«Светила сходят с небосклона» 74 ГИ. Капитолий. Тренировочный Центр. Менторская. Восьмые сутки Игр. 21:16
***
— Хеймитч, куда это ты намылился? — раздаётся в тишине низкий голос Рубаки. — Бегу. Меня уже ждут… Деньги! Сегодня ментор Двенадцатого весел, энергичен и пьян. И было с чего гулять: как же, всего лишь какой-то час назад его подопечная взорвала все запасы профи! Эбернети, заметно пошатываясь, уходит. В комнате остаются пятеро менторов. Логан, ментор Лисы, — происходящее точно не касается его вовсе. Он совершенно бесстрастен, за все эти дни он ни разу не пытался хоть чем-нибудь помочь своему трибуту. Рубака, напротив, полон энергии: не так давно, очень недовольный тем, что на экране вообще перестали показывать Руту, он пошёл ругаться с распорядителями. Вместо Сенеки Крэйна, который был вызван во дворец к Сноу, он поймал в коридоре его заместителя, некого Плацидия. После того, как тот начал отнекиваться и увиливать от ответа, Рубака рассвирепел и его зычный ор был слышен на всём этаже: насмерть перепуганный капитолиец был буквально запихнут Одиннадцатым в телерубку для отдачи нужного Рубаке распоряжения. В итоге, когда Рубака с видом завоевателя возвратился в комнату, на одной четверти экрана крупным планом уже показывали Руту. А вот менторов профи точно подменили. Произошедшее (взлетающие на воздух припасы, но главное, — снайперский выстрел Китнисс) сегодня открыло им глаза. Как же всё быстро переменилось! А ведь ещё перед обедом Энобария весело издевалась над планом Китнисс и Руты, это очень сильно раздражало Рубаку, и он дважды срывался, и лез было в драку со Второй, но Хеймитч каждый раз его останавливал. И внимательно следил за становящимся всё более мрачным и задумчивым Брутом. Хеймитч играл собственную партию, и главным своим противником считал именно Второго. Как-никак он неплохо знал своего бывшего приятеля — целых четверо суток Хеймитчу удавалось морочить ему голову, и ответ на главный вопрос Игр — зачем вообще Китнисс первым делом забрала у Диадемы лук, Брут найти так и не смог. Вернее, он нашёл ошибочный ответ — осы-убийцы покусали Китнисс так сильно, что она теперь стала немного «не в себе», и в беспамятстве, не ведая, что творила, прихватила у мёртвой Диадемы абсолютно бесполезный лук. Кроме того, Брута сбили с толку (также изумив Хеймитча) слова Блеска, сказанные им в момент, когда Пит «переметнулся» и спас Китнисс: — Мира! — было заметно, что Первый до крайности раздосадован, — Да мы же с тобой самих себя облапошили! Наш лучник (тут он с досады выдал секрет, что Марвел неплохо стрелял из лука)остался без оружия, а Ди — погибла. В тот же день Блеск Стайнер пропал — будто сквозь землю провалился, и Первый Дистрикт отныне представляла одна Кашмира. Хеймитч Эбернети тянул время, он виртуозно валял дурака, имитируя в глазах Брута, Энобарии и Кашмиры свою никудышность как ментора. Он коварно водил за нос Брута, вначале ему было важно сохранить в строжайшей тайне секрет Одиннадцати баллов. В этом ему крупно повезло — Плутарх Хэвенсби был готов на всё, лишь бы никто не узнал, как он сел в чашу с пуншем. Но главным его союзником стал… Сам Сенека Крэйн! Во-первых: президент Сноу наказал ему ни в коем случае не допустить появления в Капитолии любой информации про выстрел Эвердин! Но гораздо важнее было то, что с первого дня игр хитрец Эбернети убедился — Сенека симпатизирует Китнисс! Конечно, глава распорядителей вёл себя осторожно, но Хеймитч за четверть века повидал четырёх глав и научился предугадывать тайные знаки, и теперь предвкушая Большую игру, готов был и к «Большой партии»! И важнейшим условием было заставить главных соперников, в первую очередь Брута Саммерса, совершать одну роковую ошибку за другой. Финник назвал бы тот спектакль, который разыгрывал в Тренировочном центре Хеймитч, плетением сетей. Брут, а ещё Кашмира, ну и Энобария за компанию, должны были в нужный для него момент наскочить и затем намертво запутаться в сплетенной ментором Двенадцатого сети. И проиграть. Пока всё шло просто блестяще, пока всё ему удавалось. Сегодня было важно следующее — чтобы Брут не отправил Катону с Миртой комплекты титановых кольчуг и защитных пластин из огнеупорного пуленепробиваемого пластика (шлемы, наколенники и прочее). Хеймитч по своим каналам был в курсе всех его переговоров, а также Энобарии и даже Кашмиры с их спонсорами! Зная, каковы их планы и какими суммами они располагают, он точно рассчитал — в случае, если Китнисс оставит профи без еды, Брут и Кашмира будут вынуждены покупать еду, а на титановое снаряжение денег элементарно не хватит. А главная опасность заключалась вот в чём: если Брут выберет титановые кольчуги, а не еду, Китнисс, чтобы прострелить их, придётся подобраться к профи вплотную, шагов на тридцать-тридцать пять, а это сводило её шансы практически к нулю. Но в момент, когда все припасы взлетели на воздух, он радостно воскликнул: — Есс, ты это сделала. — Где были мои глаза? Снайпер? — тотчас последовал тихая реплика Брута. Но от Хеймитча не укрылось: голос его бывшего приятеля точно заледенел. «Ледяной гнев Горца» — понял Хеймитч и ощутил в районе позвоночника холод. Наступал он, «момент истины». Самый опасный момент его «партии». — Ответ верный, Горец. С пятидесяти шагов эта девочка попадет в бельчонка, не попортив шкурку. Ее отец был охотником. — воскликнул Рубака. Он был в курсе хитрых планов Эбернети и не утерпел. — Ты хочешь сказать браконьером? — раздражённо подала голос Энобария. — Ну, да. — предостерегающе зыркнув на приятеля, ответил ей Хеймитч. Ответ Хеймитча разозлил Вторую и она попыталась наброситься на него: — Рано радуетесь, господин Эбернети! Численное превосходство на нашей стороне. — затем она совершила грубейшую ошибку начинающего ментора. — Вот что нам надо сделать! Пока она не очнулась, навести на её след наших… Брут молчал, он остался погруженным в свои глубокие размышления, а Хеймитч вызвал одобрение приятеля своим возмущенным ответом: — Госпожа Гардинер! Пункт 10 Правил категорически