Я тот самый «Кто», когда ты зовешь: «Кто здесь?» Я тот ветер, который развевает твои волосы. Я тень от луны ночью, Наполняющая твои сны страхом до краев. Это Хэллоуин! Хэллоуин! Хэллоуин!
Это так глупо — никто по-настоящему не боится, все спокойно ходят с размалеванными лицами, с резиновыми ножами и кетчупом вместо крови. Хуже всего — ходят в таких костюмах, которыми даже напугать невозможно. Испокон веков считается, что Хэллоуин — это тот праздник… Нет, даже не праздник, а траурный день, в который зло просыпается и властвует над планетой. Это единственная ночь, в которую детские страшилки оживают, духи нарушают принцип смертности и восстают. Мир погружается в хаос, от которого нет спасенья, нет укрытия, и в арсенале имеется только ожидание утра, восхода солнца, когда лучи того развеют тьму и настанет спокойствие. А встревоженные мертвые, почувствовав пришествие своего злейшего, могущественного врага — света, — покинут живую реальность до следующего года. Да, именно так когда-то было, и человечество, буквально, тряслось от осознания того, что это время уже близится. Время вампиров, оборотней, прочей несусветной нечисти, о которой в мифологии собрано просто невообразимое количество историй, и не разберешься, какие из них правдивые, а какие нет. Но в одно поверье верили все без исключения — жди беды этим днем. Однако, можно ли так сказать о нашей, современной реальности? Конечно нет. Сейчас никто не верит в такие глупости, преспокойно принимая обличье злодеев из ужастиков, животных, клоунов, остальных представителей, коих можно выставить на посмешище в своем амплуа; затем бегут на вечеринку, напиваются там в хлам, даже не соблюдая детской традиции — рассказа страшилок, и других различных игр. Просто распивают какой-то дешевый алкоголь, разбавленный алой жидкостью, явным химикатом, размазывают весь грим по лицу, разбрасывают карнавальные аксессуары, и на утро просыпаются в точности, как сошедшие с экрана чудовища, без косметики и атрибутики. Впрочем, ничего нового. Именно так отрывается молодежь, и бывает это не только по праздникам. Скажем… каждый день. Вот и сегодня, на Хэллоуин, друзья Чонгука решили устроить тусовку, на которую он был приглашен вместе с Тэхен. Пусть после того ужаснейшего случая с ХаБин и прошло больше года, пусть все раны и зажили, пусть к ней и вернулась улыбка, позитив, детские капризы и немного дерзости, — Чон до сих пор винит себя в том, что в ту ночь забылся. Он вообще после того случая старался больше нигде не задерживаться, проводить как можно больше времени с девушкой и не оставлять ее на долгое время одну. Молодой полицейский отказывался от каждого заманчивого предложения где-нибудь повеселиться после работы, сходить в клуб, развеяться. Для него и развлечением, и отдыхом, и удовлетворением стала Чхве Ха Бин — девушка с плачевным прошлым и красивым настоящим рядом с ним. Но, на странность, в этот раз Бин удалось выпроводить Чонгука на пару с его дружком за пределы квартиры, и она уговорила его не из-за своей прихоти, а из-за нужды Джунг, у которой был важный разговор к ней. Совсем недавно ребята решили, что будет лучше, если ХаБин переедет к Чону, а Тэхен к своей девушке. Толчком к такому решению послужили новая стадия отношений и меры предосторожности после всего случившегося, и никто против не был. Квартиру, в которой Чхве жила раньше, быстро продали через компанию, занимающуюся недвижимостью, где работал друг Чонгука, и благодаря этой продаже Бин обеспечила себя денежными средствами с огромным числом нулей на банковском счете. Но тратить она их не собиралась — решила оставить на подходящий для траты грандиозный случай. Конечно, и без разговора с родителями не обошлось, ведь их тоже насторожили резкие перемены в жизни дочери, известие о ее новом бойфренде, его поразительному влиянию на ее настроение, но благодаря тому, что этот парнишка спас жизнь их чаду, был любимцем Хен У, родительские сердца успокоились. Рядом с