восторг у моего …друга, зато довольно быстро украсили его мужественные не-гордые плечи. — Рейна лично пригласила нас. Мы должны проявить хоть какое-то уважение к ним, после того, как они приняли нас. К тому же это вроде как, наш прощальный вечер, — снизила голос на второй части фразы, чтобы не выдать бог весть откуда взявшегося волнения. Завтра мы распрощаемся с нашим тихим пребыванием здесь, как раз в тот момент, когда я начала к нему привыкать. Когда почти позволила себе перейти грань. Беллами едва заметно тряхнул головой, отчего темный локон упал ему на лоб, и дальше принялся менять пеленку Эрику (кто-кто, но он явно спец в этом, побольше меня), не взглянув в мою сторону. Только желваки на его скулах заходили неспроста.  — Меньше всего бы мне хотелось сидеть часами у костра и распевать песенки о снеге с этими горными фриками. Мое уважение ограничится тем, что я не собираюсь мозолить им глаза раз уж они позволили нам охотится здесь, жить здесь. Все останутся довольны таким союзом. Мне и так пришлось отдать целого подстреленного оленя им в качестве платы. Хватит с них. Я надула губы, прикрывая глаза, и тяжело вздохнула. Мирить двух непримиримых….нет Кларк, миротворец из тебя никудышный. Или просто мне попались самые непримиримые люди на свете. — Как знаешь, но я пойду, — заявила я, подходя ближе и вздыхая, решаясь на новую попытку, — да, мы обжигались с ними не раз… — Ты обжигалась с ними, — поправил Беллами, бросив на меня косой взгляд, пока одной рукой стягивал с малыша пеленку и зашвыривал ее подальше (иу, гадость). -… я обжигалась, но если мы и не попытаемся хотя бы делать вид, что не настроены враждебно, они будут первыми, кто сожгут нас. — Умеешь же ты выбирать друзей, да? — буркнул он.  — Лучше найти новых друзей, чем добавить еще врагов, — парировала я, нахмурившись. — Когда имеешь дело с землянами, в девяносто девяти случаях из ста, ты обретешь новых врагов. «Они первыми сожгут нас» — твои слова, — бросил он, отворачиваясь, чтобы поднять оголенного младенца над головой. — Ну, а ты что думаешь, большой парень: наши новые соседи собираются сдать нас при первой же возможности своим сородичам или же нам стоит пойти к ним и строить из себя хипстеров под песенки у костра? Он поднял его выше, затем ниже, раскачивая в воздухе, довольно улыбаясь, убежденный, что меня это хоть как-то задело (а мне уже и правда начало казаться, что его юмор канул в лету, особенно после сегодняшнего утра), и тут же получил заслуженное. Эрик пописал на него. Я громко засмеялась, глядя какую морду состроил Беллами, оттирая с подбородка и меха детскую неожиданность. — Полагаю, это ответ. Ничего, их одежда раздражает меня тоже. Только целься в следующий раз чуть ниже, дружок, — нравоучительно заявил папочка-Блейк, сам не сдерживаясь от улыбки. — Не думаю, что теперь мы сможем их вернуть. И я отказываюсь их стирать, так и знай, — давясь собственным кашлем, заявила я. Беллами запеленал мальчонку и уложил его обратно на настил, тщательно закутав в меха, сунув ему в руки непонятную штуку, напоминающую самодельную погремушку (где он ее взял? Из рюкзака? Сам сделал?). — Ну и зачем тогда в доме женщина? — с ухмылкой бросил он, вздернув бровь. Я закатила глаза. — Вы слишком примитивно мыслите, мистер Блейк, — прищурилась я и посмотрела на два своих пальца, сведенных в жесте «немного», — вам бы вот столько еще учтивости, и понимания, что женщина может делать гораздо больше вещей, чем вам, мужчинам кажется. — О твоих способностях, Кларк, слагают легенды. Буквально. Просто для разнообразия, хотелось бы знать, что где-то есть ты, настоящая. Посмотреть на тебя с другой стороны. — Его голос изменился. Он уселся возле костра, смотря на подрагивающие языки огня, а я плотно сжала челюсти. — Мы все просто