Поцелуй Матери Ночи

      Старый лесной эльф крепко сжал пальцами обеих рук бутылку тёмно-красного стекла. Приподнял и наклонил над кубком — серебряным, разумеется. Настоящая серебряная посуда с Саммерсета.       Бэнлин любил красивые и дорогие вещи.       Наполнив кубок, эльф опустил графин на деревянный стол и неспешно двинулся к своему любимому креслу, располагавшемуся под головой минотавра. Босмер остановился на пару секунд, чтобы полюбоваться чучелом, как он всегда делал, и вновь продолжил путь к креслу. Сел.       У него болели ноги.       Бэнлин выпил.       Это было вино Тамики 399 года. Редчайший напиток на вес золота, по всему Сиродиилу таких бутылок было считаное количество. Бэнлин был горд, что сумел и себе урвать одну бутылку. Одну бутылку! Вся его серебряная посуда обошлась ему дешевле.       О чём, конечно, лучше было не знать его племяннику.       Бэнлин поморщился и вновь пригубил вино.        — Славное всё же чучело, — раздался грубоватый голос Громма. Бэнлин, ушедший в свои мысли, вздрогнул. — Подумать только, вот хорошие времена у вас были, когда вы завалили этого минотавра! — Норд посмеялся и с уважением посмотрел на своего господина. — Да вы этим можете до конца жизни гордиться.        — Да, — Бэнлин нервно дёрнул губами в попытке улыбнуться. — Времена и впрямь были хорошие. Люблю вспоминать ту охоту.       Это чучело он купил много лет назад. Заплатил за голову одному искателю приключений, о чьих похождениях услышал в таверне. И подумал, что такое чучело будет здорово смотреться в его новом доме в Бруме. Но Громму знать об этом было необязательно.       Бэнлин осушил кубок.        — Громм, налей мне ещё вина, будь добр. Нет-нет, не из этой бутылки! Её закрой и спрячь в подвале. Да поплотней закрой, понял? Нальёшь Тамику 415 года.       Громм послушно отлучился с кубком и вскоре вернулся.        — Благодарю.       Почесав голову, телохранитель, замявшись, попросился отойти ненадолго. Эльф с недовольством, но всё же разрешил.       Бэнлин одной рукой взял кубок и поставил на подлокотник кресла. Другой рукой нервно провёл по седым волосам, по затылку. В руке осталось несколько волосков. Эльф раздосадовано стряхнул их на пол.       Он безнадёжно старел.       Силы покидали его с каждым днём. Он больше не мог наслаждаться долгими прогулками, крепким здоровым сном, ежедневной бодростью после такого сна, женщины не ложились с ним в постель, а если и ложились, это ничем не заканчивалось. Бэнлин не мог больше почувствовать радость от того, от чего чувствовал раньше. Он не находил удовлетворения, потому что был просто не в состоянии делать то, что хотел. Его единственной радостью оставались вещи.       Бэнлин обожал вещи.       Большой брумский особняк с подвалом, по размерам таким же большим, как сам дом, идеально подходил для хранения большого количества вещей. Серебряная саммерсетская посуда, большая библиотека с книгами в кожаной обложке, идеально подходящими друг к другу, шкафу и прочей мебели по цветовой расцветке. Вазы из Хай Рока. Большие комоды, в которых хранилась дорогая одежда для его старого, дряхлого тела. Только окружённый всей этой роскошью, Бэнлин мог почувствовать себя немного счастливее. Только сидя в этом кресле, под головой минотавра, и потягивая дорогое вино из серебряного кубка, он чувствовал — хотя бы чуть-чуть — что живёт.       А его нахальный племянник возомнил, что родственная связь даёт ему право требовать с эльфа денег. Молодой и энергичный, что ему мешало сколотить себе такое же состояние? Бэнлин сжал зубы. Он заслужил всё это! Заработал! Добился самостоятельно. Так пусть и Кэнлин сделает то же самое.       В последний раз, когда Кэнлин просил денег, а эльф ответил отказом, племянник особенно разозлился. Он сорвался на крик, разбил пару ваз и пригрозил, что когда сам Бэнлин будет на смертном одре, ему никто не поможет также, как он не помогает своему родичу. «Ты не на смертном одре», — проскрипел тогда Бэнлин. Племянник снова вскрикнул от бессилия. «Ты совсем не слушал меня, старик!».       Бэнлин немного зажмурился, вспомнив эти крики и как сильно они били по ушам. Но угрозы Кэнлина действительно напугали его. Старый эльф стал запираться. Перестал подходить к окнам. Нанял соседскую девчонку, чтобы она каждый день покупала продукты и передавала их Громму. Замок был всегда закрыт и открывался только для таких случаев, как приход служанки. Также Громм теперь не отходил далеко и всегда был в нескольких метрах от эльфа. Такие меры помогали Бэнлину спокойно спать по ночам и с удовольствием потягивать вино Тамики, сидя в кресле под головой минотавра…       Вино застряло у эльфа в горле. В голове зазвучал голос Кэнлина. «Перевесил бы ты это чучело, дядя, я понимаю, что для тебя это повод для гордости, но сидеть под ним небезопасно. А если свалится?». «Ну что за глупости, оно висит здесь много лет и не свалилось. Нет причин для беспокойства».       Бэнлин услышал едва различимое поскрипывание.        — Громм… — испуганно протянул он.       Сейчас нужно будет встать и обязательно проверить крепежи. И как он со своей параноидальной погоней за безопасностью смог так легко отмахнуться от угрозы со стороны своих же вещей? Да, он ждал убийцы со стороны, отравителя, кого угодно, но брумские дома такие ненадёжные, такие старые…        — Громм! — Бэнлин был в панике. — Ты мне срочно нужен! Гро…       Раздался оглушительный грохот. И слабый, короткий крик.       Бэнлин обожал свои вещи.