Мейнстрим

У Чимина на ужасной длинной майке размашистое YOUNG AND WILD поперек груди. Юнги думает, что да, вот оно, оно самое. Молодые, дикие, безумные, все как полагается. Юнги иногда ударяет в голову, что хорошо бы было как у всех: кафешки, прогулки, подарки, секс четыре раза в неделю и никаких приключений, никакой стремной херни. А потом вспоминает, что так не бывает. - Тебе помочь? - спрашивает Чимин и не дожидаясь ответа забирает из рук Юнги карандаш. Черный карандаш для глаз из копеечного магазина через дорогу. У Юнги по верхней линии роста ресниц криво-смазанное подобие стрелки. Конечно, Юнги думает, как они до такого докатились, но вообще-то тут все очевидно. Чимин в принципе всегда как в жопу ужаленный, а когда речь заходит о какой-нибудь экспериментальной херне так тем более. Он сначала просто как-то спросил, что Юнги думает о школьной форме, а потом ничего не объясняя прислал скрин с оплаченным заказом из интернет-магазина. А потом отвратительная клетчатая юбка чуть не разошлась по швам на его накачанной заднице. Выглядело это ущербно, и Юнги, только тогда подумав, что же с ними не так, предложил свою кандидатуру. - Ничего, - говорит Чимин, разглядывая свои художества на подрагивающих веках Юнги. - Прикольно. - Волосы надевать? - Конечно да, я зря за них платил что ли? Юнги похож на тощую девчонку. Хосок ему об этом еще два года назад говорил. Но Хосок в принципе говорил много дерьма, хотя конкретно с этим оказался прав. - Вау, - потрясенно выдыхает Чимин. - Подожди, это как? "Вот, блять, так" - думает Юнги, убирая волосы с лица. Честно, если бы ему сказали, что в зеркале стоит его тетя в молодости, он бы поверил. А если бы сказали, что ему пойдет девчачья форма, не то что бы не поверил, а даже может быть въебал за такое. То, что форма ему идет, заявление, конечно, сомнительное, но Юнги вспоминает весь просмотренный по юности хентай, и думает, что выстони он сейчас какое-нибудь мерзкое "братик, пожалуйста", никто не заметит подставы. Юнги действительно чувствует себя школьницей, невинной такой, неуверенной в себе, нежной девочкой, потому что Чимин говорит какой он охуенный, гладит его ноги, чуть задирая подол юбки, и смотрит с настоящим, неприкрытым обожанием. Плохо, до тошноты плохо. - С головы до ног ты - мой тип, - мурлычет Чимин себе под нос что-то ужасно попсовое. Хосок стебался, что Юнги похож на Сиэл. В короткой горчично-желтой юбке, белой блузочке с ужасно-клетчатым бантом и дешевом черном парике длиной до плеч Юнги похож на стремную японку. Чимин заправляет неестественно жёсткую прядь ему за ухо и выглядит при этом до жути умиленным: - Так круто. Можешь покрутиться? - Можешь пойти нахуй, - беззлобно огрызается Юнги. Но школьницы не умеют давать отпор, особенно когда какой-нибудь Чимин поджимает губы в бесконечном ну пожалуйста. "Больной же ты ублюдок" -, думает Юнги скорее про себя, нежели про Чимина, и, расскинув руки в стороны, крутится на месте так, что юбка подлетает вверх. - У тебя под юбкой ничего нет, - хихикает Чимин. - Тоже мне, блять, новости, - Юнги отдергивает подол, поправляет парик, чтобы не съезжал. - Собираешься проигнорировать этот факт? Чимин мотает головой и делает шаг ближе: - Давай купим тебе чулки. А лучше высокие гольфы. У тебя для девочки слишком волосатые ноги. - Скажу тебе по секрету, у девочек на ногах тоже есть волосы. Но гольфы это как-то слишком. - Ты сам как-то слишком, - Чимин шумно выдыхает. Разноцветные буквы на его груди мнутся под ладонями Юнги, скатываясь наверх к шее. Нежные школьницы не берут инициативу, но Юнги целует, лижет над верхней губой, царапает короткими ногтями нежные бока. - Солнышко, тебе настолько нравятся девочки? - спрашивает он с очевидной издевкой, когда Чимин несдержанно стонет в поцелуй. - Нет, мне нравишься ты, - у Чимина поразительно быстро сбивается дыхание и краснеют уши. Юнги вообще ужасно доставляет, как самое простое движение может заставить Чимина выглядеть так, как будто он сейчас умрет от того, как ему хорошо и плохо одновременно. Но это только внешне. - Могу я? - шепчет Чимин, и Юнги чувствует, как бесстыжие теплые ладони задирают юбку и гладят его голые бедра. - Можешь пойти нахуй, - Юнги повторяется, но, блять, извините, не юбка определяет позицию. И никакое ну пожалуйста тут не поможет. Комната кренится на бок быстрей, чем Юнги успевает осознаться - под головой оказывается неудобная чиминова подушка, а сам Чимин наваливается сверху, самозабвенно вылизывает его рот. Блузка неприятно тянет, собираясь на спине и вылезая из-под пояса юбки, волосы лезут в лицо, а идиотский бант давит на шею, мешая дышать. Хочется не то сорвать его нахрен, не то надавить сильней и задохнуться по-настоящему. Ужасные шорты невыносимо медленно скатываются с чиминовых ног. Сам он невыносимо долго и нелепо возится, пытаясь прижаться вплотную и обхватить ладонью два члена сразу. Получается не очень, но чем больше нет, тем больше Чимину хочется. Ему вообще хочется ужасно, потому что Юнги какой-то совсем невозможный, со своим спокойным взглядом из-под полуопущенных век и влажно блестящими губами. Чимин почти залипает, когда его вдруг клинит: - Слушай, я кое-что забыл, - говорит он почти с ужасом и смотрит жутко виновато. - Можно я тебя сфотографирую? Юнги думает, что это ну совсем пиздец кромешный, а потом соглашается.