запрещает менторам, используя инсайд, ориентировать трибутов в пределах арены, это именуется попыткой получения незаконного преимущества. Любая ваша попытка сделать что-нибудь подобное повлечёт мой официальный протест. Господин Уордэн меня поддержит. Тут уж у Энобарии глаза полезли на лоб: Хеймитч внезапно скинул маску, более притворяться ему резона не было. Названный по фамилии Рубака утвердительно закивал, но присутствующих изумил Логан, впервые за несколько часов подавший голос: — Я поддержу протест Эбернети. И подытожила Кашмира: — А при наличии сразу двух свидетелей Крэйн тебя неминуемо дисквалифицирует. И с этой минуты Энобария вела себя удивительно тихо. Как и предполагал заранее Хеймитч, Брут считал в уме, прикидывая на что сегодня ему придётся раскошелиться. Эбернети не оставлял надежду, что Горцу пока не виден весь расклад, но запас времени у ментора Двенадцатого дистрикта стремительно истекал. В 14:00 Вторые отправились на обед со своим главным «исполнительным» спонсором — Папирием. Энобария вернулась одна, очень расстроенной — как рассчитал Хеймитч, в момент, когда на арене разразилась катастрофа у Вторых не оказалось под рукой «запасного плана». Именно по причине, что не была ещё готова новая стратегия, Вторые не досчитались в своём менторском фонде ста миллионов. Брут, спокойный и невозмутимый, появился через два часа с лишним, перекинулся парой фраз с Энобарией и вновь исчез. Он рванул на Палатин, где на семейном совете Хаммерсли и Пемблтоны, вожди партии «синих», рассмотрели просьбу Брута выделить новые средства в фонд поддержки Катона и Мирты, голоса разделились — трое Хаммерсли, «кровным братом» которых был Горец, проголосовали «за», но леди Тициана Эйнстин-Пемблтон с самого начала 74-х игр оценивавшая шансы Катона на победу весьма скептически, проголосовала «против», её племянник и деверь последовали её примеру, ведь именно она была лидером партии. Решающий голос — «Отказать!» принадлежал известному нам Папирию Марчанду — президенту Военно-промышленного комплекса Панема. Вернулся оттуда Брут лишь рано утром. В этот момент Хеймитч ещё не знал, что на Палатине Брут имел предельно неприятный, резкий разговор с Папирием Марчандом, который самым роковым образом отразился на душевном здоровье Марчанда и на дальнейших событиях на арене 74-х Голодных игр. Сам Брут выглядел предельно спокойным, но в его глазах плескалась ледяная ярость. Хеймитч твёрдо помнил, что в критических ситуациях Горец концентрируется и максимально сосредотачивается, и вот именно тогда он и становится смертельно опасен. Не задумываясь, доверяя лишь своему звериному чутью, он несётся в выбранном направлении, снося всё на своём пути. Холодный и молниеносный зверь, а не человек. Эбернети боялся лишь одного — Горец догадается, что главный его враг не Марчанд, а именно он, Хеймитч. И тогда он его не пощадит, убьёт. Вот почему вопрос «переключения внимания» Горца на другие цели и был главнейшим в его игре. «Игре Хеймитча». В 16:00 на встречу со спонсорами отправилась Кашмира, вернее сказать, на встречу с семейной четой Брайс: господином Марцеллом и госпожой Клелией, вернулась она через час с лишним, в хорошем настроении и слегка навеселе. «Она получила свои двести миллионов. Ловко. Уважаю», — подумал Хеймитч. Теперь Марвелу резкое похудание не грозило, но титановая кольчуга ему не грозила тоже. Потому как Хеймитч Эбернети уже знал цену защиты от стрел его девочки: триста миллионов долларов и не центом меньше! В 16:06 вошедший распорядитель по имени Гавий направился к Хеймитчу: — Господин Эбернети! Вас хочет видеть мистер Крэйн, — и, чувствуя на своей спине взгляды Логана, Энобарии и Рубаки, Хеймитч отправился в офис Сенеки Крэйна. Сенека Крэйн пребывал в хорошем расположении духа: только что он вернулся из Розового сада, личной Оранжереи президента Сноу, Крэйну удалось убедить президента, что произошедшее сегодня на арене не имеет никакой политической подоплёки. «Зрелище, это просто великолепное зрелище, капитолийские зрители рукоплещут стоя.» — говорил Сенека. — Ладно, Сенека, вы меня убедили. Но всё же все, абсолютно всё, что может случиться на арене, Сенека, должно заранее предугадываться вами. Но в целом, всё идёт именно так, как я и предполагал. Я вами доволен, продолжайте в том же духе. И ещё, передавайте мой привет мистеру Эбернети. — президент сегодня был в отличном расположении духа. Поэтому, первым делом, Сенека вызвал на приватную беседу Хеймитча, как только вошёл в свой офис. — Мистер Эбернети! Вы обедали? Нет. И я нет, а давайте отобедаем вместе? — от подобного начала Хеймитч забыл что он вообще хотел сказать. Но он, естественно, согласился. Вообще-то, это было крайне нехарактерно для Сенеки Крэйна: во время игр он всегда обедал с своей супругой, дома. И всегда заранее было известно, с 14.00 до 15.35 в своём офисе его не будет. Это знали все, равно и то, что даже своего первого заместителя Домициана Харта, Сенека ни разу не приглашал отобедать вместе с ним. А тут он внезапно изменил многолетнюю привычку. — Вы же вегетарианец, господин Эбернети? — улыбнулся Сенека. — Совершенно верно. О! Даже свежие огурцы есть! Превосходно, Господин Крэйн, я так понимаю, что вы пригласили меня для конфиденциального разговора? — сказал Хеймитч, садясь за мгновенно сервированный, но достаточно скромный, по капитолийским понятиям, стол. — Приватного, — поправил собеседника Крэйн, — Но сначала я должен передать вам привет от президента, он поручил мне сделать это, — Хеймитч похолодел, но дальнейший разговор его ещё и изумил в самой, что ни на есть, крайней степени, — Меткость — не главное в успехе мисс Эвердин на арене, смелость — вот что более весомо. Первая ступенька — это гнездо ос-убийц, это было великолепно, два уничтоженных соперника и взлёт, головокружительный взлёт её рейтинга. И вот теперь взрыв всех припасов, вторая ступень. Ступень на пути короне, мистер Эбернети! — говорил Сенека Крэйн, не торопясь поедая артишоки по-римски. Старинное блюдо, которое отведать можно было только в Капитолии. «Вот же гадина! — подумал Хеймитч, — А ведь он совершенно прав, шаг за шагом Китнисс приближается к короне. Но получается я играю в одну игру с этим любителем старинной изысканной кухни. Вот только я играю с свою игру, а не в его». Вслух Хеймитч сказал следующее: — Короне, мистер Крэйн? — и он специально придал своим словам яда и сомнений. — Вы напрасно сомневаетесь. В глазах зрителей, Китнисс Эвердин уже считается достойной короны. Зрители допускают эту возможность всё больше и больше. Критический момент наступит очень скоро. В ближайшие дни, а вернее сказать — часы. Хеймитч увидел, будто в зеркале, как Сенека Крэйн практически решил уже для себя — Китнисс и только она победит на арене! И тут в кабинете появился неожиданный гость. Мистер Красс Хантингтон, личность примечательная.POV Хеймитча Эбернети
