Дракон, да не тот

Высокий Хротгар поражал воображение: мрачная, величественная, массивная крепость, среди снегов и скал, прилепившаяся над бездонной пропастью, настолько органично вписывалась в окружающий пейзаж, что казалось, что она растёт из горы. Время уже было вечернее, на тёмно-синем небе высыпали первые звёзды, завывал ветер, неся с собой сдуваемый со скал колючий снег. Вся окружающая природа навевала ощущение одиночества, потерянности среди бесконечных скал и снегов, а Высокий Хротгар возвышался впереди, обещая крышу над головой, тепло и уют. Трое паломников, шедших с нами, упали ниц и начали бормотать молитвы. Климмек, который обычно доставлял из Айварстеда в монастырь продукты, дрова и бытовые вещи, и который сейчас тоже поднимался с нами, ведя с собой двух груженых яков, с привычным терпением ждал, когда паломники закончат молиться. Я же, пользуясь случаем, присел на камень отдохнуть. Подъём был тяжёлым и занял почти весь день. Климмек ворчал, что мы его задерживаем, мол, он поднимается на гору всего за полдня. Я охотно ему верил, но я не был настолько натренирован, чтобы бегом взбираться на вершину пятитысячника – высоты Глотки мира, местные, конечно, не знали, но по моим прикидкам в ней было не меньше пяти тысяч метров. Подъём шёл по серпантину и не был бы особо тяжёлым, если бы на высоте около трёх тысяч не стала ощущаться нехватка кислорода – появились одышка и головная боль, сердце колотилось, в ушах периодически начинало шуметь, ноги, которые и так болели от длительного подъёма, стали отказывать. В результате этого скорость передвижения нашей небольшой группы ещё уменьшилась, Климмек начал ворчать громче, а Лидия забрала у меня мой вещмешок. Она на полном серьёзе предлагала и меня к себе на плечи закинуть, но моего самолюбия на такую наглость не хватило. Высокий Хротгар встретил нас тёмным мрачным холлом, освещённым лишь неверным красноватым светом очага у лестницы, ведущей куда-то наверх, запахом дыма, подгоревшей каши и каких-то благовоний. Нам навстречу вышел бородатый старец довольно крепкого телосложения, одетый в какое-то тёмно-серое одеяние, дружелюбно приветствовал нас и предложил погреться у очага, пока послушники не подготовят для нас кельи. - Подождите, - остановил я его, когда он хотел развернуться и уйти. – Послушайте… э-э… извините. Мне нужен старец Арнгейр. У меня письмо от ярла Вайтрана. - Я старец Арнгейр, - мягко улыбнулся старик. – И что же хочет от меня ярл Балгрууф? - Вот письмо, - я торопливо вытащил из внутреннего кармана меховой куртки письмо и протянул его старцу. – Там… всё написано. Пока он читал – прямо здесь, наклонившись к очагу – я стоял около огня, грелся и никак не мог согреться. Ног я уже не чувствовал, вернее, чувствовал их как две ватные опухшие колонны. Кислорода не хватало, дышать приходилось часто, а от малейшего движения пульс начинал зашкаливать. Ел я последний раз на дневном привале, и это был кусок замёрзшего пшеничного хлеба и такого же замёрзшего мяса, и поэтому горячая подгоревшая овсяная каша, сваренная на воде, которую нам вынесли послушники, показалась мне королевским блюдом. Только её оказалось мало – старцам такого количества, возможно, и достаточно, но мужчине в самом расцвете сил, который целый день карабкался на гору, её было на один зуб. Ну, не страдал я потерей аппетита на высоте, хоть и ощущал на себе признаки горной болезни! - Это ты Фьодор? – улыбнулся мне Арнгейр, закончив читать. Я кивнул, вгрызаясь в кусок хлеба с мясом, который я выудил из вещевого мешка. Интересно, здесь вода есть, или нужно идти за снегом и растапливать его? - Я думаю, - сказал он, - сегодня уже поздно для таких серьёзных разговоров. Лучше поговорить завтра, а сегодня ты отдохни с дороги. Послушники уже приготовили вам кельи. Но я могу сказать тебе одно: обучать Голосу драконорождённого – это честь для нас. И здесь честь… В этом мире, похоже, никуда без неё… - Я не могу быть