I Scream, You Scream

Тайджо: Сегодня национальный день мороженого Джиш: :о Джиш: Я уже в пути Джош подъехал к дому Тайлера, когда солнце уже заходило за горизонт, окрашивая окрестности в ярко-розовый цвет. В Колумбусе стояло раннее лето, один из тех самых жарких вечеров, что являлся слишком душным, однако чрезмерно прекрасным, чтобы оставаться дома. Джош даже не выключил двигатель, зная, что Тайлер наблюдал, как он подъезжает к дому, в окно своей спальни. И действительно, несколькими секундами позже его лучший друг пробежал по лужайке, раскинувшейся перед его домом, и, открыв дверь, забрался внутрь машины. — Итак, мороженое? — сказал Джош вместо приветствия. — Ага, — ответил Тайлер. «С ним что-то не так», — подумал Джош. Он привык, что настроение Тайлера было чем-то непредсказуемым, но сегодня он выглядел так, будто был на грани срыва. — Все в порядке, Тай? — попытался разговорить его Джош, не решаясь нажать на педаль газа, пока он не был уверен, что с Тайлером все хорошо. Тайлер кивнул, но поджал ноги и крепко обнял себя. Только тогда Джош понял, что было не так. Тайлер надел рубашку. Прошел уже год с тех пор, как Джош видел Тайлера не в толстовке или кофте с длинными рукавами, когда он выходил на люди. Он приноровился чувствовать себя комфортно, не скрывая свои шрамы от Джоша и других близких им друзей, но только один на один, а никогда он не делал этого при большом скоплении людей, как около киоска с мороженым. Тайлер и так обычно волновался, и Джош знал, что взгляды незнакомцев, случайно упавшие на руки Тайлера, сделают все только хуже. И все же, он сидел на пассажирском сиденье в машине Джоша и собирался выйти на люди в рубашке в цветочек. Тайлер, казалось, заметил, что Джош его рассматривает. — Мне нужно переодеться, — тихо сказал он, посмотрев на свои руки. — Нет, — мягко пробормотал Джош. Последнее, чего Джошу бы хотелось, так это чтобы Тайлер думал, что у него проблемы с тем, чтобы выйти на улицу с коротким рукавом. Кроме того, Джош уже потел в своей безрукавке и кепке. Тайлер бы зажарился, если бы надел что-нибудь с длинным рукавом. — Нет, — повторил он. — На улице чертовски жарко, и эта рубашка милая. Тайлер немного покраснел и дальше уткнулся взглядом в свои колени. Он выглядел немного неуверенно, выбирая между вариантом переодеться или перебороть неизбежные взгляды посторонних людей. И его внутренний конфликт, отражавшийся на лице, разбивал Джошу сердце. Он очень хотел, чтобы Тайлеру было комфортно показывать свои руки в теплую погоду, но, с другой стороны, он не хотел принуждать его делать что-либо, к чему он был не готов. — Кроме того, — Джош сдался, — у меня есть толстовка на заднем сиденье. Если будет совсем невмоготу, мы сможем захватить её с собой. Хорошо? — утешительно улыбнулся он парню, сидящему рядом. — Хорошо, — прошептал Тайлер; казалось, он был благодарен за предложенный компромисс. — Поехали. Джош кротко улыбнулся, и машина сдвинулась с места. На пути к центру города Джош не мог ничего с собой поделать, он чувствовал себя защитником своего лучшего друга. Его раздражало, что люди думали, будто они знали что-то о Тайлере, как только видели его шрамы. Даже Джош, который неоднократно вырывал лезвия из рук Тайлера, а потом они плакали вместе на полу в ванной, который сидел с ним в отделении скорой помощи в ту страшную ночь, когда Тайлер в панике позвонил ему и сказал, что, возможно, он зашёл слишком далеко, даже тогда Джош знал, что для Тайлера это нечто большее, чем отметины на руках, и что всё это было намного важнее. Он не был просто депрессивным ребенком со шрамами. Он был великолепным