— Здравствуйте, мистер Эбернети. — Здравствуйте, мистер Хантингтон, — я сама учтивость и мне с трудом удаётся скрывать удивление, но именно его я желал встретить в офисе Крэйна. Судьба, определённо, это судьба. Главное, что следует знать об этом стареющем, но ещё полным сил господине, то, что он безумно, фантастически богат. Кажется, лет десять назад он был министром финансов. Но после той истории, злые языки шепчут, что Красс предложил Сноу отменить игры, какая степень крамолы, а? Чётко обосновал всё в денежном плане, так, как только он это умеет. Но президент ответил «нет» и Красс перестал быть министром. А через год-другой по Городу поползли слухи один другого чудесатее: Красс возглавил Трастовый фонд имени… Своей двоюродной бабушки по линии матери. Какое-то сумасшедшее количество деньжищ. Сотни миллионов. Да что там говорить: миллиарды «свободных денег». Завидовали ему молча. И желали, чтобы Красс оступился. Не дождались. Затем он основал «Хантингтон инвеншн» и всё завертелось. В каждом крупном проекте, который он начинал, была толика безумия. Он постоянно рисковал, не задумываясь, или это так казалось. Пожалуй, именно так. Да, следы его деятельности я замечал даже в Двенадцатом! И раз за разом всё у Красса получалось, он выигрывал, потому что всегда имел «твёрдый расчёт». Ни единую мелочь не упускал из внимания. И, конечно, каждый раз он невероятно обогащался. Никто не знает, как это ему удаётся, но Красс не проигрывает в делах. Никогда. Но к этим проклятым играм он до последнего времени касательства не имел. Всё изменилось четыре года назад — старика Радаманта отправили на пенсию, и вдруг появляется этот Крэйн. Без году неделя, работавший в центре! Все гадали-гадали, а потом кто-то знающий и скажет: «Так он же племянник нашего Красса, крассов значит протеже». И самое удивительное, что оказалось чистой правдой. И с тех пор за спиной Сенеки всегда предугадывается мощная фигура этого седого старика. Старца, у которого, как я сейчас вижу, живые юношеские глаза. Вот уж не ожидал! — Присоединитесь к нашей трапезе? — учтиво предлагает Крассу Сенека. — Нет-нет. Увы, я спешу. Буквально на минутку. Но горло промочить не откажусь, дай мне бокал «кьянти», пожалуйста, — Сенека Крэйн наливает ему бокал вина, а я замечаю, что Красс с Крэйном на «ты». — Тост, господа! — провозглашает самый умный, самый цепкий, самый удачливый коммерсант Капитолия, — За здоровье Китнисс Эвердин! — да, вынужден признать — удивил! Трое мужчин чокаются, Сенека Крэйн оказывается очень предусмотрительным: «белый ликёр» Санкт-Иоханнес-Цитльвейн уже плещется в моём бокале — Крэйн заранее им запасся, и он поинтересовался, разумеется, какое вино я предпочитаю… — Интуиция, она мне подсказала, что эта девочка выиграет. И знаете когда, господин Эбернети? —??? — В тот самый миг, когда её стрела пролетела в дюйме от моей спины! — Вы, вы, вы… — лепечу, прямо как ребёнок. — Да-да. Именно то, что вы подумали. И я понял: она не будет ждать, пока Сноу разрешит её победу, она возьмёт её сама. Нетерпение, но какой глазомер… — Сэр, нельзя! Это запрещается, — Крэйн укоризненно мотает головой. Но вообще-то он не сильно обеспокоен, в отличии от меня. — Молчу-молчу. Ха-ха. Мистер Эбернети. Вас устроит деловая встреча в десять вечера? Согласны? Ну и отлично, не прощаюсь. Сенека, прости. Больше задерживаться не имею права. Ну, ты в курсе. — Конечно, идите, — наклоняет голову Сенека Крэйн.***
После ухода Красса ужин Хеймитча Эбернети с Крэйном продолжился. Вначале они обсудили «незначительные вопросы», вроде цены на продовольствие для профи. Сенека согласился с Хеймитчем, что скидок менторам богатых дистриктов делать категорически не нужно, напротив, самое справедливая цена — если маленький кусочек хлеба будет стоить тысячу долларов. — Они сами виноваты! — безапелляционно заявил Сенека. Затем он включил зачем-то бездействовавший всё это время огромный проектор на противоположной стене. Хеймитч только взглянул туда и замер: показываемая местность была абсолютно ему неизвестной.Он насторожился. — Ничего не замечаете? А так? — Крэйн начал «играться с настройками», увеличивать резкость, «делать наезд», вот только все было тщетно: ничего примечательного в картинке пейзажа «камни у ручья» Хеймитч не увидел, и насторожился ещё больше, — Вот именно! Никакая техника его не берёт! Попробуем последнее средство — просмотр в инфракрасном спектре. — Его? — себе под нос буркнул ментор и тут всё и выяснилось — Он увидел замаскированного Мелларка. И обалдел окончательно. — Ну и кому нужно выставить одиннадцать баллов? Может быть ему? Вы не находите? — насмешливо задал вопрос Сенека. Это было двойне странно: глава распорядителей знал, где находится трибут Двенадцатого, а ментор и понятия не имел об этом. — Он не просто жив. Я внимательно слежу за ним, и делаю всё, чтобы его состояние было стабильным: во первых: чтобы он не замёрз, температура ночью не опускается ниже плюс двенадцати градусов. Второе: днём я держу температуру в районе двадцати градусов. Больше нельзя: у него сепсис в начальной стадии. Хотите меня спросить, зачем я это делаю? Помните интервью Мелларка? Я его