До хрипоты

Дрожь сотрясает хрупкое, измученное побоями и голодовкой тело. Брюнет сгибается, прикрывая ладонью окровавленные губы. Из горла вырывается хриплый надрывный кашель, буквально сотрясая стены камеры. Капрал сидит на коленях, прикованный цепями к стене. Два железных кованых наручника на ногах, стершие щиколотки почти до мяса, уже заросли густым слоем запекшейся крови. Если ногами еще и можно было двигать, то прикованная прямо к стене рука была неподвижная. Первое время Леви что есть сил пытался оторвать наруч от поверхности, расшатывал его, тянул на себя, но ничего не получилось. Лишь новые и новые ссадины образовались на запястье. Убрав ладонь от губ, Леви осматривает пальцы. Капли крови вперемешку со слюной стекают по тонким костяшкам. - Блять, - еле слышно ругается капрал, вытирая ладонь о свои штаны. Противно от собственных действий, но разве важна чистота в нынешнем положении? Одежда уже давно пропиталась кровью и грязью. Разве можно уследить за всем, если в твоем расположении лишь одна рука. А еще этот кашель. Он начался через несколько дней после заточения. Сначала Леви кашлял немного, но с каждым днем все больше и больше. А теперь еще и с кровью. Для человека, практически никогда не болеющего, данное явление было как нонсенс. Это серьезней, чем простуда. Тело периодически бьется в лихорадке и пробирает озноб. Иногда капрал забывает дни, забывает, сколько ему осталось. Как же хочется, чтобы это быстрее закончилось. Сколько можно оттягивать судебный процесс и неминуемую казнь? Кенни Аккерман постарался так, что нет никаких шансов на другой исход. Жнец даже однажды является и пытается сломить до конца своего бывшего ученика. Шутит мерзко, усмехается противно - все в привычной манере. Полиции бы у него поучиться. Попытки содержателей тюрьмы усмехнуться или просто посмеяться над пленником похожи больше на искаженную тухлую мину, в то время как усмешка Кенни способна вызвать рвотный рефлекс. Сознание Леви было мутное, немного расхлябанное - не дало в полной мере выразить всю реакцию на посетителя. Жнец был самым последним человеком на земле, кого хотелось бы видеть. Леви даже не поднялся на ноги, смотря снизу вверх на посетителя. - Ну что, как теперь поживает твоя свобода? - усмехался Кенни. - Опалились твои крылышки? Аккерман сел на корточки возле прикованного капрала, рассматривал его с некоторым удовольствием. Время практически не изменило Кенни. Смоляные волосы так и не покрылись серебряной поволокой седины, лишь россыпь морщин на веках появилась, да в уголках губ. Старость не красит. А еще у Кенни Жнеца взгляд стервятника, готового в любой момент накинуться на жертву, даже не задумываясь, что она может быть с душком. Мужчина дышал в лицо пленника мерзким затхлым запахом табака. - На кой я тебе всрался, Кенни? Обижен, что я не настолько пропащий, как ты думаешь? Поиграться захотелось на старости лет по новым правилам? Или как всегда нет правил? - Леви наблюдал за Аккерманом, пытаясь определить, что на этот раз от него понадобилось. Неужели пришел просто поглумиться над трудом своим. - Мало над тобой работает стража, слишком умный. Завещание составил, коротышка? Еще совсем немного и болтаться будешь, даже подставку ставить не надо, - Кенни провел горизонтальную линию вдоль горла, изображая веревку. - Сколько задниц пришлось тебе вылизать, чтобы засадить меня? Самому не противно всю жизнь тягать полицейское дерьмо, - к горлу подкатил ком мокроты и, кажется, снова крови. - А ты слишком разговорчивый. От чувства безысходности что ли, - противно ухмыльнулся Аккерман. Сдерживаться было невозможно. Резкий рывок вперед - и кашель снова сотрясал тело Леви. Настолько сильный приступ, что, казалось, сейчас наружу через горло вылетят и легкие. Леви не успел подставить ладонь, прежде чем капли крови брызнули наружу - и прямо на шею Кенни. - Что это, блять? - Аккерман резко поднялся на ноги, суматошно пытаясь стереть с себя багровые капли. Капрал поднял взгляд на бывшего учителя и не смог сдержать смеха. Кенни