Сосуд богов.

      Солнце вступало в свои права, в то время как луна, тихо и неспешно пряталась от взора живых существ. Рассвет был холодным, сквозь стволы деревьев просачивался свет и углублялся в цветы. Сиреневые маленькие бутоны устилали землю морем, а деревья будто расступались. После происшествия ночью, никто не имел желания вообще что-либо делать в лесу. Но то, что с ними был волк, немного спасало ситуацию. Филя говорил, что животное сможет их защитить, но всецело полагаться на него не стоит. Амалия и на шаг не могла отойти от него. Рыжий зверь то и дело шел за ней следом. Ник и Фимир смирились, что пообщаться с девушкой не удастся, ведь животное при движении парней в ее сторону, просто скалило клыки. Лия наглаживала немного грубую шерсть, отчего он порыкивал. Бог крутился вокруг, говоря что-то о серьезном разговоре.       −Ох, Отец помоги мне! Амалия, нам нужно поговорить! Обсудить планы, − глаз Бога уже немного дергался от того, что эта несносная девчонка его не слушала, а во все внимание уделяла волку. Никто и не догадывался, кроме Фили, что это необычное животное.       −«Ну, так говори, раз это серьезный разговор, не теряй время. И вообще, о каких еще планах можно говорить? Я уверена, ты хочешь сделать что-то невразумительное, для того чтобы все поняли, что я сосуд и начали гоняться за нашими персонами? Ну, уж нет! Мне и так неплохо живется, приключений по горло!» − Лия кинула злой взгляд на Бога и вмиг отвернулась, продолжая сидеть на бревне. Рядом лежал зверь и спокойно спал, набираясь сил.       −Все! Мне надоело! Быстро спать! − Филя махнул руками, и девушка не успела опомниться, как упала на огромную тушу волка и вскоре заснула.       Вокруг ничего нет. Лишь темнота, которая неустанно давит на разум Амалии. Казалось, будто глаза закрыты, словно девушка зажмурилась, боясь их открыть. Разноцветные пятна возникали то тут, то там. Какие-то фейерверки и салюты появлялись перед Лией, она застыла, как изваяние и оставалась неподвижна. Словно, вот еще шаг и она упадет в пропасть воспоминаний. И она шагнула.       Страницы прошлого перелистывались, будто подталкиваемые ветром. Амалия вспомнила момент из детства, когда к ним в город приезжали артисты и давали представление. Ей было четыре года. Родители согласились отвести близнецов на выступление, если те пообещают кушать, так не нравившуюся им кашу с молоком. Был вечер и представление подошло к концу, из шатра выходили дети и их родители, старики и внучата, бурно обсуждая только, что закончившееся чудо. Лия вместе с Ником идут чуть впереди родителей, взявшись за руки. Малыши направлялись к киоску со сладостями. Яблоки в сиропе, множество конфет, разнообразные булочки и сладкие облака продавал пожилой мужчина. Он много улыбался в особенности детишкам, которые тыкали маленькими пухлыми пальчиками в понравившуюся им сладость. Было уже достаточно поздно и маленьким деткам пора ложиться спать, но только не в этот вечер. Сегодня весь город будет гулять, и веселиться, хохотать и бегать до полуночи. Ведь именно в это время огромные часы на площади пробьют свою песню в знак наступления нового дня. И только сейчас девушка поняла, что этот день был ежегодным праздником появления на свет сыновей Королевы Филмор. Им исполнялось шесть лет. Каждый день рождения королевских детей отмечался бурно и роскошно, но только для знати. Обычные же люди гуляли допоздна вместе со своими семьями.       Родители Лии и Ника были молодыми и полными сил. Улыбки были на их лицах, а смех слетал с губ. Маленькая точеная фигурка Тисы, а рядом огромной скалой над ней возвышался Гранд. Его большие руки придерживали женщину за плечи, он будто боялся ее потерять в этой огромной толпе. Тиса бросала взгляды на деток, шедших впереди них, дабы не потерять их из виду.       −Замерзла? — тихий шепот на ухо Тисе прервал ее мысли, табун мурашек пробежался по телу от горячего дыхания мужа. Она подняла голову и в это время Гранд оставил мимолетный поцелуй на ее маленьком носике. Тиса улыбнулась и воровски оглянулась, будто боясь, не увидел ли это кто-нибудь из детей. На это Гранд лишь рассмеялся.       −Мне совсем не холодно, тем более в твоих объятиях. Все никак не могу понять, почему от тебя веет жаром, ты будто большая печка, − она осторожно перебирала ногами, каблуки постукивали о каменную кладь и только бешеный ритм сердца выдавал ее волнение. Как бы долго она не находилась рядом с Грандом, казалось словно это в первый раз. Словно она все та же маленькая, влюбленная до одури, девчушка.       −Печка, значит?! — его наигранная обида, и раздражение через секунду уже испарились, и Гранд прижал Тису к себе. Руки осторожно гладили спину женщины, горячее дыхание опаляло край ее ушка. Минуту назад рядом была толпа людей, но сейчас только Тиса и Гранд. Детки, шедшие впереди, остановились и синхронно обернулись. Взгляд их устремился на обнимающихся родителей, и малыши вскоре присоединились к ним с радостными улыбками на личиках.       Воспоминание рассеивалось и с каждым судорожным вдохом девушки, все больше было размыто и вскоре совсем исчезло. Амалия пыталась себя успокоить, но все безуспешно, слезы все-таки полились из глаз, руки трясутся, ноги точно ватные. Лия и не заметила, как темнота стала отступать, и на ее месте возникал кабинет. Делать сейчас совершенно ничего не хотелось, даже поднять взгляд на Филю не было сил. Бог сидел за огромным столом из темного дерева, на котором были разбросаны разные бумажки, карты и стопки книг. Скомканные листы валялись вокруг стола и под ним. За спиной Фили находился огромный книжный шкаф с большим слоем пыли. Перед столом небольшие кожаные диванчики и вместо столика огромный шар, парящий в воздухе. А уже за ним неподвижно стояла Амалия.       −Не думал, что ты так отреагируешь на обычный отрезок твоей жизни, жизни твоей семьи. На простое воспоминание. Я ожидал другой реакции, восторга, счастья, возможно ностальгии и радости воспоминаний. Но нет. Мне порой кажется, что как только ты вспоминаешь все, что связано с ними тебя не настолько расстраивает их отсутствие, как жалость к себе. Да, так и есть. Ты просто жалеешь себя, бедную сиротку оставшуюся одну. Вот только ты не одна! У тебя осталась частичка семьи, но иногда ты про это просто забываешь! И меня это дико бесит! − правильно говорят, что гневные слова, будто лезвия, если их по неосторожности направить на другого. Они словно острые кинжалы ранят сердце и душу, особенно от родного человека, а Бог для нее — это частичка внутреннего мира. Амалии раньше приходилось испытывать прочность свою прочность, но это было давно, и она почти забыла об этом неприятном чувстве.       −Ты об этом хотел поговорить?! Сказать какая я ничтожная и жалкая?! Будто я сама не знаю, что нужно прекращать этим заниматься. Прекратить жалеть себя… Вот только не могу. Я понимаю, что многим людям может быть намного хуже, чем мне, но от этого не легче, а только хуже становится. Ты приписываешь себя к той кучке несчастных, к которым ты на самом деле не относишься. Я знаю, − голос звонкий, такой же, как у Тисы. Крик постепенно переходил на шепот и вскоре совсем затих. Поток ее мыслей настолько бурный, что все они разом прибывают в голову, но произнести их, уже нет сил.       Филя встречал много людей. Как бы он не хотел им помочь в трудную минуту, как бы они не просили, но Бог был непреклонен. Единственное в чем он мог помочь, так это разобраться в себе, чем он и занимался, если возникали проблемы. Сейчас возникла одна из многих последующих. Амалия живет прошлым, все ее мысли постоянно натыкаются на то, что произошло. Ей все больше хочется погрузиться в воспоминания о ее полной семье, будь выбор она бы там и осталась. Вот только выбора у нее нет. Филя подошел к девушке и приподнял ее лицо за подбородок. Полные слез глаза, раскрасневшиеся щеки и начинающий краснеть нос.       −Ты, конечно, достаточно мила, когда плачешь, вот только большинство мужского населения при этом не знают, что делать. И я в том числе, − уже переставшие дрожать девичьи руки уперлись Богу в грудь, отталкивая от себя. Мужчина хмыкнул, но нес тал противиться и отошел.       −Ты все твердил, что нам нужно о чем-то серьезном поговорить? — девушка, немного успокоившись, направилась к одному из маленьких диванчиков. Как только она присела, ее тело, казалось, полностью провалилось вглубь дивана, настолько он был мягким и воздушным.       −Одной из тем разговора, является твое поведение, но думаю, что ты уже это поняла. Повторно затрагивать ее не будем, хотя если ты, конечно, хочешь… −, но Лия не дала ему договорить и резко оборвала его речь. — Нет, какая следующая тема? — тонкие пальцы комкали край рубашки.       − Как ты уже, наверное, догадалась, ты такая не одна. То есть существует еще семь сосудов, а в них Боги. Нам нужно отыскать все сосуды, дабы не произошло непоправимое,       − Филя ходил туда-сюда по кабинету, попутно размахивая руками, для убедительности. А как только закончил говорить, повернулся к девушке в ожидании хоть какой-то реакции. Но Амалию рассказ не впечатлил. − Это что это такое непоправимое может произойти?! Конец Света?! О, Боги!       − А вот зря ты мне не веришь, к тому же так проявляется неуважение к старшим, а уж я точно старше тебя!       − Ну и мне, что делать? Бегать по всему континенту и кричать: «Боги! Сосуды! Выходите!» Филь, давай честно, я не представляю, как мы будем искать их. Если, конечно, у тебя есть какой-нибудь специальный прибор, для этого дела, то тогда да! Тогда хорошо будет! А так… − девушке определенно нравилось спорить с этим Богом, особенно выводить его из себя, как сейчас, например. Мужчина стоял недалеко от Лии и уже весь побагровел от гнева, вены на шее и висках немного вздулись и пульсировали, губы сжаты в тонкую линию.       − Ты меня, что за дурака держишь? Хватит так разговаривать со мной, девочка! Я тебе не соседский мальчишка, Я Бог! Еще хоть одно слово в таком тоне, отшлепаю, − он словно змея, злобно шипел. Нет, не кричал. Он говорил почти спокойно, но от этого становилось еще хуже. Амалия все белая, как мел, даже некогда розовые губы почти сливались с кожей, глаза до невозможности расширены и мечутся, в поиске чего-то. Никогда ей не было так страшно, сердце, словно птичка в клетке, билась о прутья. Она совершенно не дышала. — Возьми карту, на ней отмечено приблизительное расположение сосудов, но не всех. Только те, кто отозвались. Отмазку своим попутчикам сама придумаешь, а теперь уходи, − Филя пальцами разминал виски, а как только Лия поднялась с дивана и уже хотела подойти к нему, щелкнул два раза и она исчезла.       Как только девушка открыла глаза, сразу оглянулась в поисках карты. Небольшой сверток был у нее в руке. Развернув, она увидела маленькие синие точки, разбросанные по бумаге. Огромный волк лежал рядом и можно сказать подпирал спину Амалии. Животное открыло один глаз, но Лия уже успела спрятать карту в карман на брюках. Николас лежал на земле и, закинув руки за голову, жевал травинку, Фимир сидел рядом.       Только Амалия взглянула на него, сердце ее забилось пуще прежнего, как ей казалось, появился очевидный румянец, а дыхание не хотело становиться ровным. Все проблемы отошли на второй план. Она не понимала, почему у нее такая реакция на этого парня. В голове будто остановился поток мыслей, глупая улыбка появилась на губах. Мефимир заметил ее пристальный взгляд и направился к девушке. Руки ее дрожали, так же как и губы. Ей было то жарко, то холодно, словно поочередно обливали ведрами с холодной и горячей водой. Ладошки покрылись испариной, но Амалия сжала ручки в кулачки, надавливая ногтями на кожу. Она думала, что это поможет хоть немного отрезветь от этого незнакомого ей прежде ощущения.       − Ты хорошо себя чувствуешь, а то ты какая-то слишком красная? — большая, немного грубоватая рука легла на ее лоб. Лия сидела и несмела, пошевелиться, словно загнанный зверек. Фимир сидел на корточках перед неподвижной девушкой и смотрел ей в глаза, ожидая ответа. — Нет, то есть да! Все хорошо! − голос дрожал, но она надеялась, что никто этого не заметил. Мефимир улыбнулся и встал. — Проголодалась? Мы, пока ты дремала, приготовили ужин, пойдем, − он ухватил девушку за руку, это место обдало жаром, словно раскаленный кусок железа приложили, но он не обжигал, а грел. Парень все так же тащил Амалию в сторону Ника, который наблюдал за ними. Волнение сестры не скрылось от него. Недобрый прищур направлен в сторону девушки, которая старательно отводила взгляд. Волк до этого момента, лежащий на месте, вскочил на лапы, и медленно направляясь к компании тихонько порыкивал. Но его никто не замечал.       −Глупая, глупая девочка, которая совершенно не разбирается в людях, − как Фексилиус хотел, чтобы эти слова достигли ее, чтобы она поняла, что ей не стоит быть такой открытой. Ее нежное сердце и так испытало слишком многое для ее лет, если нанести последний удар оно разлетится на маленькие кусочки, которые невозможно склеить. Люди непредсказуемы, сейчас они твои лучшие друзья, а завтра вонзят тебе нож в спину. Ну, нет. Этого Бог уж точно не позволит, только не в этот раз…