музыкантом и плодотворным писателем. Он был невероятно креативным, атлетичным и чертовски весёлым. И, даже если он этого никогда не узнает, для Джоша он был, должно быть, любовью всей его жизни. Джошу хотелось бы, чтобы причиной, по которой люди пялились на Тайлера был только тот факт, что Джош держал его за руку. Лично ему было все равно, сколько людей на них пялилось, но он знал, что лишнее внимание заставит Тайлера чувствовать себя некомфортно. Было непохоже, что порезы были свежими, на самом деле, насколько Джош мог сказать, новых порезов не было уже долгое время. Но рубцы и раны, особенно те толстые, что тянулись вдоль предплечья Тайлера, до сих пор не побелели, и они выделялись на его коже, создавая узоры, о которых нельзя было подумать, что они достались носителю случайно. Джош знал, что друзья и родители Тайлера принимали шрамы, как его часть, и, что самое главное, они бесконечно его поддерживали, но все же самую большую поддержку ему оказывал Джош. Но даже самые положительные взгляды задерживались на них слишком долго. Также там были дети, которые просто откровенно пялились, и там были осуждающие взрослые, которые, как видел Джош, смотрели даже с каким-то презрением на Тайлера. Несмотря на то, в какую злость все эти взгляды приводили Джоша, он даже не мог себе представить, какое воздействие они окажут на Тайлера. Определенно, этих взглядов было достаточно, чтобы заставить Тайлера почувствовать себя так, будто ему было необходимо скрывать свои руки каждый раз, когда он выходил из дома. — Мне просто не хотелось носить одежду с длинным рукавом все лето, — внезапно пробурчал Тайлер, неспособный усидеть на одном месте и прерывая мысли Джоша. Он мягко кивнул и хотел что-то сказать, но не смог подобрать слова. — И, эмм… — Тайлер заламывал руки, пытаясь натянуть рукава, которых не было. Он говорил очень тихо, и Джош придвинулся ближе, чтобы расслышать его. — Я… На этой неделе будет шесть месяцев с тех пор, как я перестал себя резать. Так что. Да. Джош остановил машину. — Что ты делаешь? — нервно спросил Тайлер. Джош отстегнул ремень и подался вперед, обнимая Тайлера. Он почувствовал, что Тайлер выдохнул и уткнулся лицом в шею Джоша. — Это не такое уж и большое дело, — пробормотал он. — Замолчи, Тайлер, это неправда, — настоял Джош, продолжая крепко обнимать Тайлера. Он почувствовал запах его шампуня и подумал, что он чертовски рад тому, что Тайлер жив. Чуть отодвинувшись, он поцеловал Тайлера в висок и почувствовал, что щеки младшего покраснели, и только тогда он отстранился. Они всегда были такими – слишком нежными и чувствительными, даже для номинальных друзей. Они всегда наблюдали, как даже их близкие и друзья закатывали глаза при таком общении, но Тайлер никогда не возражал намерению Джоша доказывать, что с ним Тайлер мог находиться в состоянии комфорта, поэтому он никогда не прекращал этого делать. И хотя некоторая часть Джоша хотела, чтобы это превратилось во что-то большее, нежели платоническое влечение, всё же он всегда отгонял такие мысли в сторону как только мог, когда они были вместе. Для него главным было то, что он мог быть отличным другом Тайлеру. Тем не менее, как только они продолжили ехать, Джош обнаружил, что ужасно хочет протянуть руку и положить ее на колено Тайлера или переплести пальцы их рук – сделать что-нибудь, чтобы сохранить контакт. Он боролся с собой. «Не всё сразу», — говорил себе Джош. Когда они подъехали к парковке магазина мороженого, Джош увидел, что там куча людей. Он не пропустил тот факт, что Тайлер глубоко вздохнул, увидев кучу людей, которые стояли в очереди, огибая