Говорящий правду берет на себя страшную, тройную ответственность: и за саму правду, и за себя, и за того, кому он ее сообщает. Масштаб значимости имеет при этом решающее значение. Согласитесь, несколько разные вещи — сказать человеку, сколько сейчас времени, и сказать, сколько времени ему осталось жить.
ДжиМин молчала. Сверлила шатена взглядом кошачьих глаз, коими они казались из-за тонких линий подводки, и постоянно кусала губы, будто бы размышляя над тем, как бы увильнуть от интересующей парня темы. Он же никак не реагировал: развалился на стуле напротив, облокотившись о его спинку, и скрепил руки в замок. Во взгляде Чонгука можно было увидеть только хладное безразличие и сосредоточенность. Он знает, что долго девчонка молчать не сможет и обязательно заговорит, хоть о чем, а там уже дело за малым. Блондинку же это бесило; каждый раз, когда она хотела пустить в ход женские приемчики, наручники звякали на руках и она раздраженно шипела, вызывая у Чона смешок. — У вас есть девушка, господин полицейский? — неожиданно спрашивает Сон, намереваясь ввести юного офицера в ступор, но на его лице не дрогнул и мускул. Знаком уже с такими хитростями. Пусть придумает что-нибудь оригинальней. Да и тем более, она знает, что Чонгук неровно дышит к ХаБин, так зачем спрашивать об этом? — Поговорим о моей личной жизни? — в его карих глазах заплясали смешинки и он, подавшись вперед, облокотился локтями о колени. — Да, есть. — И вы ее любите? — блондинка не останавливается, продолжая подводить Чона к моральной ловушке. — Люблю, — он также подыгрывает ей, но так, чтобы она поверила в его наивность. — По-настоящему? — Возможно. Неоднозначный ответ выбивает ДжиМин из колеи и она пару секунд озадаченно моргает, а потом напрягается, хмуря брови. — Что вам вообще известно о любви? — она едко усмехается и отворачивается, опуская померкнувший взгляд в угол камеры. Чонгук улавливает эту резкую перемену и понимает, что причина всем ее поступком она. Любовь. — Любовь делает человека человеком, — Чон вздыхает и склоняет голову набок, не понимая, почему сейчас они играют в психолога и пациентку. — Любовь толкает человека на невозможные поступки. — Верно, — Сон коротко кивает и грустно улыбается. — На невозможные… — В твоем случае на ужасные, — полицейский не собирается проявлять к девушке сострадания: она не проявила его, когда вредила ХаБин. — Типичный новичок, — иронично шепчет блондинка, вновь обращая взор на юношу. Какой-то… через чур презренный взгляд. — Любовь не делит на хорошее и плохое. Она делит на то, что ты готов сделать для любимого человека, и на то, что ты сделаешь ради него. — И ты была готова на убийство ради этого человека. Я правильно понимаю? — Да. Ты тоже когда-нибудь поймешь, что убить во имя любви — не худший грех. Чонгук и сам невольно задумался: пойдет ли он на убийство ради ХаБин? Определенно, он преподаст урок тому, кто доставит ей боль, но убить… Только при смертельной опасности. Только так. Убийство во имя любви, по сути, оно какое? Либо с пользой для убийцы, либо с важной значимостью для любимого человека. В случае с ДжиМин действует только первый вариант. Она пошла на все эти безумия только ради того, чтобы утешить себя. — Так может скажешь, кем ты приходишься ХаБин? — Чон сразу же отходит от минутного проявления слабости и возвращается, непосредственно, к сути разговора. — Неудивительно, что она меня не узнала, — совершенно спокойно говорит блондинка. Кажется, она уже сама готова во всем признаться после излития души. Нужно было всего-то высказаться. — Она обо мне могла только слышать. Мы не пересекались. А вот я знаю о ней многое. Он часто упоминал о ней. — Кто «он»? — настойчиво выпалил Чонгук. Вот он. Вот этот момент, когда она скажет подтверждающие его домыслам слова. — Пак Чимин, — Джи Мин произнесла это совсем тихо, отчего ее голос надломился. — Значит, ты его, можно сказать, любовница, и просто решила устранить соперницу? — Что? — блондинка стрельнула недовольным взглядом в полицейского. — Какая любовница? Я его сестра.* * *
