Студенческие будни

– Бля-бля-бля-бля-бляяя... Что ж за непруха-то... Чумазым кроссовком Матвей осторожно, как спящего цепного пса, пинает рыдающего у стены человека и с замученным выражением лица оглядывается, вытягивая шею. Ну черт, ну хоть кто-то, что такие тормоза-то! В ответ на пинок кулек человеческого тела, затянутого в дебильное трико, начинает еще и поскуливать, и Матвей беспомощно повторяет: – Бля-я. В другие дни эта незамысловатая формула, если везет, срабатывает как заклинание: на горизонте появляется хоть кто-то и убирает чертов неадекват. Но сегодня день просто супердерьмовый. В гребанном переулке, зассанном во всех углах, нет никого и ничего, кроме Матвея, этого истерички в колготках и пары воняющих мусорок. И книжки, откуда удрал этот соплежуй, тоже нет. А значит, заткнется он нескоро, а в худшем раскладе еще и тронется мозгами, пока книжку соизволят притащить. Хотя хрен бы с ним, и так уже вменяемости ноль. Матвей мнется у стены, морщится, хлюпая носом. Хоть бы, блин, одеться дали, прежде чем гнать на задание! Зато поржали: "Скажи спасибо, что не в одних трусах, дрыхнуть меньше надо". Соратники, блин. Товарищи. Дно какое-то. Он садится у стены на корточки. Все вот это ваше книгочейство – дно. У припадочного открывается второе дыхание, и он, не прекращая рыдать, начинает выдавать булькающие сопли – что-то про "моя любо-овь", смерть и какого-то аптекаря. На аптекаре несчастного вштыривает, и он даже пытается подняться. – Да бля, куда! – Матвей ленится вставать и просто пинает его ногой. – Нет тут аптекаря, три долбанных часа ночи, завали уже. Тебе вообще без рецепта только аспирин там продадут, че ты дергаешься. Романтики хреновы, ненавижу. В громком страдальце он узнал сопливого Ромео почти сразу. Да и что там – этот тип минут десять ему мозги компостировал на тему я-люблю-мы-враги-она-мертва-как-жить, только все это в ломаных стихах и с розами всякими, птицами и звездами. Потом поэтическая лабуда кончилась и начали рыдания. И по всем правилам этого типа надо было успокаивать и о чем-то с ним ля-ля, но Матвей никогда, по-честному, не видел смысла париться, что там чувствует кусок чернил. Руки на себя наложить не пытается – и лады. Смартфон пищит и дергается, на экране – плюс одно сообщение в чате "какой-то Шекспир в Тропарево". От Дёмы: "Едем, 5 минут. Персонаж?". Блин, да что персонаж. Матвей наставляет на приунывшего романтика камеру и кидает снимок в чат. Парниша в трико и в рюшах на фоне мусорного контейнера. В ответ приходят ржущие смайлы и короткое "зачет" от кого-то, но приходится отвлечься – Ромео все-таки втупляется вожделеющим взглядом куда-то в начало переулка, где сверкает вывеска "Интим 18+", и двигает туда. – Да нет там яда, нет, – закатывает глаза Матвей, кое-как подбирая себя с земли и, зевая, направляется в ту же сторону. – Только всякие штукенции для... любви. Твоей понравилось бы, лол. – Для любви? – Кодовое слово что-то включает в чернильных мозгах, и Ромео ускоряется. Матвей ухмыляется, чешет затылок и представляет, что с ним сделает директриса, если узнает, что он дал шекспировскому мальчику увидеть изнутри интим-салон. Кхэм. – Да стой, стой, – он закидывает руку Ромео на плечи и увлекает его в сторону. К метро, откуда должны появиться тормоза с книжкой. – Шутка-минутка, отбой. Нет там любви, один трах. Давай вон туда топай, вон где "Цветы круглосуточно". У витрины с розами Ромео заклинивает по-новой, и этих пары минут, пока он упивается убогими слащавыми метафорами, хватает, чтобы из перехода в десяти метрах вынырнули запыхавшиеся Дёма и Тамара. Дёма раскрывает книгу, но Тамара вылезает вперед: – Стопэ! Минутку, – и, дернув Ромео за кружевной ворот, выставляет вперед руку с айфоном. – Время селфи с героем трагедии из трагедий, улыбнись, красавчик! Дёма вздыхает, Тамара отходит, довольная, и книга наконец-то получает свою жратву. – Что ты там возишься? – недовольно оборачивается Дёма, уже когда они спускаются в метро. Тамара тормозит на лестнице, высунув язык и тыкая в экран. – Фильтр выбираю, погодь. – Для чего? – Дёма, этот тип-контролировать-все, напрягается. – Для инсты, – живо откликается Тамара. – Как вам подпись: "Ах, сделай меня своей Джульеттой! Я и мальчик-косплеер"? – Имеет смысл напоминать, что это противозаконно? – Неа. Да забей, инста закрыта, никаких родственников и важных шишек. ...Матвей отстает нарочно, щурится на тусклые лампы в переходе и смачно зевает. Вынимает наушники, и нудную грызню заглушают басы. Вот теперь – нормально. Не то что эта книгочейская хрень.