столики. В такой толпе совершенно невозможно было найти уединение. — Эй, Тай, мы можем не делать этого, — сказал Джош, кружа по парковке. — Мы могли бы поехать в Нью-Олбани, там меньше народа. Тайлер прерывисто задышал, однако покачал головой. — Все в порядке. Джош нашел место на парковке и ободряюще улыбнулся Тайлеру перед тем, как выбраться из машины и направиться в сторону очереди к мороженому. Пока они стояли в очереди, Джош позволил своему воображению бороздить просторы Вселенной или будущего, — там, где самой простейшей вещью в мире было протянуть руку и взять за руку Тайлера. Он позволил себе посмотреть на другого парня и увидел, что тот скрещивал руки, выглядя нелепо, и прижимал их к себе, скрывая самые худшие шрамы на руках. Но он не просил толстовку, и Джош понял, что пока Тайлер так ровно дышит — немного быстрее, чем обычно — всё было в порядке. Он нежно положил руку на спину Тайлера на несколько секунд и почувствовал, что сердцебиение младшего чуть подуспокоилось. Как бы то ни было, с приближением к окошку Джош видел, как Тайлер стискивал зубы, а его дыхание становилось поверхностным. — Хочешь, я закажу мороженое для нас двоих? — прошептал он на ухо Тайлеру. — Нет, — сказал он тихо, сжато и решительно, всё же разжав челюсть. Наконец-то, они подошли к окошку, где блондинка их возраста, облокотившись на прилавок, была готова принять заказ. — Привет, — сказал Джош. — Эм, мне мороженое с печеньем, и… — он посмотрел на Тайлера. — Эм. Я буду шоколадный рожок и немного радужных шариков, — сказал Тайлер с большей уверенностью, чем ожидал Джош. — И посчитайте вместе, — добавил Тайлер, доставая свой кошелек и игнорируя возмущения Джоша. Он отсчитал несколько купюр и протянул их девушке, которая после быстрого взгляда усердно пыталась смотреть куда угодно, но не на его вытянутую руку. Джош видел, что Тайлеру было немного неуютно, но всё же он забрал свою сдачу, как будто ничего страшного не произошло. Они нашли пустой столик на окраине, там, где было место для пикника на траве, и стали кушать в тишине. Джош был рад видеть, что Тайлер сдался и перестал пытаться скрыть свои руки, а вместо этого рассеянно напевал Death Cab*, размешивая мороженое ложкой. — Tiny Vessels?** — догадался Джош. — А? — отозвался Тайлер, поднимая голову, а затем улыбаясь. — О, да. Наконец, Джош почувствовал, что его лето может стать неплохим. Школа была почти позади, Тайлер не резал себя, жизнь была прекрасна. Затем, как будто какая-то неведомая сила была привлечена, чтобы разрушить мечты Джоша: маленький мальчик неподалеку повернулся к отцу и указал рукой на Тайлера. — Пап, что случилось с его руками? Конечно, не было никакой злобы в его вопросе – это был просто шумный ребенок, его отец сразу же жестом показал ему замолчать, бормоча свои извинения Тайлеру. Но этого было достаточно. Тайлер убежал до того, как Джош даже попытался найти слова, чтобы его остановить. По дороге он выбросил свое мороженое в мусорку, направляясь к машине; его догонял Джош. Пассажирское сиденье было пустым, когда Джош открыл дверь машины, и на секунду его настигла паника, когда он подумал, что Тайлер сбежал, и Джош его не заметил. Но затем он услышал тихий всхлип, доносящийся с заднего сидения, и, глянув за подголовник, он увидел, что Тайлер вжался в дверь, укутавшись в толстовку Джоша. Она была на размер больше, и он натянул ее на голову и колени, поэтому Джош мог видеть только немного пушистых волос, выглядывающих из разреза толстовки. Джош поставил свое мороженое в подставку для чашек и переместился на заднее сиденье, даже не утруждая себя, чтобы залезть