драконорождённым, - без надежды, что мне поверят, возразил я. - Это ошибка. - Фьодор, - улыбнулся старец, - давай побеседуем об этом завтра. Можно подумать, завтра что-то изменится. Разве что прибежит ярл Ульфрик и заявит, что он довакин и хочет сам убивать драконов. Немолодой послушник проводил нас с Лидией в нашу келью. Она была крошечной, на две каменные койки, накрытые несколькими шкурами, и один грубо сколоченный деревянный комод. Узкое окно-бойница было забрано снаружи деревянными ставнями, сквозь щели в которых задувал ветер. У двери стояла каменная чаша с тлеющими углями, которые комнату не грели совершенно, и я не был даже уверен, что в комнате была плюсовая температура. По ощущениям всё же минус. Я сел на койку и принялся стаскивать сапоги, хотя сначала на полном серьёзе собирался спать в них – теплее. Портянки размотал, стряхнул, убедился, что они сухие, и намотал на ноги опять. Куртку и верхние штаны пришлось снять, потому что снег, налипший на них на улице, в тепле растаял, и мех был влажным. Потом Лидия помогла мне упаковаться в мой спальник, накрыла сверху шкурой, и меня практически сразу сморил сон. Я успел только задаться вопросом, сколько же длится обучение драконьему языку. Вряд ли недельку-другую – за столько никакой язык не выучишь, а за месяц и больше я же сдохну тут!.. *** Утро счастья не принесло. Мало того, что я замёрз ночью, сумев поспать всего пару часов, так и на завтрак была лишь маленькая чашечка заваренной пшеничной муки с небольшим ломтем солёного мяса. Послушник, правда, увидев моё выражение лица, доложил мне ещё одну ложку затирки – так, вроде, это блюдо называется, - но эта ложка погоды не делала. В результате на встречу с Арнгейром в его келью я пришёл замёрзший, не выспавшийся и голодный. - Фьодор, - усадив меня в каменное неудобное кресло, Арнгейр сразу взял быка за рога, - прежде чем начать обучать тебя Пути Голоса, я хочу спросить тебя – почему ты считаешь, что ты не можешь быть драконорождённым? Ну вот как объяснить ему, что я из другого мира, а в моём мире драконы за порождением людей замечены не были? Да и вообще замечены не были. - Я… э-э… ничего не чувствовал, когда… ну… поглощал душу. - Почему ты решил, что ты должен был что-то чувствовать? Эх, почему я не догадался продумать аргументы в пользу того, что я простой смертный, загодя? Глядишь, выдал бы сейчас весь список, и меня бы сразу отправили домой. В смысле, на все четыре стороны. - Фьодор, - Арнгейр оставил эту тему, - язык драконов – это истинный язык. Язык вечности. Если на драконьем языке правильно сказать, к примеру, слово «огонь», то вспыхнет огонь. И научиться правильно произносить слова драконьего языка – это и есть постичь Путь Голоса. Вернее, один из аспектов Пути Голоса. Припоминается мне, что не так давно я это уже слышал. - То есть, это магия? – уточнил я. Он чуть улыбнулся: - В строгом смысле слова – да, это магия. Ведь что такое магия? Магия – это управление силами природы с помощью истинных имён предметов. А истинные имена предметов – это заклинания. Произнося заклинание, ты называешь истинное имя некоего явления, и это явление происходит. - У разных рас – разные заклинания. Не может быть несколько истинных имён. - Фьодор, истинное имя огня – это не «бранд» из нордских заклинаний, не «лин» из эльфийских и не «йол» из драконьего языка. Истинное имя огня неведомо никому, но у каждой расы есть слово, которое, если его произнести правильно, резонирует с маной произносящего, и в результате этого резонанса и получается истинное имя огня. - То есть, у человека не получатся эльфийские заклинания, - резюмировал я, - у эльфа – человеческие. И у людей и эльфов не получатся драконьи. Но я – человек! - В тебе течёт драконья кровь, и за счёт неё у тебя получится драконья речь. Давай, если тебе интересно, я расскажу про это поподробнее следующий раз. А сейчас попробуем твой Голос. Ты знаешь хоть одно слово из языка драконов? О, да, разумеется. В