Жнец ошарашенный, растрепанный. Как только на лицо кровь не попала. А лучше сразу в его вечно раскрытую для каких-либо пакостей пасть. - Моя вторая безысходность, - сказал Леви. Кашель заменился хриплым смехом. Кажется, он уже давно так не смеялся. Возможно, никогда. - Ублюдок! - зарычал Кенни, ногой нанося удар в солнечное сплетение капрала. Удар был не особо сильный, но его хватило, чтобы сорвать дыхание. Леви начал задыхаться, хватаясь за горло и повисая на единственной прикованной руке. Железный наручник врезался в саднящую кожу с такой силой, что стало будто бы слышно, как трещат кости. В этот момент Леви даже поймал себя на мысли, что, может, стоит позволить себя добить. Слабость была настолько сильная, что хватило бы и пары ударов. Но постепенно кислород начал заполнять легкие, а дыхание восстанавливаться. - Был помойной крысой, ей и помрешь, - бросил Аккерман, сплевывая на каменный пол темницы. Размеренным шагом он направился к выходу из камеры и открыл дверь. - Посмотрим, кто сдохнет первым, - бросил Леви, поднимая взгляд на врага. Если его продержат здесь подольше, то, возможно, учитель подхватит ту же дрянь и пойдет следом. Эта мысль даже немного согрела. - Увидимся в аду, Кенни. Дверь жалобно скрипнула, а затем намертво закрылась, выпуская из камеры старшего Аккермана. Такой запоминается Леви единственная за многие годы и последняя в его жизни встреча со старым учителем. Постепенно отступает и злость на него. За все всегда приходится расплачиваться. В свое время он и сам погубил много людей. Так к чему стенать, что сейчас все раскрылось. Таким нелицеприятным образом, но все же. Леви откидывает голову назад, утыкаясь в скользкую стену. Он смотрит в старый обветшалый потолок, как будто и не видит его вовсе. Разум далеко. Дальше этих стен. Там, где шелестит зеленая трава, где солнце светит, переливаясь волшебными лучами на водной глади. Там, где с треском вырывается наружу и крепко натягивается трос, а новые куртки пахнут кожей. Хочется окунуться в белоснежный ворох чистых простыней. Сейчас бы капрал все отдал за чистую одежду и кружку горячего чая. А еще увидеть отряд. Хотя, с последними гораздо проще. Они встретятся на суде. Командор точно будет его защитником, точно будет стараться изо всех сил, чтобы освободить капрала. Только вот зачем? - Куда вы? - доносится издалека. Леви отрывает голову от стены, прислушиваясь. - У нас приказ доставить преступника, - голос кажется знакомым. Неужели опять какой-то допрос? - Но никакого приказа не было. - И не будет, - раздается другой голос, за которым следует возня и звон метала. Леви выпрямляется, ровно садясь на полу. Он прислушивается к действиям вдали коридора. Что-то упало, словно мешок на пол. Звенит что-то железное, кажется, связка ключей. И шаги уверенно приближаются. Или решили поиздеваться, а может и совершить самосуд. А может и... - Капрал! - раздается знакомый возглас с коридора, и из-за угла появляется немного взлохмаченная каштановая макушка. - Йегер, мать твою, - облегченно вздыхает Леви. Кто бы мог подумать, что он так рад будет увидеть мальчишку. Зеленые глаза радостно смотрят на него в ответ, и Эрен спешит открыть камеру. К этому времени появляется и его спутник. - Кирштейн. Какого хрена вы творите? - Командир Эрвин ждет вас в повозке. Мы перевезем вас в штаб, - уверенно говорит Жан. Эмоций меньше, чем у его напарника, но, кажется, он тоже рад. - Что с судом? - Леви садится на колени, ожидая, когда Эрен наконец-то разберется с ключами и откроет эту чертову дверь. - Мы не знаем. Нам только дали приказ освободить вас, еще двое наших дежурят на входе, еще несколько на других этажах, - поясняет Йегер. Дверь жалобно скрипит, впуская неожиданных спасителей. Эрен, не теряя времени, спешит расстегнуть наручник на руке. - Открой его, дальше я сам, - хмуро говорит капрал, отворачивая голову. Хочется не дышать. Задохнуться, пока не доберется до своей комнаты. Так велика вероятность, что никто не узнает о его болячке. Эрвин как всегда старается, даже