Ночь над Сунагакуре

***

      Огненный шар солнца давно опустился за горизонт, и мягкие сумерки залили долину. Ветер был сух и холоден; он не нес с собой запахов — лишь песок, ибо там, где он зарождался, господствовала Пустыня. Она вздыхала резко и безмолвно в надвигающейся мгле, и дыхание ее, мертвящее, безотрадное, было полно праха разрушенных скал. Там, на границе двух миров, песок встречался с камнем и жесткой травой — и отступал. Под сенью деревьев, испещренных многочисленными трещинами и разломами, тени были глубже, и луна не могла озарить их мощных корней. Тьма была безмолвна: лишь изредка шевелил ветер исполинские ветви, и от того деревья словно стонали…       И все же в наступившей ночи что-то двигалось, что-то бросало ей вызов. Матовые доспехи не отражали свет, но движения, стремительные и потому чуждые этому оцепеневшему миру, выдавали людей.       Они бежали из пустыни, почти не оставляя на песке следов: трое в тканевых повязках, скрывающих лица и оберегающих головы от солнца, — типичных для жителей тех мест. Четкие движения выдавали в них шиноби, а протекторы на лбах — принадлежность к Сунагакуре, деревне Скрытого Песка.       — Суна надеется на нас, — прошептал высокий мужчина, обернувшись к своим спутникам. Те коротко кивнули и последовали за ним. Лес поглотил их, и долина замерла в тревожном ожидании.       — Вы помните, зачем мы здесь? — вновь послышался низкий вкрадчивый голос. Не дожидаясь ответа, мужчина поднял руку, приказывая группе остановиться. Он повернулся к своим спутникам — не моргая, они ловили каждое его движение блестящими в темноте глазами — и положил обоим руки на плечи. Затем отрывисто, даже яростно, мотнул головой, указывая вперед, на нечто ждавшее их в черной глубине леса.       — Мы должны сделать это любой ценой.       Молодые шиноби вздрогнули, и это не могло укрыться от внимания их командира.       — Мы не оставим свою деревню на растерзание этого демона, — сказал он глухо.       — Господин Сабура… — Голоса звенели нескрываемым, почти лихорадочным возбуждением. Командир напряженно кивнул. Тадао и Такеши, близнецы, были его любимыми учениками. Техники сокрытия этой команды были лучшими в их деревне: немногим было под силу незаметно перейти границу страны Огня. Командир Сабура научил их всему, что знал сам, а главное — передал им свою волю и убеждения.       — Суна будет свободной, — прошептал один из близнецов. — Без Конохи и без демона-Казекаге, пляшущего под ее дудку.       — Гаара безумен, — вторил ему брат. — Его боятся и ненавидят… Время этого не изменит, ибо есть вещи, которые прощать нельзя.       Сабура наклонился и прижал их лбы к своему.       — Скрытый Лист отлично это знает, — сказал он тихо. — Но они не убьют бешеного пса, пока тот не укусит их руку. Нам придется начать эту войну.       К тому, что произойдет после, каждый из них был готов.       — Сабура-сан, на три часа! — Шиноби спрыгнули вниз, на землю, где сразу приняли оборонительную позицию. — Кто-то приближается. Я чувствую их чакру.       Такеши прижал пальцы к вискам.       — Пятьсот метров… четыреста пятьдесят… четыреста.       Он посмотрел на сенсея, ожидая приказа применить скрывающую технику. Но Сабура лишь крепче сжал кунай в сильной ладони.       — Триста метров. Командир, почему их так много? Зачем Конохе такой патруль на границе со страной Ветра? — Тадео почувствовал, как предательски учащается его сердцебиение. — Их чакра… С ней что-то не так… Это не могут быть живые люди… Я чувствую только одного, но остальные…       — Марионетки? — перебил его брат. — Призывные животные?       Командир Сабура молчал, пристально вглядываясь в темноту. Вступать в бой так далеко от цели было неразумно только в том случае, если шиноби успеет отправить в Коноху предупреждение. Но всякая техника разрушается после смерти ее владельца. Кем бы он ни был и кого бы ни призвал, в эту ночь шиноби, патрулировавшему мирную границу, не повезло — он был один против троих. Доставить его сообщение будет некому и некому будет спасти. Уже к утру он станет лишь первой жертвой большой войны…       — Техника дыхания призрака.       