полицейским Бин вся светилась, улыбалась и заливисто смеялась, прикрывая лицо ладонями, что не могло остаться незамеченным в ласковом взгляде матери и одобряющем кивании отца. Они убедились в том, что их дочь в надежных руках, и более не беспокоились о ее местонахождении, личной жизни и безопасности. — Вот так, — тяжело вздохнула Джунг, растягивая губы в печальной улыбке. До этого мирно вслушиваясь в душевный рассказ Ли, темноволосая расширила глаза от запоздалого осознания того, что толковала девушка, и чуть не выронила из рук кружку с чаем. — Ты ведь… не шутишь? — недоверчиво сощурилась Чхве. — Ну как я могу шутить на такую тему, Бин? — раздраженно насупилась модель, стискивая диванную подушку в руках. — Лучше скажи, что мне делать? Глупый вопрос, конечно, что делать, если ты носишь под сердцем зарождение новой жизни. Совсем маленькой, крохотной, хрупкой. Да, Джунг была беременна от Тэхена, но это было вполне ожидаемо, учитывая, сколько они уже вместе. Рано или поздно такое должно было произойти: Ли должна была прийти к подруге за советом, Ким должен был в незнании правды уйти на вечеринку, а Бин осталось бы только успокаивать будущую мать и вселять надежды на понимание со стороны молодого папаши. — Джунг, ты же знаешь, как Тэхен любит детей, — после недолгого мгновения растерянности, ХаБин мягко улыбается и пересаживается к Ли на диван, обнимая ее за плечи также, как когда-то делала та в требующее поддержки время. — Он все поймет и обрадуется, вот увидишь. — Но что делать мне?! — модель отталкивает от себя Бин, раздражаясь только сильнее. — Моя карьера разрушена! Какое агенство примет меня с животом и наростами жира?! — Так тебя волнует не то, что Тэхен может бросить тебя беременную, а то, что ты останешься без престижных контрактов? Ну ты даешь, Джунг! Совсем поехала со своим этим модельным бизнесом. — Я пришла не за критикой, а за советом, — огрызается светловолосая, хмурясь. — Ничего выдающегося ты от меня не услышишь. Думаю, будет правильным, если ты выберешь сокровище внутри себя, а не работу. Жизнь слишком коротка, чтобы то и делать, что вкладывать силы в карьеру. Не успеешь моргнуть, как времени останется совсем мало, а оставить после себя ты ничего не сможешь. Ничего, никого. Тут вон как повезло! Радоваться этому надо, глупая, а не огорчаться. — Ты права… — тихо говорит Джунг, опуская ладонь на немного округлившийся живот. Сначала она замирает, переваривая слова подруги, проникаясь ощущениями того, как перестраивается внутри нее организм, подстраиваясь под растущее чудо, а потом улыбается, закусывая губу. Бин облегченно выдыхает и прикрывает глаза, на секунду допуская мысль о том, что такое, возможно, когда-нибудь произойдет с ней и Чонгуком. И только она подумала о нем, только предположила, чем он может заниматься в эту секунду, как телефон раздается мелодией звонка по всей гостиной. — Да? — сразу же отвечает Чхве, поднося мобильный к уху, и дергается, слыша на той стороне линии копошение вперемешку с руганью. — Слушай, Бин… Да подожди ты, дурак! Ах, Бин, слышишь, да? Тут такое дело… Твою мать, Тэхен, сиди спокойно! — Что у вас там происходит? — недовольно бурчит девушка, переводя взгляд на Джунг, которая уже поняла, что что-то ее парень уже начудил. — Ничего серьезного, просто Тэхен напился до такой степени, что на ногах стоять не может. Я сейчас заеду за Джунг и отвезу их вместе домой. Скажи ей, чтобы минут через десять выходила на улицу. — Ладно. Будь осторожен, — на последних словах ХаБин вложила в голос столько неподдельного волнения, что даже модель, сидящая поодаль, не сдержалась и восхищенно ахнула, завидуя трепетности отношений у подруги.* * *