— Сестра? — Юнги удивленно поднял брови, прекращая клацать по клавишам компьютера. — Да, она так сказала. И не похоже, чтобы врала, — Чонгук кивнул, задумчиво потирая подбородок. — Айщ! Одного только понять не могу. Если она его сестра, то как они… — Переспали? — закончил за него Мин. До этого мирно сидевшая в стороне ХаБин принялась жадно глотать воду из любезно предоставленного Шугой пластикового стаканчика. Она закашлялась, обращая к себе взоры двоих, и шатен немедля подлетел к девушке, начиная хлопать ту по спине. Темноволосая успокоилась и благодарно кивнула, делая более осторожный глоток жидкости. — Она ему не родная сестра, — вставила свое слово Чхве. — Приемная? — уточнил Чонгук и получил в ответ незамедлительный кивок. — Тогда это все меняет. — Правильно, — Юнги продолжил что-то выводить на экран техники, при этом рассуждая. — Если их ничего не связывает биологически, то они без проблем могли сблизиться. С одной стороны, просто сблизиться и не более, а с другой, ДжиМин влюбилась в Чимина, но он на тот момент встречался с тобой. — И она решила устранить меня… — шепотом добавила себе под нос темноволосая. Мин услышал ее слова и кивнул. — Но даже так это мерзко, — Чон нервно начал расхаживать туда-сюда, жестикулируя руками. — Формально, они брат и сестра… — Могу я с ней поговорить? — ХаБин ловит на себе обеспокоенный взгляд Чонгука и улыбается, как-бы говоря, что все нормально. Она не будет истерить. — Наедине. — Если ты этого хочешь… Сумев уверить шатена в том, что теперь блондинка никакой опасности для нее не выражает, Чхве неуверенно проходит в камеру ко все еще заключенной в оковы девушке и останавливается на пороге, кивая позади стоящему полицейскому, мол, оставьте нас. Чонгук кидает последний предостерегающий взгляд в сторону Сон и со вздохом уходит, оставляя двоих одних. Темноволосая садится на место, на котором буквально десять минут назад сидел полицейский, и смотрит на ту, кто принесла слишком много бед. Но смотрит без ненависти и злости, которая присутствовала ранее. Смотрит так, будто хочет понять ее. — ДжиМин, ты любишь его? — ХаБин без какого-либо колебания прямо спрашивает то, что ее интересует. Блондинка поднимает голову к девушке. До этого Чхве не могла разглядеть опухших красных глаз, размазавшейся по щекам туши и искусанных губ. Она то открывала, то закрывала рот, жмурилась, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы, мотала головой. Но в конечно счете дала волю чувствам и заплакала прямо на глазах у ХаБин. — Люблю ли я его? Да! Да, да, да! — всхлипывая и воя от раздирующей душевной боли, ДжиМин, дрожа, начала свой монолог. — Мне говорили, что это неправильно, любить своего брата. Но ведь он мне приемный, а не родной! У нас не одна кровь, а разная! Мы могли бы… Могли бы быть вместе, втайне ото всех, но потом я узнала от него самого, что есть девушка, которую он любит больше, чем меня. И я не знаю, что на меня нашло! Я думала, что если тебя, этой самой девушки, не станет, то он придет ко мне за утешением и мы будем вместе! Я готова была на все, только бы подтолкнуть его к себе… — Нет, — отрезает темноволосая. Сон удивленно захлопала глазами, шмыгая носом. — Ты просто не хотела остаться одна. Ты увидела в Чимине того самого, думая, что он такой единственный на свете, и убедила себя в том, что если сейчас его потеряешь, то останешься одна. Тобой управляла не месть, не любовь, а боязнь одиночества. А теперь ответь… Ты получила то, чего хотела? Чимин остался с тобой? ДжиМин содрогается всем телом и захлебывается новым потоком слез. Она понимает, что все те ужасные вещи не принесли никакого толку. Ничего. Она одна. — Прости меня, ХаБин… Прости.* * *
После всех разговоров дело можно было считать закрытым. Девчонка созналась, пострадавшая подтвердила, теперь осталась самая ненавистная Чонгуком часть — разбор документов, их подписание, назначение судебного дня. Они вдвоем сидели в его кабинете. ХаБин пристроилась у парня на коленях, а он, постоянно бурча, черкал черной ручкой по бумагам. Витая в своих мыслях, девушка не заметила, как начала гладить юношу по жестковатым волосам, играть с его круглыми серьгами в проколотых ушах, и удивлялась тому, как круто они на нем смотрятся. Не так, как на каком-нибудь эмо или хиппи. Сначала Чон не реагировал на это, сосредоточенно перебирая листы, но когда девушка задела его особо чувствительную точку под ушком, приглушенно мурлыкнул и напрягся, отбрасывая документацию. — Что? — невинно пролепетала Чхве под