Отпуск

Остров Ладор – часть архипелага, удалённого от Страны Огня. Магия здесь не работает. Здесь отдыхают все: и люди, и маги на одинаковых условиях. Тарлок смотрит, как по смуглой коже Корры, растянувшейся на льняном полотенце, сбегает капелька морской воды. Солнце сегодня палит нещадно, и надо бы сказать ей, что пора уйти под навес. Но он не может. Сидит рядом, подняв солнцезащитные очки на волосы, и неотрывно смотрит. Прозрачная, как древесный сок, капелька очерчивает красивое бедро и теряется в волокнах потоленца. И оставляет за собой тонкую едва заметную дорожку - от линии трусиков ещё влажного купальника. Тарлок ловит себя на шальной мысли, что хочется повторить движение капельки пальцем. А ещё лучше - языком. Но они только что договорились о перемирии, в том числе и с Ноатаком, поэтому большого труда стоило оторвать Корру от друзей на неделю. Официальная версия: обсуждение дальнейшей политической линии Республиканского города. Реальная: Тарлоку нужно приручить эту дикую кошку. Ну и заодно... побыть поближе. Суровый Аватар после напряжённых игр и авантюр в Республиканском городе расслабилась в жарких субтропиках. Сделав несколько яростных заплывов в бухте, она с наслаждением растянулась на нагретых досках террасы. Тарлок смотрит, как вторая капелька красиво обтекает бедро. Он думает о том, какова на вкус кожа юного Аватара. И что она сделает, если снимет солнцезащитные очки и увидит, как топорщатся у него плавки. Ровное дыхание вздымает полную красивую грудь, поэтому кажется, будто она спит. Солнце палит нещадно. Ни намёка на ветерок. И бешеный пульс крови в ушах заглушает все разумные мысли. Тарлок начинает с круглых коленок Корры. Сначала поглаживает, а потом касается губами. Медленно поднимается выше - к бёдрам, прямо по внутренней стороне, и радуется, что девушка так удачно широко раскинула ноги. Кожа её бархатистая, мягкая. А на вкус - как ореховый десерт с пралине из кондитерской лавки. Лучше и представить себе нельзя. Тарлок ведёт языком выше. Но тут Корра просыпается. Она на мгновение снимает очки и удивлённо смотрит на него. – Тарлок, ты загораживаешь мне солнце. Он терпеливо дожидается, пока она снова наденет их и лениво уляжется. И продолжает продвигаться к линии бикини. Невинная сельская девушка, попавшая в серпентарий многолюдного города. Увязшая в интригах и его сетях, которые он расставил везде. Хорошо ещё, Ноатак вовремя появился, снял маску и смягчил конфликт. Иначе бы всё могло кончиться весьма печально. Наконец-то без молокососа Мако. Без идиота Болина. Без Треклятого зануды Тензина. Одна. Тарлок приподнимает ткань трусиков и поглаживает прохладную кожу. В плавках уже всё ноет, и хорошо бы разрядиться, но... рано. Слишком рано. Её промежность нагревается от его пальцев мгновенно. Не удосуживаясь снять с неё трусики, Тарлок пробует её на вкус, до предела отогнув их край. В полусне (или воительница притворяется?) Корра сладко стонет, и язык Советника змеиным жалом вонзается в лоно. От таких манёвров Корра сдёргивает очки и пытается вскочить. Но мгновением раньше Тарлок укладывается на неё, распяв на полотенце. – Слезай... – не слишком-то уверенно, но зло говорит она. – Башку оторву. Тарлок шалеет, когда чувствует, как под его грудью вздымается её мягкая грудь. Соски набухли и трут сквозь ткань купальника. – Ты мокрая... – шепчет он, сдирая бюстгальтер зубами. – Ты этого хочешь. – Нет! Корра пытается вырваться, чтобы треснуть его. Отчасти потому, что он прав: между ног печёт так, что хоть плачь. Но это же Тарлок! И он уже снял плавки. Это стоило ему небольшой битвы, потому что пришлось держать её одной рукой. Но он уже упёрся своим горячущим членом в самый эпицентр, отодвинув трусики. Руки от этого слабеют. Дрожат. – Ты пожалеешь... – шипит Корра, пытаясь лягнуть его. Но каждое её движение только помогает ему продвинуться внутрь. – А ты – не пожалеешь. Тарлок толкается в неё, такую мокрую и горячую. И Корра издаёт стон – такой похотливый, что сама его пугается. Тело больше не слушается. Отныне его владыка – Тарлок: оно выгибается ему навстречу, покорно принимает его в себя. – Скотина... – шипит Корра. – Да... – вторит Тарлок и толкается глубже. – Да! Вечный лёд в его глазах плавится, как южное море. Оно обтекает со всех сторон и забирается внутрь, под кожу. Пульсирует там вместо крови, рычит и бьётся. Бьётся, как Корра под Тарлоком, больно вцепившись в его загорелые плечи. – Ещё... – стонет она. – Ещё, будь ты проклят... Необузданная похоть вспыхивает в его глазах. Тарлок обхватывает губами её сосок, и толчки его становятся предельно глубокими. Но мучительно медленными. Корра, стиснув зубы, вцепляется в его длинные, хитро заплетённые волосы. Ей будто не хватает воздуха: так тяжело она дышит. – Ты... о... Тарлок... быстрее! Ну быстрее же! Тарлок довольно улыбается. И движется, движется, движется. Быстро. Беспощадно. Сквозь её жалобные крики. Корра напрягается так, что чуть мышцы не сводит. Она вдруг закатывает глаза и дрожит. Тарлок издаёт низкий стон от удовольствия, пронизывающего до самых кончиков пальцев. Он зажмуривается. Тяжело дышит и не видит брата, который стоит на крыльце бунгало и внимательно смотрит на них обоих. Корра всхлипывает. Если прислушаться, можно разобрать: – Что я скажу Мако...