пересматривал несколько раз и меня осенило: эти игры должны запомниться зрителям надолго. Китнисс и Мелларк. Два трибута, пара, вот что требуется! Может ли Китнисс победить в одиночку? Давайте просто подсчитаем баллы двух трибутов из разных дистриктов? Первый аннулирован, Диадема мертва. Второй дистрикт: десять и десять, итого: двадцать баллов. Одиннадцатый дистрикт: восемь и семь, итог: пятнадцать. Двенадцатый: одиннадцать и восемь, в итоге это девятнадцать, двадцать и девятнадцать: критически малая разница. Но возьмём баллы Китнисс и Руты, и получится всего восемнадцать. Понимаете мою мысль? — Думаю, что понимаю. Вот только, сэр, эта арифметика… Сенека, как бы защищаясь выставляет правую ладонь, и Эбернети замолкает. — Вы правы. Но лишь отчасти. Сравниваем потенциал: пара Китнисс и Рута проигрывает паре Мирта и Катон в финале, Китнисс погибает, победа достаётся трибутам Второго дистрикта. Паре! Вот я о чём. Понимаете? Отлично, теперь рассмотрим важный, нет: критически важный момент: каких трибутов она убьёт. Если она убьёт маленькую девочку, её рейтинг рухнет. Она не карьерный трибут, это нужно помнить постоянно, мистер Эбернети! Хеймитч затаил дыхание: Сенека Крэйн точно прочёл его мысли: «Он прав, он абсолютно прав, если Китнисс убьёт Руту, всё рухнет, но к чему он клонит? Два трибута? Но это уже уже изменение регламента! Пойдёт ли на это Сноу?!» — У меня есть план. Китнисс и Рута должны его найти. Найти и спасти своего союзника и защитника. Он совершенно необходим. — Без Пита ничего не получится, — выдохнул Хеймитч. — Именно! — твёрдо подытожил их разговор Сенека.***
В то время как менторы-профи вели себя спокойно и подчеркнуто вежливо по отношению к Хеймитчу и Рубаке, их менее опытные и импульсивные подопечные начали истерить, грозя сорвать своим менторам всю игру: В 19:22 на арене начало резко темнеть, так как никто из спонсоров не пожелал «платить за свет», его досрочно отключили. Профи предстояло испытание нового порядка: лечь спать голодными! На удивление спокойным остался Марвел: — Народ! Вы как хотите, а я спать! — и ушёл спать внутрь Рога изобилия. Немного пришедший в себя после приключившейся катастрофы Катон взбесился: — Спать? Я пойду и найду её! Она от меня не уйдёт!!! — Ее? — удивление Мирты, похоже, было искренним. — Это была Китнисс! — с холодной яростью ответил ей напарник. — Идиот! — голос Брута заставил Хеймитча повернуть голову в его сторону, «Горец начал злиться» — подумал Эбернети. Он было хотел поиронизировать насчёт того, что профи выучили имя его подопечной, но всё же решил промолчать. И Рубака Уордэн, не сговариваясь, последовал его совету. Итак, в девятом часу ментор Двенадцатого дистрикта убыл на встречу с Крассом — «наиболее перспективным спонсором» во всём Капитолии. Брут по-прежнему отсутствовал. Подопечные Энобарии с невероятным воодушевлением, но без всякой пользы рыскали в ночном лесу. Они нарезали круги, то и дело возвращаясь в одну и ту же точку, Катон невероятно злился, Мирта, напротив, была угрюма и сосредоточена. Если Вторые и не заблудились, то это была её заслуга. Рубака «деликатно» не посмеивался над нелепым поведением профессионалов, Логан вообще дремал, сидя в кресле. Наконец, в начале двенадцатого (а именно в 23:11) терпение Энобарии наконец-то лопнуло и она отправилась в «пункт отправки подарков», чтобы послать им записку: «Закругляйтесь! Вы ничего не найдёте». На пункте возник спор с распорядителем, усмотревшим в тексте записки попытку незаконного вмешательства ментора в действия трибутов, и тогда текст был переписан до фразы: «Возвращайтесь в лагерь. Надо беречь силы». В 23:58 Рубака поднялся со своего места, намереваясь идти спать. — Я ухожу. Когда ещё выдастся нормально поспать? — пробасил он. Внезапно подал голос ментор Пятого дистрикта: — Я с вами. Подождите. — затем он спросил уютно устроившуюся в кресле Кашмиру, — Мисс Стайнер, вы с нами? — Идите, я ещё побуду здесь. Должен же кто-то остаться? — философски заметила она. И менторская опустела. Поэтому-то свидетелей происходивших после полуночи событий не было. Одна лишь Кашмира. По началу ничего чрезвычайного не происходило: в начале первого ночи в лагерь возвратились уставшие как собаки Мирта и Катон. Последний просто валился с ног. Вёл он себя немного странно: бормотал что-то невнятное про себя и, кажется, начал разговаривать сам с собой. Мирта же была предельно спокойна и, кажется, холодна. Марвел моментально проснулся и проследил глазами, как Катон просто «упал и уснул», приметил, что маленькая Мирта устроилась рядом с ним, но ближе к Марвелу, лицом к Первому. С ножом, зажатым в правой руке. В позе, из которой легче всего вскочить и начать отбиваться, если нападут. — Подозревает, — еле слышно усмехнулся он про себя. И улыбнулся. Немного безумно. Затем, больше часа ничего не происходило. Ничего существенного. Вот только Катон спал как убитый, Мирта спала очень чутко, то и дело открывая глаза. Спал ли Марвел? Сложно было понять, казалось что спал. Но Кашмира прекрасно знала, что её подопечный, если необходимо, может сутками бодрствовать и выглядеть при этом неплохо. От её взгляда не укрылось, что периодически он приоткрывает глаза и лежит, лишь притворяясь спящим. — Чертёнок, — мягко отметила про себя женщина. К этому моменту практически все камеры, кроме той, что показывала спящую в укрытии Китнисс (больше для того, чтобы Хеймитч не вздумал подать жалобу, что «его героиню» перестали показывать и он от этого жутко пострадал), камера, которая показывала спящую Руту после ухода Рубаки погасла. Также выключилась и камера на самой вершине дерева где спала осунувшаяся и не евшая довольно долго Лисса. Теперь только камера внутри Рога изобилия показывала в инфракрасном спектре, потому как в темноте ничего разобрать было невозможно. Внезапно заработала камера №3 снаружи Рога, в ночном режиме камеры реагировали на малейшее движение и активизировались автоматически. Это Марвел вылез на свежий воздух. Кашмира, не сомкнувшая ни на мгновение глаз, наблюдала за ним. Он почему-то не спешил возвращаться. Но когда он тихо двинулся прочь от Рога изобилия, она не выдержала, произнеся вполголоса: — Куда это ты намылился? Марвел, стараясь идти бесшумно, прошёл двадцать шагов на север, затем круто повернул на восток и остановился около ничем непримечательного деревца. Когда он достал спрятанную на поясе сапёрную лопату и начал копать, глаза её удивлённо распахнулись, но всё равно не произнесла ни слова. Она смотрела. И вот он извлёк из тайника какой-то немаленький предмет. Лунные блики заиграли на его полированной поверхности и Кашмира догадалась, что это меч. Меч, который всего два раза брал в руки Второй (т.