Помогите мне, полицейский Чон

      Ночь пролетела незаметно, уступая такому ненавистному, кажется, для всех людей мира утру. Игривые солнечные лучики прокрались в комнату, где мирно посапывала ХаБин в обнимку с одеялом, и раздражающе задели своими «лапками» ее лицо. Девушка недовольно промычала и укуталась в плотную материю с головой. Приятные тепло и покой удобной кровати Чонгука отбивали всякое желание к приветствию нового дня, но когда до темноволосой дошло, что она не засыпала на этом месте и вообще, вроде как, не засыпала, сразу же вскочила. Растрепанная и помятая, она позабыла о сне и теперь хлопала глазами, иногда щурясь.       — Я же точно помню, что была на кухне с Чонгуком… — пробубнила себе под нос Чхве, запустив руку в волосы, и зашипела. После затишья болячка вновь дала о себе знать.       Кареглазая сидела в полусонном состоянии, покачиваясь из стороны в сторону до тех пор, пока ее слуховые рецепторы не уловили глухо играющую мелодию, доносящуюся из другой части квартиры. И потом вспомнила, что теперь живет, собственно говоря, не одна, и на каждом шагу нужно быть крайне осторожной. Вдруг Тэхен выскочит из-за угла?       Девушка лениво поднялась с пригретого ложа и поплелась к источнику звука, намереваясь хорошенько отругать «диджея». Стоило ей только приблизиться к дверному проему в зал, как изо рта непроизвольно вырвался писк и она спряталась за стеной, предпринимая попытки утихомирить подскочивший ритм сердцебиения. Заиграла другая песня, более энергичная, более взрывная. ХаБин выдыхает и тихонько выглядывает, по прежнему оставаясь в укрытии незамеченной. По крайней мере ей так кажется.       Прямо перед ней Чонгук совершает преступление, позволяя столь… завораживающее зрелище разглядеть представительнице прекрасного пола. Он подтягивается на той самой встроенной в стену штанге, тяжело дыша и плотно сжимая челюсть. Глупо, конечно, может прозвучать, но то, как он вспотел — выглядело сексуально. Нет, не просто сексуально, а чертовски сексуально! Футболка прилипла к телу так, что можно было видеть, как перекатываются напряженные мышцы рук, как подрагивает проступившая на шее венка. Точно! Чхве ведь совсем не знает о том, что это привычное для Чона дела, заниматься по утрам.       Темноволосая сглатывает, машинально облизывая пересохшие губы, и продолжает бесстыдно пялиться на подтянутость юного полицейского, как внезапно…       — А юных леди не учат чувствам стыда или хотя бы приличия? — растерянно моргает и замирает, когда слышит хриплый смех у себя над головой. — Подглядываешь? Ах, был бы я девушкой, тоже бы с удовольствием пялился! Да я и так могу пялиться… Могу ведь? Разделю с тобой сие зрелище, пока Джунг рядом нет.       — Попалась…       Девушка заторможенно поднимает голову к Тэхену и сверлит его довольную моську полным обиды взглядом, на что тот опять смеется, просто потешаясь над Чхве.       — Утра, Гуки! Снова рано встал, смотрю, — специально привлекает к себе внимание шатена Ким, и ХаБин начинает метаться в поисках обходного пути для отступления. Миссия сорвана, отбой! — Тебе чай?       Он нарочно выделяет громкой нотой последнее слово, дабы спортсмен посмотрел в его сторону, но тот никак не реагирует, продолжая заниматься, и темноволосая уже было облегченно расслабилась, однако, Тэхен оказался проворным шутником.       — Или кофе?       — Ким Тэхен! — подобно кошке шикает ХаБин и хочет пригрозить наглецу, но шумный вздох и хлопок, свидетельствующие об окончании тренировки прерывают ее. Не успела смыться по-быстрому. Ну, Тэхен! Ну, берегись!       — А, привет, — кивает офицер, промокая полотенцем лицо. — Кофе, пожалуй. Совсем не выспался. О, Бин! Уже встала…       Девушка закусывает губу и на секунду прикрывает глаза, поворачиваясь к юноше, и коротко кланяется, стараясь не смотреть тому в лицо. Слишком стыдно, слишком.       — Доброе утро, — он приветливо улыбается и что-то с хрустом ломается в сознании Чхве. Они все-таки пересекается взглядами и в мгновение возникает уже знакомое чувство, только на этот раз сильнее.       ХаБин сдается и отворачивается, щипая Ви за бок, быстренько ретируясь с места. Чонгук в недоумении смотрел ей вслед и уже успел подумать, что что-то сделал не так, но хохочущий друг развеял дурные мысли, давая понять, что его рук дело. Чон закатывает глаза и задается вопросом, когда же Тэхен прекратит подшучивать надо всеми, и сам же отвечает: никогда.