— Вот так, алкаш, — пропыхтел Чонгук, бросая без зазрения совести Тэхена на кровать. Тот что-то пробубнил во сне и, причмокнув губами, перевернулся на бок, разводя руки с ногами в стороны. Шатен сочувственно посмотрел на Ли и пожал плечами, мол, сам не знает, что на него нашло, и коротко обменявшись с ней объятьями, поспешил домой к своей любимой. Около получаса Джунг сидела на полу рядом с постелью и просто разглядывала изредка похрапывающего юношу. Взглядом, в котором так и не утихала растерянность, она обводила его красивое лицо, неприкрытую тканью футболки шею, руки с аккуратными длинными пальцами, и искренне недоумевала — как можно быть таким красивым и одновременно милым? Особенно если считаться с его странностями, которых с каждым днем становится все больше и больше; дурными привычками, от вида которых хочется не просто кричать, а истерично кричать. Но в то же время он был необычайно мудр и добр. Этим обоснована его невообразимая любовь к детям. Он и сам был, как ребенок, однако, Ли это нисколько не смущало. Когда они вместе гуляют, Тэхен как заведется, как решит подшутить над девушкой, так и она сама подловит его игривый настрой, и они вместе перепугают общественность. Наверное, это один пунктик из списка Кима, в который входит еще много-много того, о чем другим неизвестно. Ведь Ли можно назваться двуличной; из-за карьеры модели, из-за той мечты, которую она желала осуществить с самого детства, ее «Я» разделилось на две несовместимые личности: добродушную и задорную Джунг, и до отвращения высокомерную, дрянную Джунг. Казалось бы, это должно отталкивать, но Тэхена наоборот — привлекло. Смотреть на то, как она меняется ради него прямо на глазах; созерцать то, как она расцветает, подобно весеннему цветку, когда он шутит; видеть в ее глазах влюбленность в его ребяческий образ. — Джунг? — девушка не заметила, как погрузилась в размышления, и не сразу поняла, что Ви уже не спит, а теперь сидит напротив нее на корточках, встревоженно оглядывая с ног до головы. — Ты чего на полу сидишь? Вставай сейчас же! Давай! Ким предпринимает попытку поднять светловолосую на ноги, но когда видит, что она в открытую упрямится и одергивает руки от его захвата, останавливается, теперь просто недоумевая от такого поведения. Неужели было неудачной идеей подшутить так, разыграв сценку опьянения? Хэллоуин же, можно и порезвиться. — А я беременна, Тэ, — в ушах загудело и создалось ощущение, что голова опустела. Ким расширил глаза и приоткрыл рот, потом закрыл его, снова открыл, не зная, что на это сказать и как реагировать. Он был удивлен? Да. Шокирован? Да. — У нас будет ребенок, Тэхен. Маленький, похожий на тебя или меня, кричащий по ночам и пускающий слюни. Ребенок… Джунг всхлипывает и мотает головой, пытаясь остановить рвущийся наружу слезный поток, и обхватывает ноги руками, сжимаясь в комок. Она боится, что сейчас он уйдет и оставит ее на произвол судьбе, что разрушится его образ беззаботного парня, что он не захочет брать на себя такую ответственность. Просто уйдет и все. Но нет. — Глупая! — слышит, как он по-детски возмущается, чувствует, как одним движением поднимает ее на руки и начинает кружить по комнате, заставляя кричать и пищать, лишь бы он остановился. — Даже не думай плакать! Это плохо влияет на малыша! Парень прикасается пальцами к животу Ли, опасаясь, чуть щекочет его, заставляя молодую маму хихикнуть, а затем склоняется и оставляет на нем поцелуй через тонкую ткань блузы. Джунг затаивает дыхание и не может отвести глаз от этого юноши. Он не ушел. Он принял факт, что через девять месяцев ему будет не до гулянок и шуток. Он дал понять, что не намерен отступаться от своей любви к ней, и, видимо, так будет еще очень долго. — Хорошо, — девушка глупо закивала и прижалась к Киму, сжимая его в своих тисках, и все же прослезилась. От радости. — Я больше не буду плакать. Ви хрипло смеется и в ответ обнимает свою любимую глупышку, которая так осчастливила его новостью о ребенке. Возможно… все было разыграно с самого начала? Ну что же… Удачи тебе, Ким Тэхен!* * *