е. Катон). В самом начале, у Рога изобилия и позже, когда профи, потеряв девушку из Четвёртого и Диадему, вернулись в лагерь. Первым делом Катон проверил на месте ли, замаскированный внутри Рога, этот самый изящный отполированный до блеска меч. Катон отправился и закопал его, несмотря на то, что его искусали три осы-убийцы. А после того как он схоронил его - отключился прямо на пороге Рога. И вот теперь Марвел неведомо как, узнав место тайника, завладел этим самым мечом. Кашмира перестала дышать и её глаза стали словно два блюдца. Она смотрела как переключаются камеры, по мере того как он двигался куда-то на северо-восток, вглубь леса. В отличии от Вторых он хотя и не надел очков инфракрасного зрения, но двигался очень осторожно, почти что бесшумно. Пройдя триста с лишним шагов, выбрав ориентир, он быстренько закопал похищенный меч. И, поднявшись на ноги, помахал в камеру. Помахал абсолютно обалдевшей Кашмире Стайнер. И преспокойно вернулся к Рогу изобилия и лёг спать. Первым делом посмотрев в сторону Мирты, но она спала крепко-крепко, отвернувшись и в обнимку с Катоном. На губах Марвела появилась коварная улыбка. И он тихонечко лёг спать.Теперь вернёмся к основным событиям: приключениям Победителей в Трансфере. *** POV Пита
Далее происходит сногсшибательный разговор «девчонок»: — Мира, а ты ничего не хочешь рассказать? — начинает Энобария, теперь она идёт справа от меня, а слева от Китнисс идёт Кашмира. Интонация такая: усекла, шутки закончились. Говори!». — Это ты о чём? — не говорит, а шипит Первая. — Мира, я видела, как ты на тренировках смотрела на неё. На Китнисс. Но она не Ликург и не эта тварь Селеста. Теперь Эвердин — одна из нас. А Каллиопа мертвее мёртвого. Кто её убил? Мира! Кашмира молчит, плотно сжав зубы. Её красивое лицо съедает злость и что-то ещё ей препятствует. Если это просто гордость — полбеды, а вот если причина лежит в могиле на городском кладбище Первого Дистрикта, всё предельно плохо, хуже не бывает. Неожиданно в разговор сзади вступает Брут, его голос мягок, насколько только мягким может быть голос уроженца гор Второго Дистрикта: — Мисс Стайнер! Не надо держать это в себе. Скажите всё как есть, прямо Китнисс в лицо. Но всё равно Первая молчит. Время бежит, и мы начинаем спуск под уклон — это соединительный коридор, достаточно узкий, он приведёт нас в Трансфер. И тут неожиданно, даже для меня, звучит тихий голос, почти что шёпот, не голос, а почти что мольба, его подает по-прежнему дрожащая мелкой дрожью в моих руках Китнисс: — Мира. Пожалуйста. Расскажи. Про Зигрюндель. И тут четверо (я, Энобария, Кашмира и резко побледневший Брут) поворачиваем к ней головы. Одновременно. Не сговариваясь. И я делаю в этот миг потрясающее открытие: меч, которым меня ранил Катон — Тайна, но все четверо посвящены в эту тайну. Похоже, каждый из нас осознаёт то, что только что понял я. Первой заговаривает Кашмира, у неё глаза широко распахнуты. От ужаса или от крайнего изумления, даже не знаю: — Хотела унести эту тайну с собой в могилу, но не судьба! Жаль. Ладно, черт с ним. Расскажу, всё расскажу: Китнисс, слушай, и тогда мы с тобой будем квиты. Этого никто не знает, только я одна. Я тогда уснула в просмотровой, было половина шестого, так что всё видела я одна. Марвел украл меч твоего парня, Эна, совершенно бесшумно, как кошка, никогда бы не подумала. Он знал, что я наблюдаю за ним, он помахал мне рукой, смотря прямо в камеру. Запись я просто уничтожила… — Сенека запретил делать копии без его ведома. Мира, ты уничтожила запись, и всё… Капитолий, черт побери, все на ниточке держится! — обалдело произнесла Энобария. — Выходит, он не терял Зигрюндель. Его украли. — произносит хмурый Брут. Он слишком недоволен, пожалуй даже в критической степени - недоволен. — Он его спрятал. А ты видела куда? — каким-то не своим голосом спрашивает Кашмиру Китнисс. — Видела. Могу показать. — отвечает ей Кашмира. — Спа. си.бо, — слегка заикаясь отвечает Китнисс. Я реально боюсь за её здоровье, она в шаге от самой жуткой истерики, которую я только видел.***
Тур победителей. Мы покидали Дистрикт Семь, была ночь. Я не ложился, как будто знал. А потом я услышал даже не крик, это был плач. Китнисс плакала, и я подорвался. Тотчас. Ночь я провёл в её купе. Опять. Она так и не сказала, не смогла, не решилась рассказать, тогда я ещё не знал, а то бы настучал этому мертвецу по роже. Катону. Кажется, я начинаю понимать, почему Марвел «сныкал» тот меч. Первый защищал не меня и не Китнисс, да он сам не хотел быть убитым Зигрюнделем…***