люди, но знаешь, на самом деле, с самого приземления сюда, я никогда не видел, чтобы ты делала что-то как все. Ты всегда знала, что именно нужно делать, когда никто другой не знал. Вечная погоня за выживанием, и ты всегда была в первых рядах спасения, да, как и я, собственно. Просто это странно… Я сделала шаг вперед, присаживаясь возле него. — Что именно? — спросила, осторожно поглядывая на брюнета, который сосредоточенно разглядывал костер. Он глубоко вздохнул, слегка повернув ко мне голову, и медленно пробегаясь глазами по лицу, словно искал на нем что-то, изучал во мне какие-то невидимые линии, шрамы прошедшей войны. — Ты всегда справлялась, как бы не было тяжело, держала все эмоции под контролем и вечно была собрана и полна решительности, — с нотками горечи и восхищение произнес он, отчего мое сердце стало весить целую тонну, и едва было способно биться. Последней его остановкой, стали мои глаза, на которых он заострил свое внимание. Он посылал едва ощутимые вибрации в воздух, и трудно было определить: реальны ли они, или же это вновь мое воображение. — И я никогда не видел тебя такой, не знаю, как выразиться, обычной. Обычной? Это не совсем то, что я ожидала, но почему-то это польстило мне. С самого начала все, о чем я мечтала — быть нормальной, быть обычной девушкой, без кучи забот на плечах и горы трупов за спиной, бредущей по дороге, залитой кровью. — Значит, я обыкновенная? — растянув один уголок губ в улыбке, спросила я Он покачал головой, чему-то усмехаясь. — Нет, ты совсем необыкновенная, — он потер переносицу, отворачиваясь так, что я не могла видеть его лица. — Просто я уже начал сомневаться, что ты просто человек, не знающий отдыха. Приятно видеть, что ты все еще способна вести нормальную жизнь, после того, что тебе пришлось пережить.  — Да, мы многое пережили, и скорее всего, на этом ничего еще не закончится, но разве мы не должны в любой ситуации оставаться людьми? Пусть и не самыми лучшими, — тихо ответила ему, слегка наклоняясь ближе к огню, такими образом, что теперь мы соприкасались плечами. Оглушающее чувство тишины навалилось на меня, но клянусь — это самая уютная тишина в мире, которую мне бы не хотелось прерывать. Но Беллами сделал это.  — А может хороших людей не бывает? Я улыбнулась, прикрыв глаза, предвкушая тепло от костра, но на деле, ощущающая тепло от тела Беллами, что находилось совсем близко. Что же у него в голове? — Что с тобой происходит, — едва слышно произнесла я, глядя на танец пламени, который, уверена, отражался в темных как ночь глазах парня. Логичнее было бы спросить «что происходит с нами», но я была слишком трусихой для этого. Правда не раз рушила все, так что я была не против остаться в неведении. Пока. Он помолчал, слегка поерзав на месте, задев мою руку своей, но все же отвернулся, чтобы поглядеть на уже мирно посапывающего Эрика. Малыш во сне сжимал и разжимал один кулачок, другой слегка подергивал, крепко удерживая крохотными пальчиками деревянную погремушку. Он такой крохотный, слишком маленький для этого ужасного мира, в котором мы оказались. Скорее всего, Беллами думал об этом же. — Я хочу покончить со всем поскорее. Нас ждет Октавия, — заявил Беллами, поднимаясь с места. Он был явно не намерен отвечать сейчас на вопрос. А возможно — и никогда. В любом случае, это его решение, и я смирюсь с ним. — Таков план. И он сработает. Завтра мы отправимся в Аркадию, там будем под защитой некоторое время, как раз к тому моменту, когда они разберутся с конклавом. Мы защитим Эрика любой ценой, — громче ответила я, меняясь местом с Блейком возле ребёнка. Теперь он под моей ответственностью. Опять. — И еще кое-что… Я прочистила горло, собираясь выдать все одной фразой.  — Нужно одолжить еще пару шкур у народа, нельзя допустить, чтобы мы ночью замерзли как сегодня, когда ты едва не заболел из-за своего благородства, а учитывая перемену в погоде, можно ждать еще большего мороза. Нам нужно максимально утеплиться, если хотим пережить последнюю ночь в горах. Он нахмурился, но кивнул. Я надеялась, что вкратце смогла объяснить то, что произошло ночью, но мало ли, вдруг этом кажется понятным только для меня? В любом случае, что-то конкретное объяснять я не собиралась. — Отлично, тогда пойду еще возьму у них в долг что-нибудь. Надеюсь, они скорее скажут, что им черт дери нужно взамен и перестанут предлагать нам песенную дружбу народов. — А ведь если мы и правда пойдем на костер, может тогда они ничего не попросят а? — вскользь добавила я, сдерживая улыбку, даже не думая, что он согласится. Но скрип зубов, который я услышала даже отсюда, дал мне повод наедятся на обратное. Беллами шмыгнул носом, просто пробормотав что-то вроде: «они не потребуют, ну конечно», но вздохнул.  — Ладно, может быть, мы сможем зайти ненадолго, но — НЕНАДОЛГО, здесь главное слово, Кларк. В конце концов, мы полностью должны подготовиться к трехдневному переходу. Возможно, узнаем от них кратчайшие пути до Аркадьи. Они все же лучше нас знают эту местность, а так же способы избегать другие кланы, иначе кто-нибудь уже давно бы начал с ними войну за территории, раз альянса больше нет, верно? — Верно. Главное хорошо их попросить, и возможно, послушать перед этим парочку историй от Рейны, они у нее увлекательные, уверяю тебя. Блейк едва сдержался, чтобы не закатить глаза, скорее от-того, что заметил искорки моей маленькой радости от победы в глазах. — Отлично, Ванхеда-Миротворец, вот ты этим займешься. Пойду, раздобуду нам шкуры, — бросил он, тут же ретируясь, прочь из палатки. Что ж, обстановка хотя бы не становится хуже. Но я не совсем уверена в том, что делаю. Весь день от Блейка не было ни слуху не духу.Я осталась дежурить с Эриком и мне в наказание, малыш сегодня особенно капризничал, отчего и я начинала медленно сходить с ума. Успокоить его удалось только к тому моменту, когда солнце уже село, а вот я оставалась неспокойной. Где, черт побери, Беллами?! Он же обещал прийти к вечернему костру, и вот уже вечер. Ни за что не пойду туда одна, да к тому же с Эриком. В голове созревали тысячи оправданий для Рейны по версии: «не можем оставить ребенка» и все такое, да и на предложение с ним посидеть мы не можем согласиться, «дабы вас не затруднять, а не, потому что мы вам не доверяем, хотя это так и есть» Эрик мирно посапывал у меня на руках, цепляясь крохотными пальчиками за мою куртку и мне хотелось сосредоточиться только на нем, а не позволять себе волноваться. Или злиться. «Он же не мог, меня кинуть, ведь так?» Еще полчаса я провела в молчании, которое нарушал до этого только треск костра в палатке, после которых тишину разорвал крик снаружи. Что-то на тригедасленге, что-то, произнесенное взволнованно и призывно. Моего знания языка хватило, чтобы разобрать слово «ЛЕКАРЬ» Я осторожно поднялась на ноги с ребенком, как раз в тот момент, когда несколько теней ворвались в палатку. Не успев сориентироваться и даже схватить оружие, которое так некстати находилось на противоположном конце нашего убежища, поняла, что это не требуется: угрозы нет. Все уже случилось. Двое высоких мужчин поддерживали за руки поникшую фигуру, в которой я мгновенно узнала своего отсутствующего друга. Сердце подскочило к горлу, от вида Беллами в бессознательном состояние, с мертвенно-бледным выражением лица. На темной куртке в районе живота виднелось черно-багровое пятно. — Господи, — взвизгнула я чужим голосом, подаваясь вперед, к нему. Двое землян не двинулись и только переглянулись, когда я одной рукой дотронулась до его холодного лица, а затем скользнула рукой