школе одиннадцать лет учил, и в универе все пять лет ничем иным не занимался. И на работе постоянно с драконами на их языке говорить приходится!.. Моё лицо явно отразило всю глубину моих познаний в драконьем языке. Арнгейр чуть улыбнулся и еле слышно произнёс: - Фус. Не сиди я в кресле, и не будь кресло придвинуто к стене, меня бы снесло назад. А так меня просто вдавило в спинку кресла с перегрузками в два-три же и через несколько мгновений отпустило, причём я как-то сразу проникся уважением к драконьему языку. - А теперь попробуй ты. - Фус, - с готовностью сказал я. Естественно, на Арнгейре не шелохнулся ни волосок. Арнгейр к чему-то прислушался, затем принялся объяснять: - Фьодор, это слово нужно произносить с восходящей интонацией, и звуки выговаривать иначе… И это я уже слышал. В исполнении Онмунда… …Часов через пять я выполз от Арнгейра окончательно замёрзший, с болящим языком, с сорванными голосовыми связками и только с одним желанием – помолчать. И, естественно, с нулевым результатом в постижении драконьего языка. Насчёт того, что желание помолчать было единственным, я погорячился – больше, чем помолчать, мне хотелось поесть. Получив на кухне маленькую тарелочку щей, я выругался и пошёл в нашу с Лидией келью за добавкой. Отрезав себе шмат мяса и краюху хлеба, я прикинул наши запасы и понял, что такими темпами их хватит на неделю. Придётся отправить Лидию вниз за провиантом. Денег у нас оставалось ещё около двухсот пятидесяти монет – перед подъёмом на Глотку Мира Хадвар и Лидия сходили-таки почистили Сосновую пещеру от бандитов, а я попахал пару дней на лесопилке. Хадвар, конечно, забрал свою часть денег, но и нам осталось прилично. После обеда я немного умудрился подремать на кухне, пока там было ещё тепло, и пока не пришёл послушник и не растолкал меня, заявив, что Мастер ждёт меня на медитацию. Я пошёл к Арнгейру, тот усадил меня на коврик у стены, велел скрестить ноги по-турецки, сложить пальцы на руках определённым образом и закрыть глаза. Я выполнил всё, что он велел. Тогда он монотонным голосом начал объяснять мне, на чём сосредоточиться и к каким ощущениям прислушаться, я немного пригрелся и… уснул. Он меня растолкал, мы начали заново. Я снова уснул. Он меня опять разбудил и поинтересовался, хорошо ли я выспался ночью. Я честно ему ответил, какого я мнения о температуре в келье, а заодно и о монастырской кормёжке. Он прочитал мне длинную лекцию о том, что нужно закалять свой дух и тело, дав понять, что на улучшение моего существования здесь мне можно не рассчитывать, и велел начинать медитацию заново… В общем, к вечеру у меня к больному горлу добавились ещё и болящие от долгого неподвижного сидения ноги и пятая точка, но зато я немного выспался, хоть и урывками. Через несколько часов «медитации» я приспособился спать так, чтобы Арнгейр не сразу это замечал, и под конец дня впервые за весь день почувствовал себя относительно бодро. - Ну, что, Фьодор, - сказал наконец Арнгейр. – На сегодня хватит, я тебя отпускаю. Завтра утром приходи ко мне. - Мастер, - задал я долго вынашиваемый вопрос, - сколько длится обучение? - Зависит от твоих успехов, - развёл он руками. – Пока что они никакие. Драконорождённые должны осваивать Путь Голоса значительно быстрее, чем обычные люди, потому что им этот дар дарован самим Акатошем. - А примерно, - настаивал я. - Путь Голоса постигают много лет, сын мой, и совершенствованию нет предела. - Ск-колько? – от потрясения я аж начал заикаться. На фиг и к чёрту! Торчать здесь годы, мёрзнуть, терпеть нехватку кислорода и питаться как дюймовочка я не намерен. Ради какого-то дракона заточить себя на горе, среди вечных снегов – увольте, ищите других добровольцев. Я не рвался в этот мир, и спасать его не обязан. Подожду ещё какое-то время – мало ли, дело сдвинется с мёртвой точки, или я почувствую вкус к монастырской жизни – а потом сбегу. Я молча поклонился Арнгейру, развернулся и ушёл. Ужинать.