Кашмира подает руку, Китнисс её жмёт. Я знаю, какая она сейчас она холодная. Первая наклоняется и говорит практически шёпотом ей на ухо, слышу только я: «Калли мне всё почки отбила, но я рот на замок закрыла. Он спрятал его там… там ещё деревья с осиными гнёздами, четыре дерева, среднее кривое. Помнишь это место? — Китнисс замирает, затем кивает. Кашмира переводит взгляд на меня. Я отмечаю про себя, что её лицо разглаживается, она обращается уже ко мне, — Пит, он закрыл его с левой стороны, слева и справа висят гнёзда. Огромные гнёзда. Ты его найдёшь». Справа раздаётся голос Кефисо, слова Кашмиры она слышать не могла, наверное, дождалась, когда Первая закончит говорить: — Надо решать, куда идти, здесь развилка, у нас два пути, левый на десять метров короче, они оба ведут к люку на площади. Никто не успел рта открыть, как сзади раздался голос Одэйра, который до сих пор вёл всех нас и получал приказы непосредственно от Плутарха Хэвенсби — главы заговорщиков Капитолия. Да, наушник для связи с ним получил от него и я, но я скорее телохранитель Сойки-пересмешницы, Символа начинающегося Восстания. (Тогда ещё я не знал, что мне самому уготовлена немыслимая роль Пересмешника, по мысли президента Койн, «её зорких глаз, внимательных ушей и Неуловимых мыслей»). — Господа, настал момент. Я получил распоряжение мистера Хэвенсби в момент чрезвычайной опасности для отряда передать командование мистеру Саммерсу. Как «Первому бойцу Панема». — интонация Финника была предельно серьезной. — Должен заметить, первый боец Панема это — Тезей, а не я. Но приказ — есть приказ, мистер Одэйр. Я принимаю командование. — Пит, ты подтверждаешь, что такой приказ был? — огорошивает меня Финник. Вот мерзавец: мне нужно несколько секунд, чтобы среагировать, после чего я произношу: — Подтверждаю! Финник смотрит мне в глаза, его губы изгибаются в хитрющей улыбке, затем он манерно наклоняет голову. Капитолийский поклон. Я не нахожу ничего более лучшего, как ответить тем же. И Китнисс словно тисками сжимает мне левое плечо. Моя охотница все поняла! Ну и ну! Надо мне с ней поаккуратней. Лгать. — Марцелл, ведите отряд к лаборатории! Нам необходимо знать, с чем мы имеем дело. Вы говорили, господин Марцелл, что система охраны ненадежна? — спрашивает невозмутимый Саммерс. — Система автоматизированная, но сбои случаются постоянно: гаснет свет, включается сирена, температура то падает, то растет. И эти твари моментально реагируют: они приходят в крайнее возбуждение. Там нестабильная система, я сразу обратил на это внимание. Мы сворачиваем направо. — Профилактику вовремя не проводили, вот всё и сбоит. Секретность, а бардак как и везде, — с презрением в голосе говорит Эрроу. Наш электроэксперт — Кефисо почему-то молчит. — Возможно, — подытоживает Брут. В подземном мире, называемом Трансфером, ни единого звука, так что я слышу звук своих собственных шагов. ― Мисс Флинн, вы не знаете, аварийное освещение здесь всегда работает или его можно выключить, как наверху? Надо отметить: здесь всё освещается множеством тусклых люминесцентных лампочек наверху и по боку, на стенах Трансфера в целом — это действительно подземелье, где царит полутьма и зловещая тишина. Эрроу отвечает не сразу, задумывается, стараясь дать более содержательный ответ: ― Думаю, отключить «аварийку» невозможно в принципе. Надо посмотреть… В Капитолии все сети имеют резервные источники питания, но если наши вырубят рубильник, продержаться можно не больше четырнадцати суток. — Значит, четырнадцать суток — таков запас прочности по энергетике? — спрашиваю я. — Да, — отвечает Пятая, — снабжение продуктами зависит от железной дороги, а она также электрифицирована. Дистрикты вполне могут поставить Капитолий на колени, но только если все вместе. Блеск, Энобария, Мэйсон заинтересованно её слушают и понимающе качают головами. Эна подмигивает Первому, он отвечает ей гримасой: понимание, ум, злость и… ненависть я читаю на его волевом лице. Мы подходим к обыкновенной стене, облицованной светло-желтой кафельной плиткой, никакого намека на дверь, но Марцелл с предметом, похожим на ключ, а скорее на отвертку, моментально нащупывает некое отверстие, я предположу, что это поможет нам проникнуть в лабораторию. Возникает заминка — миротворец никак не может «открыть невидимую дверь», но вот с жутким скрипом она отпирается, Марцелл буквально отжимает её всем своим телом. — Не работает! — отдышавшись, говорит он нам. Мы входим вовнутрь. Какая-то каморка. Победители только что не трутся локтями друг о дружку. Следующее помещение, куда ведет нас наш проводник, Марцелл, длинный узкий коридор. Абсолютно темный. Эрроу ищет электрощиток, не находит, ругается. Вспоминает некую мать какого-то Теллера. Мы идем дальше. Джоанна пытается шутить: говорит про незнакомого мне Лаврентия, капитолийца, наверное, но никто ей не отвечает. Мэйсон, обидевшись, затыкается. Мы проникаем в более просторное помещение. Темно, ничего не видно. Пока Эрроу не добирается до источника питания и неожиданно не вспыхивает непривычно яркий свет. И мы видим следы борьбы и труп капитолийца, разорванный надвое. И тогда все спокойно достают и приводят в боевую готовность оружие. — Он убит не так давно. Тело не успело остыть, — холодно звучит голос Блеска. — И то, что разорвало беднягу, возможно, где-то рядом. — замогильным голосом отвечает ему миротворец Марцелл, и снимает с предохранителя автомат. Я первый следую его примеру. «Они ждут». Нельзя мешкать, законы охоты жестокие — если ты не убьёшь, ты умрешь сам. А умирать я не намерен!*** Спустя четыре с половиной минуты. POV Пита
-Да! Получается, я её убил! Тварь, похожую на чудовищного рака, с кошмарными клешнями, каждая с мою руку величиной. Я не думал ни секунды, сразу стрелял. Как только услышал впереди себя какой-то скрежет, сразу выстрелил. И попал точно в голову. — Меткий выстрел, мистер Мелларк, я знал, что у вас «скользящая» реакция, — Я было хотел спросить, что это такая за реакция, но быстро прикусываю язык — дальше следует разнос, жесточайший, — Мистер Стайнер! Я разве не назначил вас командиром авангруппы? Ею и командуйте и не встревайте. Последнее предупреждение! Капрал! (он обращается к Марцеллу) Ваша задача какая? Прикрывать Мелларка и Эвердин. Встаньте на своё место! Строгий выговор вам! Обращаюсь ко всем: опасность первой степени, не покидайте боевой порядок ни на шаг. Оружие к бою. Капрал! (обращается он вновь к миротворцу Марцеллу) Время дорого, ведите группу в комнату управления. Сержант! (говорит он Афанасию) возьмите мой фонарь. — он передает тому большой ручной фонарь, интересно откуда Брут его взял? — Идём! Комната управления также тёмная, первым туда входят наши разведчики: Блеск и огромный Афанасий. Затем под охраной Юлия туда проходит Эрроу и через десять секунд вспыхивает свет, а