к яремной вене. Пульс есть. Слава богу. Глубоко выдохнула, поднимая взгляд на мужчин и понижая голос, чтобы не потревожить еще пока спящего младенца. — Что произошло? — Мы нашли его у края лагеря рядом с убитым вепрем. Кажется, тварь успела ранить твоего мужа не меньше, чем он ее. На его удачу, он оказался более живучим, — с грубой насмешкой изрек более высокий землянин, заслуженно заработав мой серьезный взгляд. — Это произошло не так давно, судя по всему. Ты лекарь, так сказала Рейна. Сможешь сама о нем позаботиться? — более учтиво добавил землянин пониже и помоложе. Мальчишка. Я утвердительно кивнула, сглатывая. — Положите его на лежанку. Я разберусь, — просительно посмотрела на парня и заглянула в его серые глаза, — спасибо. — Делай свое дело, целительница, — спокойно ответил он. Они понесли раненного к лежаку, выполняя просьбу; осторожно положили Беллами на шкуру и, кивнув мне напоследок, ушли. Блейк едва подавал признаки жизни, а чувство разрастающегося страха зародилось у меня животе, сдавливало диафрагму и мешало дышать. Но я врач, пора взять себя в руки…или хотя бы освободить их. Стащила с себя куртку и завернула в нее ребенка, укладывая его на землю, присела на колени рядом с Беллами и осторожно попыталась осмотреть рану. Между седьмым и восьмым ребром зияла двухдюймовая рана, из которой интенсивно шла кровь, но насколько я могла судить, ничего сломано не было, а значит, ребра защитили внутренние органы. Это не смертельно. Мне понадобился еще один вздох. Ладно, может рана была не настолько ужасной, но вот значительная потеря крови могла стать очень серьезной проблемой, и земляне видимо ошиблись — к тому состоянию он должен был прийти спустя несколько часов безнадёжного истекания кровью. Где-то глубоко в сознании успела возникнуть дурацкая мысль, что он не продинамил меня с костром, а просто умирал в то время, когда я начинала беситься от бог знает от чего, но я погнала ее прочь. — Нужно срочно тобой заняться, — вслух пробормотала я, поднимаясь на ноги, захватывая волосы в высокий хвост и связывая их шнурком, чтобы не мешались. Метнулась за пределы палатки и зачерпнула снега в чашку, чтобы растопить его и впоследствии, обработать рану чистой водой. Я постаралась осторожно снять с парня куртку. Случайно потянув его за руку и брюнет застонал, распахивая глаза, ненадолго. — Беллами? Беллами, ты меня слышишь? Мне придется снять с тебя куртку, будет …неприятно, но потерпи, пожалуйста. Не знаю, зачем я это сказала, потому что ответа все равно не последовало, и мне все же пришлось потянуть его вновь, высвобождая руку из рукава. С губ брюнета сорвался шипящий звук, но за этим более ничего не последовало. С майкой было проще: ее просто пришлось задрать вверх, но вид окровавленной серой ткани вызывал желание порвать ее на части и сжечь, чтобы никогда этого не видеть вновь… слишком страшно. Я преступила к обработке раны, отчищая ее уже растаявшим снегом. Беллами вздрогнул, когда холодная вода коснулась его кожи и вновь пришел в себя, резко садясь на месте. — Подожди. Стой, Беллами, лежи, — я уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь удержать на месте, но у меня это плохо получилось: даже с большой потерей крови и обессиленный, он все равно с легкостью мог побороть меня. Я надавила сильнее, и Блейк, наконец, подчинился, начиная понимать, где находиться.  — Пить, — хрипло простонал брюнет, с большим усилием сосредотачивая взгляд на мне. Я тут же поднесла миску с водой к его лишенным цвета губам, придержав его голову в вертикальном положении, чтобы он смог сделать глоток. Он медленно глотнул, поморщившись, а мышцы на животе сильно напряглись. — Постарайся расслабиться сейчас. И не шевелись, возможно, придется тебя зашивать. Ты вытерпишь? Дать что-нибудь закусить? Он повернул голову в сторону, уставившись взглядом на сверток со спящим младенцем неподалеку. — Делай что нужно, — полушёпотом проговорил парень, стискивая плотно челюсти. — И пожалуйста, побыстрее. Я слабо улыбнулась храбрости этого парня, и потянулась к своему рюкзачку с аптечкой, где были нитки. — Тогда терпи, — ответила так же тихо, уже вдев плотную нитку в иголку и занося ее над краями раны. — Все будет хорошо, — громче добавила я, замечая, что иголка немного начинает трястись в руках — Конечно, я ведь в хороших руках. В самых лучших. В твоих, — едва шевеля губами, добавил он и умудрился даже подбадривающе улыбнуться. Я была благодарна за это, правда. Я приступила к зашиванию, при котором Беллами не издал и звука, но все же отрубился приблизительно на третьем стежке. «Храбрец» Закончив, я вымыла руки остатками воды, отчаянно оттирая красноту с рук, а затем уселась подле него, положив на колени Эрика и напевая уже привычную колыбельную, не понимая для кого именно она предназначена: для самого ли младенца, или же для Белла, а может и для себя самой. Все это время мой взгляд не покидал игру переливов огня. У нас получился свой вечер у костра, пусть и совсем не такой, что ожидался. Надеюсь, никто обиженным не будет. Когда Беллами зашевелился вновь, уже начинало светать. Сегодня я выдержала вахту без сна, понимая, что даже при всем желании не смогла бы сегодня уснуть — то и дело проверяла состояние больного. На мою радость, его щеки начали краснеть, а меловидные губы уже хотя бы не были темно-синими. Прогресс на лицо. Парень лениво приоткрыл один глаз, и слегка скривился, заметив, что я наблюдаю за ним. — Как мое состояние, доктор? Я буду жить? — задрав один уголок губ вверх, подал голос он. Вышло хрипло, но все ж лучше, чем пару часов назад. — Ты настолько не хотел идти со мной на сборище у костра, что решил потягаться с вепрем? — поддела я, вызвав его недовольный вздох.  — Я не мог упустить шанса. К тому же объятия с диким зверем все же лучше распева песенок с землянами возле костра. Но сглупил и позволил кабану себя повалить, — он сузил глаза, — не вздумай никому рассказать. Моя репутация охотника этого не вынесет.  — Не волнуйся, мне и не придется — те двое кочевников, что тебя принесли, наверняка это уже сделали за меня.  — Черт, а я надеялся забрать с собой в могилу эту историю моего позора, — Беллами поднял руку с неповрежденной стороны и потер глаза. Я нахмурилась, поворачиваясь к нему всем телом. — Не смей меня так больше пугать, ясно?! — серьезно бросила я, касаясь его руки своей. — Ты не должен был так рисковать. — Это был шанс подготовить припасы более чем на неделю. Нам бы хватило провизии добраться до Аркадии, просто не вышло, — заспорил парень, и я сильнее сжала его руку, надавливая на мозолистые ладони. — Это не стоило риска. Ты мог погибнуть. Ты ПОЧТИ погиб. А что тогда бы было с Эриком? А с Октавией? Как бы я это ей объяснила, … Да и со мной? Я не знаю, что было бы со мной. Не могу представить, что было бы потеряй я и тебя. Я не смогу вынести этого еще раз, — мой голос дрогнул, а в глазах защипало. Беллами отвернулся, но его пальцы сильнее перехватили мои. — Мне жаль, — тихо произнес он, ничего не продолжив и было не со всем понятно, чего именно ему жаль? Того, что рисковал собой или за то, что заставил меня вновь окунуться в самые страшные воспоминания? Я просто кивнула, переводя взгляд на его живот. Повязка пропиталась кровью, тяжело вздохнув, я отодвинулась, потянувшись за чистым бинтом. — Надо сменить повязку. Поможешь мне? — спросила я, подавая ему марлевую ткань, но он неправильно меня понял и попытался сесть. Беллами чертыхнулся, скорчив гримасу боли всего на пару секунд, подперся рукой и все же сел, под моим удивленным взглядом. — Я