через дверь. Тайлер держал руки между грудью и коленями и он был подобием маленького шара, поэтому Джош сел рядом, вырисовывая круги на его спине. Внезапно он не мог придумать ничего приободряющего. Но Джош смахнул волосы со лба Тайлера, и тот положил голову на колени, так что теперь Джош мог вытирать его слёзы подушечками больших пальцев. Тайлер наконец-то разжал руки и опустил ноги, опустив голову на грудь Джоша; и они оба откинулись на сиденье. Джош завел руку за шею Тайлера и мягко провел костяшками пальцев по его щеке. Дальше произошло следующее: Тайлер поднял голову и посмотрел на Джоша умоляющим и благодарным взглядом, и все беспокойства Джоша о том, что он может разрушить их дружбу, что он должен воздержаться, что он не должен переступать эту черту, вылетели из его головы сразу же. Медленно, очень медленно, он наклонился и прикоснулся своими губами к губам Тайлера. Всё, кроме губ Тайлера, в один момент показалось не таким важным, единственное, что Джош знал – это то, что губы Тайлера, все еще немного холодные от мороженого, были под его губами. Поцелуй был невозможно мягким и медленным, и на секунду Джош подумал, что Тайлер застыл от шока. Но потом — Иисусе — он ответил ему, простонав Джошу в губы, и углубил поцелуй. Тайлер обернулся и широко расставил ноги, чтобы его грудь коснулась груди Джоша. В этом жесте не было ничего с сексуальным подтекстом, просто ему было нужно быть ближе, ближе, еще ближе. И сразу же все дела перестали быть настолько срочными; шёл летний вечер, и Джош целовал своего лучшего во всём мире друга, и он бы с радостью остался на заднем сиденье этой машины навсегда, если бы ему пришлось. Он отстранился, только когда он почувствовал слезу, медленно скатывающуюся по щеке Тайлера, и он незамедлительно поцеловал то место, где она была. Джош внезапно почувствовал ненависть к каждому члену общества, которые делали невозможным появление парня напротив него на публике. — Я собираюсь... эм… изучать текстильное машиностроение в колледже, — пролепетал Джош, чувствуя, что он сам вот-вот расплачется, — и я изобрету толстовку с кондиционером, чтобы ты мог носить ее когда угодно. И на ее передней части будет написано «Не будь уродом, иначе Джош тебя ударит», а у меня будет другая, на которой будет написано: «Я Джош», а еще там будет череп со скрещенными костями. — Джош. — Или мы можем сделать одинаковые рукава! И я не шучу, я всегда хотел себе рукав. Или я могу сделать его, а ты несколько маленьких, чтобы привлечь внимание. — Джош. Он замолчал. — Я влюблен в тебя. Ох. Тайлер сказал это так, как будто он только что изобрел лекарство от рака, и каждый нерв в теле Джоша как будто горел. Он снова заключил Тайлера в крепкие объятия и прильнул к его губам. — Ты не должен произнести то же самое или что-то типа того? – пробормотал Тайлер сквозь поцелуй, уголки его губ приподнялись. — Тай, ты нихрена не знаешь, что я чувствовал к тебе на протяжении миллиарда лет… — Все равно, произнеси это, — прошептал Тайлер. Джош положил руку на шею Тайлера, прислоняя к себе, пока их лица не были достаточно близко. Он чувствовал, как мурашки бегут по его коже, пока теплое дыхание Тайлера щекотало его кожу. — Я очень сильно люблю тебя, Тайлер, — он прошептал в его ухо перед тем, как снова поцеловать его. Они целовались и целовались, и снова целовались, а остановились лишь тогда, когда растаявшее мороженое Джоша грозило перепачкать переднее сиденье. И когда они наконец заставили себя отправиться домой, Джош без всякой задней мысли наконец-то мог держать Тайлера за руку. И он не планировал отпускать ее в ближайшее время.