ещё через двадцать Брут разрешает нам (Китнисс, я, Кефисо и Петроний) зайти в помещение, а вообще, он шага не даёт нам сделать без команды. Неожиданно меня зовёт Эрроу: — Брут, мне нужен Мелларк! — и говорит уже мне, — Поможешь мне? И мы с ней вдвоём быстро перезапускаем систему управления и слежения центра, по её уверенным движениям я быстро понимаю, что она хорошо знакома с такого рода аппаратурой, но я-то ничего подобного в жизни не видел! Впрочем, то, что все «подконтрольные объекты» (кто придумал такое дурацкое название?) имеют встроенные датчики слежения, а также то, что их можно включить снова и, самое главное — увидеть карту, где каждый монстр виден как на ладони, всё-же, догадался я. Теперь мы можем их видеть. — О, кто же это у нас такой умный? — слышу сзади насмешливый голос Энобарии, — Класс, теперь мы точно знаем, что к чему, люблю определенность. — Вы и камеры подключили? — этот юный голос может принадлежать только Петронию. И далее следует пара ценных подсказок от самого молодого распорядителя игр (ему шестнадцать, но что он младше нас с Китнисс, не особо заметно, кроме того, он — парень бесстрашный, ведь мы только что узнали, что имеем дело с шестьюдесятью пятью монстрами, и многие из них представляют адские машины для убийства гигантских размеров). Как только к панели управления подходят другие Победители они понимают, в какую смертельную ловушку мы бы угодили, если бы не свернули сюда, а пошли сразу же по старому маршруту, ведущему наверх: — Чёрт! Финник! Мы же шли туда, в левый коридор, который ведёт к площади. — восклицает Джоанна. — Да ты только взгляни на эту тварь, её же даже из автомата не завалишь! — Мисс Флинн, дайте пожалуйста вид грузовой станции 44. — этот взволнованный голос принадлежит Кефисо, она уже поняла, что чуть не привела всех нас прямо в лапы смерти. — Спасибо. Смотрите — проход свободен, мы сможем оттуда подняться наверх. Однако, Брут не спешит, увиденная картина ему крайне не понравилась, я слышал как скрипят его зубы, затем посылает двух миротворцев Юлия и Тифия проверить, не остался ли кто-нибудь из здешних «питомцев» в своих клетках, через минуту они возвращаются и приносят ещё одну неприятную весть: два зала, где полно монстров, они заперты и там сплошной ядовитый газ. Петроний получает задание как можно быстрее проверить, нет ли поблизости утечек этого самого газа, в это время Кефисо с Эрроу, жутко нервничая, пытаются запустить электричество — нельзя же сражаться в темноте. — Чёрт, ничего не выходит! Не получается! — восклицает мокрая то ли от пота, то ли от страха Эрроу Флинн. — Попробуй ещё раз! — отвечает ей более хладнокровная Кефисо. Но я-то вижу как ей страшно, по глазам, там плещется животный ужас — а у самого перехватывает дыхание, как только у меня получается (с четвёртого раза, правда) и с помощью «карточки допуска второй степени секретности» Петрония, камеры наблюдения главного тоннеля линии «А» Трансфера: Мы видим сразу два десятка монстров, они перегородили путь подземным поездам, ведь никто не проедет мимо четырёхметрового волка (в базе данных он назван «объект 15»). Ещё один монстр, размером с крупную собаку, видимо проголодался и он пытается атаковать тварь помельче, вот только светло-серая тварь обладает острыми кинжалоподобными когтями и активно ими защищается. Но большая часть монстров словно позируют, стоят недвижимо и это становится причиной небольшого спора: — Они что застыли от холода? Почему они не двигаются? — задаёт вопрос Кашмира. — Там температура двадцать четыре градуса. — отзывается Кефисо. — Тогда почему? — произносит Китнисс. Ей голос предательски дрожит. Она никак не может успокоиться, ей невероятно неуютно здесь, жутко и хочется бежать прочь, она держится с громадным трудом, я ощущал это как никто другой: она то покрывается холодным потом, то я ощущаю жар её горячего, болезненно горячего тела на своих ладонях, груди. И я боюсь, моё присутствие лишь немного помогает ей. Не закричать и не потерять сознание. От меня совершенно никакой пользы. Конечно, ей зло и обидно, что меня как бы «оторвали от неё», поэтому она нависла над местом, где я сижу, она обхватила меня руками, держится за меня, я чувствую кожей как она тяжело дышит, то лихорадочно быстро, то, напротив, замедленно. Начинается обмен мнениями, наш командир, Брут, молчит, свое слово он выскажет последним, подводя итог. Первый говорит Финник Одэйр: — Давайте ударим в лоб. Ворвемся на станцию, оружия у нас достаточно, по моему, должно получиться. Ему зло возражает Джоанна: — Должно… Ты сам понял, что полное… (цензура). И она получает афронт от Кашмиры: — А что тебе не нравится? Нормальный план. Должен сработать. Ее перебивает брат: — Мира, у них численное преимущество и они куда сильнее нас. Она не успевает возразить, мы слышим возглас Эрроу: — Есть! Получилось. У меня получилось, у нас есть свет! — и это сразу придает нам всем уверенности: сражаться при свете куда удобнее, теперь у нас есть шанс! К тому же мы видим: внезапно вспыхнувшие десятки, если не сотни ламп в тоннелях Трансфера, но самое главное — на самой станции, в один миг испугало и сбило с толку часть подземных чудищ: жуткий волк в нерешительности стоит и не знает, что ему делать, крутит головой, подозреваю, он сейчас практически ослеп, он не привык в яркому свету, жуткий монстр Трансфера. — Мы можем обеспечить прикрытие основной группе. Прикроем вас огнём сзади, — подает голос великан Афанасий, Юлий и Тифий согласно кивают. — Я за. Идем на прорыв, пока они не очухались, привыкнув к свету. — решительно говорит Энобария, ее лицо отражает решимость и бесстрашие, профи не боятся смерти. Брут молчит. — Я за. — коротко высказывается Чума. И любовно гладит острие огромного топора. — Я не останусь здесь! Только вперед, — говорит Эрроу. Блеск внимательно смотрит на голограмму над панелью управления: несколько (явно больше пяти) монстров размером с собаку стремительно удирают в боковые технические галереи, спасаясь от слепящего света. Рассматривает