осуждающим взглядом карих глаз. — У меня просто хорошее настроение. Мы наконец-то во всем разобрались. — Мы? — наигранно удивился Чонгук. — Ну хорошо. Вы во всем разобрались, полицейский Чон, — темноволосая заливисто рассмеялась, чем вызвала улыбку у парня, и потянулась к его губам, чтобы запечатлеть на них поцелуй. Иногда Чону кажется, что Чхве просто издевается над ним. Да, их «отношениям» всего один день, но что им мешает продвинуться дальше? Дальше поцелуев и объятий. Возможно, ХаБин намекает не на это и своими действиями показывает девичью милую натуру, однако, тело юноши реагирует по-другому. Отнюдь не мило. Ему хочется заполучить без остатка не только ее сердце, но и тело. Не только раствориться в ней душевно, но и физически. Чонгук углубляет поцелуй, кусая и оттягивая нижнюю губу девушки. Она невольно испускает стон, инстинктивно прижимаясь к крепкому телу ближе. Ее руки обвивают его шею, кончики пальцев очерчивают острые изгибы, не скрытые под форменной рубашкой. Юношу начинает словно лихорадить. Нет, это не лихорадка, нечто более приятное, но не менее удушающее. Шатен чувствует, как тугой узел переплетенных веревочек терпения и контроля развязывается под натиском невинных прикосновений. Он целует настойчиво; медленно, в какой-то степени лениво исследуя руками тонкую девичью талию. А ХаБин готова провалиться в Ад от осознания того, что не хочет, чтобы это прекращалось. Она хочет большего. С Чимином такого не было. — Бин… — хрипло шепчет полицейский, молясь о том, чтобы темноволосая оттолкнула его прямо сейчас и остановила. Потому что самому ему будет тяжело это сделать. Она не слышит его, или не хочет слышать. Будто в бреду, начинает покрывать открытые участки и без того разгоряченной юношеской кожи обжигающими поцелуями. Чонгук шепчет что-то невнятное о том, что они должны остановиться, и сам же с рыком не позволяет этого сделать. Тянется к молочной шее без единого изъяна, оставляет на ней влажные следы от мимолетных поцелуев, и из-под ресниц завороженно смотрит на то, как девушка склоняет голову, податливо подставляя больше. — Бин… Надо остановиться… — он возвращается к ее алым от поцелуев губам и дарит обоим еще один крышесносный, но полный нежности поцелуй. — Кто-нибудь может зайти. ХаБин заторможенно кивает и сглатывает, поднимая веки. Пугается того, насколько потемнели глаза юноши, кажущиеся теперь вовсе черными, и напоследок проводит ладонью по его щеке, нехотя слезая с пригретых колен. Темноволосая улавливает слухом облегченный выдох. — Что… Что теперь будет с ДжиМин? — прокашливается Чхве, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Здесь совесть и прощение ничего не решат, — также неловко начинает суетиться Чонгук, хватаясь за первую попавшуюся под руки папку. Он делает вид, что усердно пытается вникнуть в ее содержание, но на самом деле мозги не настроены на то, чтобы размышлять о чем-то подобном. — Теперь только суд и закон. Девушка понимающе мычит. Внезапно, по столу пробегает вибрация. Спасительный от неловкой атмосферы звонок заставляет Бин подорваться с места к своему телефону, но близ сидящий к аппарату Чон опережает темноволосую. В итоге их ладони сцепляются на мобильном, из-за чего неловкости становится еще больше. Парень прочищает горло и одергивает руку, кивая, мол, бери. Чхве забирает свое имущество и отходит, поворачиваясь к юноше спиной. На экране высвечивалось смс-сообщение от Джунг.«Уже решила, что будешь дарить Гуку?»
ХаБин подавила удивленный возглас и быстро набрала ответ.«Дарить? Зачем?»
«Зачем дарить подарок на День рождения? Ну ты даешь, подруга!»
Темноволосая через плече оглядывается на полицейского и закусывает губу. Телефон в руке снова подал сигнал.«Я надеялась, что Тэ скажет тебе. У Чона через два дня День рождения.»
«Встретимся через час около hello kitty кафе в центре.»
— Чонгук, я к Джунг. У нас важное дело! — девушка уже было бросилась к двери, но вспомнив про сумку, подбежала к столу и схватила вещицу, вновь поспешив к выходу. На лице Бин играла хитрая улыбка, и хорошо, что Чон не видел ее. Как только дверь за особой захлопывается, шатен откидывается на спинку стула и сжимает руки в кулаки. Он прикрывает глаза, пытаясь перебороть и уничтожить в себе желание снова ощутить клубничный привкус губ ХаБин.