Силуэты троих шиноби начали терять очертания. С каждым мгновением становясь прозрачнее, они вскоре исчезли полностью.       Между тем мрак сгущался. Плотным кольцом дымящаяся тьма обступала полянку, где ещё мгновения назад стояли воины Песка. Деревья там росли не так густо, и сквозь их ветви роняла свой луч луна. Ее мягкий свет не достигал земли. Мгла все прибывала, клубящаяся и вязкая. Ее можно было сравнить с дымом, но дым никогда не бывал таким черным.       — Тадео, Такеши, — тщетно позвал юношей Сабура. Союзники, скрытые его техникой, должны были оставаться видимыми ему, однако глаза командира застилала тьма. «Иллюзия?»       — Развейся, — бросил он в темноту. Она не отступила, и Сабура решил выйти из черного облака на ощупь. «Ведь где-то должен быть конец», — размышлял он напряженно. Как и зрение, сенсорные техники подвели командира: в плотной завесе дыма и странной чакры он оказался совершенно слеп.       Через несколько метров силуэты ближайших деревьев стали различимы. Луна мелькнула между их кронами, отразившись в глазах командира, на лезвии его кинжала, на протекторе с символом деревни Песка… И тогда ночную тишину вспорол крик.       Тьма, разлитая впереди, стремительно обретала формы. Сабура услышал вопль, когда она обвилась вокруг двух фигур — и вдруг сомкнулась на них капканом, круша кости и плоть. Сабура рванулся туда, где дым был гуще всего. Руки близнецов тянулись к нему и сочились кровью, казавшейся черной.       Сабура метнул кинжал. Привязанная к рукояти печать взорвалась в десяти метрах впереди. В свете взрыва он увидел, как заклубилась вокруг кинжала тьма, словно растревоженный жаром клубок змей.       — Стихия огня: огненная спираль.       Сабура возвел пламенный круг, будто для защиты, но тотчас же вынырнул прочь из него, во тьму. Черный дым обступил круг, затем взвился столбом в его центре, заливая пламя. Жадная пасть теневого капкана сомкнулась в воздухе. В это время Сабура успел заметить силуэт, мелькнувший меж стволов. Он беззвучно обнажил катану и одним прыжком настиг шиноби, убившего его учеников. В удар, который должен был разрубить незнакомца от плеча до паха, он вложил всю свою силу. Но клинок не встретил сопротивления плоти — лишь пустоту и дым.       Когда Сабура почувствовал чакру за своей спиной, было слишком поздно. Повернись он на мгновение раньше, его противник лишился бы головы. Но враг лишь закричал, когда клинок прошел сквозь густой дым там, где прежде была его шея.       Сабура рухнул на колени. Вязкое тепло разливалось по его животу вниз от раны, нанесенной теневым кинжалом. — Ненавижу, — выдохнул он едва слышно. Зрение его меркло, а глаза беспомощно закатывались.       — Ненавижу.       Перед ним стояло лицо Казекаге. В его пустом бирюзовом взгляде Сабура читал насмешку.       Последним усилием командир Йошимура заставил себя сложить печати. От напряжения он зашелся в мучительном кашле. Кровь попала на пальцы, и Сабура почувствовал, какими липкими они стали.       — Техника клана Йошимура: огненный дождь.       Небо вмиг посветлело. Незнакомый шиноби сидел у дерева, отчаянно зажимая ладонями рану на горле. На плече холодно блеснул протектор. Кровь стекала по углублениям в нем, очерчивая символ Конохагакуре, и не разобрать уже было, кто ее пролил. Шлейф темных призраков, клубившийся вокруг, стал меньше, съежившись от внезапного света.       Сабура успел увидеть, как небо вспыхнуло и загорелось. Пламя было повсюду: он слышал треск деревьев и крик, полный боли. Дыхание со свистом вырывалось из легких. Сабура хотел подняться — его миссия еще не закончена, — но почувствовал, как что-то пронзило его спину чуть ниже ребер. Серые глаза распахнулись от боли. В них отражался огонь.       «Нет…»       Его собственная одежда начинала тлеть.       Следующих кинжалов Сабура не почувствовал.