слишком. Послать мальчишек на такое задание. Хотя, само освобождение слишком опасного преступника, кажется совсем безумным. Наверно, все крайне плохо, раз Смит решился на крайности. - Эрен, блять, - чертыхается Леви, когда понимает, что парень уже тянется к его голени. Рукой, которая была без наручника и без проблем двигается, Леви пытается схватить запястье Эрена. Но тот перехватывает руку Леви раньше. Не сильно, но весомо. - Я что сказал? - Вы слабы. Поэтому командир послал нас вам в помощь, - парень отпускает ладонь капрала и продолжает возиться с наручниками. Закончив с оковами, Эрен обхватывает Леви за плечи, помогая подняться на ноги. Капралу хочется возразить, оттолкнуть парнишку - не привык он к жалости, помощи. Но ноги не слушаются. Вместе с оковами отошли и сросшиеся корки на ссадинах. Крови вроде нет, но боль пронзает усталые, затекшие от редких движений стопы. Капрал пытается сделать шаг, но тут же пошатывается. Он бы даже упал, если бы не крепкая рука Эрена, держащая за плечи. - Конь, ты долго будешь ворон ловить? Помоги мне донести капрала, - кричит Йегер на стоящего на стреме напарника. - Я тебе не конь, тупая ты башка, - огрызается в ответ Кирштейн, злобно смотря на парня. Но с места сдвигается, подходит ближе и с другой стороны обхватывает плечи узника. - Харе трепаться, дамочки, выбираемся из этого гадюшника, - хмуро говорит Леви, опираясь руками на плечи парней и опускает голову. Усталость. Адская усталость. Леви смотрит под ноги. В коридоре на полу - тела вырубленной охраны. Затем ровный пол сменяется ступеньками. Каждая ступень отзывается болью при ударе ступней об нее. Леви сжимает зубы. Немного, осталось совсем немного. Даже удается впасть в забытье, пока в голову не ударяет воздух. Настолько свежий, чистый, не спертый, что перехватывает дыхание. Леви с жадным удовольствием вдыхает всеми пазухами. Пропускает через себя живительные потоки и наконец-то открывает глаза. Как же их много. Кажется, собрался весь отряд. Многочисленные шаги, шарканье ног. Ночная мгла освещена огнем горящих факелов. Свобода. Долгожданная и, скорее всего, краткая. Возле повозки стоят Эрвин и Ханджи. Ученая радостно улыбается, как всегда поправляет очки. А вот командир хмур, брови насуплено сдвинуты на переносице. О чем-то думает. Наверно, сожалеет. О чем? Что спас, или что ради такого слабака подставил весь отряд? Или он снова продумывает свой идеальный план. - Кладите его в повозку, - командует Эрвин. Такие повозки обычно идут на перевозку провианта. С закрытым кузовом. Конечно, так проще затесаться в толпе. Да и весь отряд как-то в штатском сегодня. Опять все продумал, хитрый сукин сын. Жан и Эрен заносят слабого капрала в повозку и укладывают на специально приготовленный лежак. Они ретируются быстро. Лишь Йегер на мгновение оборачивается, глядя на своего командира. -Ты идиот, - хмуро говорит Леви, когда чувствует, как чьи-то руки накрывают его тело теплым зеленым плащом с крыльями разведки. Он поднимает веки и сталкивается с небесного цвета глазами. - Ничего, скоро будешь в штабе, оклемаешься, - спокойно говорит Смит, смотря сверху вниз на лежащего капрала. - Если... - брюнет не успевает договорить. Новый приступ кашля застает врасплох. Леви успевает прикрыться рукой, губами упираясь в грязный рукав собственной рубашки. Кажется, со свежим воздухом случился перебор. - Что с тобой? - командир смотрит встревоженно, немного удивленно. - Сквозняки. Держись пока подальше, - говорит Леви. - Нам пора выдвигаться. Эрвин больше не говорит ни слова и выпрыгивает из повозки, оставляя Леви одного. Дождавшись, пока телега наконец-то не тронется, капрал приподнимает локоть и смотрит на отчетливые свежие пятна крови на потемневшем рукаве рубашки. «Если не сдохну быстрее» - так и не договорил Леви, подумав фразу про себя. А повозка все дальше уносит отряд в даль. Под равномерный такт движения колес приходит спокойствие, медленно закрываются глаза. Сон - тревожный и мучительно желанный одновременно - погружает капрала в свои объятия.