просто хотела, чтобы ты его подержал. Ладно, теперь придется сидеть и не шевелится. Я вновь взяла миску с растаявшим снегом и вернулась на место рядом с ним. Футболка скрыла рану, и мне пришлось самой ее слегка задрать. Вышло не очень и что еще удивительно — я испытала смущение. Я врач — какое может быть смущение? Просто под испытующим взглядом шоколадных глаз, это оказалось, сделать сложнее, чем пока он оставался в бессознательном состоянии. Может его еще раз вырубить? Беллами заметил мою заминку и сам задрал майку до груди, открывая мне полный доступ к его телу… стоп, к его ране, да, к его ране. Мои руки приступили к привычной работе, пока в голове разрастался улей из дурацких мыслей. — Он не просыпался? — спросил брюнет, кивая на младенца. — Думаю, вчера он сильно утомился. Он не спал весь день, наверное, ночь компенсирует ему дневной сон, — ответила я, осторожно снимая старую повязку. Кровь перестала сочиться, но швы еще были свежими, лучше позаботиться об их целостности и наложить новую повязку. — Я уже не представляю, как буду засыпать ночью как все, не наслушавшись плача этого чада предварительно. Мне даже начало нравится спать по расписанию. Беллами поднял брови, дернув уголком губ.  — Неужели в тебе проснулся материнский инстинкт? — поддел он, и я слегка надавила на повязку, сильнее прижимая ее к коже, вызвав у него резкий вздох. Отомстила — Все не настолько запущенно, Беллами, — втянула воздух через нос, переводя взгляд к крохотному комочку, — но мне правда будет не хватать его, когда мы вернем его законной матери. И это будет уже совсем скоро. Я, конечно же, этому рада… — Просто будешь скучать? — закончил он за меня, повернув голову в мою сторону. Я встретилась с его взглядом и кивнула, замечая того, что раньше не видела в этих глазах. Какое-то трепетное волнение. — Ты тоже? — Беллами коротко кивнул в знак согласия. — Он ведь все равно будет с тобой, он же твой племянник, ты можешь быть с ним, когда захочешь, к тому же я уверенна, что Октавия не будет против, чтобы он проводил с тобой больше времени — ты единственный мужчина в его жизни, раз уж он остался без отца. По чему именно ты будешь скучать? Мои мысли были тут же облечены в слова, даже раньше, чем я успела подумать — а стоило ли это произносить? Нуждалась ли я в ответе? Он опустил голову, осматривая свою рану на боку, и словно бы ей признаваясь, тихо произнес. — По этой жизни.  — Что? — я усмехнулась, недоуменно глядя на него? — По жизни…здесь? Ты будешь скучать по жизни с землянами? Ты десять минут назад сказал, что отдался бы скорее на растерзание зверю, чем провел бы время с ними. Блейк недовольно напряг лоб, качнув головой, тем самым откидывая непослушные кудрявые волосы со лба. — Я не об этих друзьях природы говорил… просто о жизни здесь, с Эриком… с тобой, — его глаза остановились на моем лице, и неожиданно, поток слов полился из его уст, — впервые не приходилось сходить с ума от мыслей « как же нам выжить», мы уже это делали. Мы просто жили. Занимались простыми делами, ходили на охоту, укладывали ребенка спать, даже дурацкие походы к соседям планировали, а не строили бесконечные планы, как спасти кого-то. Были только мы. Даже это ранение, оно не такое, как все остальные. Это просто случайность, а не целенаправленная самоубийственная миссия. Она ничего не значит, потому что можно продолжать спокойную жизнь дальше. Перестать выживать и именно жить. Это то, чего мне будет больше всего не хватать. Нормальной жизни. Когда-то подобную фразу мне сказал Джаспер и я помню, что чувствовала, будто он нес несусветную чушь. Разве жизнь это не есть выживание? Когда я попыталась в прошлый раз разрушить это утверждение — умерла Лекса. Нет, жизнь это и есть выживание, тогда, черт побери, почему я чувствую, что он прав? — Это нормально, что ты хочешь спокойной жизни, но разве это она? Мы притворяемся здесь, постоянно думаем о том, чтобы никто не ворвался и не напал на нас. Это все не по-настоящему. Но может когда-нибудь… — я вздохнула, проводя пальцами по краям повязки, расправляя края, — может когда-нибудь у нас будет что-то подобное.  — У нас? — спросил он, озадачивая меня. — Ну …да. Нормальная жизнь для нас. — У НАС никогда не будет нормальной жизни. Даже такой как здесь за эти последние семь дней, — буркнул он, переводя взгляд на свои руки, и скрывая от меня свое хмурое выражение лица, безуспешно, естественно. — Может и не такая как здесь, но что-то альтернативное. Такая, в которой ты не будешь бросаться навстречу опасности, и твои безумные импульсивные поступки, типа вечерней охоты на вепря в одиночку, не будут сводить меня с ума, потому что в этом больше не будет необходимости, — продолжала я, увеличивая темп с каждым предложением. Брюнет вскинул голову, оказываясь лицом на одном со мной уровне и заглядывая в глаза. — И будешь спокойно жить, нянчить Эрика, заниматься не знаю чем. Огородничеством? Или пойдешь в охрану? И мне не придется тебя лечить глубокой ночью, от потери крови, ослабленного и умирающего. Потому что я больше никогда не хочу этого видеть. Это было страшно Беллами и в этом точно ничего не было нормального. Потому что, несмотря на то, что мы сделали, мы заслуживаем что-то хорошее, чтобы мы не находились под постоянным гнетом страха, а просто жи… Его лицо быстро приблизилось к моему, мягкие шероховатые губы оказались прижатыми к моим губам. Я шокировано распахнула глаза, пока мои губы пытались то ли договорить фразу, то ли подстроиться по форму губ Беллами, потому что я не знала, что делать. Он поцеловал меня, нежно, трепетно и пылко. И я не знала, что делать, просто прикрыла глаза, слегка сминая теплые губы своими. До меня даже не сразу дошло, что я ответила на этот странный поцелуй. Меня будто парализовало, вот только я чувствовала каждую клеточку своего тела так как никогда раньше, и отчетливо ощущала где именно моя кожа соприкасалась с горячей, просто пылающей кожей парня. Я не успела распробовать эти губы на вкус, потому что почувствовала, как быстро источник тепла исчез из моего поля досягаемости, и если бы не влажность на моих обветренных губах, могла бы поклясться, что ничего не было. Открыв глаза, обнаружила Белла там же, где он и сидел, только отвернувшего от меня свое лицо. Я просто оторопела, даже забыла где в моей голове часть мозга, что должна была отвечать за дыхание, потому что дышать сейчас тоже было невозможно. Зато нашелся голос. Или его подобие. — Это… ох — Прости. Мне не следовало это делать, — с искреннем сожалением произнес парень, проводя ладонью по лицу, а потом все же поворачивая лицо ко мне. В его глазах, в мимике лица что-то неуловимо изменилось. Черты стали более суровыми, но почему-то показалось, что его серьезность сейчас направленна не на меня, а на самого себя. — Беллами, я честно не знаю что ответить, — глухо пробубнила что-то, утопая в море собственной бестолковости. — Ничего не отвечай. Я совершил глупость, просто забудь об этом, — он осторожно поднялся, поморщившись от боли, возвысился всей высотой своей фигуры надо мной, натянул на себя куртку. — Пора собирать вещи. Мы должны выдвинуться сегодня. Я открыла рот, собираясь что-то возразить или ответить, но просто глотала ртом воздух как рыба, отчаянно пытаясь облечь свои мысли в слова. Получилось. - Ты еще слаб. Твоя рана…  — Я в порядке. Нам пора домой, пора вернуть Эрика матери и снова вернуться к выживанию. Мы уже потеряли много времени, — он застегну куртку под горло, и вышел из палатки, оставив меня одну с тысячами вопросов в голове. Что мне теперь с этим делать?