ХаБин стоит под душем с закрытыми глазами и прислушивается к звукам льющейся воды. Прозрачная жидкость струйками стекает по воробьиным плечам на плоский живот и ниже, на бедра, и ниже, по длинным, аккуратным ногам, которые всегда привлекают внимание Чонгука больше, чем какая-либо другая часть девичьего тела. Он так любит проводить по ним своими широкими ладонями, так любит обводить губами каждый сантиметр бархатной кожи, задерживаясь на линии колен, поднимаясь все выше, выше и… Девушка поднимает взор к потолку, отчитывая себя за подобного рода мысли, и яростно начинает теперь руки мочалкой, перед этим от души выдавив геля с любимым ароматом ванили. Если у Чона была освежающая клубника, то у Бин была сладкая ваниль. Не то, чтобы Чхве стала настолько извращенной, что уже бессовестно воображает себе их с Чонгуком близость, коей не было уже очень давно… Просто в последнее время они очень мало проводили времени вместе, что несказанно огорчало обоих. Из-за плотного графика на работе, Чон приходил домой измученный и уставший, что служило поводом для каких-нибудь расслабляющих махинаций со стороны ХаБин. Она могла делать ему массаж, могла отвлекать рассказами о детстве, а могла просто включить фильм по вкусу шатена и наслаждаться просмотром с сопящим любимым на ногах. Девушка улыбается, когда слышит, как дверца кабинки приоткрывается. Улыбается еще шире, когда слышит шумный выдох и прикосновение сильных рук к своей талии. ХаБин опускает лицо, взглядом цепляясь за идеальные, черт возьми, воистину идеальные мужские руки, с проступающими венами на запястьях и выше, и кладет свои маленькие ладошки поверх, водя ими вверх-вниз. Мокрые волосы неприятно липнут к шее, но это не мешает особе откинуть голову на широкое юношеское плечо. Видит его ленивую улыбку и тихо смеется, стоя на грани сладкого сна и свинцовой реальности. Спиной ощущает каждый четкий изгиб подтянутого тела, каждый напрягающийся участок, и нарочито специально только сильнее прижимается к парню. А он ведь не железный, в конце концов, может и сорваться, но Бин знает, что он не сделает этого, позволяя себе вольности. — И зачем нужно было это представление? — шепчет она, нежась в водной теплоте и теплоте долгожданных объятий Чонгука. Он знал, что она обо всем догадается, поэтому отнекиваться не стал. — Хэллоуин на дворе, — отвечает шатен, поверхностно проводя губами по коже шеи. Дразнится. Как и она. — Для меня розыгрыша не припасено, надеюсь? Чон молчит, вздыхает, и как-то грустно мотает головой, утыкаясь подбородком в макушку девушки. — Устал? Ей известен ответ. Бин не ожидает его озвучивания, отстраняясь, чтобы перекрыть воду, и оборачивается полотенцем, подавая второе юноше. Он же, в свою очередь, просто обернул его вокруг бедер, как-то подозрительно слабо закрепляя сбоку, и вылез за темноволосой следом. Она протягивает ему раскрытую ладонь, а он, не настроенный на размышления, вкладывает в нее свою, кажущуюся такой большой по сравнению с ее, медленно плетясь в спальню за «проводником». — Садись, — он повинуется мягкому приказу, устраиваясь на краю заправленной постели, и внимательно следит за каждым легким движением девушки, за каждым ее вздохом и жестом. Она садится рядом с ним и призывает лечь, не произнося этого вслух. Насколько они изучили друг друга, что понимают даже без слов. Нужен один только взгляд. Чонгук и здесь податливо следует указанию, опускаясь на мягкие подушки, и игриво улыбается, видя, как ХаБин ползет вслед за ним. Но выглядело это настолько… эротично и соблазнительно, что усталость моментально испарилась, уступая место желанию. Как отказаться шоколада: в тот миг, когда ты понимаешь, что тебе его больше нельзя есть, становится невозможным думать о чем-то еще. Так и с Чоном: он не может отвести взгляда от ее по-прежнему мокрого после душа тела, от обнаженной кожи, неприкрытой белой материей, от чувственного изгиба губ, в которые так и хочется впиться поцелуем, и сдерживает себя только потому, что его поглощает интерес, насколько далеко девушка сможет зайти. Вертит указательным пальчиком, заставляя перевернуться на живот, и не перестает улыбаться, чувствуя себя главной в такие моменты. Девичьи ладони ложатся на плечи, ощущая их влажный жар. Более смело скользят вниз, смакуя ощущения тела. И оно было таким, каким она его помнит в первую их ночь, и даже лучше. Сильнее, тверже, горячее. Это то, что ей было нужно. Забыть о прошлом, принять Чонгука, думать только о настоящем, и глубже переживать этот неповторимый момент. Она пальцами провела по всей спине, чувствуя, как юноша немного съежился от приятных ощущений, и надавила сильнее, чтобы сделать чуть-чуть больно. Кожа у него пошла мурашками, вызывая победную улыбку у девушки. Заскользила пальцами вниз, исследуя каждый дюйм. На ощупь, как горячий атлас, натянутый на железные мускулы, к которому хочется прикасаться снова и снова. Плавными, круговыми движениями, она массировала напряженные мышцы, и все никак не могла добиться расслабления парня. Он напрягался только сильнее, показывая иной эффект, и побуждал Бин идти на более смелые действия, но только она хотела перейти именно к ним, как услышала тихий рык и внезапно оказалась лицо к лицу с Чонгуком. Темноволосая растерянно захлопала глазами, строя невинное выражение лица, и задалась вопросом… А когда он успел перевернуться? — Сегодня не отвертишься, — хрипло прошептал шатен. Чхве не успела сказать хоть что-то в свое оправдание — его рот завладел ее губами. Жадно, горячо, словно он намеревался проглотить ее. Это разбудило что-то глубоко дремавшее в ХаБин. Источник желания, жажду, которую вызывал в ней только Чонгук. Он принес в ее жизнь не только безопасность и спокойствие, но и чудесные, необыкновенные вещи. Ощущения и чувства, которые ей прежде не снились. Своим поцелуем он увлек ее в огненную реку. Раскрыв губы, она втянула в себя его язык и застонала от удовольствия, отчего Чон на мгновение оторвался и удивленно посмотрел ей в глаза. Такая раскрепощенная и… прекрасная. Вновь припадает к ее покрасневшим от терзаний губам и крепче прижимает к груди. Они целовали друг друга все более самозабвенно, развязно, так, как хочется, и девушка, в порыве несдержанных ощущений, впилась ноготками в широкие плечи юноши. Чонгук глухо застонал, скомкал в руках никчемное полотенце, мешавшее почувствовать нежность кожи партнерши, и сорвал его, отбрасывая в сторону. — Боже, Бин… — прошептал он, ненадолго оторвавшись от лакомого куска. И снова принялся горячо целовать ее подбородок, мягкий изгиб шеи, легко захватывая зубами кожу. Ахнув, ХаБин запрокинула голову, судорожно хватая ртом воздух. Сердце стучало так, что грозило разорваться. Она чувствовала, что и у Чонгука, который все сильнее прижимался к ней, оно бьется также. Тем временем он приник губами к жилке, пульсирующей у основания ее шеи, — особо чувствительное место, — быстро провел по ней кончиком языка, а потом чуть прикусил. — Чонгук! — вскрикнула ХаБин, еще сильнее запрокидывая голову, так, что ее мокрые пряди волос хлестанули его по руке. Не поднимая головы, полицейский провел губами по острым ключицам, по впадинкам у плеч и добрался до груди. Его губы прикоснулись к чувственным бугоркам поочередно, медленно, и Чхве кусала свои уста, чтобы не вскрикнуть, чего ей очень хотелось. В ее теле, так долго остававшемся онемелым, пробудился огонь. Неожиданно, темноволосая отстранила его лицо и заглянула ему в глаза, темные и горящие, грозная чернота которых казалась такой непроглядной. ХаБин потянулась к его шее, чтобы поцеловать ее и слегка укусить также, как это делал Чон. Его кожа была соленой и одновременно сладкой; этот пьянящий, дурманящий, ночной вкус Чонгука она узнала бы всегда. Ладони Чона стиснули ее ягодицы, он притянул ее еще ближе. Не выдержав этой пытки, Бин толкнула парня на спину, оказываясь сверху. Его голодные глаза смотрели так плотоядно, и в то же время их заполняла ободряющая нежность, что особа чувствовала себя не только защищенной, но и полностью свободной. Будто он говорит ей: «Вот он я, весь твой! Делай со мной, что хочешь!». А лицо юноши, напряженное от усилий сдерживать себя, дышало страстью. Хабин опустила ладони Чонгуку на грудь и плавно провела ими вниз. Его тело было таким натянутым, взрывоопасным, словно он сдерживал себя в тугой узде, давая ей трогать себя таким образом. И от этого желание охватило девушку с новой силой. Она откинула волосы и улыбнулась шатену. Подбородок его дрогнул, но он ни на секунду не отводил взгляда, когда Бин нежно сняла его руки со своей талии, прижимая их к кровати. Наклонилась и коснулась кожи накаченной груди раскрытыми губами. Припечатанные к постели руки дернулись, но Чонгук не оттолкнул чертовку, сводящую его с ума, лишь шумно выдыхая. Желая большего, издеваясь, та прихватила зубами кожу, отчего парень изогнулся и едва не заскулил. Да брось, Чон, тебе же не составит труда опрокинуть девчонку и взять все в свои руки! Так чего же ты ждешь? — Черт, ХаБин! — вскрикнул Чонгук, теряя самообладание. Его руки в один миг схватили ее за бедра, но он не повалил ее на кровать, чтобы овладеть ею. Вместо этого он впился поцелуем-укусом в столь сладкие губы, показывая, что не стоит быть настолько смелой, и оттянул нижнюю, терзая, посасывая, отправляя обоих в мир забвения. Девушка протяжно простонала, когда почувствовала проворные пальцы Чона у своего сокровенного места, и это… Все, просто все. Он больше не мог контролировать себя. — Не останавливайся, прошу, Чонгук, не останавливайся... — в бреду молила темноволосая, задыхаясь от переизбытка ощущений. Она уперлась ладонями в его скользкие от пота плечи, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Видела, как блестят губы Чона, видела его глаза, потемневшие и дикие от желания. Чувствовала, как смешиваются их запахи, и от этого желание многократно распалялось, хотя больше уже некуда. Предел. Но Бин хотела, чтобы и Чонгук хотел ее с такой же неистовой силой. Чтобы понял, что они принадлежат друг другу. Темноволосая немного привстала, ощутив под собой трепещущее, горячее естество шатена, и медленно опустилась, соприкоснувшись с ним бедрами. Глаза Чонгука вдруг затуманились, и он откинул голову назад, с силой сжимая тонкую девичью талию. Явно останется синяк, но если это будет синяк от Чона и из-за таких бурных развлечений, то девушка не против. — Черт побери, Бин, — простонал он. — Я не могу больше… Снова приподнялась и опустилась, еще и еще, ловя ритм, и парень выгнул бедра ей навстречу. Они задвигались быстрее, энергичнее. И вот, ХаБин почувствовала, как близится решающий миг, и зажмурилась. В черноте перед ней неслись звезды, голубые, синие, зеленые, они ослепительно вспыхивали, и особа бессознательно выкрикивала имя Чонгука. Полицейский что-то бессвязно бормотал, и в один момент его тело также застыло. Бин почувствовала, как он наполняет ее освободительным теплом, сам освобождаясь и взлетая, и в испуге пришла в себя, когда поняла, что он только что сделал. — Я не буду против, если такое случится, — Чонгук говорил рваными вдохами, тихо, хрипя, зная, что обязан успокоить надумавшую себе невесть что девушку. — Я не оставлю тебя, если это произойдет. — А это не хэллоуинская шутка? Они в изнеможении упали на кровать, дрожа, охваченные слабостью, и тихо рассмеялись. ХаБин повернула к Чонгуку голову: глаза его были закрыты, влажные волосы падали на лоб. Она нежно убрала их, а он поймал ее руку и поцеловал ладонь. Так молоды, но так смышлены. Так потрепаны жизнью, но продолжают двигаться. Жизнь — игра, но играют они по своим правилам. Любовь — самый верный, самый нечестный ход, и они применяют его ежедневно. Разрушают преграды, нарушают коварные планы злодейки-судьбы. Упиваются друг другом, наслаждаются, укрепляют связь между собой невидимыми, едва ощутимыми ниточками. Тонкими и через чур прочными. Чонгук будет ее силой, а ХаБин — его слабостью. Они еще не догадались, что были созданы друг для друга, что все было предрешено с самого начала, но вот… Правда ли шутка на Хэллоуин оказалась «не шуткой»? Что же, и тебе удачи, Чон Чонгук!