***

После того, как братья изловили беглянку в море и вернули на Ладор, они стараются больше не выпускать её из виду. В бунгало долго стоял её возмущённый крик, а Тарлок заработал-таки разбитый ею нос. Когда она полезла и дальше в драку, ситуацию неожиданно спас Ноатак. – Тебе было хорошо или плохо с ним? – Хорошо! – сердито фыркнула Корра. – Ну так чего же ты буянишь? – Я его об этом не просила! – указательный палец обвиняюще тычет в Тарлока, зажимающего нос салфеткой. Ноатак с улыбкой пожимает плечами. – Об этом не просят. Я знаю, как давно он заглядывается на тебя. Даже упёк твоего ухажёра за решётку. Корра удивлённо моргает и смотрит на Тарлока. Тот швыряет окровавленную салфетку в мусорную корзину и улыбается уголком губ. После вкусного ужина из креветок и устриц троица утихомиривается. И устраивается на крыльце бунгало. Солнце за окном садится, окрашивая море красками Страны Огня. Кажется, будто оно полыхает, подожжённое Озаем-отступником. Корра сидит, задумчиво глядя на пурпурные воды и обняв коленки. Поэтому не сразу слышит Ноатака. – Ты испачкалась. Он мягко касается салфеткой её щеки. Сосредоточенный взгляд мужчины блуждает по лицу Корры. Его пальцы будто невзначай касаются её губ. – У тебя такие красивые губы. Озадаченная Корра ещё секунду медлит, и этого мгновения хватает, чтобы Ноатак чуть надавил на нижнюю губу. А потом она резко подаётся назад и принимает боевую стойку. – Ещё раз тронешь меня – убью. Ноатак кивает и в знак уважения складывает вместе ладони. Ночью Корра просыпается от страшного грохота и выскакивает на кухню. Когда она включает свет и готовится атаковать, братья щурятся и морщатся: у Тарлока сильно рассечена бровь, и кровь заливает красивое лицо, а левого глаза Ноатака не видно из-за кошмарного кровоподтёка. – А ну стоять, братцы-разбойники! – орёт Корра, краем глаза подмечая разбитую посуду на полу и сломанные стулья. – Это ещё что за ночные разборки?! Братья угрюмо молчат и смотрят на неё. Нехорошие предчувствия закрадываются в мысли от такого упорного молчания. – У нас, чёрт возьми, перемирие или как? – рычит она и разворачивается к Ноатаку. – Или твой озабоченный братец и к тебе приставал? Кухня вздрагивает от дружного хохота братьев так, что стены трясутся. Драчунам больно смеяться: лица всё ещё ноют, но они натурально ржут, хлопают друг дружку по плечам и вытирают слёзы. – Старые... – наконец с трудом выдыхает Тарлок, – старые счёты... пойдёмте спать. – Разбежался! – фыркает Корра. – Садитесь, надо залечить ваши боевые раны. Без воды она лечит не так умело, но всё же даёт Тарлоку обезболивающие капли и зашивает его рассечённую бровь. – Шрам останется, – хмуро констатирует Корра, накладывая повязку. – Ничего, – Тарлок пытается подмигнуть и морщится. – Шрамы украшают мужчин. – Но настоящие мужчины не носят украшений, – парирует она. Он с трудом сдерживается, чтобы не шлёпнуть её по аппетитной заднице, но Корра уже отходит к брату. С Ноатаком всё проще. Но чтобы такой кровоподтёк спал, нужно время. Ноатак со вздохом садится на стул. Корра стоит между его широко расставленных ног и сосредоточенно намазывает его лоб охлаждающей жёлтой мазью. Ноатак недвижим, как статуя. Можно сказать, он почти не дышит, только втягивает носом аромат тела девушки. И чуть заметно распрямляет спину, от чего подаётся назад. Корра вздыхает и подходит ещё ближе. Она теперь так близко, что их дыхания смешиваются. Но лицо Ноатака совершенно нечитаемо. – А вот теперь – спать! – Корра ставит банку с мазью на стол и с долгим зевком потягивается.