* * *

      — Чонгук, ты уверен, что это необходимо? — взволнованно шепчет девушка и сжимает руку в кулак.       Шатен решил подкинуть не очень приятный сюрприз. Да, конечно, он непосредственно касался дела с аварией, которая явно была подстроена, в чем полицейский не сомневается, но также тот не подумал о том, что видеться с Чимином ХаБин — одна из самых ужасных идей. Разбитое сердце, разочарование, все такое.       — Да, — спокойно отвечает парень, сосредоточенно глядя на дорогу. — Я знаю, что вы с ним… — осекся, думая над тем, как бы выразиться помягче. — Состояли в отношениях и расстались, но это одна из вещей, которые я должен соблюдать на службе — допрос подозреваемых. А его я подозреваю.       — Я понимаю, но… Не знаю. Там была девушка, а он парень, и…       — Только не говори, что ты его защищаешь, — с губ Чона слетает усмешка, послужившая знаком раздражения и закипающей агрессии.       — Я не защищаю, а лишь говорю очевидные вещи! — возмущается в ответ юная особа, обиженная тоном юноши.       — О, да, очевидно, что он перепихнулся с какой-то бабой, ты дала ему отворот-поворот, задела его блядскую гордость и он не захотел тебе отомстить. Да, давай, рассказывай, какой он распрекрасный!       — Да что с тобой такое?!       И правда, Чон Чонгук, что ты говоришь? А он и сам не знает. За считанные секунды и всего пару слов в проскользнувшую защиту ублюдка Пака от Чхве, шатен успел перепроверить подозрения в голове, возмутиться, надуться, как ребенок, разозлиться и взорваться, в конце концов. Наплевать на то, что рядом находится ХаБин и с его уст срываются весьма неприятные высказывания. Наплевать на то, что она ничего не смыслит в полицейских делах и все равно лезет, перебивает, пытается навязать свою точку зрения, желая помочь. Юный офицер добрый, да, но не тогда, когда возможного преступника пытаются отмазать.       — Со мной? Я в полном порядке, а вот ты! Почему ты защищаешь его?       — Что ты заладил со своим «защищаю»?       — А как это еще назвать?       — Предположение?       — Будь добра, не разбрасываться такими предположениями. Не при мне. Не тогда, когда моя смена. Не тогда, когда дело в моих руках.       Темноволосая смолкла, уставившись на парня каким-то пустым, но совсем не пустым взглядом. Он не поворачивался к ней, продолжая глядеть на дорогу, лишь сильнее сжал руль. Смотрит и пытается понять, что так разозлило Чонгука, и осознать, почему же ей так везет на вспыльчивых ребят. Может ревнует?       — Да нет, с чего ему ревновать?       Ошибаешься, ХаБин. Еще как есть, с чего ревновать и психовать. Этот рыжеволосый ублюдок обманул тебя и трахнулся с какой-то фригидной шлюхой, а ты продолжаешь наивно и слепо верить в то, что он не до конца испорченный человек и в его душе до сих пор присутствуют проблески тусклого света. А Чон не наивен, пусть ничего и не смыслит в отношениях. Он смотрит на все трезво и не ослеплен мифами о чувстве вины и раскаяния. Знает, что если наделал дерьма один раз — наделает и второй.       — Хорошо, — поникшим голосом бросает девушка, отворачиваясь.       Чонгук вздыхает и на мгновение прикрывает глаза. Осознание своего глупого поведения приходит не сразу.       Но говорят, что когда приходит, бывает уже поздно.

* * *

      Чхве нервно кусает губы, в который раз задевая уже кровоточащую ранку, и ощущает слабый солоноватый привкус во рту. Они приехали, но так и не перекинулись хотя бы простым «прости» перед тем, как девушка вот-вот столкнется с ненавистным ей человеком. Сильнее ранит тот факт, что Чон думает, что она защищает своего бывшего парня, а на самом деле просто пытается свести все конфликты к минимуму.       — ХаБин! — притворно нежно кто-то кличет темноволосую и та оборачивается, дрогнув уголками губ. — Все таки пришла? Я знал, что ты не продержишься долго. Ты ведь так любила меня…       Черная футболка, заправленная в узкие черные штаны; какая-то подвеска, свисающая с крепкой шеи; серебряный браслет, кольца на пальцах. И идеально уложенные волосы. Сколько юная особа помнит, Чимин всегда боролся со своей рыжей шевелюрой в поисках идеальной прически, которая будет делать его более мужественным. Лисий взгляд и изогнутые в гадкой ухмылке губы. Пак ровной, вальяжной походкой подходит впритык к девушке и дотрагивается до ее щеки, наплевав на то, что посетители кафе теперь заинтересованно уставились на этот спектакль. В нос ударяет резкий запах одеколона и Чхве кривится. Не такой, как у Чонгука. Не такой, как Чонгук.       — И любишь до сих пор…       — Прекрати… — подрагивающим голосом шепчет ХаБин, пытаясь отстраниться, но легшая на талию рука не дала этого сделать. — Пожалуйста, прекрати. Здесь люди.       — И что? Ты стесняешься? — растягивает слова Пак, теперь большим пальцем поглаживая нежную кожу лица девушки.       Та едва сдерживает рвущийся наружу всхлип и слезы. Чхве жалеет, что Чон в такой неподходящий момент покинул ее на пару минут из-за звонка на телефон. Ведь он мог отгородить предателя от нее, забыв про перепалку в машине, и создать чувство защиты. Одна же она, как никак девушка, не сможет ничего сделать против Чимина.       Случается то, чего ХаБин боялась больше всего. Рыжеволосый медленно наклоняется к ее лицу и обдает горячим дыханием, в котором проскальзывают мятные ноты. Жмурится, скукоживается, упирается руками в крепкую грудь и уже хочет сдаться, но дверь вместе со звоном подвешенного колокольчика открывается, впуская в помещение еще одного посетителя. И этот посетитель он.       — Чонгук… — облегченно выдыхает Бин и слабо улыбается.       А вот на лице офицера полиции не было и намека на радость.