пространство станции — за десять секунд два массивных монстра (номера 34 и 48), один зеленого цвета ящерица, второй чудовищная обезьяна исчезают из поля зрения. Наконец, Первый произносит: — Наши акции явно идут в гору. Эрроу, ты просто гений, они действительно боятся света. Теперь мы можем рискнуть! — Здесь настоящее царство сумрака, поэтому я дала напряжение на лампы в сто пятьдесят процентов. Но это ненадолго: через четверть часа система начнет сама их отключать, а то и разом снизит уровень напряжения. Поэтому, тридцать минут не гарантирую, но пятнадцать у нас есть! — восклицает возбужденная Эрроу Флинн. — Тогда к делу, господа, — раздаётся зычный командирский бас Брута, — у нас есть время на мгновенную атаку. Итак, мистер Стайнер! вы ведёте авангард, я — командую центральной группой, мистер Одэйр — прикрывает нас с тыла! Снимите оружие с предохранителя, это боевая операция. Вопросы есть? Нет? Очень хорошо. Выступаем. Коридор, ведущий от «фабрики монстров» к грузовой станции неширок, довольно-таки короток и слабо освещен, по поводу чего вспыхивает короткий словесный поединок между Джоанной, Кефисо и, почему не знаю, Энобарией: — Э, а что вот те лампочки поярче врубить не судьба? — голос Мэйсон полон яда и кого угодно заставит оскорбиться, Кефисо, к которой они обращены, старается быть сдержанной: — Нельзя, мисс Мэйсон. Вся энергия сконцентрирована на самой станции, надо экономить… Джоанна зло её перебивает: — Ну, конечно, так я и поверила! — Будь так любезна, заткни свой рот, — раздаётся в тишине громкий шёпот Энобарии. Мэйсон явно хочет ей ответить, но встретившись глазами с Финником, который идёт рядом, действительно затыкается. Сразу. — Так, внимание, входим тихо, не нужно привлекать к себе лишнее внимание. И. Повторяю, никто не должен покидать своё место, Ни при каких обстоятельствах! Сержант, открывайте, — голос Брута негромкий, но он так и настраивает на подчинение. Это действительно голос командира и вождя, которому веришь без оговорок. Сержант Афанасий аккуратно (я бы даже сказал нежно) открывает небольшую техническую дверь, именно через неё мы попадём прямо на платформу. И нам в глаза ударяет кажущийся нестерпимо ярким белый свет, на долю секунды каждый замирает, но не такой он и сильный — через мгновение глаза уже привыкают к нему. И самое главное: всё впереди видно как на ладони. Мы все выходим. Отмечаю про себя: «потолок очень низкий, но это даже хорошо. Но стены справа и слева очень далеко — станция слишком широкая, зато отсюда прекрасно видна наша главная цель — люк и лестница, ведущие наверх. До них не более двухсот шагов». И тут я слышу сзади какое-то шипение, инстинктивно оборачиваюсь назад. Две твари, похожие на огромных змей, (номера «15» и «18») выскочили из тоннеля и не торопясь приближаются к нам. Снимаю автомат с предохранителя, но сделать ничего не успеваю, хотя замечаю, что миротворцы Юлий и Тифий прицелились по тварям. Они ждут. Чего? Команды, конечно. — Мистер Мелларк, мисс Эвердин, и ты, Эна! Повернитесь и смотрите перед собой, ваши спины прикрывают. Не отвлекайтесь. Пожалуйста. А вы (и Брут обращается к Кефисо), дайте мне руку. Спасибо. — и резко через мгновения, бьющим по ушам голосом, — С этого момента все опасные для нас движущиеся объекты уничтожать! Огонь! Миротворцы стреляют за моей спиной, я же держу крепко Китнисс за руку и в точности исполняю полученный приказ командира. Дальнейшее я помню точно в дымке и нечётко, это потому, что все происходило не просто быстро, а молниеносно. Начинается треск без остановки, кто-то целится из автомата по лениво атакующим нас тварям, кто-то стреляет. Расстояние не такое большое, поэтому опасность велика. Нападения начинаются со всех сторон. Исключая нападения сверху, и это едва не стоило нам неприятностей: мы все почему-то думали, что напасть сверху, с низковатого потолка просто реально неоткуда. Но это было не так. Бегу вперёд. Мы все бежим, вокруг начался какой-то хаос. Я глохну на оба уха, и смотрю только перед собой и не останавливаюсь ни на мгновение. И ещё ни я, ни Китнисс мы не стреляем, хотя готовы открыть огонь в любой момент, потому что мы в самом центре, справа от меня бежит Китнисс, слева Энобария и Брут с Кефисо, немного впереди Чума. Сзади, стараясь ни на шаг не отставать, Петроний. Собственно, самих монстров мне почти и не видно. Внезапно слышу какой-то звук прямо у меня над головой, поднимаю глаза и… уже целюсь в монстра из автомата. Приказа ждать не надо, поэтому я стреляю в тварь у меня над головой, иначе, сейчас она спрыгнет прямо нам на головы. Вообще, это было самонадеянно. Почему-то мы решили, что опасность не может грозить нам сверху: потолок достаточно низкий, неудобно и точка. Но монстры устроили нам конкретную засаду: над нами десятка полтора тварей различного размера и разнообразной степени смертоносности. Самое неприятное заключается в том, что мы их поздно заметили. Они не выдали своё присутствие раньше времени, но самое подозрительное то, что ловушка не фиксируется камерами наблюдения! Вот мы и прокололись на этом! — Эна! Сверху, стреляй! — кричит Брут, — и Вторая безошибочно находит цель, маленькую зеленоватую тварь, размером с кошку, которая уже мёртвой падает рядом с Китнисс . — Ну и клыки, острые как бритва, — шепчет Китнисс, глядя на неё, доставая из-за спины свой новый лук. Ну, вот и пригодился. Опять. Нас атакуют теперь со всех сторон и ещё и сверху. Уши окончательно глохнут от треска выстрелов. Блеск пытается пробиться быстро вперёд, расчистить дорогу к спасению. Но вот незадача: любая тварь крупных размеров, прыгнувшая на нас сверху, отсечёт дорогу половине нашего отряда! Наш командир, Брут понимает это и останавливает отряд, теперь я занят только одним: нахожу цель и тут же стреляю в неё. Время на исходе, но надо поскорее обезопасить наш путь. Поэтому, бой завязался нешуточный. Остановившись (надо перезарядить магазин), обнаруживаю вокруг себя полнейший хаос. Который на самом деле самый настоящий порядок. Все чётко и надёжно: